Два из изображений Хадсона (1960)

широко использовал методы, в которых респонденты должны были построить ЗМ-модель по 2М-рисунку. В одном из таких заданий их просили построить (с помощью палочек и небольших шариков пластилина) модели абстрактных геометрических рисунков. Пример такого стимула показан на рис. 8.5. (а). Еще в одном задании рисунки набора кубиков [ср. рис. 8.5. (Ь)] нужно было построить с помощью реальных блоков. Возможно, наиболее интересным из-за своей простоты является эксперимент с парой деревянных кронциркулей. Респондент должен был установить кронциркуль под тем же углом, как это показано на простых рисунках [см. рис. 8.5. (с) и (d)]. Фигура справа может быть воспринята как прямоугольный объект, сфотографированный под определенным углом. Если его воспринимают именно так, то угол не будет таким же, что и для плоской фигуры, а будет ближе к прямому углу. Если глубина правой фигуры не воспринимается, то можно ожидать, что респондент установит кронциркуль под одним и тем же углом для обеих фигур.

Сравнение между стимулами Хадсона и объектами на рис. 8.5. (а) показало, что замбийская домашняя прислуга и школьники давали больше ЗМ-ответов по последним³¹. Так, было показано, что ответы респондентов варьируют в зави-

симости от природы задачи. Возможно, несколько противоречит нашей интуиции тот факт, что результативность выполнения заданий с абстрактными фигурами выше, чем для изображений Хадсона, которые ближе к узнаваемой окружающей среде. Однако это соответствует теоретическим представлениям, которые упоминались в дополнении 8.1., о том, что эффект иллюзий, например Мюллера-Лайера, следует объяснять как следствие ее ЗМ-интерпретации тем, кто ее воспринимает. Это также согласуется с результатами задачи с кронциркулями. Было обнаружено рассогласование между условиями для двух видов стимулов, которые показали, что большинство респондентов в выборке поселенцев-бушменов в Намибии находились под влиянием сигналов глубины. Доля ЗМ-респондентов была выше, чем ожидалось исходя из предыдущих результатов с изображениями Хадсона³².

Джахода и МакГурк (например, 1974b; 1975) использовали тест, в котором высота (положение фигуры выше или ниже на рисунке) формировала наиболее важный сигнал глубины. Они полагались на невербальные ответы и попросили респондентов расположить модели фигур людей на доске для ответов в тех позициях, которые подобны рисунку-стимулу. Даже маленькие дети (четырех лет)

См. Dergowski, 1968.

³² См. Deregowski & Bentley, 1986.

показали восприятие ими глубины. Дети в различных культурах, включая Гану, Гонконг и Зимбабве, почти без исключения, дали ответы, которые продемонстрировали влияние высоты и некоторые другие сигналы глубины. Джахода и МакГурк доказывали, что в процедуре тестов Хадсона слишком большое значение придавалось трудностям восприятия глубины на изображениях, в частности, африканскими респондентами.

Существуют два сигнала глубины, которые заслуживают особого внимания. Первый из них — градиент структуры. Если смотреть вдоль кирпичной стены, детали отдельных кирпичей будут видны на переднем плане. По мере увеличения расстояния все меньше и меньше будут восприниматься детали структуры — отсюда и происходит термин «градиент структуры». Это мощный сигнал глубины на фотографиях, но он практически отсутствует во всех наборах стимулов, которые используются при кросс-культурных исследованиях. Это одна из причин, почему эти стимулы теряют важную информацию и почему они выглядят не-

обычно для человека, который их впервые наблюдает.

Вторым сигналом является линейная перспектива. На многих рисунках, включая некоторые из набора Хадсона, проведена линия горизонта, на которой сходятся все линии, представляющие собой параллельные линии из реального пространства. Предметом серьезного обсуждения стал вопрос, следует ли рассматривать этот сигнал глубины, который оказывает очевидное влияние на восприятие глубины у западных респондентов, как культурную условность.Одним из аргументов в пользу условного характера этого сигнала является существование множества изобразительных традиций, в которых нет линейной перспективы. Фактически, она стала повсеместно использоваться в Европе только во времена Ренессанса. Кроме того, линейная перспектива на рисунках не соответствует реальности так прямо, как это принято считать. Параллельные линии сходятся в бесконечности, но горизонт нашего поля зрения никогда не находится на бесконечности. Тот, кто стоит на железнодо-

рожных путях может увидеть, что рельсы сходятся вместе на большом расстоянии, но не видно, что они сходятся в одной точке. С другой стороны, можно доказать, что рисунки, которые основаны на принципах линейной перспективы, в большей мере напоминают реальную оптическую упорядоченность пространства, чем рисунки с использованием других принципов. Другими словами, линейная перспектива не является условностью в смысле «совершенно произвольного соглашения». Как правило, она приводит к более реалистичной репрезентации, чем другие условности³³.

Дереговский и Паркер (1994) пошли еще дальше, проведя различие между условиями, где прямая (конвергентная) перспектива представляет опыт наблюдателя более адекватно, и условиями, где обратная перспектива, по-видимому, более адекватна. При обратной перспективе параллельные линии расходятся при росте глубины изображения; ее часто обнаруживают в византийском искусстве. Паркер и Дереговский использовали задание, в котором от респондентов требовалось расположить ЗМ-объект так, чтобы он выглядел, как куб. Когда этот объект помещали непосредственно перед респондентами, они располагали его согласно прямой перспективы. Но при смещении объекта в сторону, так чтобы он больше не находился прямо перед респондентом, они располагали его согласно византийской обратной перспективе. Так и осталось не ясно, почему отдельная традиция в искусстве привела к предпочтению таких способов изображения. Однако данные, подобные этим, показывают, насколько, на первый взгляд, различные способы изображения при более внимательном анализе подтверждают свою тесную

³³ См. Hagen & Jones, 1978.

взаимосвязь, с точки зрения основных механизмов восприятия³⁴.

В своем анализе восприятия изображений Дереговский (1980а, Ь, 1989) разграничил эпитомическое (выделяющее отдельные черты) и эйдолическое (целостное) восприятие. Можно признать, что некоторые рисунки явно представляют объект без передачи иллюзии глубины. Такие рисунки, яркой иллюстрацией которых являются силуэты, Дереговский называл эпитомическими. Существуют рисунки, которые передают ощущение глубины. В этом случае Дереговский говорит об эйдолических изображениях. Некоторые изображения обладают эйдолическими качествами, даже если они и не ассоциируются с определенным объектом. Нереальные фигуры, например двузубый трезубец на рис. 8.6., являются лучшим примером этого. Эйдолический характер этого рисунка столь велик, что у большинства взрослых западных респондентов он вызывает впечатление объекта, который не может существовать, хотя его ЗМ характер не всегда воспринимают³⁵. Мы знаем об эпитомических ключах: облака формируют эпитомические образы, например, лица или животных. Обычно мы не осознаем присутствия эйдолических сигналов, а принимаем их такими, какими они кажутся. Связь между иллюзиями зрения и восприятием глубины, о которой мы говорили в дополнении 8.1., правдоподобна, если принять, что рисунки, изображающие зрительные иллюзии, имеют некоторые эйдолические качества. Дереговский считал, что по шкале «от эпитомического до эйдолического», рисунки Хадсона ближе к эпитомиче-ским, а задания Джаходы и МакГурка и задачи с кронциркулем — ближе к эйдо-

³⁴ См. Russel, Deregowski & Kinnear, 1997.

³⁵ См., например, Deregowski & Bentley, 1987.

лическим. Это, по всей видимости, и объясняет причину того, почему респондентов с ЗМ-восприятием было больше при выполнении последних заданий, чем это обнаружил Хадсон.

Двузубый» трезубец

(по Dergowskia Bentley, 1987)

Разделение на эпитомическое-эйдо-лическое также является важным моментом, так как восприятие фигур не следует рассматривать как унитарный психологический процесс. Совместно с Серпеллом³⁶ Дереговский разработал концепцию, согласно которой восприятие рисунков рассматривают как набор навыков. «Квалифицированный» респондент может справиться с широким разнообразием сигналов и использовать те из них, которые соответствуют данной ситуации. Основное здесь — это признание респондентами того факта, что ситуация требует применять определенные навыки. Это означает, что нужно научиться трактовать картины как репрезентацию реального пространства. Как мы говорили, меканцы испытывали здесь некую трудность. Другой навык состоит в том, чтобы знать, как интерпретировать слабые сигналы. По-видимому, западные респонденты уже умели интерпретировать сигналы линейной перспективы, которые содержались на некоторых изображениях Хадсона.

Термин «навык» используют по-разному. С одной стороны, он относится к

³⁶ См. Serpen & Deregowski, 1980.

столь общим феноменам, которые попадают в границы термина «механизм восприятия». С другой стороны, знание специфических символов (например, волнистые линии в карикатурах для передачи движения) также называется навыком. Поэтому возникает вопрос о том, существуют ли различные навыки сами по себе или же они иерархически упорядочены некоторым способом.

Теоретическое подход к восприятию изображения как к набору навыков ясно показывает, что культуры могут отличаться в специальных сигналах и/или по относительной важности каждого из них. Стоит допустить, что культурно-специфические условия будут определять, как эти навыки должны быть приобретены. В этом смысле подход, который постулирует набор навыков, фактически признает вариации кросс-культурных различий при реакции на рисунки, которые, с западной точки зрения, включают подобные сигналы глубины. Однако этот теоретический подход не может выйти далеко за пределы простого наблюдения существующего положения дел.

Если обобщать доказательства, то эмпирические результаты позволяют сделать вполне определенные выводы. Практически нет ни малейшего сомнения, что школьники всего мира легко узнают фотографии распространенных объектов и четкие репрезентативные наброски. Относительно простые рисуночные пособия эффективны при обучении в разных странах — от Шотландии до Индии и Ганы³⁷. Трудности восприятия чаще всего возникают у «пиктографически» неискушенных людей или с технически продвинутыми и сложными паттернами, особенно с их комбинациями. Интерпре-

³⁷ См. Jahoda, 1976.

тация технических схем — это наиболее очевидный пример³⁸.

Теоретические результаты можно оценивать двумя, в чем-то противоположными способами. С одной стороны, следует подчеркнуть, что существенное понимание трудности в пиктографической коммуникации было получено за несколько десятилетий довольно интенсивных исследований. С другой стороны, можно доказать, что объединенный теоретический подход, который объясняет, как механизмы восприятия и опыт восприятия окружающей среды взаимодействуют между собой, все еще далеко от нас. Не уверены мы также и в направлении движения. Ключевая проблема касается того, насколько произвольны условности изображения. Если некоторые условности более, чем другие, ведут к репрезентациям, которые близко моделируют реальное пространство, то кросс-культурное исследование сможет помочь нам обнаружить основные принципы восприятия.

УЗНАВАНИЕ ЛИЦ

Людей из групп с чертами лица, отличными от нашей собственной группы, мы обычно считаем более похожими друг на друга. Мы также лучше запоминаем лица индивидов из нашей собственной этнической группы³⁹. В США, где множество исследований сосредоточены на узнавании афроамериканцев евроамериканцами и наоборот, этот кросс-этнический эффектизвестен как «кросс-расовый эффект» или «предубеждение собственной расы». Это явление было обнаружено везде, где бы ни

³⁸ См., например, Sinaiko, 1975; Dziurawiec & Dere-

gowski, 1986.

^3в См. Malpass, 1996.

проходили исследования, хотя проводили их только в ограниченном числе стран⁴⁰.

Различия при узнавании обычно обнаруживают в экспериментах, где респондентам показывают ряд фотографий, по одной за раз, членов собственной группы и людей, принадлежащих к другой этнической группе. Через некоторое время эти фотографии (или часть из них) снова показывают вместе с фотографиями, которые не показывали ранее (отвлекающие стимулы). Респонденты должны указать для каждой фотографии, видели ли они прежде или нет изображение этого человека. В одном из ранних экспериментов Мальпасса и Кравица⁴¹ были использованы задания на узнавание, которые предполагали ответы да/нет, обнаружен эффект разного узнавания сигналов. Сейчас есть множество вариаций этого исследования. Очевидные факторы, которые влияли на этот эффект, — это количество времени между представлением и узнаванием и продолжительность показа лиц-стимулов. Другой параметр исследования — это осведомленность, т. е. знают ли респонденты о том, что они принимают участие в эксперименте на узнавание, когда просматривают фотографии. И то, что некоторые фотографии — это фотографии известных людей. Чтобы систематически изменять характерные черты, иногда репрезентация стимулов проходила с помощью композиционного конструктора. Это разновидность устройства, которое часто используется полицией, чтобы составить портрет подозреваемого на основании информации очевидцев.

Сейчас довольно большое распространение получил анализ результатов в техниках «модели распознавания сигнала»⁴², в которой разграничивают два

⁴⁰ См. Meissner & Brigham, 2001.

⁴¹ См. Malpass & Kravitz, 1969.

⁴² См. Swets, 1964.

параметра, а именно сенситивность (чувствительность) и искажение критерия. Такая модель предполагает четыре категории ответов: (1) правильная идентификация лица, виденного ранее (да — да); (2) правильная идентификация лица, не виденного прежде (нет — нет); (3) неправильная идентификация лица, виденного ранее (нет — да); и (4) неправильная идентификация лица, не виденного прежде (да — нет). Чув-стви-тельность связана с долей правильных и неправильных ответов. Искажение критерия можно объяснить склонностью респондента не идентифицировать лицо, которое было показано ранее (ложные отрицательные ответы), или склонностью «узнавать» лица, которые не показывали ранее (ложные утвердительные ответы). Последнее случается чаще.

Интуитивно может показаться, что более низкая доля узнавания других этнических групп отражает стереотипы или негативные отношения к этим группам. Однако такие социально-психологические гипотезы не нашли экспериментальных доказательств. Скорее всего, здесь вовлечены механизмы восприятия. Подобные механизмы постулируются в «гипотезе контакта» (см. гл. 13). В самой простой форме эта гипотеза утверждает, что правильное узнавание является функцией частоты контактов. Эта переменная сама по себе не имеет особого значения в сглаживании различий между скоростью узнавания собственной и внешней группы. Однако если сочетать ее с качеством контакта, то можно получить этот эффект⁴³. Так, Ли, Даннинг и Мальпасс⁴⁴ обнаружили, что евроамериканцы, которые были горячими болельщиками баскетбола, лучше узнавали лица афроаме-риканцев, чем не-болельщики. Авторы

⁴³ Ср. Sporer, 2001.

⁴⁴ См. Li, Dunning & Malpass, 1998.

ожидали такой результат, поскольку в США в баскетбол играют много афро-американцев, и у болельщиков имеется достаточный опыт узнавания отдельных игроков.

Гипотезу контакта можно рассматривать как пример модели перцептивного научения, которая формирует широко распространенное семейство теорий узнавания в собственной и внешней группах. Согласно Гибсону (1966), навыки восприятия включают процесс обучение, чтобы иметь возможность различать стимулы, которые соответствуют или несоответствуют заданию. За определенное время мы выучиваем те параметры восприятия, которые лучше всего использовать для распознания лиц. Поскольку физиогномические черты и конфигурационные свойства (например, расположение характерных черт) по-разному меняется от группы к группе, мы приобретаем больше опыта с более заметными параметрами для распознания лиц своей группы и, соответственно, меньше опыта с такими же параметрами для других групп. Известно, что описания лиц из собственной группы и из других этнических групп отличаются в терминах⁴⁵.

Различные формы теории перцептивного научения предполагают, что лица сохраняются в определенном гипотетическом пространстве, где соответствующие черты (или их сочетания) образовывают их параметры⁴⁶. Таким образом, лица чужой группы лучше выделяются в этом пространстве с ростом опыта их восприятия. Возможно, более похожие лица чужой группы располагаются в перцептивном пространстве ближе друг к другу, чем разные лица собственной группы. Не-

⁴⁵ См. Ellis, Deregow-ski & Shephard, 1975.

⁴⁶ См., например, Valentine, 1991; Valentine & Endo,
1992.

смотря на эмпирические доказательства этой теории, такие авторы, как Маклин, Мальпасс и Хонакер ее критиковали⁴⁷. С помощью композиционного конструктора они подготовили изображения лиц, этническую принадлежность которых было трудно определить. Это возможно, если усреднить каждую типичную черту двух этнических групп (в данном случае американцев латиноамериканского происхождения и афроамериканцев). Этнически «неопределенные лица» были снабжены «этническим маркером», а именно прической в латиноамериканском или афро-американском стиле. Респонденты-латиноамериканцы классифицировали около двух третей этих лиц в соответствии с той этнической группой, на которую указывала прическа, тогда как оставшуюся треть они классифицировали по различным этническим принадлежностям, включая американских индейцев и евроамери-канцев. Таким образом, авторы получили лица с идентичными физиономическими чертами (кроме стиля прически), которые, следовательно, должны быть распознаны одинаково. Однако когда задание на узнавание выполнили латиноамериканские студенты, лица с латиноамериканским стилем прически они узнавали лучше. Согласно Маклину, этнический маркер, по-видимому, предопределяет классификацию по этнической принадлежности. Поэтому на узнавание скорее влияет эта классификация восприятия, чем лучше воспринимаемое сходство, за счет незначительного опыта взаимодействия с людьми из внешней группы. Эти авторы считают, что если, действительно, дифференциальное узнавание начинается уже с кодирования стимулов в памяти, то, возможно, сложно его изменить, только говоря о его существовании.

⁴⁷ См. Sporer, 2001; MacLin, Malpass & Honaker, 2001.

В метаанализе, в котором большинство исследований этнически сравнивают афроамериканцев и евроамериканцев, Мейснер и Бригем⁴⁸ обнаружили, что респонденты в 1,4 раза лучше узнавали лицо из собственной группы (которое они уже видели), чем лицо из внешней (чужой) группы. Более того, респонденты в 1,6 раза чаще определяли лицо, которое раньше не видели, как уже знакомое (ложные положительные утверждения). Что касается искажения критерия, то этот эффект был меньше, но наблюдалась тенденция использовать менее строгие критерии для лиц из внешней группы, чем для лиц из собственной. Конечно же, трудно отнести эти результаты к свидетельским показаниям в реальной жизни. Тем не менее, очевидные различия в оценке чего-либо по внешнему виду столь велики, что выступление в качестве свидетеля в суде членов одной этнической группы, если в событии участвуют другие этногруппы, может привести к непреднамеренной дискриминации, особенно с учетом того веса, который юристы придают показаниям очевидцев преступления⁴⁹.

ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЭСТЕТИКА

Исследование произведений искусства приводит к двум удивительным результатам. Первый — это огромное разнообразие условностей и стилей выражения. Второй — это гибкость человеческих механизмов восприятия в преодолени этого диапазона вариаций. Подумайте только, как мало формального сходства между бушменскими наскальными рисунками, стилизованными росписями в классическом Египте, пейзажами пост-Ренес-

⁴⁸ См. Meissner & Brigham, 2001.

⁴⁹ См. Malpass, 1996.

санса, голландской школы и японскими пейзажами в традиционном стиле, — и это лишь некоторые из основных стилей изобразительного искусства.

Как мы увидели, условности играют определенную роль в восприятии, особенно сигналов глубины. Конечно же, они важны при создании произведений искусства, пример — громадное разнообразие стилей. Если условности играют доминирующую роль при оценке, нет причин ожидать значимого согласия у респондентов из различных культур. Несколько сравнительных исследований эстетических предпочтений подтверждают это предположение. Например, Лоулор⁵⁰ показал восемь рисунков из Западной Африки респондентам из этого региона и английским респондентам и попросил их указать два понравившихся и два не понравившихся. Наблюдалось значительное сходство во мнениях респондентов в каждой выборке, но предпочтения обеих групп различались. Лоулор пришел к выводу, что вряд ли это подтверждает существование общего фактора, который зависит от композиции. Скорее, именно культурный фон экспертов оказался важной детерминан-той согласованности в рейтинге.

Тем не менее, в различных культурах существует хотя бы умеренное согласие в эстетических предпочтениях. Моррис (1956) обнаружил положительную корреляцию между оценками западных картин студентами из Китая, Индии и США, хотя корреляция двух азиатских выборок была намного выше корреляции каждой из этих двух групп с американцами. Исследование в том же направлении провел Чайльд (1969). Оно включало оценку произведений искусства из Конго, Японии, Фиджи и США.

⁵⁰ См. Lawlor, 19G5.

Были обнаружены положительные, а иногда и значимые корреляции оценок местных художников и американских экспертов. Чайльд часто работал с художниками, поскольку он считал, что становление художника является следствием определенных личностных характеристик, а не культуры. При анализе коллекции декоративных узоров на лентах из различных культур, Хардонк⁵¹ обнаружил определенные закономерности, например, относительную простоту, непринужденность композиции и компактность. Все это вместе говорит о том, что культура определяет не все.

Берлайн⁵² провел теоретически обоснованные исследования. Он ввел психологические детерминанты эстетической оценки, которые не зависят от художественного стиля. Он связывал оценку с определенными характеристиками стимулов, которые называл «сопоставимые переменные»⁵³,и рассматривал эстетическую оценку как особый пример любопытства или поведение по поиску дополнительных стимулов. Существует тесная связь с комплексом психо-физио-логических фактов, известных как ори-ентационные реакции⁵⁴. Поиск стимулов является внутренне мотивированным поведением. Определенные стимулы ищут по той причине, что контакт сними приносит удовольствие, или это приятно само по себе. Иными словами, теория Берлай-на рассматривает как мотивацию, так и восприятие. Как мы убедимся дальше, анализ информационного содержания стимулов составляет основную задачу в этом подходе. Это можно считать естест-

⁵¹ См. Hardonk, 1999.

⁵² См. Berlyne, 1960, 1971.

⁵³ Сопоставимые переменные (collative variables) -
дословный перевод: коллативные переменные (прим.
науч. ред.).

⁵⁴ См., например, Kimmel, Van Olst & Orlebeke, 1979.

венным распространением исследований восприятия.

Характеристики стимулов, которые вызывают любопытство и чувство восхищения, включают новизну, неопределенность или неоднозначность, несовместимость и усложненность. Они являются формальными и структурными свойствами, которые не зависят от конкретного стиля искусства. Это не означает, что реакции респондентов из различных культур на данный стимул должны совпадать. Например, то, что составляет новизну стимула в одних условиях, может быть хорошо знакомо в других. Взаимосвязь между сопоставимыми переменными и любопытством часто криволинейна. Это подразумевает, что умеренно сложный или несовместимый стимул вызовет наиболее сильную реакцию.

Берлайн и его коллеги⁵⁵ использовали пары узоров (паттернов), которые были неодинаковы по сложности. В них число элементов, форма изображенного узора могла быть правильной и неправильной, а узоры — симметричными и асимметричными и т. д. Измерения включали время рассматривания стимулов, попарное сравнение их приятности, и оценки отдельных стимулов по 7-балльным шкалам по привлекательности и некоторым другим характеристикам. Данные собирались в Уганде среди городских, пригородных и сельских респондентов, в Канаде — среди студентов и в Индии — среди студентов и сельских жителей. Берлайн(1980)подчеркивал, что результаты продемонстрировали впечатляющее сходство в разных культурах. Время рассмотрения возрастало с увеличением сложности. Число респондентов, которые предпочитали один и тот же стимул

⁵⁵ См. Berlyne, 1975; Berlyne, RobbinsS Thompson, 1974.

из пары, положительно коррелировало во всех шести выборках, а факторный анализ оценок также продемонстрировал их сходство в разных культурах.

Брегг и Крозье⁵⁶ получили оценки по различным шкалам для набора звуковых паттернов, в котором информационная сложность систематически варьировала. Тона, из которых состоял паттерн, представляли собой синусоидальные колебания (чистые тона) и отличались по частоте, громкости и продолжительности. В тесте участвовали выборки из Канады, Индии, Японии и Кот-д'Ивуар. Графики оценок типа сложности и благозвучности различных стимулов показали большое сходство в различных культурах.

Пуртинга и Фоден⁵⁷ использовали визуальные стимулы в сравнительном анализе любопытства черных и белых южноафриканских студентов. Они собрали четыре вида данных, включая измерения сопоставимых переменных (несовместимости, неоднозначности, усложненности и новизны), самоотчеты по поведению поиска стимула, психофизиологические показатели возбуждения и тесты умственного развития. Эти измерения проводились дважды, чтобы контролировать влияние новизны экспериментальной ситуации и влияния различных задач. Как оказалось, некоторые предосторожности были излишни. Вряд ли существовало какое-либо влияние подобное сессии. Были обнаружены некоторые различия психофизиологических показателей, но они не были связаны с оценками по различным сопоставимым переменным. Корреляции результатов тестов на интеллект с сопоставимыми переменными были очень низки. Следовательно,

⁵⁶ См. Bragg & Crazier, 1974.

⁵⁷ См. Poortinga & Foden, 1975.

можно было с разумной долей достоверности исключить возможность того, что оценки по сопоставимым переменным предопределяются новизной ситуации, возбуждением или факторами, которые связаны с умственным развитием.

Два измерения сложности в этом проекте можно использовать для иллюстрации экспериментального анализа эстетических предпочтений. Одно из заданий состояло из непрезентативных стимулов — симметрических узоров (паттернов) из отрезков прямых, генерированных компьютером на девяти различных уровнях сложности (ср. рис.8.7.). В каждом испытании два различающихся по сложности паттерна демонстрировали в течение трех секунд.

Респонденты обозначали, какой из двух паттернов они хотели бы увидеть во второй раз, и отобранный образец демонстрировали им в течение еще трех секунд. Процент выбора для стимулов каждого уровня сложности представлен на рис. 8.8. (а). График для темнокожей группы был явно криволинейным, в то время как для белокожей выборки не было никакого пика, вероятно, потому, что уровень сложности не был слишком

высок для этих респондентов. Это было подтверждено в дальнейших исследованиях, в которых кривые для подгрупп из обеих групп с подобным уровнем предпочтения для более сложных паттернов были почти идентичны по всему диапазону сложности стимулов.

Второй способ измерения сложности был основан на визуальных способах изображения из шести различных культурных традиций — от наскальных рисунков бушменов до современного абстрактного искусства. Черно-белые слайды-негативы были подготовлены так, чтобы сложность оригинала сохранялась, но большая часть цветов, тонов и теней была исключена. Чтобы установить уровень сложности стимулов, были получены оценки экспертов из обеих культурных популяций для слайдов из каждой арт-традиции отдельно и совместно. Эта задача была выполнена тем же способом, что и другие тесты на сложность. Относительное предпочтение выборок для каждого уровня сложности представлено на рис. 8.8. (Ь). Поражает сходство графиков. Пуртинга и Фоден не предлагают никакой интерпретации рассогласования результатов обоих тестов. Они просто отметили, что

8.7. Два стимула из задания непредставительной сложности. Исходные стимулы были белыми на черном фоне( по Poortinga & Foden, 1975)

такое рассогласование показывает, что количественные кросс-культурные различия в оценках по любой отдельной переменной нужно интерпретировать очень осторожно.

Распределение оценок двух групп в исследовании Пуртинги и Фодена в целом показало заметный уровень пересечения для опросников самоотчетов, как и для сопоставимых переменных. Среднее значение для темнокожей выборки, усредненное по всем сопоставимым переменным, было только на 0,30 единиц стандартного отклонения ниже, чем среднее значение у белокожих групп. Это значение снижалось до 0,15 единиц стандартного отклонения, когда задача с наиболее атипичными результатами (тест с нерепрезентативными стимулами) исключалась.

Исследование сопоставимых переменных позволяет предположить, что за различными условностями эстетических способов выражения, по всей видимости, находятся универсальные психологические механизмы восприятия и оценки визуальных стимулов. Однако сопоставимые переменные — это не единст-

венные детерминанты и эстетического предпочтения. В своем обзоре Расселл, Дереговский и Кинниэр (1997) указывали на некоторые другие факторы, включая экологические переменные, которые относятся к специфической среде, в которой проживают люди. К сожалению, такого рода исследования до сих пор не многочисленны.

ВЫВОДЫ

Из этого краткого обзора ясно, что не все перцептивные переменные в равной степени имеют кросс-культурные различия. В задачах для основных сенсорных функций, таких, как перцептивное постоянство и распознавание стимулов по психофизическим шкалам, следует ожидать для всех культурных групп примерно одинаковый уровень результативности.

На более высоком уровне стимульной сложности паттерн результатов меняется. Узнавание объектов в четко репрезентативных рисунках не создает много проблем где-либо, при условии, что воспринимающий человек, по крайней мере, знаком с определенным воздействием рисуночных изображений схем. Сигналы

глубины охотно применяют в определенных видах рисунков, например — геометрические паттерны. Но вопреки интуитивному ожиданию, культурно специфические условности могут играть доминирующую роль при восприятии глубины в таких простых схематических рисунках, как тест Хадсона.

Навыки восприятия, которые переносятся с реального пространства на восприятие паттерна, упоминались как антецеденты кросс-культурных различий при восприятии некоторых зрительных иллюзий. Некоторые из этих иллюзий изобразительно очень просты, состоят лишь из нескольких отрезков прямых. С другой стороны, затруднительные для восприятия понятия, такие, как симметрия, как оказалось, легко воспринимаются группой бушменов, где пиктографические репрезентации, по большей части, отсутствовали.

При росте рассогласования между реальным пространством и пиктографической репрезентацией возрастают и кросс-культурные различия. Однако исследование эстетической оценки показа-

ло, что в основе условностей различных изобразительных традиций должны лежать общие механизмы. Так как больший акцент приходится на эти общие механизмы, объяснение кросс-культурных различий при восприятии смещается в сторону условностей, в смысле общности культуры, которая обладает некоторой произвольностью. Большинство условностей ограничивается довольно конкретными классами стимулов. Они не подходят для глобальных обобщений, как, например, при формулировке гипотез компенсации. Однако ошибочно считать, что акцент на условностях означает, что кросс-культурные различия тривиальны. Если их число очень велико, они могут существенно повлиять на поведенческий репертуар. Это, возможно, самый важный урок, который могут извлечь кросс-культурные психологи из вариаций художественных стилей, которые скорее произвольны с точки зрения базового восприятия, но иногда они имеют ясные стилевые характеристики, которые переживают столетия.

КЛЮЧЕВЫЕ ТЕРМИНЫ

зрительные иллюзии

коллативные переменные

кросс-этнический эффект (при узнавании лиц)

сенсорные стимулы

сигналы глубины в изображениях

сопоставимые переменные

условность

Связь поведения

И культуры: стратегия

Исследований

ПЛАН ГЛАВЫ

Концепции культуры Этнография

Психологическая антропология Когнитивная антропология Выводы Ключевые термины

В предыдущих главах мы так часто использовали термин «культура», как будто он не требовал подробного обсуждения. Однако в гл. 1 все же указывали, что будем использовать этот термин по отношению к «образу жизни, общему для группы людей». В этой главе мы впервые более подробно рассмотрим разные концепции культуры. Затем обратимся к некоторым аспектам этнографии, включая этнографические наблюдения и этнографические архивы. После этого объектом нашего внимания станут две области антропологического исследования, которые связаны с кросс-культурной психологией: психологическая и когнитивная антропология.

Джахода (1982) тщательно изучал взаимосвязь антропологии и психологии; если вы хотите углубить свои знания по этому вопросу, то следует прочесть его книгу. Мы же, главным образом, сосредоточимся на тех особенностях

антропологической традиции, которые оказали прямое влияние на развитие и становление кросс-культурной психологии, включая различные концепции культуры и практику этнографии. Однако мы не претендуем на полноту изложения всей антропологии в целом. Если кого-то интересует обзор этой области, то можно обратиться к новому учебнику (например, Ember & Ember, 1998) или к главе, которая была написана Манро и Манро(1997).

КОНЦЕПЦИИ КУЛЬТУРЫ

Хотя термин культура впервые появился в английском словаре в 1920-х годах (Kroeber, 1949), в антропологической работе его впервые использовал Тайлор (Tylor, 1871). Он определял культуру как «все то сложное целое, которое включает знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи и любые другие способ-

ности и привычки, которые приобретает человек как член общества».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: