Сделай Сам Свою Работу на 5

Обыденное знание, естественный язык, философия здравого смысла





Г. Гадамер, подчеркивая важность анализа повседневности, причисляет понятие common sense к основным гуманистическим понятиям (sensus communis), в котором философски тематизируются отношения действительности, являющиеся предметом гуманитарных наук[8]. В этом смысле оно относится к “европейским ключевым понятиям”[9] – таким как разум, вера, традиция, личность и т.п.

Однако современные философы, по-видимому, наиболее преуспели не столько в позитивно-систематическом, сколько в историко-философском и этимологическом рассмотрении понятий и терминов, касающихся повседневности. Такой анализ нередко сводится к изящному обоснованию тезиса о том, что в основе философии и науки лежит здравый смысл как древняя, донаучная мудрость, - идея, выраженная еще стоиками в их рассуждениях о Золотом веке[10].

Несколько реже историко-философский анализ повседневности представляет собой, напротив, средство решения конкретной концептуальной проблемы - скажем, подтверждения тезиса о кризисе современной цивилизации[11]. Люббе начинает с Аристотеля и св. Фомы, у которых sensus communis обозначает “способность синтеза гетерогенного многообразия внешних ощущений в единство консистентной ориентации в реальности”[12]. Эта глобальная философская позиция, по мнению Люббе, постепенно сужается и затем вообще утрачивается в последующем развитии философского мышления. Тем не менее еще “в XVIII веке понятие common sense является концентрацией теоретико-демократического потенциала”[13]. Однако ускорение общественного развития и давление науки на общественное мнение ведет к утрате здравым смыслом своей компетенции, а современная цивилизация вообще не способна переработать науку в политических и культурных формах. Наука не становится интегрирующим культурным фактором именно потому, что не усваивается в должной мере повседневным сознанием и другими, менее динамичными, но уже неотъемлемыми от человека традиционными формами (религией, мифом, нравственностью). Складывается парадоксальная ситуация: “динамика научного прогресса приводит к потере значения научных картин мира как средств достижения единства культуры”[14]. Повседневность уже не может ориентироваться на науку и нуждается, согласно Люббе, в религиозном фундаменте.





Философско-филологический анализ различных понятий и терминов, касающихся повседневного, обыденного знания и сознания, вскрывает целый ряд соприкасающихся и противостоящих друг другу смысловых пластов. В классическом common sense было представлено единство просвещенческой, общей всем людям теоретической рассудочной способности, практического разума и социальной добродетели. Однако это единство уже давно приобрело в немецком слове Gemeinsinn два варианта значения. Отныне оно обозначает либо невысокую теоретическую способность суждения всякого человека, которая все же оправдывает себя в повседневной деятельности, либо социальную добродетель в смысле чувства общности, гражданского чувства. Семантическое развитие привело к разделению значения на два понятия: здравый человеческий рассудок, который представляет существенные черты теоретического и практического суждения в повседневном мышлении, и чувство социальной общности, общественную добродетель. В качестве остаточного смысла «в здравом человеческом рассудке по-прежнему остается «социальное», поскольку он укоренен в практике и тем самым в чувственной социальной деятельности. Интерсубъективность разделяемых людьми социальных ценностей и норм остается... масштабом и ориентировочными рамками повседневного, прагматического мотива деятельностности»[15].

Помимо всего прочего, примечательное различие английской и немецкой традиций в понимании повседневности проявляется в том, что английское выражение «common sense» и аналогичное, но не тождественное ему немецкое выражение «gesunder Menschenverstand» отличаются соответственно позитивной и негативной оценкой обозначаемого феномена, а соответствующее французское выражение (bon sens) аналогично английскому.



Итак, аристотелевский термин koinh aϊsθhsiV (общая для всех людей способность внутреннего восприятия) преобразуется в политически окрашенный sensus communis Цицерона, Сенеки и Горация, а Средневековье (как арабское, так и европейское) вновь воспринимает буквальный смысл аристотелевского термина sensus communis и утрачивает его стоически-римские коннотации. Для обозначения искомого феномена возникают новые термины sensus bonus, lumen naturae (св. Фома) и позже - нововременные common sense, ordinary knowledge (англ.), gesunder Menschenverstand, Gemeinsinn, в определенном отношении и Lebenswelt (нем.), bon sens, sens commun (франц.)

Эпоха Возрождения вносит весомый вклад в разработку данной темы. Николай из Кузы создает “Простецкие диалоги” (“Laiendialoge”, 1450) – беседы между “идиотом” и схоластом, в которых неожиданно обнаруживается природная, Богом данная мудрость “простеца”, позволяющая ему успешно разбираться в сложных проблемах и отличающая настоящего философа (по образу Франциска Ассизского) от школьного профессора философии. Философская реабилитация “простеца” выступает здесь как возврат к античной традиции. Эразм Роттердамский, Мартин Лютер, Томас Мор обосновывают sensus communis как общую всем людям силу рассудка. Петрарка, Фракастро, Бокаччо, но также Леонардо да Винчи и Галилей подчеркивают необходимость перехода с ученой латыни на национальный, повседневный и понятный народу язык. Эта тенденция Возрождения образует диалектическое противоречие с тенденцией “гуманистического буквоедства”.

Благодаря этому выкристаллизуются три слоя значений common sense:

1. Позитивное значение - общая всем людям фундаментальная познавательная способность

2. Ценностно-нейтральное значение - общее, а следовательно, не что-то особенное, выдающееся, но и не низшее в человеке.

3. Негативное значение - общая, в том числе и самым ничтожным людям, способность.

Новое время продолжает разработку понятия по указанным направлениям (Ф.Бэкон, Р.Декарт, Т. Гоббс, Дж. Локк, Дж. Вико, А. Шефтсбери). Особое значение эта проблематика приобретает для философии здравого смысла шотландской школы (Т. Рид, Дж. Битти), которая представляет собой попытку рассмотреть здравый смысл как способность, обеспечивающую доступ к непосредственным и всеобще-очевидным принципам. Однако если допустить, что принципы здравого смысла являются принципами человеческого мышления в целом, в том числе и дискурсивного разума, а философия в сущности есть разумное мышление, то и философия должна основываться на принципах здравого смысла, т.е. философия, задача которой состоит в разработке принципов, должна исходить из этих самых принципов как предпосылок. При этом принципы распадаются на те, которые предпосылаются, и те, которые обнаруживаются и исследуются. Дальнейшая типологизация принципов приводит к логическим проблемам, препятствующим построению непротиворечивой системы.

В этом убеждает и кантовская критика обыденного рассудка в предисловии к “Пролегоменам” и “Критике способности суждения”.

Кант полемизирует с Ридом, Оствальдом и Битти по поводу их приверженности здравому смыслу (рассудку). Последний есть ни что иное как «удобное средство», «оракул», к которому аппелируют как к «суждению толпы», которое философ может осуждать, но которое тем не менее торжествует.

При этом, по Канту, метафизика не может опираться на руссудок, ибо в этой области он вообще не в состоянии выносить суждения и потому не затрагивает проблему последнего обоснования знания, опираясь на субъективно окрашенные, произвольно выбранные принципы. Вместе с тем именно рассудок функционирует в области познания, в отличие от метафизического разума. Рассудок является собственно познавательной способностью применения правил «in concreto» и в этом своем качестве достаточен для «разумной веры», удовлетворяющей наши потребности. Кантовская сбалансированная позиция и близкая ему точка зрения Гегеля в дальнейшем не нашла последовательных сторонников.

К началу XX века в англо-саксонской философии идеалистические школы в основном вытесняются реалистическими. Дж. Э. Мур предпринимает “защиту здравого смысла”, которую его коллега Б. Рассел не поддерживает. Свой вклад в позитивную разработку данной темы внес и американский прагматизм (Ч. Пирс, У. Джеймс). Дальнейшее развитие проблематики “здравого смысла” характеризуется не столько теоретико-познавательными вопросами классического типа, сколько вниманием к конститутивным условиям познания и мышления. В первую очередь стоит здесь упомянуть лингвистическую философию, которая в силу своего обращения к “философии повседневного языка” и “теории речевых актов” тематизировала естественный язык и тем самым убеждения, свойственные “здравому смыслу” (поздний Витгенштейн, Г.Райл, Дж. Остин).

Предваряя дальнейшее рассмотрение, обратим внимание на одно существенное обстоятельство. Common sense, bon sens, gesunder Menschenverstand - понятия, имеющие два лица; в дескриптивном повседневном словоупотреблении, а порой и в философском, они обозначают мнения, чувства, идеи и способы поведения, предполагаемые у каждого “здравомыслящего” человека. Как таковые они всегда связаны с конкретно-исторической общностью людей, с определенными культурными традициями. Однако как только они начинают играть определенную нормативную роль в системе обоснования той или иной концепции или идеи, их постигает судьба всех прочих категорий: апелляция к этим словам и понятиям превращает их во вневременные, внеисторические инстанции. И тогда они немедленно становятся объектом философской критики.

 

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.