|
|
Резное дерево волжских изб 4 главаПряник на Руси на протяжении нескольких столетий был не только любимым лакомством детей и взрослых. Пряники использовались в ритуальных сельскохозяйственных обрядах и на религиозных праздниках. Их преподносили в знак уважения и любви родным, близким и почетным гостям, дарили на свадьбах и раздавали на похоронах. Назначением пряника определялись его форма, размеры и мотивы украшения. Существовал также обычай к каждому значительному дню выпекать строго определенные виды пряников. Так, в Егорьев день (23 апреля) - день первого выгона скота и лошадей - пекли "козули" - сделанные из ржаного теста фигурки птиц, коров, овец, оленей с ветвистыми рогами. Козули раздавали детям, ставили на окна и даже скармливали домашним животным для того, "чтобы скот летом ходил сам домой и лучше плодился". Самыми нарядными, богато разукрашенными были свадебные пряники и пряники, выпеченные по особо торжественному случаю. Так, например, один ржевский свадебный пряник с необычным названием "молена", украшенный цветным сахаром, позолотой, орнаментом и изображением двуглавого орла, был в 1,5 аршина длиной, 1,5 вершка толщиной и весил 1 пуд 35 фунтов. Выпекались пряники и более внушительных размеров и веса. По сохранившимся сведениям, некоторые из них были настолько велики, что даже не умещались в повозку или сани при перевозке к месту торжества. Поражает и обилие пряников. Их выпекали к праздничным дням почти в каждой семье. В городах и торговых селах существовали особые пекари и целые артели ремесленников-пряничников, имевших свои "заводы", или "заведения", как нередко в старину называли пекарню. В XVII-XVIII веках пряники десятками пудов развозились по ярмаркам, порой на очень большие расстояния (например, из Москвы и Великого Устюга в Холмогоры и сибирские города).
Резные деревянные формы для оттиска узора на прянике применяли уже в глубокой древности. При раскопках древнего Новгорода археологами было найдено несколько пряничных досок XII и XIII столетий, украшенных углубленными изображениями расчерченных ромбов, растительным орнаментом и крестами. С тыльной стороны для удобства в работе эти доски имели ручки.
Большинство пряничных форм, хранящихся в музеях страны, относится к XVII-XIX векам. Резьбой досок в этот период занимались мастера разной профессиональной выучки. Среди исполнителей, наряду с именами искусных резчиков Оружейной палаты, Адмиралтейства и других известных центров художественного ремесла,' встречаются имена деревенских ремесленников из многочисленных деревень и сел России. Пряничные доски вырезывались для употребления в своей семье, на заказ и для продажи на ярмарках. Одни использовались повседневно, другие приурочивались к строго определенной дате или событию, третьи исполнялись с учетом многократного применения для выпечки пряников к традиционным ежегодным празднествам и свадьбам. Неограниченным был и район распространения пряничных досок. Через ярмарки и при посредничестве купцов они попадали в самые отдаленные уголки страны. В ряду литых, резных и лепных форм, которые издавна использовались в разных видах художественного творчества, пряничные доски занимают особое место. Дошедшие до нас пряничные формы - пропитанные маслом, покоробленные и потемневшие от времени и долгого употребления - это не только предметы далекого прошлого, немые свидетели обычаев своего времени. Они воспринимаются как завершенные произведения народного искусства, как изделия, которые донесли до нас обаяние художественного творчества, неистощимую фантазию талантливых резчиков. В истории формирования коллекции пряничных досок Русского музея не было ярких событий, как не было и неожиданных, поражающих воображение своей исключительностью находок. Основу этого собрания составили пряничные формы, переданные во вновь образованный отдел народного искусства в 1938-1941 годах из Эрмитажа, Исторического и Кустарного музеев. Тогда же поступила в музей коллекция пряничных досок известного историка русской культуры Н. П. Лихачева. В последние годы собрание значительно пополнилось новыми приобретениями научных экспедиций, работавших в разных районах страны. Так сложилось редкое по разнообразию и художественному уровню собрание произведений. Коллекция пряничных досок Русского музея невелика, в нее входит немногим более 50 экспонатов. Наиболее ранние из них относятся к XVII столетию. Высокий уровень искусства этого времени, незаурядный талант и мастерство резчиков, древние традиции их ремесла с наибольшей полнотой проявились в исполнении гербовых пряничных форм. Среди прочих изображений на них вырезали распластанную фигурку двуглавого орла или фамильный герб. Громадные, заполненные сложной вязью орнаментальных и изобразительных мотивов, эти доски ценились очень высоко и быстро раскупались. Их охотно приобретали в городах, деревнях и монастырях. Использовались они при выпечке пряников и для царского двора. Так, в 1672 году, на торжествах по случаю рождения будущего императора Петра I, в числе 120 блюд упомянуты и пряники, среди которых названа "коврижка сахарная большая - герб государства Московского".
