В своих мыслях и делах он раскрывает

всеобщую любовь(ФΙΛΙА)

Ученики и слушатели причислили Пифагора, как благого и человеколюбивого даймона⁹, к богам. Одни называли его Пифием¹⁰, другие Аполлоном Гиперборейским¹¹, третьи Пеаном¹² — врачевателем богов и человеческих душ, четвертые — одним из населяющих Луну даймонов, пятые — олимпийским богом, явившемся в человеческом образе для исправления рода смертных и всеобщей пользы.

Многие полагали также, что большее благо, чем то, что было даровано богами через Пифагора, не являлось прежде и не явится когда-либо еще. Именно тогда и возникло убеждение, что существует четыре типа одухотворенных существ — боги, герои, даймоны, т. е. существа подобные Пифагору, и простые люди.

Школа Пифагора была очень престижной, и немало людей стремились в нее лишь для того, чтобы попасть в ряды духовной и политической элиты и возвысить себя в глазах окружающих сограждан. Таких Пифагор особенно тщательно испытывал и многим отказывал, чем нажил себе немало врагов.

Он приобрел себе многих учеников в лице царей и властителей из соседних варварских стран — Леука-нии¹³, Мессапии¹⁴, Певкетии¹⁵, Пикена¹⁶, Рима¹⁷ и Тиррении¹⁸. Известен он был на Тринакии и в Кархе-доне¹⁹, молва о нем достигла галатов²⁰ и кельтиберов²¹.

Знали его и в Элладе. Особенно полюбился он эллинам, когда приезжал на Олимпийские игры. Вообще, пока Пифагор жил в Кротоне, семеро кротонцев четыре Олимпиады подряд одерживали победы в беге.

Говорят, Пифагор впервые назвал любомудрие этим именем, а себя — философом, разговаривая в Сикионе²² с сикионским или флиунтским тираном Леонтом²³: по его словам, никто не мудр, кроме бога.

Пифагор и Абарид²⁴, по свидетельству некоторых авторов, содействовали свержению тирании Фаларида²⁵ в Акраганте, чем избавили эллинов от многих бед и утвердили в Италии и Сицилии благоприятную для граждан городов политическую стабильность.

Вскоре авторитет Пифагора был настолько велик, что граждане Кротона не приступали ни к какому делу, не посоветовавшись с ним, вынуждая его принимать активное участие в общественной жизни, участвовать в общественных мероприятиях и посольствах.

В то время у сибаритов появился демагог²⁶ Телис. Своими обвинениями против высшей знати он убедил сибаритов отправить в изгнание пятьсот самых богатых граждан, а их имущество конфисковать. Изгнанники прибыли в Кротон и припали к алтарям, стоявшим на агоре²⁷, с мольбой о защите. Тогда Телис отправил к кротонцам послов с требованием либо выдать изгнанников, либо ждать войны.

Было созвано народное собрание для обсуждения вопроса, следует ли выдать просителей сибаритам или отважиться на войну с более сильным противником. Синклит и народ²⁸ пребывали в нерешительности. Поначалу мнение большинства склонялось к выдаче просителей ввиду угрозы войны. Но после того как философ Пифагор подал совет спасти изгнанников, их мнение переменилось, и кротонцы приняли беглецов, выбрав войну.

Сибариты пошли на них войском в три мириады (тридцать мириад?)²⁹, кротонцы выставили против них одну мириаду (десять мириад?) под командованием атлета Милона, который, благодаря своей огромной телесной силе, первым обратил в бегство противников. Рассказывают, что Милон, будучи шестикратным победителем на Олимпийских играх и обладая отвагой, соответствующей его телесной мощи, пошел в бой, увенчанный олимпийскими венками и облаченный в наряд Геракла — львиную шкуру с палицей (по преданию, Геракл был основателем Кротона). За решающий вклад в победу Милон вызвал всеобщее восхищение сограждан.

В гневе кротонцы не захотели брать пленных и всех, кто во время преследования сдавался, убивали на месте. Поэтому большинство сибаритов было уничтожено, а сам город кротонцы разграбили, оставив совершенно пустынным.

Одержав верх над тридцатью мириадами сибаритов при Тетраэнте³⁰, кротонцы стали самыми сильными в Италии.

Однако, по прошествии нескольких лет, дела кротонцев, пользовавшихся доброй славой и заслуженной гегемонией³¹, приняли дурной оборот.

Пифагор, предчувствуя приближение заговора и разгрома общины пифагорейцев в Кротоне, где он прожил уже двадцать лет, не захотел участвовать в кровавой вражде и, никем не замеченный, ушел в Метапонт³².

До поры до времени калокагатия³³ пифагорейцев и желание самих полисов, чтобы государственными делами управляли пифагорейцы, одерживали верх. Однако козни против них продолжались и постепенно достигли угрожающих размеров. Однажды, когда пифагорейцы заседали в доме Милона в Кротоне и обсуждали государственные дела, Килон и его приспешники окружили дом и подожгли. В огне сгорели все находившиеся в здании пифагорейцы, кроме двоих: Архиппа и Лисида. Они были самыми молодыми и сильными и каким-то образом прорвались наружу.

После этого пифагорейцы сложили с себя правительственные полномочия, так как полисы не придали случившемуся никакого значения. Произошло это не только из-за равнодушия и попустительства полисов, но и из-за гибели высшего руководства пифагорейцев.

Последствия этих трагических событий долго отзывались в Кротоне. Человек, купивший дом Пифагора в Кротоне, перерыл в нем все вверх дном. Он никому не осмелился рассказать, что ему удалось обнаружить, а вскоре он был схвачен и казнен в наказание за прегрешение (этот человек совершил святотатство в Кротоне — взял отвалившуюся от статуи золотую бороду в храме, не сумев скрыть это от других).

Вскоре кротонцы утратили гегемонию в Великой Греции и испытали многочисленные бедствия.

В сообщениях древних авторов о местонахождении Пифагора во время нападения на его учеников и последователей в Кротоне нет единой точки зрения. Одни полагают, что он загодя переселился в Метапонт, другие — что он отправился навестить своего учителя Ферекида.

Согласно последней из этих версий, когда пришло известие о том, что наставник его, Ферекид, тяжело болен³⁴ на Делосе, Пифагор, не взяв с собой ничего из имущества, тотчас отплыл из Италии на Делос. Там он по-сыновнему долгое время опекал старика, приложив немало стараний, чтобы спасти его от болезни. Когда же старость и тяжкий недуг одолели Ферекида, Пифагор заботливо похоронил его и почтил соответствующими обрядами, словно любящий сын своего отца, после чего снова вернулся в Италию.

Во время его отсутствия в Кротоне возник заговор против общины пифагорейцев, и многие из них были перебиты заговорщиками. Это очень опечалило Пифагора, прежде возлагавшего большие надежды на исправление пороков людского рода и воцарение между людьми любви (ФΙΛΙА) и согласия (ΣYMΦΩNIA).

После этого, т. е. около 499 г., до н. э. во многих городах-государствах начались волнения, ибо все они неожиданно потеряли своих знатнейших сограждан. Города переполнились убийствами, междоусобными распрями и всяческой смутой. Оставшиеся в живых пифагорейцы отошли от дел из-за гибели своих самых авторитетных политиков и из-за пренебрежения к их судьбе полисов.

Во многих городах Италии и Сицилии распространились смуты, гражданские волнения, заговоры с целью ниспровержения общественного порядка, которые вели к переворотам и тирании.

Так, еще при жизни Пифагора в Геле³⁵ установил тиранию Гиппонакт³⁶ (498—491), вслед за ним тираны Гелон" (491—478) и Гиерон³8 (478—467), в Акраганте³⁹ стал тираном Ферон (497—472), а в Ре-гии⁴⁰ тиранически правил Анаксилай (496—479).

Остальные пифагорейцы, кроме Архита Тарент-ского, собравшись в Регии, проводили там время в общении между собой, а после ухудшения порядка в полисах вообще покинули Италию. Архипп вернулся в Тарент, где в дальнейшем проживали Архит, Еврит и Филолай, известные тарентские пифагорейцы.

Юный Аисид, возненавидев отчизну и негодуя на италийских эллинов за их попустительство, уехал в Ахайю⁴¹. Там он жил, пока при поддержке знатных фиванцев не переселился в Фивы⁴². Лисид пользовался огромным уважением в Элладе. Говорят, его слушал Эпаминонд⁴³, называвший его отцом. В Беотии⁴⁴ Лисид и умер, будучи более ста лет от роду.

Пифагор изливает свои сокровища.

Он становится светящимся, сияющим чадом

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: