Современная Россия: специфика рационализации повседневности

Современная Россия характеризуется грандиозными социальными изменениями. Перестройка инициировала ряд процессов, которые привели к ломке прежде господствующих стереотипов, стилей, механизмов социального познания. Среди этих процессов отметим прежде всего: децентрализацию государственной власти, миграцию и мобильность населения, этнофикацию, дегомогенизацию ранее господствовавшей культуры. Интеллектуальный аспект этой ситуации, отражающий беспрецедентный масштаб географической и социальной мобильности в российском обществе, способствует появлению столь же беспрецедентно огромной возможности для индивида познакомиться с самыми разными символическими вселенными. Массы людей, по мере изменения своих групповых и индивидуальных позиций, ощущают утрату привычных целеполагающих форм постижения бытия. Сознание относительности, которое во все исторические эпохи было скорее уделом узкого круга интеллектуалов, сегодня оказывается широко распространенным культурным фактом.

Российское общество, лишенное прежних авторитетов и иерархичности в социальном и межличностном пространстве, в условиях распада социальной целостности и утверждении социального плюрализма, при укоренении антропоцентристского принципа организации общественной жизни и ментально-личностных императивов социального поведения представляет собой весьма неустойчивый мир. Для самосохранения общества необходимы "страховочные механизмы", которые способны выработать культура. Одним из таких механизмов и является социологическое познание. Социология, анализируя сложившуюся ситуацию, может, по крайней мере, хотя бы отчасти, внести осмысленность и порядок в то ощущение хаоса и катастрофы, какое вызывает у иных современников понимание относительности любой системы социальных знаний и любой модели мышления.

Поиск выхода из эпистемологического коллапса невозможен без ревизии прежнего набора парадигм, стилей, уровней, видов, типов, форм, методов и способов социального познания и прежде всего состояний общественного здравого смысла и обществоведения.

В соответствии с потребностями практики модернизации страны в высшей и средней школе вводятся новые учебные дисциплины и курсы: социология, политология, культурология, логика, религиоведение - среди них. Происходит смена парадигм мышления в отечественном обществоведении, что, в частности, проявляется в утрате прежде доминирующих позиций марксистского видения проблем развития общества. Современное состояние обществоведения характеризуется ослаблением своей монологичности (классовый анализ уже не является альфой и омегой обществознания), при этом неотвратимо нарастают подлинно научные элементы социологического знания, последовательно элиминируются ненаучные, мифологические, религиозные, утопические и пророческие моменты. При этом на ниве отечественного обществоведения происходит противоборство различных типов знания об обществе, активизируется конкуренция разных парадигм социологического мышления.

* * *

Научная рационализация обыденных явлений в нашей стране имеет свою историю. В середине XVI в. настоятелем Псковского Великопустынского Елеазарова монастыря Филофеем создается повлиявшая на систему ценностей отечественной цивилизации концепция "Москва - третий Рим". Автор концепции уделяет большое внимание формам идеологического воздействия на широкие массы населения со стороны государственной власти, и, в частности, широко обсуждалась проблема внутренней духовной свободы православного христианина в государстве. Резко и категорично Филофей выступил против свободы суждений и особенно против научных исследований. Видимый мир, по его мнению, не только не должно преобразовывать, но и греховно изучать. Наука - "запретный плод не только простецам, но и царям и святителям и всем вельможам и прочим всем человекам" (21, с. 83). Изучение науки, таким образом, представлялось опасным и вредным занятием. Единственным источником всех знаний Филофей объявлял слово Божье, содержащееся в Священном Писании. Известно как поучает Библия: много знаний - много скорби.

Предпетровское и, особенно, петровское время познакомило россиянина с новым социально-культурным и интеллектуальным феноменом - знанием, т. е. с каким-то малопонятным "экстрактом" давно и хорошо известного ему опыта. Когда Запад имел развитую сеть университетов и знал высшую математику, Россия осваивала арифметику по Магницкому. Заставляя людей учиться и даже пытаясь объяснить им преимущества образования, Пётр I, в сущности, мало преуспел на этом поприще. А.С. Пушкин в 1824 году писал: "…ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснились". Только в русской литературе могло появиться "Горе от ума", ряд портретов рационально и самостоятельно мыслящих, а значит лишних в России людей. Эти не нужные, рефлексирующие личности действительно считают, что если дважды два - четыре в Париже, то в России это точно также. Консерваторы же, мистифицируя реальность, твердят, что рационалисты не понимают специфики российской действительности: в России дважды два может быть и десять и пятнадцать. В российской системе традиционных ценностей ни в XVIII в., ни позднее для знания места не нашлось. И это понятно. Отечественная цивилизация, которая превыше всего ставила "тихий" каждодневный самоотреченный подвиг во имя "мира", последовательно выступала за Справедливость и Равенство, не интересовалась Мастерством и Делом и открыто презирала Богатство, - такая цивилизация, естественно, не могла научиться (и научить) ценить знания как конечный источник Мастерства - Дела - Преуспевания, ценностей ей не свойственных. Историческая традиция отношения к знанию и науке предопределила особенности рационализации обыденной жизни современной России.

Исторически в России сложилась синкретическая рационализация повседневности. Менталитет россиян обходится, в общем-то, без философских систем, в стране не очень-то ценится труд ученых, к тому же много лжеученых и псевдоученых. В силу традиции научная рационализация у нас часто оформляется в поэтическую, религиозную, публицистическую и прочие ненаучные формы.

В обществе, не имеющем адекватной социальной науки, критики и писатели, драматурги и поэты становятся нередко главными выразителями не только личных, но и общественных тревог. Именно искусство часто отображает подобные чувства и фокусируется на них - в лучших своих образцах - ярко и образно, однако без той интеллектуальной ясности, какая необходима для понимания их причин и способов смягчения. Искусство не формирует и не может влиять на чувства так, чтобы личные и общественные проблемы предстали в виде задачи, которую люди должны решать, если хотят преодолеть свои тревоги и беды.

Вспомним недавнее. Вряд ли можно найти лучший пример рационального анализа тоталитарного политического режима в стране советов нежели роман А. И. Солженицына "Архипелаг ГУЛаг". Общечеловеческие ценности пропагандировали замечательные наши поэты - Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Р. Гамзатов, Н. Рубцов, А. Фатьянов и др. В ходе перестройки классовый анализ в осмыслении феноменов общественной жизни был сброшен с пьедестала, на который возвели его коммунисты. И это случилось во многом благодаря активной работе литераторов и публицистов. Они убеждали общественность в том, что классовый анализ несовместим с понятием нравственности. Он не оправдал себя в отечественной истории, ибо ответственен за создание диктатуры, за становление культа личности руководителей государства, он повинен в доведении страны до кризисного состояния.

Время идет. Россия переживала революции и войны, годы реформ - и сознание многих, хотели они этого или нет, все-таки менялось. Но и в последние времена смуты многие соотечественники все равно слушали и надеялись не на тех, кто говорит разумные и правильные вещи. Вспомните, как будто из небытия в один момент все города России вдруг буквально наводнили "наследственные" гадалки, колдуны и ясновидящие. Уповая на них многие пытались наладить не только семейное счастье, но и приобрести удачу в бизнесе.

Рационализация по-российски постоянно сталкивается с полной иррационализацией социальной действительности: стихийность плановости; неорганизованность организаций; наивность взрослых и серьёзность детей; безответственность ответственных лиц; доверчивость постоянно обманываемых; парадоксальность тривиальных явлений; глупость умудренных вождей; небрежность долго готовящихся решений; страх перед органами, призванными обеспечивать безопасность и многие другие формы иррациональности. Разум не находит им никакого объяснения и в силу своего логического тупика начинает сочинять всякие "завиральные идеи", усугубляя и без того глубоко иррациональные структуры повседневной жизни. Понятно, что при таких условиях преобладающая часть вопросов будничной жизни решается не научным, не рациональным способом, а в соответствии с интересами, эмоциями, оценками, наитием, чутьем и прочими нерациональными компонентами сознания.

Строго говоря, невозможно представить исключительно рациональную организацию повседневной жизни. Люди, подчеркивающие свою необыкновенную рациональность мышления и поведения, не всегда правы. Да, действительно, решая, например, экономические проблемы, такие индивиды, как правило, стараются принимать рациональные решения: они выбирают максимально оплачиваемую работу; платят минимальные цены, копят деньги на отпуск и т. д. Однако, нельзя при этом забывать и силу таких вещей как традиция, лояльность, имидж, внушение, страх и многие другие моменты, которые говорят о невозможности исключительно рационально детерминированного поведения.

Россияне при невыносимом режиме потеряли многих людей, способных рассуждать здраво в области социальной теории. Здравомыслящие теоретики были высланы, раздавлены психически, уничтожены физически. То, как корежился, ломался и уничтожался здравый рассудок в России, показано в произведениях многих российских писателей: А. Платонова, М. Булгакова, М. Зощенко, Б. Пастернака, Н. Заболоцкого и др.

Проблема соотношения здравого смысла и социологии в качестве двух аспектов рационального познания общества и человека, т. е. расхождения между обыденным восприятием реальности и её научным объяснением во многом обуславливают противоречивость нашей культуры. Людям приходиться жить одновременно в двух мирах: в мире здравого смысла с его ощущаемыми недостатками и в мире науки, мире культуры, посредством которого можно понять и попытаться преодолеть известные несовершенства общества.

Сложность проблемы подчеркивается неоднозначным отношением к здравому смыслу в среде профессиональных обществоведов. Некоторые социальные теоретики - феноменалисты, эмпирицисты, наивные реалисты - полагают, что некритическое, непосредственное и чувственное наблюдение является единственным способом, корректно отражающим картину реального мира. Их оппоненты, напротив, олицетворяют иное движение в науке, которое стремиться покончить с налётом здравого смысла на процессы познания. По их мнению, наука является попыткой выйти за рамки здравомыслящего понимания мира, поскольку здравый смысл не адекватен ему, так как он не в состоянии охватить всю сложность и глубину социальной вселенной. К тому же, здравый смысл не может познавать себя, рассказать всё о себе, у него нет для этого соответствующих средств. Однако в социальной науке имеет место также и тенденция корректировать научно-познавательную деятельность с помощью здравого смысла.

Актуализирует проблему соотношения двух мыслительных миров состояние отечественных учебников по социологии. Большинство консервативно настроенных авторов учебных пособий призывают молодёжную аудиторию: "...не доверять своим интуитивным представлениям, расхожим мнениям, обывательским суждениям, которые в силу своей доступности и кажущейся очевидности могут обмануть, завести в тупик, привести к роковым ошибкам" (45, с. 20.). Здравый смысл при таком уничижительном отношении квалифицируется как "коллективный самообман" (58. с. 25). В таким случае единственно верным руководством по искусству жизни признается социологическое видение мира.

Такой точке зрения противостоит другая пока ещё малочисленная группа социологов, которая учит своих студентов тому, что "здравый смысл может служить не только источником информации, но и инструментом анализа" (13, с. 9). При подобном подходе интеллектуальные основания социологического знания обнаруживаются в повседневной жизни. Каждый человек предстаёт обыденным социологом. Здравый смысл выступает здесь необходимым отправным пунктом социологического познания. Разница между здравым смыслом и социальной наукой, таким образом, заключается не в противопоставлении ложного и точного знания, а в том, что они - разные способы познания.

В современной России происходит реабилитация здравого смысла. Рационализация обыденных явлений осуществляется на фоне реставрации донаучных и вненаучных форм сознания. Активно возрождаются такие способы познания и объяснения мира как мифология, мистика, магия, астрология и т. п. От подобных архаичных форм познания уже давно найдены соответствующие лекарства, главным из которых является здравый смысл.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: