Культура письменной речи (языковые особенности протоколирования допрашиваемых лиц).

Составляя протокол, постановление, нельзя придумывать слова. Следует употреблять литературные слова. Встречается ошибочное употребление словосочетаний. Недостатком является использование излишних слов. Следует избегать тавтологию (повторения).

Юрист должен знать предлоги (около, вблизи, при, у – имеют разную степень близости: большая, средняя, малая). При протоколировании допрашиваемых речь должна идти индивидуально, должны фиксироваться их слова, ими определять смысловую нагрузку.

При допросе иностранных лиц: дословный и свободный перевод не годится, должен быть художественный перевод.

Форма письменной речи, речь идет о композиции (построении)письменной речи.

Приговор: - вводная;

- описательная;

- резолютивная;

Постановления: - вводная;

- доказательственная;

- постановляющая;

Речь должна быть изложена с учетом этой композиции (соответствующего процессуального документа).

34. Особенности защитительных речей Плевако Ф.Н. (Ничё не понятно тут!!!Взято из диссертации!!!!Больше нигде ничего нет!!!Весь интернет обрыла!!!!)

Оратор представлен аудитории в образе адвоката–законника и гражданина, борющегося в большей степени за социальную справедливость и справедливость в суде, нежели за своих подзащитных. Эту мысль подтверждает то, что оратор упоминает своих подзащитных лишь в начале и в конце речи, в основной же ее части они не упоминаются. Внешний композиционный уровень текста предтсавлен в данном случаетрадиционно. Начинается речь зачином, который разрывается вступлением. «Я защищаю Волкова и Мосеенка» - эта фраза представляет аудитории адвокатаи целью ее является установление контакта с нею. Далее в тексте следует маска-связка «участник суда», раскрывающая его психологический и содержательный аспекты, то есть представляющая собственно вступление. А вторую функцию зачина выполняет тематическая связка «вопрос вертится около стачки». Речь начинается маской-связкой «участник суда». Здесь оратор объясняет свою точку зрения на дело, позволяет себе говорить о вещах, являющихся базой обвинения, освещающих рассматриваемое дело, но, однако, не являющихся самой сутью его.

Рассуждение и мотивировка (пояснение содержания) речи оратором построены с опорой на логику. Ритор использует сложные предложения с обилием придаточных и причастных оборотов, речь представляется размеренной и спокойной. Сложность синтаксических конструкций в речи «участника суда» объясняется опорой на рационально-логическое мышление судей, которым в первую очередь адресована речь. Язык этой маски-связки изобилует юридическими терминами и оборотами: «Им приписывается главенство в настоящем процессе, суждение о виновности, судебные задачи, улики, дело». Таким образом, определяются рамки рассмотрения дела.

Граница маски «участник суда» проводится тематической связкой. Так оратор заканчивает своеобразное вступление, он пояснил аудитории свою роль в процессе и намерения, и выходит из этого пространства непосредственно на границу между масками, в связующий их слой. Тематическая связка: «Вопрос вертится около стачки» - не связанная с маской «участника суда» ни тематически, ни формально, обращена к следующей технической связке. Маски «участник суда» и «правовед» в данном случае расположены в разных смысловых плоскостях. Маска «участника суда» ориентирована по большей части на ситуацию суда в целом, тогда как «правовед» – на рассмотрение материалов дела. Основной аспект рассмотрения дела, заявленный тематической связкой, конкретизируется технической связкой и предвосхищает появление ораторской маски «правоведа». Тематическая связка определяет предмет, являющийся наиболее интересным для адвоката, с точки зрения целевой установки (в данном случае это – стачка). Техническая связка определяет аспект его рассмотрения «правоведом»: «познакомимся прежде всего с законом, нормирующим понятие о ней (стачке. – Е.К.)… это тем более необходимо, что определение, данное прокурором понятию о наказуемой стачке, будучи верно, не исчерпывает, однако, всех признаков воспрещенного деяния, необходимых для вменения». Здесь оратором

выделяются две подтемы в его речи: во-первых, знакомство с законом; во-вторых, понятие о наказуемой стачке. Таким образом, оратор конкретизирует предмет, определенный тематической связкой, акцентируя внимание на важном для защиты аспекте его рассмотрения. «Наказуемая стачка» имеет основной характеристикой, с точки зрения «правоведа», «воспрещенность деяния», актуализируется момент «наказуемости, беззаконности». Адвокат задает основной вектор защиты, своеобразный лейтмотив всей речи. Таким образом, начинается основная часть речи с рассмотрением юридическойстороны дела.

Техническая связка в данном случае стилистически смыкается с ораторской маской «правоведа». Оратор использует сложные синтаксические конструкции: «Это тем более необходимо, что определение, данное прокурором понятию о наказуемой стачке, будучи верно, не исчерпывает, однако, всех признаков воспрещенного деяния, необходимых для вменения»,

причастный оборот: «законом, нормирующим понятие о ней», что в данном случае является признаками письменной речи, к которой тяготеет юридический язык. Кроме того, здесь появляется специальная юридическая лексика «воспрещенные деяния, необходимые для вменения», «прокурор». Так, ораторскую маску «правоведа» вводит в текст речи о стачке техническая связка, которая также задает подтемы, своего рода лейтмотивы речи: исследование закона о стачке и определение границ ее наказуемости. Далее в пространстве ораторской маски «правоведа» адвокат развертывает темы, заданные в связках. Оратор рассматривает понятие

стачки, выделяя ее основную характеристику, которая определяет в свою очередь все рассмотрение данного дела. Этой специфической чертой является незаконность требования рабочими повышения договорной платы как и снижение ее со стороны работодавца.

Тема наказуемости стачки развивается следующим образом:

«Господствующий мотив к наказуемости стачки это — обман, облеченный в форму насилия, обман, состоящий в том, что рабочий хочет уничтожить данное условие во время его исполнения и прибегает к способу, рассчитанному на принуждение хозяина к невыгодному для себя изменению договора». За счет актуализации тем, заданных в связках, оратор создает связность речи, подчеркивая их, он помогает аудитории запомнить речь, облегчает ее восприятие.

Сконцентрировав внимание на вопросах стачки и ее наказуемости, оратор в подтверждение своих мыслей, изложенных под маской «правоведа», переходит в пространство «фактолога». Это осуществляется посредством технической связки: «к этой мысли вас приведет и ряд резко поставленных примеров, намеренно доводящих вопрос до невозможности распутаться в деталях его». Она также является границей между масками. Техническая связка в данном случае одной своей частью: «к этой мысли вас приведет» ретроспективно обращена к «правоведу», на что указывает местоимение «этой»; другая ее часть: «ряд резко поставленных примеров» суть проспекция следующего содержания речи, то есть маски «фактолога», эта часть связки

собственно и вводит ее в текст.

Кроме того, ораторские маски «правоведа» и «фактолога» в судебной защитительной речи с точки зрения их значимости, убеждающей силы равны, но в данном случае «фактолог», призван поддерживать положения, приводимые «правоведом», и становится, таким образом, подчиненным ему. Все примеры, которые использует оратор, говорят о «беззаконных действиях хозяина», поддерживая тем самым тему наказуемости стачки. Так в данной речи представлен анализ фактической стороны дела, одного из смысловых блоков основной части диспозиции.

В ораторскую маску «фактолога» вплетается также голос «гражданина», он интерпретирует факты, приведенные им, со своей точки зрения. Его анализ отличается ироничностью и окрашен пафосом риторических вопросов. Такое смешение, вкрапления общественной проблематики

позволяет оратору «подготовить» аудиторию судей–профессионалов к введению в речь полноправной, самостоятельной маски «гражданина». Оратор под этой маской говорит о злоупотреблениях работодавца и бесправии рабочего, продолжая тем самым тему наказуемости стачки. В подведении промежуточного итога сливаются голоса «правоведа» и «гражданина»: «полагаю, что закон охраняет законные интересы хозяина против беззакония рабочего, а не берет под свою защиту всяческого хозяина, во всяческом его произволе, против всяческого, хотя бы и законного прекращения работ». Здесь «гражданин» говорит от первого лица «полагаю», выражая таким образом свое мнение, но к нему должны присоединиться вся аудитория, ратующая за справедливое отношение в обществе. «Правовед» говорит о законе: «закон охраняет законные интересы… против беззакония». Это голос «правоведа» от общества, что и позволяет ему слиться с «гражданином», требующим справедливости к рабочим. Это ведет к невозможности четкого

разграничения этих масок на данном отрезке текста. С появлением сплетения масок «правоведа» и «гражданина» можно говорить о подчиненности масок «фактолога» и «гражданина» этому слиянию. Их функция заключается здесь в подтверждении высказанных положений доводами из других областей: фактов дела и пафосом «гражданина». Ораторская маска «гражданина» в

первом случае проявляется на фоне маски «фактолога», а во втором в слиянии с маской «правоведа». В обоих вышеуказанных случаях она предвосхищает свое самостоятельное появление. Следующая за «сплавом» масок «гражданина» и «правоведа» техническая связка соединяет в себе тему «наказуемости» стачки, которую развил выше «правовед» от общества, сближаясь тем самым с маской «гражданина», и кроме того, позволяет оратору перейти к «чистой» маск «гражданина». Тема речи последней - «изучение духа тех актов, которыми законодательная власть высказала свое отношение к быту фабричного».Здесь оратор косвенно продолжает развивать тему наказуемости стачки, показывая разные виды притеснений рабочих, несправедливость в быту фабричных. Маска «гражданина» самостоятельна и независима в данном случае от других, ее появление мотивировано самой спецификой рассматриваемого дела. Ограничивает маску «гражданина» техническая связка, в которой подводится итог изложенному выше. «Вот путь, принятый законом. Он таков, что, опираясь на него, можно утверждать, что в

фабричном быту существуют злоупотребления сильных, нимало не стесняющихся условиями о ряде и о плате».

Темы, заданные технической связкой в начале речи, были рассмотрены оратором с различных точек зрения («фактолога», «правоведа», «гражданина») и исчерпались полностью. Адвокат исследовал тему с различных позиций и привел ряд «общих», основных положений о стачке и

ее наказуемости, касаясь рассматриваемого дела минимально. Оратор построил теорию защиты по делу о стачке вообще.

Подведение итогов по вышеизложенному позволяет адвокату перейти к новому аспекту дела и обратиться к материалам дела. Появление новой темы было подготовлено всею предшествующею речью. Новая тема вводится тематической связкой: «суду, поэтому, предстоит задача не выводить непременно из всякой забастовки ее наказуемость, а рассмотреть предварительно вопрос о том, в чем заключается цель ее». Эта связка мотивирована всей речью и синтаксически связана с технической связкой, ей предшествующей. Подробнее оратор рассматривает тему роли суда под маской «фактолога». «Гражданин» и «фактолог» здесь связаны причинно-следственной связью, то есть маска «фактолога» подчинена всей предыдущей речи, и маске «гражданина» в частности.

Новая маска присоединяется технической связкой: «так и в данном случае», в этом фрагменте речи маска «фактолога» представлена в «чистом» виде, без каких бы то ни было элементов другой маски. Она имеет четкие границы, которые задаются технической связкой: «вот что я должен был сказать вам», которая не зависит, ни от какой либо маски и несет на себе функцию паузы, ее легко можно опустить. Но кроме этого, эта связка должна была «завершать» речь благодаря семантике «все уже сказано», но оратор продолжает речь, привлекая посредством паузы внимание аудитории. Активизировав ее таким образом, он вводит пространство, значимое в данной речи из – за совмещения наиболее важных для защиты масок «правоведа» и «гражданина». Два эти поля как части сложносочиненного предложения. С введением этих масок в речи вновь появляется тема наказуемости стачки, связанная в данном случае с мотивом «закона – беззакония». В этом пространстве «правовед» говорит о «воле закона», «смысле закона», а

«гражданин» ставит судьям конкретные вопросы для решения дела, ответы на которые, кроме решения дела, проявят гражданскую позицию суда. Решив тем самым одну из задач адвоката, оратор выводит аудиторию из пространства «правоведа» и «гражданина» на границу, созданную тематической связкой, относящейся ко всей речи в целом, и закольцовывавшей ее: «вышесказанное определяет положение в деле Закольцовывает речь еще и повторное использование маски-связки «участник суда» в финале речи: «Если это преступная стачка — сугубо преступно и их участие, раз оно доказано. Если же это — протест против бесправного произвола, протест, который вызвал со стороны власти и фабричной администрации отсылку Шорина и уничтожение штрафов, то с ненаказуемостью протеста не наказуемы и те, чей голос был громче, чьи натуры отзывчивее и на чужую неправду и на несчастье своего ближнего...»

В этой маске присутствуют повторы, закрепляющие мысль оратора в сознании аудитории, он как будто использует последний шанс сказать свое слово в защиту подсудимых, он настойчиво повторяет сказанное, старается усилить негодование по отношению к хозяину фабрики, и еще раз сделать упор на то, что решение по делу проявит гражданскую позицию суда. Здесь же оратор дает характеристику подсудимым: они «те, чей голос был громче, чьи натуры отзывчивее и на чужую неправду и на несчастье своего ближнего», то есть так реализуется третья составляющая основной частидиспозиции.

Под маской-связкой «участника суда» оратор подводит итоги всей речи, упоминая все ее темы: определение понятия стачки («преступная стачка»), ненаказуемой стачки с мотивами законности действий рабочих («протест против бесправного произвола», «ненаказуемость протеста»), связывая их на этот раз с делом и характеристиками его подзащитных. Таким образом закрепляется впечатление от речи, то есть реализуется функция заключения.

Концовка оратором в рассматриваемой речи опущена.

Итак, в речи по делу о стачке представлены различного рода взаимоотношения масок. Так, особняком стоит маска-связка «участник суда», в силу своей функциональной специфики соединяясь с другими только рамками речи, находясь с ними в «бессоюзной» связи. Она проявляет целевую установку оратора по делу. Маска-связка «участника суда» и тематическая связка «закольцовывают» речь и позволяют оратору тем самым рассуждать об общих гражданских, юридических аспектах стачки в течение большей части речи, а затем вернуться и спроецировать все вышесказанное на защиту подсудимых. Маска «фактолога» легко приспосабливается к соседним за счет связок или позволяет другим сочетаться с собой в одном

пространстве, как в случае с маской «гражданина». Маска «правоведа» является наряду с маской «гражданина» доминирующей. Эта маска из–за использования ее разновидности «правовед» от общества легко сочетается вплоть до полного слияния с «гражданином». Аналогично обстоит дело и с ораторской маской «гражданина», которая в свою очередь очень гибка и легко приспосабливается к окружающей текстовой среде (о чем говорит слияние с маской «правоведа», и их равноправное соседство, в другом случае подчиненность маске «правоведа» как в сочетании с маской «фактолога» идр.). Маски «правоведа» и «гражданина», являясь основными в речи по делу о стачке, наиболее активно формируют для аудитории образ оратора. Адвокат предстает перед аудиторией как лицо, отстаивающее справедливость и законность, не отдающее предпочтений ни истцу, ни обвиняемым. На факты дела он смотрит прежде всего как здравомыслящий человек и от судей требует «разобраться в причинах стачки».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: