Структурные оппозиции повседневности

Повторение и обновление

Мы уже упоминали о характерных для повседневности формах культивирования нового в рамках старого, формах взаимоперехода банальности и развития. Тем самым реализуют себя структурные оппозиции, задающие контуры повседневности. Приведем еще несколько примеров данного положения дел. Так, чтение выступает как феномен, как бы расширяющий повседневный мир, однако осуществляющий это в целях подмены повседневной реальности, представления ее в другом свете, смягчения рутины за счет ее камуфляжа, не меняющего ничего по существу. Ежедневные радио- и теленовости, газеты выполняют аналогичную функцию: новые события лишь подтверждают неизменность порядка вещей. События 11 сентября в Америке, по-видимости принесшие новость века, ничего принципиально нового не сообщили; постоянный терроризм в Чечне, Израиле, Индии, Анголе, Филиппинах и пр. давным-давно привычен для читателя новостей, и если бы это не был болезненный урок для «самой продвинутой» страны, данный факт не вызвал бы такого резонанса.

Пример из другой области – магазинные распродажи, на которых якобы новая вещь продается за «старую» цену; в действительности же мы имеем здесь дело с вещами, вышедшими из моды, имеющими дефекты, «устаревшими» для приходящего нового сезона, цена которых снижена за счет отказа продавца от сверхприбылей.

Скука, преследующая человека в его обыденной жизни, как мы помним, опять-таки не тождественна рутине, но чревата переоценкой обыденных феноменов и обстоятельств, новым взглядом на мир, креативным импульсом, Таково же пребывание в больнице, ночное дежурство, обязательные прогулки со спящим ребенком в коляске.

Стандарты и эксперименты

Это оппозиция, близкая, но не тождественная вышеописанной. Способом смягчения повседневной рутины выступают различного рода эксперименты, которые проводятся человеком осознанно и бессознательно. Новое знакомство, в процессе которого возникает взаимный интерес, завязывается легкий флирт, может перейти или не перейти в сексуальную связь. Люди опробывают тем самым прошлые связи и стандарты отношений, частью используя, частью пересматривая их. Здесь мы имеем дело со сложной игровой ситуацией, «царапающей» повседневность, «придающей жизни вкус», создающей впечатление новизны, даже если ничего принципиально нового не происходит. Процедура смены половых партнеров, на деле увлекательная лишь в молодости, постепенно превращается в стандарт поведения современного человека в самых разных возрастных группах. Пары, любовные треугольники, более сложные конфигурации, позы и способы ласк и совокуплений выступают как сексуальные модели социальных интеракций, воспроизводящие на свой лад социальные стандарты и одновременно имитирующие определенную свободу их построения и модификации.

Повседневность проявляет себя и в другого рода телесных экспериментах, среди которых значимую роль занимает спорт. Ощущение своего тела, точнее, отсутствие негативных ощущений, блаженную телесную легкость человек приобретает тогда, когда сила мышц и эластичность суставов обладают повышенным потенциалом по сравнению с повседневными задачами физической работы. Средством достижения такого состояния выступает именно спорт, вынужающий человека к значительным и даже экстремальным физическим нагрузкам. После упражнений с гантелями набитый рабочими документами портфель кажется невесомым. Привыкший к ежедневным двум сотням подъемов брюшной пресс играючи одолевает утренний подъем с постели. По сравнению с утренней пятикилометровой пробежкой десяток лестничных пролетов – настоящий пустяк. Дабы достичь повседневной легкости тела человек включает в свою повседневность явно экстраординарные физические упражнения: стабильность нуждается в развитии.

Атлетическая гимнастика, бодибилдинг, выполняя аналогичную задачу, своей целью имеет, вместе с тем, нечто иное – совершенствование внешнего облика человека. Мужчина мучительно втягивает живот, разворачивает плечи, выпячивает грудь, напрягает бицепсы, идя под руку с любимой женщиной. Женщина утягивает талию, надевает строгий лифчик, черные колготки – перечислить все косметико-декоративные ухищрения, обеспечивающие женскую фигуру, мне не под силу. Все это или почти все практически исчезает из поведенческого оборота, как только человек начинает работать над своим собственным телом. Теперь уже не одежда, не выправка обеспечивают результат, а объективные, «первичные качества» - масса и объем. Весы и сантиметр – такие же частые орудия в руках культуриста, как гиря или эспандер. Он скрупулезно прослеживает изменения отдельных частей своей фигуры, торжествуя по поводу увеличения икры на пять миллиметров и снижения веса на двести грамм. Отныне человек озабочен не тем, чтобы правильно одеться, но возможностью раздеться, чтобы продемонстрировать свои достижения. Его подлинной одеждой становится преображенное тело, повседневная жизнь которого теперь неразрывно связана с обновлением.

Впрочем, косметика никогда не исчезает полностью из повседневного обихода по крайней мере прекрасной половины человечества. Именно женщине, эволюционно сформированной как оплот стабильности и порядка, свойственно поддерживать о себе обманчивое представление как об изменчивом, динамичном существе. На это накладывается присущая женщине сверхчувствительность обоняния, результатом чего выступает древнейшее косметическое изобретение – парфюм. Невидимые, таинственные флюиды, окрутывающие женщину притягательной аурой, сохраняющие память о ней, когда ее уже нет рядом, выдающие тайну ее существования сопернице, въедающиеся в белье, кожу, подсознание делают парфюм оружием борьбы и орудием эксперимента. Женские носы, как улыбка Чеширского Кота, отделившиеся от лиц, плывут в самозабвении в миазмах парфюмерного магазина в поисках новой невидимой одежды для тела, стимула для настроения, эротического сигнала. Они пробуют разные ароматы, сравнивают их между собой, вопрошают свою чувственность, испытывают торжествующий резонанс или раздражающую дисгармонию. Той же самой и одновременно уже иной покидает женщина этот рассадник невинной роскоши, с облегченным портмоне и повышенной самооценкой.

Реклама убеждает нас в преимуществе одного зубной щетки или пасты перед другими, в магическом действии жвачки, навязчиво приглашает в стоматологические клиники. В самом деле: зубы – половина лица и важный фактор здоровья, недаром только дареному коню в зубы не смотрят, да и то лишь в процессе дарения. Поэтому посещение зубного врача, как бы мучительно и страшно оно ни было, оказывается повседневной необходимостью и одновременно способом существенного обновления человека. Иной раз достаточно новых коронок, чтобы сделать человека почти неузнаваемым: изменяется прикус, смыкание губ, произношение, форма челюсти; стариков отличают неестественно ровные зубы; и именно зубы человека обеспечивают самый долговременный способ его опознания.

Раскрывая перед стоматологом рот, мы посвящаем постороннего в самые интимные и неудобные тайны: именно с открытым ртом связаны многочисленные табу древнего (и даже современного) человека. Рот – отверстие, соединяющее человека с природой благодаря дыханию и питанию, обеспечивающее внутреннее использование внешнего иного; это ворота, через которые собственная душа покидает тело и возвращается в него, а враждебная душа может вселиться в человека. Ремонт «ворот души», вселяя ужас в нашу душу, является значимым телесным экспериментом – проверкой пациента на душевную стойкость и испытанием врача на доверие. Он отвечает не только за то, сможем ли мы в дальнейшем грызть зеленые яблоки и лесные орехи, но и за нашу главную социальную способность коммуникации. Будем ли мы прикрывать рот рукой, не имея возможности открыто рассмеяться, или станем свободно артикулировать наши слова и эмоции, демонстрируя блестящий белый фасад? Это – как только что выглаженная сорочка, как свежевымытый автомобиль, как сияющая чистотой квартира – символы повседневного обновления.

От телесных отличаются социальные эксперименты. Кто-то из западных магнатов сказал в интервью, что увольняет сотрудников, у которых мокрые руки. Рукопожатие – эксперимент на доверие; какую руку протягивают вам – теплую и сухую или холодную и влажно-липкую; мыли ли эту руку после посещения туалета, после общественного транспорта или магазина, после игр с домашними животными, после секса, обеда, ковыряния в носу? Кто-то жмет кисть, демонстрируя силу; кто-то сует вам ватную котлету вместо руки; кто-то жеманно протягивает пару пальцев. Этот пожимает руки всем, не глядя; другой – только хорошим знакомым; иной избегает рукопожатия вообще. Рукопожатие как общественно-телесный контакт, как «минимальный поцелуй» предоставляет обширную информацию о человеке – его физическом здоровье, настроении, характере, воспитании, социальном положении. Ну-ка, рискнете ли вы обменяться рукопожатием во-он с тем человеком?

Счастье – по всей видимости никак не повседневное состояние. Однако стремление к счастью образует один из значимых и устойчивых мотивов повседневного сознания. «Поймать за хвост птицу удачи» - самая обычная мечта. Способом ее реализации выступают, среди прочего, азартные игры – своеобразный тест на удачу. И в самом деле, теория вероятности неопровержимо доказывает невозможность алгоритма победы в азартных играх. Об этом исподволь догадывался древний человек, для которого главным противником в азартной игре выступала сама Судьба. Мантическая, гадательная практика – прототип игры в кости и карты, а успех гадания обеспечивается умилостивительной жертвой. Человек как бы пытается попасть в унисон с космическими ритмами, нащупать математические законы гармонии бытия, когда он играет в рулетку или «Black Jack». «Повезет – не повезет» – вопрос не просто выйгрыша или потери денег; это вопрошание, испытание богини Немезиды, это гадание по поводу собственной судьбы. В наши дни секуляризация архетипа привела к осознанию того, что существуют одни лишь психологические рецепты успеха типа «выйграл – уходи», «выбирай невероятное», «рискуй до конца» и т.п., обеспечивающие только относительный успех. С игрой сопоставляется уже не мифо-магическая, а социально-психологическая онтология; механизм игры интерпретируется психоаналитически как компенсация, перенос, замещение, катарсис; желаемый ее результат – эмоциональная подпитка. Играл – значит продемонстрировал свою силу, померялся силами с Необходимостью и поэтому – выиграл или проиграл – все равно рискнул, встряхнулся, подкачал адреналина, повысил самооценку. По полтиннику за вист по субботам – невысокая цена за то, чтобы пощупать за хвост мечту.

Классический социальный эксперимент повседневной практики – голосование. От выборов президента и парламентариев до голосования на ученом совете и собрании дачного общества – эта демократическая процедура пронизывает социальные интеракции везде, где осуществляется тест на консенсус. Его предпосылкой выступает наличие формально равных индивидов с правом голоса и свободой принятия решения, а также разных вариантов возможного самоизъявления (альтернативность выбора). Каждый раз мы голосуем заново, независимо от того, как голосовали ранее и как будем голосовать потом; мы отдаем свой голос за кандидата или идею и, как правило, не можем взять его обратно по желанию; в этом смысле каждое голосование носит окончательный характер. Жертва голоса – эхо одобрительных воплей в адрес племенного вождя, отголосок побития камнями или «голосования черепками», отчуждение от себя негативных или позитивных качеств. Человек стремится в голосовании выйти за пределы самого, дабы его приняли как объективный социальный фактор, чтобы его бытие само по себе, вне речевых актов, было принято в расчет. Не имея возможности в одиночку влиять на социальные процессы, человек осуществляет себя в корпоративном акте голосования, колеблясь и балансируя между консенсусом и конформизмом, капризом и интересами дела, субъективным предпочтением и рациональным решением. Голосование – личный ответ на социальный вопрос, проба голоса в общественном хоре, испытание своей социальной значимости и идентичности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: