Сделай Сам Свою Работу на 5

В ДРАМАТУРГИИ ЭСТРАДНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ





 

О СОВРЕМЕННОЙ ТЕНДЕНЦИИ «ВОЛЬНЫХ ИНСЦЕНИРОВОК». - СМЕНА ЖАНРА ПРИ ИНСЦЕНИРОВКЕ ДЛЯ ЭСТРАДЫ. - МИФ И СКАЗКА КАК УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ ДЛЯ СОЗДАНИЯ СЦЕНАРИЯ ЭСТРАДНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ. - ИНСЦЕНИРОВКА БАСНИ. - СОЗДАНИЕ ЭСТРАДНОГО СЦЕНАРИЯ «ПО МОТИВАМ» НА ПРИМЕРЕ КЛАССИЧЕСКОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЛИТЕРАТУРЫ.

 

В этой главе предлагается прикоснуться к той области, в которой практически не существует четких границ между достаточно глубоко-театрализованным концертным представлением с настоящим сквозным сюжетом, большой шоу-программой со «звездами эстрады», оркестром, кордебалетом, спецэффектами, с одной стороны, и программами мюзик-холлов и даже постановками разного рода мюзиклов, с другой...

Конечно, на самом деле границы между ними существуют, но они сильно размыты, и рассуждать на эту тему скорее удел театроведов и критиков. Что же касается нормального рядового кассового зрителя, то он справедливо считает, что все на свете жанры хороши, кроме скучного, и, «голосуя рублем», делает свой выбор. И в стране, решившей идти к рынку даже в области театра, кино, эстрады, не учитывать эти обстоятельства было бы легкомыслием...



В последнее время как в России, так и за рубежом широко используются приемы достаточно вольных инсценировок, переделок, заимствования мотивов отдельных известных произведений литературы и драматургии.

В конце концов, известный и уже занесенный в Книгу рекордов Гинесса мюзикл «Орфей и Эвридика» есть не что иное, как свободная фантазия на темы древнегреческого мифа. Древнегреческие мифы и библейские легенды вообще очень хороши для интерпретаций, достаточно вспомнить хотя бы мюзикл «Иисус Христос — суперзвезда»...

Во всех этих случаях вольно или невольно происходит изменение жанра, используемого в качестве «стартовой площадки» произведения. Лирическая драма превращается в сатирическую комедию, миф — в сказку или притчу. В известной степени, подобная метаморфоза неизбежна...

Давайте пофантазируем в этом направлении и попробуем сделать эстрадную сценарную разработку, например, повести М. Горького «Данко» или хотя бы для начала басни И. А. Крылова «Стрекоза и муравей»...



Вспомним канонический текст этого бессмертного произведения и представим себе событийный ряд, разворачивающийся перед нами. На самом деле он достаточно серьезен...

Уже первые строчки, принадлежащие перу великого баснописца, должны подтолкнуть нас в правильном направлении: «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела...».

Что возникает перед нами на сцене нашего внутреннего, умозрительного, виртуального эстрадного представления?

Так называемая «Веселуха», летний бал, пиршество красок, музыка, танцы, песни в исполнении главной героини, то есть — большая массовая сцена, с порхающими бабочками, прыгающими кузнечиками и, естественно, с шоу-звездой Попрыгуньей-стрекозой...

Но перед этой чисто-экспозиционной первой картиной мы можем придумать и поставить еще некоторый пролог-знакомство с нашими главными действующими лицами, давая соответствующие и в меру смешные характеристики, написанные в стихах или в прозе. Попутно мы решим, какими у нас будут характеры основных персонажей. Та же самая Попрыгунья-стрекоза ведь может быть совершенно разной. Или просто веселой молодой деревенской и легкомысленной дурочкой, или этакой современной «хищницей» из шоу-бизнеса, или перезрелой «экс-женщиной-вамп», или звездой эстрады из прошлого века... Это как нам захочется, как нужно для замысла нашего представления.

С этим связан и характер поведения Стрекозы, ее костюм, пластика, танцы и то, что она говорит и поет...

Соответственно должен быть решен и характер Муравья. Или это простой честный труженик, работяга, сельский пролетарий, или тонконогий «умница в очках», затюканный железной трудовой дисциплиной в своем родном муравейнике, или Ветеран труда... А, может, он романтичный... вдовец, с воспоминаньями на тему своей молодости — «Бывали дни веселые...» И это тоже очень важно!



Кроме того, для полновесного шоу у нас должны быть еще и другие персонажи. Подружки Стрекозы — такие же длинноногие «попрыгуньи», соратники Муравья — такие же «трудоголики», танцгруппа для изображения летнего праздника и матушки-зимы, которая «катит в глаза» под разухабистую мелодию «Вдоль по улице метелица метет...».

Очень может быть, что нам потребуется рассказчик, ведущий. Это может быть сам великий баснописец, дедушка Крылов, который, как известно, был очень тучным, ленивым. Пусть он будет у нас еще и смешливым, и пусть сюжет этой басни просто приснится ему после сытного обеда...

Это — начало сценария, а далее пойдем по тексту, и начнется у нас диалог Стрекозы и Муравья, обогащенный современными мотивами и шутками. Само слово «басня» у нас имеет в быту особую окраску, некий дополнительный иронический смысл, и могут прозвучать реплики о том, что, мол, «хватит тут мне басни рассказывать!». Или, что «соловья баснями не кормят!», и т. д.

Далее нагрянет Зима со своим «ветром северным, умеренным до сильного», полетят Снежинки, или «зимние белые мухи» — можно себе и такую вольность позволить... А потом предложить такую конструкцию, согласованную с вечными законами природы: Северный ветер у нас дует откуда? Ясное дело — с Севера, где «на утесе дремлет одинокая сосна», как сказано у другого классика. А куда дует и летит Северный ветер? Понятно, что на Юг, где «прекрасная пальма растет...». И хотя кто-то может сказать, что подобные «трансплантации» уже, что называется, на грани фола, мы не будем к этим скучным скептикам уж очень серьезно прислушиваться. В сегодняшних шоу-программах, как в современных анекдотах, могут встречаться и вести диалоги самые разные персонажи, возникать самые различные встречи и контакты...

Тем более что финальная фраза басни в устах Муравья, звучащая достаточно зловеще и нравоучительно, для нас очень удобна. Вспомним ее. «Ты все пела?! — говорит зануда-Муравей, — это дело, так поди же, попляши!». И Попрыгунья следует его совету — начинается веселая горячая пляска, дающая Стрекозе возможность согреться и в конечном итоге как-то перезимовать...

Мы можем нафантазировать и то, как у себя, в глубине муравейника, в тесной келье наш Муравей грустит, тоскует и жалеет о содеянном, ему даже может присниться романтический сон на тему «Ах, зачем я не ворон степной, пролетевший сейчас надо мной...». Ему снится, что он нарушает основной закон природы, гласящий, что «рожденный ползать — летать не может!». Муравью чудится, что он... Стрекозел! И летит в дальние прекрасные страны вслед за красавицей Попрыгуньей... Она садится на ветку пальмы, а он немедленно начинает строить для нее и для себя новый дом, большой, элитный стрекозельник с охраняемой автостоянкой, вертолетной площадкой и прочими наворотами... И проводит там широкое новоселье, презентацию, праздник, где его избранница, Попрыгунья, и поет и танцует. И все братья-муравьи на свете, с одной стороны, его ненавидят за то, что он «поступился принципами», а с другой, — смертельно ему завидуют и втихаря обсуждают вопрос, не нанять ли по этому случаю известного киллера Муравьеда...

Практически всю эту рассказанную здесь историю с «сочинительством» сюжета шоу-представления по мотивам известной басни И. А. Крылова можно очень легко сыграть, реализуя уже вторичную «конструкцию», шарж-пародию на эти самые «муки творчества», по принципу «как мы делали шоу...». И, перемежая танцевальные сценки, вокально-пародийные номера и репризные диалоги, сделать так, чтобы на сцене сосуществовали, пересекаясь и перетекая друг в друга, две плоскости: одна — для персонажей басни-шоу, другая — для ее инсценировщиков...

Это может быть хорошим упражнением для любителей свободной и веселой фантазии...

В финале у нас могут появиться персонажи других басен И. А. Крылова и попросить, чтобы их тоже инсценировали, сыграли-разыграли, а то уж очень тоскливо годами без дела стоять на книжной полке...

А теперь попробуем приложить свои силы еще к одному классическому сюжету — к произведению Максима Горького «Повесть о Данко»...

Достаточно романтическое произведение — с фантастическими элементами вырывания собственного сердца для людей своего племени, попавших в трудную ситуацию, и еще многими элементами, которые могут резонировать в общественном сознании и в наши дни...

Присмотримся внимательно к этой повести, имея намерение использовать данный сюжет для эстрадно-музыкального представления...

Итак, — Данко...

Историю о нем рассказывает Старуха Изергиль, старая цыганка или молдаванка где-то в южнорусских лесостепях. В описаниях места действия там присутствуют и степные просторы, по которым рассыпались голубые искры сердца нашего героя, и опушка леса, где все начинается, и дебри леса с болотами и страшными духами. Привязка к географической точке важна для работы художника-постановщика...

Впрочем, это могут быть и горы, с их ущельями, пещерами и туманами, а могут быть и «каменные джунгли» Большого Города — сейчас ведь сносят и выселяют целые районы. Впрочем, это уже очень значительная деформация сюжета и существующей у Горького коллизии, хотя, наверное, и возможная...

Старуха Изергиль у нас может быть сохранена как рассказчица или, в наших терминах, — Ведущая. Участница пролога, она вводит нас в курс дела, перед нами возникает опушка леса, просторная поляна, горят костры, стоят кибитки (в том случае, если мы придерживаемся фактуры, указанной у Горького). Некое племя что-то там такое свое празднует...

Шумный веселый праздник нам нужен для того, чтобы получить острый слом настроения, когда приходит недобрая весть, как сказано в повести, и выясняется, что идет враждебное племя и надо срочно уходить, спасаясь в гуще леса, искать свое место под солнцем...

Подумаем над тем, как именно пришла эта недобрая весть... Не с письмом же почтальона на велосипеде, не по «мобильнику» с ЭС-ЭМ-ЭСкой...

Попутно обратим внимание на одну очень важную деталь. У Горького в его произведении, кроме старухи Изергиль, нет ни одного женского образа. Как же без женщин жить на сцене?! «Без женщин жить нельзя в спектакле, нет!», — скажем мы и своею властью введем еще одно действующее лицо — молодую очаровательную девушку, у которой, конечно же, роман с молодым Данко. Скорее всего, тайный... Может быть, она вообще не из своих, а из какого-нибудь соседнего племени... Тогда, может быть, она и принесла эту самую недобрую весть, предупредила своего возлюбленного о грозящей ему и его соплеменникам опасности, предала своих...

Но чего не сделаешь во имя любви?! Весь ужас в том, что, по одному из варварских обычаев предков, гонца, принесшего недобрую весть, следует убить... Может ли Данко это позволить?! Конечно же, нет! Как мы будем дальше «раскручивать» этот драматургический узел — подумаем, а пока надо сворачивать табор и срочно уходить...

Далее нам предстоит тот путь, «что далек и долог», где «нам нельзя повернуть назад». Потом у нас красивая постановочная сцена — битва лесных духов с болотными, далее — суд над Данко, с обвинениями в том, в чем обвиняли Стеньку Разина с его персидской княжной, мол, «нас на бабу променял», появление некоего Иуды, который потом наступит ногой на сердце героя... Затем отчаянный поступок Данко по вырыванию у себя сердца и превращению его в факел, освещающий дорогу племени...

Во время всех этих перипетий нам следует еще и придумать-прочертить действенную линию поведения подруги Данко.

Она может, скрываясь, идти по лесу за племенем или, выступая в роли некоей Жанны д'Арк, охранять своего Данко от нападок недоброжелателей с мечом в руке, если она девушка серьезная и решительная...

А далее у Алексея Максимовича сюжет как бы заканчивается, событийный ряд иссякает, сердце смельчака рассыпалось под каблуком обывателя, остались только голубые искры в степи перед грозой... Так можно закончить повесть, поэму, даже кинофильм, но не эстрадную программу... Наш жанр по-своему жесток и диктует свои железные правила.

Надо, как и в предыдущих случаях, что-то придумывать, уходить из этого «пике». И если нельзя создать на эстраде нечто из данного, имеющегося у нас финала вытекающее, значит, следует искусственно продолжить сюжет. Сделать это нам никто не запрещает, тем более что и завершать его надо так, как надлежит в этом жанре.

Но что делать, если основной герой погиб? Вырвал себе сердце и умер... А ведь на самом-то деле прямых указаний на то, что он умер, нет... Это же притча... Почти сказка... А если он все-таки не до конца умер? Если его возлюбленная взяла и собрала вместе оставшиеся от егодоброго сердца искры и побежала к лесному Колдуну, Знахарю, Волшебнику и тот собрал их вместе и вернул Данко его сердце? А, может быть, сама девушка отдала герою свое собственное сердце?

Пусть будет продолжение повести, пусть оживет герой и, конечно же, пойдет посмотреть, а как живут спасенные им люди? Стоило ли во имя них так рисковать собой? И приходит он на ту опушку, куда вывел своих родственников, и видит очень много интересного, в частности, например, памятник самому себе, Данко — внешне похожий, как две капли воды, на... того Обывателя, который и растоптал его сердце! И книжки уже про эти события написаны, и героические песни придуманы, и детей воспитывают на этих перевернутых вверх ногами примерах. Все очень узнаваемо, все очень похоже на правду...

Это, естественно, сцена пародийная и сатирическая, но в общем понятная для написания профессиональным сценаристом соответствующего профиля... И с финалом всей истории в этом случае становится уже легче.

Герой должен решить для себя вопрос: нужно ли было поступать так, как подсказывала ему его совесть, или нет?

У М. Горького в самом начале сказано, что племя должно спасаться, чтобы сохранить свои традиции, свои святыни. Но это тоже только слова. А если мы как-то материализуем их, в каком-то старинном светильнике, в лампаде, которую пронесли-таки через все лесные дебри? Но потом свет ее угас, и никто не мог зажечь его снова — огонек радости жизни, огонек семейного счастья, огонек любви...

Так и жило спасенное племя — сытно, спокойно, но немного по-скотски, без огонька, о котором старики рассказывали легенды.

Достаточно правдоподобно — старый сюжет такой «прививке» не сопротивляется. И тут уже мы можем выйти на финал. Ожившему Данко удается зажечь ритуальный огонь... А от него костры на опушке леса, огоньки в глазах людей и в их душах... Соответственно, мы можем поставить большую, массовую, веселую финальную сцену, как и полагается по жанру, в котором мы намерены работать и фантазировать...

Приведенные примеры иллюстрируют технологические приемы сценарной разработки известных сюжетов, использования мотивов, почерпнутых из популярных произведений литературы прошлых лет, что в открытом приеме и при соблюдении чувства меры и определенных формальностей не возбраняется даже Охраной авторских прав.

Г Л А В А 24

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.