Сделай Сам Свою Работу на 5

Святая Русь как духовная основа национального самоопределения





 

Понятие «Святая Русь» вобрало в себя и общенациональную мысль о единой и крепкой России — но без какого бы то ни было вульгарного шовинизма (а он вульгарен всегда1), и столь присущее россиянам, этим вековечным «идеалистам», чувство поистине вселенской отзывчивости на всякое столкновение добра и зла в мире — как в сфере социально-личностных отношений, так и в политике, науке, культуре, и, наконец, неизменное требование живого сотворчества и соработничества с Божественным Началом — в духе христианских Истины и Свободы, по сказанному почти два тысячелетия назад евангельскому слову: «...где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3, 17).

Слава Богу, в целом для русского человека шовинизм чисто зоологического типа не слишком характерен — любой россиянин, во первых, привык к давнему взаимному соседству на Русской земле самых различных национальностей: в том числе и непосредственно русский по крови россиянин издавна традиционно был вполне положительно и естественно связан с представителями самых различных национальных образований и групп, изначально проживавших во всевозможных губерниях и наместничествах прежней Российской Империи («был бы человек хороший!»); во вторых, русский человек (исключая нравственных уродов, существующих в каждом народе) в массе своей, при всех порой случающихся в нем проявлениях озлобленности — из-за частой неправды и нелепости его жизни, более все же издавна был склонен к национальной терпимости и вообще к человеческой душевной отзывчивости. Основательно подпортили в нас эти качества за последнее столетие лишь столь озлобившая россиян «революционная пропаганда» с ее культивированием разбойничьих инстинктов (вспомним призыв: «грабь награбленное!») и вся расчеловечивавшая большевистская практика в целом.



И все-таки, несмотря на стремление коммунистов повязать часть нации общим революционным преступлением — неправедным пролитием крови другой ее части, предельно при этом озвероподобив многих и развратив их чувством ненависти даже к «своим» (вспомним здесь хотя бы пресловутого «героя» периода коллективизации — юного Павлика Морозова, отдавшего на растерзание коммунистам родного отца), — несмотря на все это, русский человек в большинстве своем не утратил окончательно ни человечности, ни тяги к людскому братству, ни потенциальной благорасположенности к свои давним соседям — инородцам и иноверцам.



Исключение здесь составляют, как правило, лишь представители наиболее люмпенизированной части населения, обычно формирующейся вследствие разрыва ее с прежней своей социальной средой и утраты прежних природно-положительных, так сказать, естественно-гуманных, социокультурных корней и подлинно народных традиций (типа былых «лимитчиков», отдельных переселенцев из деревень и провинции в крупные города», различных деклассированных элементов, функционеров «совковой» партноменклатуры и т. п.). Сюда следует добавить также и представителей полуинтеллигенции «советского типа» — поверхностных знаний и понятий, то есть тех, кого в свое время А. Солженицын назвал типично советской «образованщиной».

Эти — хуже всего; обычно они — узкие «спецы»-технари или же полузнайки-«гуманитарии», утратившие изначальные черты российской, подлинно народной в своей традиционно православной естественности, душевной доброжелательности и, в то же время, не приобретшие подлинной духовной образованности, то есть люди сугубо внешнего, весьма «приблизительного» знания и религии, и культуры, и истории, и политологии... В итоге, если они начинают задумываться над бестолковостью и низким уровнем своей жизни, им проще всего бывает обвинить во всем этом кого-то другого, но не самих себя и не родственную им, порой столь же духовно убогую — все еще внутренне «советизированную» — значительную часть российского общества.



Такие люди «узкой» души, к тому же нередко тайно снедаемые подсознательными комплексами неполноценности (порожденными, как правило, бездуховностью, внутренней бездумностью и безрелигиозностью их жизни), легко зачастую превращаются сами и превращают своих детей в озлобленных шовинистов, обвиняя во всех бедах — и лично своих, и всей страны — всевозможных «нацменов», «чичмеков», «черных», «евреев» и кого угодно, но только не самих себя! При этом они даже и не подумают взглянуть в зеркало или, тем более, вспомнить: а не их ли ближайшие предки предавали в Коммунистических Интернационалах Россию, прославляя ее предателя Ульянова — с шайкой его подельников-большевиков, наобещавших всем золотые горы и потом пустившие в распыл всю страну: сначала в 1917 году, а в лице их наследников — под конец обветшавшего советизма — в 1990-х?.

Но разве не сами ли эти наши «советские патриоты» десятилетиями поддерживали основанное на крови, жесточайшее — и столь прогнившее, столь ослабевшее в результате своей всеобъемлющей лжи — большевистское нашествие, с годами превратившее и Россию в руины? И во всем этом виноваты не мы, россияне, а кто-то другой? И если ленинско-сталинскими лагерями смерти заведовали частенько начальнички с явно нерусскими фамилиями, то ведь по их приказам были пытаны и убиты миллионы Ивановых да Сидоровых другими — своими же — послушными на зло Ивановыми и Сидоровыми... Этих собственных русских «Иуд» было явно поболе...

И сегодня: разве только «жиды» и «черные», презрительно называемые так подобными «патриотами», идут на избирательные участки и выбирают себе в правители заведомых — или бездарных властолюбцев-демагогов, или ненавистников России, или прислужников-лоббистов безродных мафиози, или же просто, наконец, проходимцев средней руки? Разве во всем этом в первую очередь виноваты не сами русские люди? Но, вместо того, чтобы навести порядок в своем собственном народе, в самих себе, в своей голове и своей душе, гораздо проще «выпустить пар» недовольства и озлобленности, обвинив во всех наших бедах «черного» и натравив на него воспитанных в явно люмпенской среде невежественно-наивных «скинхедов».

И хотя русский человек еще не полностью утратил присущий ему некогда Божий дар доброты и отзывчивости, все-таки не видеть явного оскудения этих христианских свойств в его душе нельзя: десятилетия отравления обманной коммунистической идеологией, а главное, вся лживая суть «двойной» — для всех почти нас — жизни при большевиках не прошла даром для русского человека... И потому сегодня можно только мечтать о достижении нами того уровня духовной благорасположенности к другим народам России, что отличал нас ранее и что тоже был всеян в нас прежде христианской добротой благодатной Святой Руси!

Доброта эта, некогда соединенная со здоровым смиренным чувством собственной слабости в вере и греховности в деяниях, не давала русскому человеку (нередко нутром чувствовавшему «святорусскую» и вообще христианскую — правду о любви к ближнему) превращать вполне естественное чувство здорового национализма в вульгарный, безбожный по существу, шовинизм. Христианин, осмысленно верящий новозаветному евангельскому слову, всегда знает, что для Христа и Его Церкви нет ни эллина, ни иудея в едином православном сообществе, но все — Христовы! Этот основополагающий принцип христианского человеколюбия самым естественным положительным образом всегда сказывался и на давних отношениях православных русских к соседствовавшим национальным меньшинствам... Такое жизненное решение «национального вопроса» в прежней Российской Империи в значительной мере и способствовало укреплению российского государственности — при необычайно пестром, помимо большинства собственно русских, многонациональном составе нашего населения.

Недаром еще Ф. Достоевский, отмечая в целом отсутствие в русском народе примитивного псевдопатриотического национализма, совершенно справедливо утверждал, что «узкая национальность не в духе русском. Народ наш с беспощадной силой выставляет на вид свои недостатки и пред целым светом готов толковать о своих язвах, беспощадно бичевать самого себя; иногда даже он несправедлив к самому себе, — во имя негодующей любви к правде, истине... С какой, например, силой эта способность осуждения, самобичевания проявилась в Гоголе, Щедрине <...> И неужели это сознание человеком болезни не есть уже залог его выздоровления, его способности оправиться от болезни... Сила самоосуждения прежде всего — сила: она указывает на то, что в обществе есть еще силы. В осуждении зла непременно кроется любовь к добру: негодование на общественные язвы, болезни — предполагает страстную тоску о здоровье» .

Уже в наше время на то же указывал и известнейший историк русской культуры — академик Д. Лихачев: «Существуют совершенно неправильные представления о том, что, подчеркивая национальные особенности, пытаясь определить национальный характер, мы способствуем разъединению народов, потакаем шовинистическим инстинктам.

Великий русский историк С.М. Соловьев в начале седьмой книги своей "Истории России с древнейших времен" писал: "Неприятное восхваление своей национальности... не может увлечь русских..." Это совершенно верно. Восхвалением самих себя по-настоящему русские никогда не "хворали" . Напротив, русские очень часто, а особенно в XIX и начале XX века были склонны к самоуничижению—преувеличивали отсталость своей культуры».

Главенство русских как державообразующей нации России — при законном признании общегражданских прав (но и обязанностей!) национальных меньшинств (то есть около 20% всего населения страны), при повседневном самом доброжелательном к ним отношении, но и самом жестком, принципиальнейшем противостоянии государственного центра малейшим проявлениям местечкового сепаратизма, — вот подлинно «святорусский» и истинно «имперский» путь к общенародной организации будущего российского общества, если мы хотим устоять в дальнейшем — при всех ожидающих нас грядущих геополитических бурях и переделах.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.