В украшении гербовых пряников, очевидно, не было других обязательных, строго регламентированных обычаем или традициями изображений. Они менялись в зависимости от характера торжества. На большой потемневшей от времени пряничной доске XVII века из собрания Русского музея герб Российского государства соседствует с несколько неожиданными изображениями. Основную часть прямоугольного углубления - ковчега доски - занимает пышный вазон с симметрично расходящимися стрельчатыми побегами, с фантастическим цветком, веером развернувшим свои лепестки. Внизу, в фигурном картуше помещено изображение двуглавого орла. Такое сочетание не покажется случайным, если учесть, что цветущий куст - "дерево" - это не только самый распространенный мотив в народном искусстве, но и древний символ возрождения природы, символ жизни. Появление его на гербовой доске, которая чаще всего использовалась при выпечке свадебных пряников, было продиктовано вековой традицией, обусловлено стойкостью древних языческих верований и обрядов.
Техника резьбы пряничных досок отличалась определенной сложностью. По заранее намеченному рисунку на возможную глубину вначале прорезались контурные линии всех деталей будущего изображения. Затем мастер приступал к заглублению рельефа. Впалые места выбирались на небольшую глубину сразу на всей поверхности доски, после чего следовало новое заглубление отдельных деталей. Процесс повторялся до тех пор, пока не был достигнут необходимый уровень глубины всего изображения. Этим обеспечивались обязательная для пряничной формы четкость линий и равномерность перепадов рельефа на каждом участке декорируемой поверхности. По уровню исполнительского мастерства, насыщенности орнаментальной композиции рассматриваемая пряничная форма относится к числу лучших в коллекции, является значительным и наиболее характерным произведением декоративного искусства XVII века. При общем плоскостном характере изображения ключевые элементы композиции - фигурка орла и ваза - заглублены и объемно моделированы. Они словно впаяны в распластанный на поверхности сказочный ковер из перистых листьев, бутонов и цветочных лепестков, четко очерченных безукоризненно точным ходом резца. Ритуальная значительность композиции, завершенность ее орнаментального строя оригинально подчеркнуты мерным ритмом зубцов-фестонов, обрамляющих центральное изображение, многократным повтором одинаковых фигур, размещенных в углах ковчега.
Превосходной работой неизвестного мастера конца XVII столетия является громадная доска (104X72 см), заполненная плоскорельефным изображением многоярусного дворца с флагами и двуглавым орлом на шатровом завершении, обрамленном фризом из нечитаемого набора букв. Поделенный вертикальными тягами на три части фасад здания обильно и нарядно украшен. Крупной розеткой, мерцающей многочисленными гранями выемок, отмечен центр здания. Створки ворот декорированы опущенными лепестками ветвей. Исследователю народного искусства Ю. С. Черняховской удалось убедительно доказать, что прообразом для большинства изображений на подобных хоромных гербовых досках послужило здание первой русской типографии - Московского Печатного двора, построенное в XVI-XVII веках. Одинаковым оказался рисунок колонн, совпало число башен и членение объемов здания, вырезанного на пряничных формах и изображенного на гравюре XVIII века (постройки Печатного двора не сохранились). И вместе с тем изображение на пряничной форме иное. Оно не вызывает ни зрительной, ни образной ассоциаций с постройками Печатного двора или другого шатрового здания. Резчик не стремился точно зафиксировать, передать облик конкретного здания. Его занимало желание создать нечто более возвышенное и сказочное. Дворец, отпечатанный на прянике, по своей образной сути близок "палатным строениям" русских народных сказок и былин. Это своего рода декорация, на фоне которой фантазия зрителя могла разыгрывать сказки, создавать свое волшебное царство. В русском фольклоре описания дворцов и хором всегда возникают по ходу развития действия. Может быть, поэтому до времени тих и пуст прекрасный пряничный дворец, закрыты его резные ворота, решетки окон, неподвижны трепетные флаги. Наряду с гербовыми, или "орлеными", как их часто называли в народе, существовало множество небольших по размерам пряничных форм. Некоторые из них заполнены повсеместно распространенными в народной резьбе мотивами геометрического орнамента: квадратами, ромбами, глубоко врезанными в толщу доски кругами и лучевыми розетками. На других помещены изображения птиц, барсов, сиринов, львов. Тяготение к мотивам народной орнаментики определило и манеру исполнения подобных досок. В них чаще, чем в гербовых, использовались приемы трехгранно-выемчатой, ногтевидной и скобчатой резьбы. Орнаментальные композиции отличаются большим разнообразием и живописностью. На небольшой прямоугольной доске из коллекции Н. П. Лихачева, датируемой рубежом XVII и XVIII веков, помещено заглубленное изображение льва. Фигура трактована обобщенно. Плавной, едва намеченной линией обрисовано вытянутое, слегка изогнутое тело сильного животного. Мягко, без четкого выделения деталей моделирован рельеф. В лепке мощной головы, пышной гривы и лап зверя скульптурная округлость форм неожиданно разбивается круто изогнутыми, серповидными врезами, зубцами и прихотливым узором миндалевидных выемок. При этом мотивы геометрической резьбы не повторяют скульптурную форму, а как бы дополняют ее, придают фигуре льва не только декоративность, но и особую монументальность и значительность. Подобное соединение в пластическом строе одного произведения разных манер резьбы, их резкое контрастное сопоставление является древним приемом. Его широко использовали русские мастера, например, в резьбе скульптурного декора белокаменных построек древнего Владимира. Возможно, вырезанная на пряничной форме фигура зверя навеяна каким-то конкретным изображением, увиденным мастером на стенах храма. Быстрая и решительная смена в XVIII веке старых методов и форм средневекового декоративного искусства существенным образом отразилась на резьбе пряничных досок. В 1711 году в Москве закрывается "Палата резных и столярных дел" Оружейной палаты, где были сосредоточены лучшие мастера-резчики и откуда в XVII веке вышло немало пряничных форм, служивших эталоном для ремесленников многих художественных центров страны. Массовое производство пряничных досок постепенно перемещается в периферийные города, среди которых большую роль начинают играть ремесленные центры Поволжья. Менялись обычаи, а с ними и обрядовое значение пряников. Постепенно стушевывалась их строгая приуроченность к определенным традиционным праздникам и торжествам. В музее хранится небольшая двухсторонняя гербовая доска с врезной надписью "Сия доска Савы Митрофанова сына", исполненная в 1729 году, очевидно, по случаю празднования Нового года по новому, петровскому календарю. На лицевой стороне доски в овальном обрамлении помещена фигурка двуглавого орла во всей его геральдической пышности. Ниже - врезная дата "1729". На обороте узорное изображение с датой "1730" обрамлено житейски необходимой, но слишком прозаической для гербового пряника надписью: "Сия коришъна латошка с анисом". На оттиске с другой гербовой доски насмешливо-хвастливая надпись - "1740 году февраля в 29 день доску сию резал мастер Василий пряник с медом зъ духами кушаем в день всiакии" - словно пародирует торжественный обряд празднества, намеренно разрушает ореол ритуальной значительности печатного орленого пряника. В XVIII веке и особенно в начале XIX были внесены значительные изменения и в приемы декорировки резных пряничных досок. Существенно обновился и расширился круг сюжетов. Резчики стали чаще обращаться к иллюстрациям книг, лубочным картинкам, вводили в резной узор изображения, знакомые им по орнаментации мебели, изразцов и других изделий. Привнесенные мотивы видоизменялись, вкомпоновывались в выработанную схему узора, гармонично сочетались с традиционными, сугубо "пряничными" сюжетами. Наряду с этим не были забыты и повторялись во множестве вариантов пряничные доски с наиболее характерными для народного искусства, древними по своим истокам изображениями птиц, животных, цветущих кустов и т. п. В собрании музея хранится несколько досок с плоскорельефными фигурами птиц, исполненных в броской декоративной манере. Величавые, в пышном оперении павлины, петухи и другие птицы то занимают целую доску, то группируются клеймами в ковчеге одной пряничной формы. При этом резчики с удивительным постоянством на каждой отдельно взятой доске, в каждом клейме помещают только одну птицу, изображенную в спокойной, статичной позе.
Подобным же образом декорировано несколько пряничных форм XIX века. В клеймах размещены попарно обращенные в разные стороны рыбы и птицы, богато убранный игрушечный коник, подсмотренный на лубочной картинке слон, коза и сказочный пароход с мачтами и оснасткой парусного корабля. Здесь нет главных изображений композиции, отсутствует и какая-либо сюжетно-смысловая связь между отдельными фигурами. Однако они не просто механически соединены на плоскости одной доски. Все изображения скорректированы в размерах, мастерски вписаны в одинаковые усеченные треугольники и обильно украшены одинаковыми, многократно повторенными мотивами геометрического и травного орнамента. Под резцом мастера изображение каждой фигурки обрело свой неповторимый облик, превратилось в разузоренную занимательную картинку. Рога оленей обращены в ветвистый куст с листьями, грудь и круп коня украсили цветочные розетки, изысканно изогнутая шея и крылья лебедя заполнились зубцами и ногтевидными выемками. Не довольствуясь декоративной выразительностью профильного изображения парохода, резчик развернул на плоскости и недоступную для обозрения украшенную резьбой корму судна. Пряники с большим числом рельефных фигурок чаще всего продавались дольками. Иными украшали праздничный стол, но к концу торжества разрезали на куски и раздаривали гостям, вежливо напоминая, что пора расходиться по домам. Поэтому подобные пряники в народе получили образное название "разгони" или "разгонные". Однако не только практической целесообразностью, необходимостью разрезать пряник на части руководствовались мастера пряничных форм. Обособленность, намеренная изолированность каждой фигурки, отдельных персонажей является древним художественным приемом, который был широко распространен в фольклорной поэтике, лубке. Резчики пряничных форм оригинально использовали его для усиления скульптурной и декоративной выразительности многофигурных композиций.
Расширяя тематику своих произведений, резчики строго следовали и другой традиции. Все вновь вводимые изображения тщательно отбирались, согласовывались с поэтически возвышенным строем этих самобытных произведений народного творчества. На пряничных досках XIX века, хранящихся в музейной коллекции, встречаются фигурки франтоватых, с саблями наголо офицеров в треугольных шляпах и солдат с георгиевскими крестами; отдельные клейма заполнены изображениями киверов, перекрещенных ружей, пушек. В фигурках воинов, овеянных романтикой побед, в атрибутах воинской славы, в их живописной выразительности и торжественной значительности народный художник подметил и раскрыл удивительное созвучие с традиционными образами фольклора. При всем богатстве изобразительных мотивов, разнообразии приемов резьбы, художественной завершенности декора пряничные доски являются всего лишь формой для оттиска узора на прянике. Поэтому многое в них досказывается воображением, способным мысленно воссоздать сказочную нарядность и цветовое богатство праздничных пряников, где мастерство резчика соединялось с фантазией и кулинарным талантом пекаря.
Коньки на крышах Почти каждый музейный экспонат имеет чем-нибудь примечательную "биографию". В ней и вся жизнь предмета, годами служившего людям, и история его происхождения, часто уходящая в глубокую древность. В одном из залов музея высоко на стене поместились две деревянные скульптуры загадочных зверей. Мощная выпуклая грудь, лебединая шея, навостренные уши. Выразительны силуэты фигур с величаво склоненными головами. Серебристое дерево со следами мха и лишайников местами будто тронуто золотом. Извивы волокон древесины напоминают узоры вспенившейся волны. В фигурах чудится что-то дремучее, идольское. Вглядевшись, узнаем изображения коней. Они с Севера. Одного привезли из тарногских лесов Вологодской области, другого - с Северной Двины. Каждому более ста лет. Третий охлупень, находящийся теперь в фондах музея, был во время одной из экспедиций на Северную Двину снят с заброшенного, готового рухнуть дома, построенного в 1854 году. Этому коню - 130 лет. Русский Север - край потомственных древоделов. Здесь возводились деревянные храмы и колокольни, удивляющие гармонией пропорций, циклопичностью своих седых бревен. И теперь вологодская и архангельская деревни - это стихия дерева. Почти каждый крестьянин - более чем хороший плотник: умеет и дом срубить, и украсить его. Традиционное украшение - конек на крыше. Мастерски владея топором, северянин вырубает голову и грудь коня из корневища старой лиственницы или ели, плотная смолистая древесина которых стойко сопротивляется времени и невзгодам сурового климата. Тяжелое бревно-охлупень с конем строитель поднимал на крышу избы. Концы тесин кровли плотно входят в желоб, выдолбленный снизу, вдоль всего бревна. А конь над фронтоном как замок закрепляет их и придает прочность всей конструкции покрытия. Двускатные кровли изб часто имеют такую протяженность, что одного охлупня недостаточно. На крыше укрепляют два бревна корневищами в противоположные стороны и каждое получает скульптурную обработку. Один конь глядит на улицу, другой смотрит в поле или в лес за домом. Пластика этой своеобразной скульптуры, в которой скупо выявлены только основные формы, великолепно согласуется с пластикой бревенчатого сруба. Возвышаясь над фронтоном, скульптура завершает композицию фасада избы. В натуре северного строителя-плотника постоянно проявляется художник. В изгибах корней он угадывает очертания конской головы или головы птицы (птицы тоже украшают щипцы кровель, особенно часто на избах по реке Пинеге) и талантливо превращает случайную природную форму в художественно выразительную. Ни один конек не похож на другой, с соседней избы. То он гордый и стремительный, то могучий, богатырский, то маленький, скромный, будничный коник. И птица предстает или в виде утицы, или в образе сказочной царь-птицы с причудливым навершием-короной вместо гребня. Неокрашенное дерево от ветров и дождей постепенно темнеет, покрывается узорами мха. Освещенное солнцем, под светлым северным небом дерево приобретает серебристый оттенок, и скульптура будто парит в воздухе. В дождливую погоду на фоне свинцового неба конь-охлупень рисуется черным грозным силуэтом. В белую ночь конек фантастичен. Коньки живут вместе с природой. Когда входишь в северную деревню и почти с каждой крыши смотрит на тебя такой конь, кажется, что это все стражи домашнего очага, выражающие "душу" дома. Трудно не поддаться обаянию этого сурового впечатляющего искусства. Вначале охватывает странная робость: ведь каждый конь так реален при всей условности образа. На смену ей приходит радость от встречи с творениями талантливых мастеров.
Кони украшают не только кровли огромных, словно корабли, северных домов. Конские головки вырезают на изогнутых концах крепких тонких бревен, поддерживающих желоба водостоков, в которые упираются нижние концы тесин кровли. Называются они "курицами". Конскую голову можно увидеть над крыльцом, на крышах амбарчиков, на банях. Миниатюрные и лаконичные конские головки украшают даже двускатные кровельки намогильных столбов и крестов-"голубцов" на старинных погостах по всему русскому Северу, от Карелии до Печоры. Образ коня - один из любимых и древнейших в русском народном искусстве. Он повторяется и во внутреннем убранстве дома, в росписях и скульптурных деталях утвари, в вышивках. В некоторых местностях Севера вошедшего в избу у печи встречает "охраняющий" очаг конь - крутой завиток навершия толстой доски с головой животного (как в сказке, там тоже кобылица "змеем голову свила"). Эту резную плаху, подпирающую шесток, ласково называют "коничек". У стены мы увидим длинную скамью с подлокотниками в виде конских голов, а на столе - ковш или солоницу с конской же головой. И на полотенце, обрамляющем зеркало, может быть вышит конь. На прялках среди травных завитков - то красный, то золотой конь со всадником или в упряжи.
Образ коня имеет глубокий смысл. Издавна конь был помощником земледельца и другом ратника. В богатейшем русском фольклоре конь запечатлен как «вещий», «ярый», как прекрасное животное, олицетворение силы, красоты, добра и охранительного начала. Он связывается с древними языческими представлениями славян-земледельцев о природе. Конь символизировал солнце, движущееся по небу. Отражением, отголоском этих древних понятий можно считать обычай окрашивать деревянные игрушки-коники в красный цвет. До сих пор в некоторых местах бывшей Олонецкой губернии сохранились кони-охлупни, соседствующие со знаком солнечного круга, вырезанного на «полотенце» — доске, прикрывающей стык досок у щипца и спускающейся из-под конька. Кони-охлупни северных областей, особенно Вологодской и Архангельской, имеют ярко выраженные особенности монументальной скульптуры.
Коньки украшали избы в Ярославской, Костромской, отчасти в Тверской, Московской, Нижегородской губерниях. В отличие от коньков Севера они вырубались не на концах мощных охлупневых бревен, а на верхних концах причелин, перекрещивающихся над фронтоном. Таким образом возникал легкий, как узор, мотив парных конских головок. Парные коньки на крышах встречаются в Прибалтике, Северной Европе, Швейцарии, Польше, Словакии. Древность происхождения мотива парного конька и вообще образа коня как оберега в декоративном искусстве подтверждается находками археологов на территории нашей страны. В погребениях славянских и угро-финских племен до X-XII веков обнаруживаются гребни с конскими головками, женские украшения, так называемые "коньковые подвески". Со временем представления о символическом значении коня слабели и превращались в фольклоре в традиционные поэтические формулы (конь верный, добрый, сказочный Сивка-Бурка, наделенный волшебной силой), а в искусстве - в декоративные образы и мотивы. Для примера можно указать на конские головки в резных навершиях ярославских теремковых прялок и в медных оправах маленьких прялочных зеркал. Конь-охлупень как важный конструктивный и художественный элемент кровли еще сохраняется в ряде мест. Нередко возле строящегося дома среди бревен и стружек виден новый охлупень, который вскоре поднимут на крышу и там, рядом с радиоантенной, конь займет свое почетное место. "В нем вся красота дома",-услышишь иной раз от хозяина. И с этим трудно не согласиться. Сослуживших службу, обветшалых коней сбрасывают. И лежат они на зеленых лужайках за избами, у обочин дорог, на пустырях, постепенно врастая в землю, все такие же гордые и величавые. Музейные работники во время экспедиций стараются собрать эти памятники, сохранить, раскрыть их значение, показать их красоту людям. Творения северных плотников обретают новую жизнь уже в качестве экспонатов, с которыми знакомятся тысячи посетителей Русского музея.
Резное дерево волжских изб Дерево - удивительное явление природы. Человека очаровывает свежесть и манящая прохлада белоствольных рощ. Он любуется красотой пышной листвы одиноких берез, горением красок осеннего леса и невольно замолкает перед величием стройных мачтовых сосен, взметнувших ввысь тяжелые шапки ветвей. Иные качества, иную красоту дерева раскрыли в своих постройках нижегородские мастера, украсившие в XIX веке сотни речных судов и деревенских домов рельефным растительным орнаментом, изображениями львов, сиринов, русалок. Властная жизнь природы словно приостановила свой бег, уступила человеку и, преображенная его фантазией, под резцом талантливых мастеров замерла, расплескалась причудливыми травами и цветущими кустами на фронтонах изб, заполнила фризовые доски, наличники окон и ворота, нарядно разузорила кормовые доски, борта и надстройки барж-коноводок, бурлацких барок и легких, стремительных парусных расшив. Искусство волжских резчиков издавна привлекало к себе внимание путешественников, ученых, художников. Еще в XIX столетии любители русской старины стали приобретать детали резного убранства деревенских изб. В Поволжье были собраны крупные коллекции домовой резьбы, хранящиеся сейчас в музеях Москвы, Ленинграда, Горького и других городов. Не меньше ценили резное убранство изб и сами владельцы - крестьяне волжских деревень. Узорные доски, наличники окон ими всячески оберегались, снимались с обветшавших, идущих на слом домов и переносились на выстроенные вновь.
В 1950-1960-е годы в разных районах Горьковской и Владимирской областей в течение ряда лет работали экспедиции Русского музея. За сравнительно короткий срок ими была собрана уникальная коллекция резного дерева волжских изб. В разных районах этих областей у местного населения было приобретено восемь комплексов полного декоративного убранства одноэтажных и двухэтажных домов середины и второй половины XIX века и множество отдельных наличников окон, воротных столбов и фризовых резных досок. Среди последних редкий образец поволжской домовой резьбы - самое раннее из известных датированных произведений местных мастеров - лобовая доска 1825 года. Резные украшения бережно снимались с домов, тщательно упаковывались и в специальных контейнерах и автофургонах отправлялись в Ленинград. После реставрации и сборки одни произведения заняли свое место в экспозиции музея, другие были переданы на хранение в его фонды. Размещенные в дворцовых залах, изъятые из привычного окружения рельефные доски и комплексы резного убранства домов не только не утратили своего обаяния, нарядной пышности, но неожиданно обрели новое качество - впервые раскрылись во всем многообразии и масштабности художественного явления, каким была домовая резьба Поволжья в XIX веке.
При всем удивительном богатстве приемов резьбы, разнообразии сюжетов и орнаментальных мотивов в декорировке изб, в рельефах, вывезенных из разных районов обширной территории Поволжья, из деревень и сел, отстоящих друг от друга на многие сотни километров, оказалось много общего. Единым был набор элементов узора, система размещения орнамента. Чем обусловлено такое единство? 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
