Объявления в «Ведомостях»

Почти в каждом номере «Санкт-Петербургских ведомостей» печатались рекламные материалы. Это была привилегия, дарованная Академии Наук (а позже – и Московскому университету) – платные государственные и частные объявления служили для нее важным источником дохода. В целом объявления можно разделить на группы.

1. Государственные объявления.

Сообщения о новых постройках: «Вчерашнего дня освящена была здесь построенная реформатская церковь при многочисленном собрании знатных особ» (1733. 15 июня)

Подряды на выполнение тех или иных работ: «Здешний старой зимний Е.И.В. дворец и казенные лейбкомпании три дома желающим вычинить и исправить так, чтоб в них жить можно было, явиться в канцелярию от строений» (1749, б/н), «Находящиеся чрез Мью речку красной и зеленой мосты желающим нынешнею весною вновь переделать, а синий подъемный же мост починить, явиться немедленно в главной Полицмейстерской канцелярии» (1752. б/н) и т.п. К этой же группе относятся объявления о торгах.

Указы для всеобщего сведения: «Правительствующий Сенат во исполнение Е.И.В. повеления приказал публиковать указом от 16 июня: во всякие азартные игры в карты, т.е. в фаро, в квинтич, и в прочие всякого звания игры на деньги и на вещи никому и нигде (исключая во дворцах Е.И.В. апартаменты) ни под каким видом и предлогом не играть, а только позволяется употреблять игры в знатных дворянских домах, только... на самые малые суммы денег, не для выигрышу, но единственно для препровождения времени, яко то: в ломбер, в кадрилию, в пикет, в контру...» (1761. №51), «Третьего дня, то есть 15 числа сего месяца, пред полуднем, над бывшим подпоручиком Мировичем [попытавшимся освободить из Шлиссельбургской крепости свергнутого императора Ивана Антоновича – прим. автора]... на Петербургском острову, на обжорном рынке... состоялась экзекуция, а именно отсечена ему при многочисленном собрании народа голова, а тело его ввечеру сожжено купно с эшафотом» (1764. №75. 17 сентября).

2. Частные объявления.

Предложения услуг: «Сим объявляется, что приехал сюда искусной и при многих дворах апробированный зубной лекарь, который весьма искусно вынимает зубы и опять вставливает. Коими можно действовать так, как родными; он также и очищает их от всякой нечистоты, имеет надежное средство зубную болезнь утолять в момент и зубы хранить; чего ради желающие его к себе призывать, могут найти его в Миллионной улице, в доме купца Мейера» (1757. №10. Февраль), «Одна Немка желает определиться смотрительницей за детьми...» (1804. №28).

Объявления о сдаче внаем жилья, целых домов, комнат и складских помещений.

Предложения разных товаров: «В большой морской, на новом каменном гостином дворе в погребе под № 5 продаются миноги, Голанские сельди, каперсы и оливки» (1746. б/н), «Продается новая французская четвероместная карета; желающие купить, о цене спросить могут близ Полиции у купца Демута» (1765. №82), «В малой Морской, в бывших так называемых Немецких банях, у вдовы Меттинген продаются соловьи» (1780. №32), «В бывшем Менщиковом доме, который ныне принадлежит Демуту и находится в задней Конюшенной улице под № 221, ... продаются лучших мастеров, как то: Страдивариуса, Амати и Штейнера скрыпки. Альто-Виоли и Виолончели» (1797. №1. Январь).

Дикую с нашей точки зрения группу составляли печатавшиеся в газете объявления... о продаже людей. Особенно много их стало ближе к концу XVIII века: «Майор Колюбакин продает девку, умеющую кушать готовить и платье чистить» (1777. №1), «Продается девка 20 лет. Желающие купить, могут ее видеть Преображенского полку, в солдатской слободе, на бассейнах» (1796. №84), «Продается Литейной части, в 1 квартале, в доме под № 11, напротив позументной фабрики Роговиковой, дворовый человек с женою и сыном 6 лет за 250 р.» (1798. №54), «Продается кучер 20 лет, знающий как дорожную, так и городскую езду, поведения весьма хорошего и собою очень видной. Еще продаются крытые с колясочным верхом сани, немецкое ружье и аглинская новая гитара. Все оное видеть и о цене узнать можно в Преображенском полку в Итальянской слободке во 2-м переулке Литейной части под № 317 в доме вдовы Баутиной» (1800, б/н).

Объявления о поиске пропавших вещей: «Сего месяца... потеряна при смотрении фейерверка в лабораторном доме [у Таврического сада]... изумрудная подвеска; кто оную принесет в дом ее превосходительства А.Г. Еропкиной на Невской перспективой, тому дано будет пристойное вознаграждение» (1771. №102), «У ее светлости Герцогини фон Кингстон [известной английской авантюристки, принятой при дворе и жившей с личного разрешения императрицы Екатерины II в пустовавшем особняке графа Р.И. Воронцова – прим. авт] пропала маленькая белая сучка; естьли кто, оную нашед, принесет или подаст в графской Воронцова дом за Обуховским мостом, получит пристойное награждение» (1779. б/н). Иногда публиковались объявления и о найденных вещах.

Предложения работы: «Желающие позолотить доброю жаркою позолотою медные рамы к мозаической картине Полтавския победы, в которых вся поверхность около 300 кв. футов, могут для подряду явиться у статского Советника г. Ломоносова, в доме его на Мойке (1764. №50)», «Главному народному, в приходе церкви святого Пантелеймона находящемуся училищу, потребен учитель Немецкого языка» (1799. №46), «Немецкому мяснику Стриовскому... потребны два разнощика» (1800, б/н).

Объявления о предстоящих зрелищах и мероприятиях: «В деревянном зимнем дворце под дирекциею г. Локателлия [итальянский антрепренер – прим. авт.] начнутся публичные маскерады, которые впредь еженедельно по четверткам продолжаться будут» (1764. №76), «По Мойке в доме столяра Кинта у живущего в оном Голмеруса будет каждое воскресенье музыка; желающие притом забавляться танцованием, за билет платить имеют по 25 копеек, а женщины безденежно впускаемы будут» (1769. №92), «6 декабря будет представлять недавно приехавший сюда комедиант сделанную по новому образцу кукольную комедию» (1775. №97), «По Невскому проспекту, в доме наследников Яковлева под № 46 с дозволения Правительства будет показываться каждый день, с десяти утра до семи пополудни, живой морской тигр, у коего весьма красивая шерсть разного цвета, длиною с полвершка, голова небоьшая, продолговатая. Животное сие с усами, естьли находится на поверхности воды, то имеет глаза черные, а в воде – белые, наподобие бриллиантов, имеет нос длинный, как у обезьян, уши, как у курицы, лапы о пяти пальцах с черными когтями, два хвоста... Он может жить в воде и на земле, питается живою рыбою, а на море, по кораблекрушении, также питается утопшими людьми [вероятно, это фантастическое описание относится к морскому льву, которого авторы объявления наделили повадками трупоеда]. Цена за вход по рублю с человека» (1820. №71).

Интересны объявления в газете о людях, выезжающих за границу: «Господин Граф Растрелли [знаменитый архитектор] с фамилиею своею едет отсюда на некоторое время в свое отечество; имеющие до него какое дело явиться могут в доме его, что на Невской перспективой против Гостиного двора» (1762. №62), «Турецкой нации Джуан Михаил намерен отъехать отсюда в свое отечество; и имеющие на нем долги сыскать его могут близ Полиции, в трактире у трактирщика Левалье» (1764. №23).

На страницах «Ведомостей» иногда печатались также объявления о выходе новых книг или периодических изданий: «В Гартунговой типографии продается переведенный на Немецкий язык бунтовщику Емельке Пугачеву и его сообщникам приговор. Экземпляр по 50 копеек» (1777. №9), «В Санкт-Петербурге, в типографии Крылова [И.А. Крылова] с товарищи, в новом Его Высокопревосходительства Ивана Ивановича Бецкого доме, что у летнего сада, выходит ежемесячное издание под названием Зритель; в нем помещаются как сатирические, критические, так и стихотворные сочинения, подражания и переводы. Началось сие издание с Февраля 1792 года... Ежели кто за благо рассудит удостоить сие издание присылкою своего сочинения, то оное помещено будет с благодарностью» (1792. №20. 9 марта)[58].

Глава II.

Первые журналы

Свобода печати должна быть безусловная и абсолютная –

или она не существует (Максимилиан Робеспьер)

Условия появления первых европейских журналов в первую очередь определялись созданием в XVII веке интеллектуальной среды, вошедшей в историю под названием «La Republique des Lettres» («Республика литераторов», «Республика ученых»). Это понятие отразило новую форму общения людей, ориентированных на антисхоластические методы познания. Помимо личных встреч, члены «La Republique des Lettres» нуждались в научной переписке, без которой трудно себе представить духовную жизнь Европы этого периода. Переписка эта сильно отличалась от эпистолярного наследия античности, средневековья или Возрождения. «Каждый, стремящийся к знанию, должен был ориентироваться теперь не на Учителя и его интерпретаторов, то есть не на уже готовое знание, а на самого себя и на других как равноценных (в смысле равного участия их в формировании нового знания) личностей»^[59]. Стали создаваться научные общества, которые были способны привлечь и аккумулировать средства на издания (в том числе и периодические).

Слово «журнал» восходит к латинскому «diurnalis» («ежедневный»), что напоминает «acta diurna» («Дела Сената») Юлия Цезаря. Особенность первых европейских журналов – их преимущественно научная ориентация. Научная переписка вовлекла в коммуникацию множество участников. Информационно-пропагандистские возможности периодического печатного издания были несоизмеримо выше, чем у переписки.

Первый европейский журнал – «Journal des Savants» («Журнал ученых», 1665–1828). Он был создан по инициативе французского министра финансов Жана-Батиста Кольбера. Кольбер задумал периодическое издание, которое бы освещало научные, критические и литературные проблемы, стоящие перед интеллектуальной элитой Европы. Этот журнал выходил сначала один раз в неделю, а потом раз в две недели на 12 страницах. Издателем был Салло, а все материалы облекались в форму писем. С опозданием в несколько недель в Англии появился журнал «Philosophical Transactions of the Royal Society» («Философские труды Королевского общества») под редакцией Генри Олденберга. Журнал, официальный орган Лондонского королевского общества, выходил ежемесячно. В 1668 г. появился и первый итальянский журнал «Il Giornale de'Letterati».

В 1682 г. профессор Отто Менке предпринял в Лейпциге издание латиноязычного журнала «Acta Eruditorium» («Ученые записки»), который быстро приобрел европейскую известность. В его издании деятельное участие принял Готфрид Вильгельм Лейбниц. Он публиковал на страницах этого журнала многие свои работы. Журнал «Acta Eruditorium» просуществовал до 1731 г.

Цензурные преследования, существовавшие в большинстве стран Европы, заставили обратить внимание журналистов на возможность публикаций своих изданий в Голландии. Влиятельный французский философ Пьер Бейль, эмигрировавший за свои религиозные убеждения в Голландию, стал печатать с 1684 г. периодическое философско-литературное издание «Nouvelles de la republique des lettres» («Новости литературной республики»). Уже в предисловии к первому номеру Пьер Бейль писал, что «мы свободны от неразумной пристрастности. Мы будем выступать скорее в роли докладчика, чем в роли судьи, и мы приведем выдержки из книг, направленных против нас, столь же добросовестно, как и книг, выступающих за нас». Издание Бейля имело широкий резонанс, утвердив авторитет редактора в интеллектуальных кругах. В нем содержались рецензии на книги по вопросам философии, богословия, истории и литературы, полемические сочинения политического и религиозного характера. Во Франции распространение журнала «Nouvelles de la republique des lettres» было запрещено. Даже в терпимой к инакомыслию Голландии ряд публикаций Бейля привел в конце концов к тому, что слишком независимый редактор лишился места профессора истории и философии в Роттердамском университете. Через три года он был вынужден прекратить свое издание, но оно было продолжено другими авторами и просуществовало до 1718 г. В 1688 г. Жан Леклерк, тоже эмигрант и идеологический оппонент Бейля, предпринял в Амстердаме издание журнала «Bibliotheque universelle et historique» («Всеобщая историческая библиотека»). Этот журнал просуществовал пять лет и прославился тем, что уже в первых номерах Леклерк опубликовал обширные извлечения из главного труда Джона Локка «Опыт о человеческом разуме», вызвав бурную полемику во многих странах Европы.

В начале XVIII столетия слово «журнал» понималось как «периодическое сочинение, которое, появляясь регулярно через определенное время, сообщает о новых или вновь переизданных книгах, раскрывает их содержание и извещает открытия в науке; короче говоря, сочинение, в котором освещается все, что ежедневно происходит в «Республике литераторов»[60].

Журналы литературно-критического содержания ведут свое начало от французского периодического издания «Mercure galant» («Галантный Меркурий»), основанного в 1672 г. Королевскую «привилегию» на издание этого журнала получил популярный в то время драматург и полемист Жан Донно де Визе, литературный противник Мольера. В первые годы «Mercure galant» выходил нерегулярно, однако с 1677 г. де Визе сделал это издание ежемесячным. Особенным успехом у его читателей пользовался раздел светской хроники. Со временем королевская привилегия на издание «Mercure galant» перешла в руки Шарля Дюфрени, сочетавшего в себе многие таланты – драматурга, поэта, музыканта, художника, романиста, журналиста и коммерсанта. Как литератор Шарль Дюфрени впервые применил прием показа французской действительности глазами чужестранца, якобы жителя Сиама, случайно оказавшегося в Париже («Серьезные и комические развлечения сиамца», 1699). Его герой, не знакомый с нравами европейской жизни, постоянно попадает в комические и нелепые ситуации, которые обращают внимание читателя и на неприглядные стороны повседневной жизни. Этот прием стал популярным в публицистике эпохи Просвещения. Монтескье использовал его в «Персидских письмах», Оливер Голдсмит – в «Гражданине мира, или Письмах китайского философа, проживающего в Лондоне...» и т.д.

В XVIII веке социально-экономические и политические достижения в Европе были связаны с движением в духовной области, которое дало себе название «Просвещение». «Просвещение с помощью света разума» – таков был лозунг прогрессивных сил Европы. Новые идеи получали распространение благодаря путешествиям, книжной торговле, все возраставшей переводческой деятельности и переписке.

Просвещение совпало со становлением и расцветом журнальной периодики, и в этом совпадении имеется своя закономерность. Властителями дум были философы и писатели, роль печатного слова в формировании общественного мнения возросла многократно. Этот период иногда называют эпохой «персонального журнализма». Практически за каждым периодическим изданием стояла личность редактора или издателя, проводившего свою идеологическую политику. Писатели и философы часто обращались к созданию журналов для пропаганды собственных взглядов.

Задача просветительской журналистики – исправлять нравы общества посредством просвещения и развлечения. По этой причине язык просветительских изданий отличался простотой и ясностью, чтобы быть понятным и доходчивым максимально большему числу читателей. Даниэль Дефо, публицист и памфлетист, писал: «Если меня спросят, какой стиль я считаю наилучшим, то я отвечу – тот, на котором можно разговаривать с пятью сотнями людей самых разнообразных профессий, исключая идиотов и сумасшедших, и быть понятым всеми».

Принятие в 1689 г. «Билля о правах» стало знаменательным событием для Англии и для всей Европы, ибо в «Билле о правах» была заявлена новая модель взаимоотношения личности и государства. Высказанное Локком (в работе «О гражданском правлении») положение, что «мы рождаемся свободными, так же, как мы рождаемся и разумными», для многих звучало подлинным откровением. Вольтер писал, что «Локк развернул перед человеком картину человеческого разума, как превосходный анатом объясняет механизм человеческого тела». Многие французские просветители (Монтескье, Прево, сам Вольтер) отправились в Англию, чтобы ознакомиться с тем, что казалось им самым передовым и плодотворным в области культуры, идеологии и государственного устройства.

Основоположником английской журналистики считают Даниеля Дефо (1660–1731). Он получил известность как придворный памфлетист, служил секретным осведомителем короля Вильгельма III Оранского, но впал в немилость после воцарения королевы Анны. В 1702 г. Дефо опубликовал памфлет «Кратчайший путь расправы с диссентерами»; через год писатель был арестован, выставлен у «позорного столба», но наказание обернулось триумфом: народ обвил «позорный столб» цветами, произносил тосты за здоровье Дефо, а написанный им «Гимн позорному столбу» читался на улицах.

После выхода из заключения в 1704 г. Дефо стал издавать собственный журнал «The Weekly Review» уже в качестве независимого журналиста. Тюремное заключение сделало Дефо «еще любезнее народу»; он писал сатиры, политические сочинения, полемические статьи. «Ревью» выходил на восьми, а иногда даже на четырех страницах еженедельно, потом перешел на двух- и трехразовый выпуск в неделю. Издание продолжалось девять лет. Журнал освещал проблемы политики, общественной жизни, коммерции. Выходили также приложения, предназначенные для привлечения читателей. В «Ревью» проявилось разностороннее дарование Дефо, а также противоречивость его натуры. Создавая журнал, Дефо заверил читателей, что это будет издание беспристрастное, лишенное типичных для журналистики того времени ошибок. Однако, заполняя журнал в основном материалами собственного сочинения, он мог запросто сослаться на событие, произошедшие лишь в его воображении. Вплоть до 1713 г. Дефо оставался «одновременно репортером, редактором, правщиком, комментатором», и даже получил прозвище «господин Ревью». Неприятности с властями преследовали Дефо: после публикации нескольких памфлетов в 1713 г. он был вновь арестован; через год конфликт возобновился. Издание журнала было прекращено. Современники по-разному оценивали личность Даниэля Дефо, но никто не смог умалить его значения для английской журналистики[61].

В английской просветительской журналистике известно два подхода к исправлению нравов – сатирический и морально-дидактический. Их не всегда можно разъединить, но если выделять крайние стороны, то нравоучительная журналистика Джозефа Аддисона и Ричарда Стила оказывается с одной стороны, а сатира Джонатана Свифта – с другой. Как остроумно заметил У.М. Теккерей, Аддисон – «мягкий сатирик, он никогда не наносил запрещенных ударов; милосердный судья, он карал только улыбкой. В то время как Свифт вешал без пощады». Размышляя о силе публицистического дарования Свифта, Теккерей заметил, что «самые хищные клюв и когти, какие когда-либо вонзались в добычу, самые сильные крылья, какие когда-либо рассекали воздух, были у Свифта». Из всех жанров Свифт больше всего любил памфлет. Он никогда не подписывал свои публицистические произведения, мистифицируя читателей вымышленными именами.

Свифт был редактором еженедельника «The Examiner» («Исследователь»), и вел его с ноября 1710 г. по июнь 1711 г. (№ 13–43). В «The Examiner» Свифт опубликовал целый ряд памфлетов, статей и стихотворений, направленных против лидеров партии вигов. Так, в пылу политической борьбы он написал: «Партия наших противников, пылая бешенством и имея довольно досуга после своего поражения, сплотившись, собирает по подписке деньги и нанимает банду писак, весьма искушенных во всех видах клеветы и владеющих слогом и талантом, достойными уровня большинства своих читателей». Серия памфлетов Свифта «Бумаги Бикерстафа» (1708–1709) во многом определила форму нравоучительной журналистики Ричарда Стила и Джозефа Аддисона. В истории осталась кампания Свифта против астролога Партриджа. В 1708 г. под именем Исаака Бикерстафа он издал памфлет, в котором, якобы основываясь на астрологических расчетах, предрек смерть Партриджа. Когда срок минул, Свифт напечатал следующий памфлет, объявивший, что астролог умер, как и предсказывалось. Многие этому поверили, и Партридж пережил трудные времена, доказывая, что он все еще жив. Ричард Стил, бывший в ту пору редактором официальной газеты, решил использовать созданную Джонатаном Свифтом комическую маску Исаака Бикерстафа для издания нового журнала в 1709 г.

Ричард Стил (1672–1729), природную одаренность и высокие человеческие качества которого отмечали его соотечественники, успел проявить себя на разных поприщах. Он был военным, литератором, драматургом, камер-юнкером, редактором «Лондон Газетт». Под влиянием Дефо Стил стал ведущим автором еженедельника «The Tatler» («Болтун», 1709), явившись основателем нового типа периодики, который развился в современное еженедельное обозрение – ревю. Журнал был рассчитан на горожан, завсегдатаев кофеен, тех, кто был склонен к «цивилизованной дискуссии», и обращался как к мужчинам, так и к женщинам.

«The Tatler» имел подзаголовок «Болтун Исаака Бикерстафа». Издание начиналось обращением якобы самого Бикерстафа, предлагавшего читателю «поучительное и вместе с тем вызывающее на мысль чтение», которое «благодетельно и необходимо». «Тэтлер» выходил на двух страницах три раза в неделю. Первый его номер содержал семь статей, среди которых заметку о театральной жизни. В дальнейшем на его полосах печатались материалы об интеллектуальных интересах дня, о модах и о манерах. Удачно найденная маска и точно выдерживаемая программа издания скоро завоевали английского читателя. В 1710 г. издательским проектом своего друга заинтересовался Джозеф Аддисон. Он стал присылать в журнал свои статьи и эссе. В журнале «The Tatler» Аддисон «нашел свое призвание, и самый восхитительный собеседник в мире заговорил». Качество публикаций журнала возросло, а многие эссе до сих пор переиздаются и считаются непревзойденными образцами английской эссеистики. Структура «The Tatler» основывалась на одном эссе, являвшимся композиционным стержнем каждого номера. Эссе создавалось Стилом или Аддисоном от имени выбранной маски и посвящалось различным событиям лондонской жизни. Помимо эссе, в номер включались также мелкие объявления и заметки.

Опасаясь, что маска Исаака Бикерстафа может потерять свою привлекательность, Аддисон и Стил прекратили издание «Болтуна» в начале 1711 г., когда журнал находился на пике своей популярности. В тот же год появился самый удачный журнал в творческом наследии Аддисона и Стила – «The Spectator» («Зритель»). На этот раз Аддисон и Стил разработали целую галерею масок, членов небольшого клуба, которые собирались, чтобы порассуждать на самые замысловатые темы из области политики, литературы, философии, театра, светской жизни и т.д. Главным героем журнала, «Зрителем», выступал сэр Роджер де Коверли, добропорядочный провинциальный английский джентльмен, с любопытством вглядывавшийся в окружающий мир. Тираж «The Spectator» вырос до 14000 экземпляров, читатели в Европе и колониях с нетерпением ждали каждого нового выпуска. Но Аддисон и Стил были верны избранной издательской стратегии, и когда интерес к «The Spectator» достиг максимальных пределов, они снова предпочли сменить литературные маски. «The Spectator» просуществовал два года – всего вышло 555 номеров, в последнем номере было объявлено о неожиданной женитьбе одного из персонажей и о скоропостижной кончине другого. Круг участников клуба распался, а вместо «The Spectator» в 1713 г. появилась новая маска и новый журнал «The Guardian» («Опекун»). Для него была типична резкая критика партии тори, критике подвергалась даже королева. «The Guardian» имел почти такой же успех, как «The Spectator», но через год журналистский тандем Стил – Аддисон распался. В 1714 г. Аддисон в одиночку продолжил выпуск журнала «The Spectator», но довел его только до 635-го номера.

Влияние «The Spectator» и других аддисоновских журналов на развитие английской и европейской журнальной традиции было феноменальным. Только в Англии количество подражаний исчислялось десятками. Более того, журналы Аддисона и Стила многократно переиздавались в виде отдельных книг в течение XVIII века и были переведены на многие европейские языки. Издательскую модель, отличную от аддисоновской, смог предложить только в 1731 г. Эдвард Кейв, который стал выпускать «Gentleman's Magazine» («Журнал джентльмена»), соответствовавший современному пониманию журнала с разнообразной тематикой и рубрикацией. Этот журнал возник как ежемесячник и во многом копировал «Тэтлер» Стила. Вначале «Джентльмен'с Мэгэзин» печатал выдержки из других изданий, обзоры внутрен­них и зарубежных новостей. Через пять лет основатель журнала Эдуард Кейв позволил себе напечатать отчеты о парламентских слушаниях, что было запрещено. Кейв оказался в тюрьме, однако не отказался от намерения освещать в своем издании деятельность парламента. Чтобы избежать наказания (а парламент грозил серьезными карами за вторжение в его внутреннюю «кухню»), Кейв прибегнул к эзоповому языку. Сообщения о парламентских прениях стали печататься в виде отчетов о заседаниях сената лилипутов, имена выступающих не приводились полностью, но просвещенные читатели прекрасно понимали, о ком и о чем идет речь, тем более что популярность «Путешествий Гулливера» повсеместно была велика[62].

Во Франции журналистские идеи Аддисона и Стила реализовали Пьер де Мариво и аббат Прево. В журналах Мариво «Le Spectateur français» («Французский зритель», 1722–1723), «L'indigent philosophic» («Неимущий философ», 1728) и «Le Cabinet du philosophe» («Кабинет философа», 1734), было видно стремление познакомить французского читателя с английскими культурными традициями. Изысканно-метафоричный язык его журналов получил наименование «мариводаж». В свою очередь, творчество Мариво пользовалось большим успехом в Англии. Антуан Франсуа Прево, более известный под именем аббата Прево, создателя знаменитого романа «История кавалера де Грие и Манон Леско», также внес свой вклад в развитие французской журналистики. Вынужденный с 1728 по 1734 гг. скрываться то в Англии, то в Голландии, Прево познакомился с методами и приемами английской журналистики. В 1733 г. Прево в Лондоне основал по образцу «The Spectator» еженедельный журнал «Le Pour et le Contre» («За и против», 1733–1740). Журнал, который создавался в Англии, но распространялся в Париже, стал явлением в журналистском мире Франции. Достоверность и надежность информации, качество критических выступлений внушали доверие.

В Германии линия английской просветительской журналистики была продолжена такими нравоучительными изданиями, как «Der Vernunfter» («Разумник», 1713–1714), «Die lustige Fama» («Веселая молва», 1718), «Der Freigeist» («Вольнодумец», 1745), «Der Hypochondrist» («Ипохондрик», 1762). А еженедельник «Discourse des Mahlern» («Беседы живописцев», 1725–1723) Иоганна Якоба Бодмера и Иоганна Якоба Брейтингера обратил на себя внимание новизной эстетических взглядов и резкой критикой известных немецких поэтов. В Италии продолжателем идей английской нравоучительной журналистики стал известный поэт и критик Гаспаро Гоцци, который с 1760 г. издавал «Gazzetta Veneta» («Венецианская газета»), почти полностью заполняя еженедельник своими собственными сочинениями. Особое место в немецкой просветительской журналистике занял журнал «Hamburgische Dramaturgie» («Гамбургская драматургия»), издаваемый Г.Э. Лессингом. Лессинг выступал за создание национального немецкого театра и писал, что его журнал «будет критическим перечнем всех пьес, которые будут ставиться на сцене, будет следить за каждым шагом, который будет совершать на этом поприще искусство поэта и актера <...> Если хотят развить вкус у человека, наделенного здравым смыслом, то нужно только объяснить, почему ему что-нибудь не понравилось». Задачей журнала было формирование театрального вкуса нации, и хотя издание просуществовало всего два года (1767–1768), ему было суждено выйти за рамки простого журнала. «Гамбургская драматургия» стала крупнейшим памятником эстетической мысли немецкого Просвещения.

В Европе XVIII столетия против периодических изданий продолжали действовать цензурные ограничения. Если даже в либеральной Англии свободу прессы приходилось отстаивать в сложных условиях, то в других европейских государствах положение было было гораздо хуже. К концу XVIII века ситуация со свободой слова в Англии несколько улучшилась, особенно «после 1771 г., когда обеими палатами было молчаливо разрешено публиковать дебаты, это стало одной из основных задач газет»^[63]. В дореволюционной Франции цензурные запреты носили «драконовский» характер – так, одна из королевских деклараций (короля Людовика XV от 1757 г.) объявляла смертную казнь «всем, кто будет уличен в составлении и печатании сочинений, заключающих в себе нападки на религию, клонящихся к возбуждению умов, оскорблению королевской власти, колебанию порядка и спокойствия государства»[64].

За сто лет, прошедших с появления первых европейских журналов, они завоевали свое место на рынке периодических изданий, решая просветительские и нравоучительные задачи в обществе.

Издания Академии Наук

Как и газеты, журналы появились в России значительно позже, чем в Европе. Важная роль в их создании принадлежит Петру I, который, впрочем, не увидел ни одного русского журнала. Он провел на рубеже XVII–XVIII веков реформы, направленные на перестройку общества, на формирование светского мировоззрения. Для распространения новых идей использовался печатный станок, выпускавший сотни названий книг. За первую четверть XVIII века в России было издано 600 названий книг светской тематики общим тиражом полмиллиона экземпляров. При этом книг церковной печати выходило около одиннадцати названий в год, что составляло только 14 % от общего объема книгоиздания.

В 1705 г. по инициативе В.А. Киприанова была создана Гражданская типография –первое в России специализированное предприятие по выпуску светских книг и гравюр. Оно действовало по издательской программе, предложенной основателем. В типографии выпускались «арифметики большие и малые, грамматики на разных диалектах, букварики докторские и врачебные, математического учения, нотного пения».

Гражданская типография одна из первых наладила светское книгоиздание, а опыт ее деятельности был учтен при создании новых центров петровского книгопечатания. Была реформирована старейшая русская типография – московский печатный двор. Техническая реконструкция началась в 1708 г. с изготовления станов гражданской печати и введения шрифта, получившего название «гражданский». Идея его разработки принадлежала царю. По его эскизу под личным руководством военный инженер Куленбах выполнил рисунки, которые были одобрены Петром I и отправлены в Голландию для отливки. Новый шрифт был создан на основе бытовавшей деловой скорописи. В 1710 г. на Печатный двор была переведена Гравировальная мастерская. В типографии устроена словолитная мастерская, снабжавшая отныне новыми шрифтами другие типографии Москвы и Санкт-Петербурга. Постепенно количество печатных станов увеличивалось, рос штат сотрудников. В 1722 г. он составлял 175 человек. В 1711 г. была открыта универсальная типография в Санкт-Петербурге. Для ее оборудования по указу Петра I от 29 октября 1710 г. с Печатного двора был взят типографский стан, шрифты и переведены мастера.

Московская и Петербургская типографии обменивались книгами, перепечатывали их друг у друга, для чего заимствовали шрифты и гравировальные доски. Но каждая из этих типографий вносила своеобразие в свои книги. Новые центры книгоиздания открылись и при ведомствах, монастырях, учебных заведениях[65].

Центром научного книгоиздания стала основанная в 1727 г. типография Академии Наук. Для его становления решающее значение имел указ Верховного Тайного Совета от 4 октября 1727 г., упразднивший петровские типографии. Этим указом новоучрежденной Академии было предоставлено монопольное право в сфере гражданского книгопечатания. За первый год существования типографии в ней было напечатано 11 книг, в последующее десятилетие выпускалось в среднем по двадцать книг в год. Всего за период 1726-1736 гг. в Российской империи было издано 175 названий книг, из них 50 академических.

Академические издания подлежали цензурному контролю со стороны государства и церкви. Но строго это положение распространялось только на календари. Светские книги академическая администрация допускала к печати без цензуры. В 30-е годы цензурные ограничения распространялись также на законодательную литературу, картографическую продукцию, исторические документы. Академическое собрание, состоявшее из ученых, намечало сочинения для перевода на русский язык, рецензировало рукописи. Основными принципами оценки рукописей и допуска их к печати были коллегиальность обсуждения, высокие критерии научной новизны, аргументация идей и экспериментов. Одновременно с «Санкт-Петербургскими ведомостями» Академия приступила к изданию и собственного научного периодического (правильнее назвать его продолжающимся) издания.

Научные периодические издания XVIII в. представляли собой сборники диссертаций или сокращенных изложений диссертаций (научных статей), написанных сотрудниками Академии наук, они давали картину достижений российской науки. Первый том научных трудов Академии на латинском языке «Commentarii Academiae Scientarum Petropolitanae» явился полным отчетом за 1726 г., но работа над ним растянулась на два года, так что он вышел в 1728 г. Одновременно был издан и его русский перевод под названием «Краткое описание Комментариев Академии Наук», причем это не было буквальным повторением латинского оригинала: «Краткое описание» довольствовалось сокращенным изложением научных трудов. Параллельное издание «Комментариев» на латинском и русском языках продолжалось до 1750 г.; всего вышло 15 томов. Это было первое научное периодическое издание, по форме и содержанию – первый в России научный журнал[66].

С 1750 г. сборники научных трудов Академии Наук выходили под новым названием «Novi Commentarii Academiae Scientarum Petropolitanae». До 1776 г. этот научный журнал также имел параллельное издание на русском языке «Новые Комментарии Петербургской Академии Наук». В дальнейшем русское издание было прекращено, и до 1806 г. выходил только один латинский вариант «Acta Academiae Scientarum Petropolitanae» (1778–1786) и «Nova Acta Academiae Scientarum Petropolitanae» (1787–1806).

Художественно-полиграфическое оформление «Комментариев» отличалось высоким качеством исполнения: журнал печатался на бумаге верже, имел мастерски гравированные на меди разнообразные таблицы, карты, изображения древних надписей, монет, растений, животных. Бумага верже (франц. verge – полосатая) – белая или цветная бумага с ярко выраженной, видимой на просвет, сеткой из резких полос (вержеров), пересеченных под прямым углом частыми и близко расположенными полосами (понтюзо), след от которых рельефно виден на поверхности бумаги лишь с одной стороны. Изготовлялась из льняного и пенькового тряпья, отличалась высокой прочностью. Этот сорт бумаги на Руси появился в середине XVII века, однако в последующий исторический период верже не считалась редкой, и на ней напечатано большинство русских книг XVIII – начала XIX века. В России вплоть до конца XIX века бумага верже именовалась также комментарной, по названию первого научного журнала, выпускавшегося Академией наук на бумаге этого сорта. Хотя на ней же печатались в то время и «Санкт-Петербургские ведомости». Интересно, что формат журнала – четверть листа – был тогда больше, чем газеты[67].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: