Сделай Сам Свою Работу на 5

ИЗ ИНТЕРВЬЮ СЬЮЗЕН КОЛЛИНЗ 10 глава





– Пусть их, – сказал он. – Ползучие могут месяц обходиться без пропитания, если, конечно, есть где напиться. И не вздумай кормить Гокс – она неплохо попировала, ей до конца похода хватит.

В пещере было холодно. Грегор переодел Босоножку в сухую одежду. Но с ней что-то было не так: она притихла, и кожа ее была какой-то влажной и холодной. Грегор укутал сестренку в одеяло. Будет ужасно, если она заболеет: он не знал, что в таких случаях следует делать. Дома болеть не страшно – там мама, она напоит соком, даст лекарства, постелит чистую постель и взобьет подушки – тогда станет легко и болеть, и выздоравливать. А он, Грегор, ничего не понимает в этих детских болезнях. Ну ничего, скоро они найдут папу, и тот непременно поможет, ведь папа, конечно, знает, что делать.

Долгий путь так всех измотал, что уснули они мгновенно.

Но что-то нарушило неспокойный и тяжелый сон Грегора. Что это было? Звук? Движение? Грегор так и не понял. Но он вдруг открыл глаза и увидел, что Генри склонился над спящим Живоглотом, и в руке у него – обнаженный меч…

 

ГЛАВА 22

 

Грегор только успел открыть рот, как в то же мгновение Живоглот проснулся. Генри стоял у него в изголовье, и поэтому первое, что увидел Живоглот, открыв глаза, – это готового заорать Грегора. Но ему хватило и этого.



С быстротой молнии он вскочил, резко обернулся и оскалил зубы. И в этот момент Генри бросился на него. Лезвие полоснуло крысу по массивной груди, и Живоглот тут же нанес ответный удар. Он хлестнул Генри своим упругим хвостом и рассек кожу у него на руках.

Тут наконец Грегор сумел крикнуть, разбудив остальных.

Живоглот покачивался на задних лапах, весь в крови, разъяренный и очень страшный. Рядом с ним Генри казался маленьким и слабым – он еле удерживал меч в своих израненных руках.

Люкса и Аврора тут же взлетели в воздух, а Арес приготовился атаковать Живоглота.

Но Грегор успел первым.

Одним прыжком очутившись между Живоглотом и Генри, он раскинул руки:

– Стойте! – кричал Грегор. – Прекратите! Прекратите немедленно!

В это трудно поверить – но они остановились. Грегор подумал, что они просто ужасно удивились – ведь, должно быть, впервые кто-то попытался остановить сражение человека и крысы. Тех нескольких мгновений, на которые они замерли, Грегору хватило, чтобы выпалить:



– Если кто-то намерен кого-то убить, ему придется начать с меня!

Получилось не очень складно, но нужного эффекта он добился. Никто из них не хотел, чтобы погиб Наземный. Они все прекрасно знали, что Наземный необходим и обойтись без него невозможно.

– Отойди, Наземный, иначе эта мерзкая крыса разделается со всеми по очереди! – воскликнула Люкса, готовясь спланировать на Живоглота.

– Эта мерзкая крыса всего лишь дрыхла без задних лап. Уж поверьте, малявки, если бы я хотел убить вас – мы не вели бы сейчас эту приятную беседу! – ответил Живоглот, слизывая с лапы свою кровь.

– Не надо нам твоего вранья, грызун! – продолжала кричать Люкса. – Или ты думаешь, мы поверим тебе – тебе, а не одному из нас!

– Но он говорит правду! – вмешался Грегор. – Без вранья. Он не нападал. Это Генри. Это он пытался убить Живоглота во сне!

Все обернулись к Генри, и тот запальчиво ответил:

– Да! И он был бы уже мертв, если бы этот придурок Наземный не влез не в свое дело!

Все остолбенели от неожиданности. По выражению лица Люксы Грегор догадался, что она не знала о планах Генри. Она не сомневалась, что Живоглот напал первым. И теперь по-настоящему растерялась.

– Люкса, прошу тебя, остановись! – взмолился Грегор. – Мы не можем себе позволить потерять кого-то из своих товарищей! Мы все заодно, и мы должны быть вместе!

Слово «товарищ» вырвалось у него само собой, но он почувствовал, что это правильное слово. Люкса медленно опустилась на землю, но не спешилась, а продолжала сидеть на спине Авроры. Арес продолжал парить над головой Живоглота. Грегор подумал, что Арес-то наверняка знал о намерениях Генри. Или все-таки не знал? Иначе чем объяснить, что они не атаковали вместе, с воздуха? А вообще – эти летучие мыши такие странные… никогда не поймешь, что у них в голове.



Только сейчас Грегор обратил внимание, что Темп и Тик неподвижно замерли возле не проснувшейся от гвалта Босоножки, охраняя и оберегая ее. Гокс же по-прежнему висела в паутине, которую выткала себе перед сном.

– Хватит! – сказал Грегор суверенностью, которой в глубине души совсем не чувствовал. – Все кончено. Генри, убери меч. Живоглот, ты… просто сядь! Все кончено, я сказал!

Но послушают ли его? Грегор совсем не был в этом уверен. Наступила долгая, напряженная пауза. И Живоглот вдруг громко расхохотался:

– Да, Наземный, должен признаться, дерзости тебе не занимать!

Генри в сердцах бросил меч на землю – скорее не потому, что так приказал Грегор, но потому, что просто не мог больше его держать израненными руками.

– Или подлости, – пробормотал он сквозь зубы.

Грегор, прищурившись, обратился к нему:

– Знаешь, у нас, наверху, вообще-то презирают тех, кто тайком подкрадывается к спящему человеку, желая его убить.

– Это крыса, не человек! – ответил Генри. – Не стоит забывать об этом – иначе можешь считать себя покойником.

Грегор смерил Генри холодным взглядом. Он знал, что потом, задним числом, ему в голову придет много удачных ответов на эту реплику, но сейчас ничего такого не придумывалось. Повернувшись к Люксе, он по-взрослому сказал:

– Нужно бы подлатать обоих.

В оказании первой помощи они были не более искусны, чем в приготовлении пищи, но Люкса по крайней мере знала, какую мазь следует применить. Очень помогла Гокс – она напряла специальной тонкой и мягкой паутины и показала, как сделать из нее повязки. Через считанные минуты кровь у того и другого удалось остановить.

Грегор обрабатывал рану Живоглота, и тот вначале молчал, а потом вдруг произнес:

– Полагаю, я должен тебя поблагодарить.

– Забудь! – отмахнулся Грегор. – Я сделал это потому, что у нас обоюдный интерес.

Ему не хотелось, чтобы Живоглот подумал, что они теперь друзья.

– Вот как? Ну что ж, это тоже приятно, – ответил Живоглот. – А мне показалось, ты проявил благородство… Подземье – не то место, где можно его проявлять, воин. Совсем не то.

Больше всего Грегору хотелось, чтобы Живоглот сейчас заткнулся. Грегор не желал слушать про опасности, которые поджидают в Подземье на каждом шагу. Все Подземье со всеми его обитателями представлялось ему сейчас чрезвычайно опасным, и это его удручало. Он не ответил на реплику Живоглота и просто продолжил бинтовать его грудь.

Тут за спиной раздался шепот Люксы:

– Генри, почему ты ничего нам не сказал?

– Не хотел подвергать вас опасности, – ответил Генри.

«Опасность… безопасность… – подумал Грегор. – Ну да, все верно».

Даже если ему удастся вернуться домой, в Наземье – вряд ли он когда-нибудь сможет почувствовать себя в безопасности.

– Но ты не должен был так поступать, Генри, – снова услышал он шепот Люксы. – Тебе придется оставить его в покое. Да и не получится у тебя…

– Получилось бы, если бы Наземный не вмешался! – зло ответил Генри.

– Но ты рисковал. И потом – он нам нужен, – увещевала Люкса. – Крыса должна остаться с нами.

– Это приказ, ваше высочество? – В голосе Генри звучала злость.

– Если это единственный способ остановить тебя – тогда да, это приказ, – с горечью сказала Люкса. – Убери меч в ножны и не доставай его без необходимости.

– Такие речи больше подошли бы этому старому глупцу Викусу. Ты говоришь в точности как он, – процедил Генри.

– Нет, я говорю как я, – резко ответила Люкса. – А еще – как человек, который хочет, чтобы мы оба остались в живых.

Наконец, спохватившись, что говорят слишком громко и их слышат другие, они прервали разговор. И в наступившей тишине стало слышно, как Живоглот гоняет в пасти мясной хрящик. Этот звук действовал Грегору на нервы.

– Не мог бы ты перестать? – попросил он Живоглота, но тот лишь качнул головой:

– Нет, уж поверь мне – не могу. У нас, у крыс, зубы растут на протяжении всей жизни. И потому приходится что-то постоянно грызть, чтобы они не так быстро росли. Если этого не делать, нижние передние зубы в конце концов прорастут в мозг – и привет. Печальный конец, согласись.

– Ладно, я понял, – сказал Грегор, закончив бинтовать рану и прислоняясь к стене пещеры. – Дальше-то что будем делать?

– Ну, судя по всему, поспать нам уже не удастся, так что я предлагаю немедленно отправиться в путь! – решительно произнес Живоглот, поднимаясь на ноги.

Грегор подошел к Босоножке. Взяв ее на руки, он всерьез встревожился – девочка была горячая, как печка.

– О нет, только не это! – простонал Грегор. – Босоножка, ау! Ау, Босоножка!

Он чуть потряс ее за плечо. Она что-то неразборчиво пробормотала, но глаз не открыла.

– Люкса, у нас беда! Босоножка заболела, – сказал Грегор.

Люкса положила руку на лоб девочки:

– Ого, да у нее жар! Видно, подхватила крысиную лихорадку.

Крысиная лихорадка? Грегор надеялся, что эта болезнь не такая страшная, как ее название. И еще он надеялся, что крысиная лихорадка не может навредить человеку.

Люкса порылась в оставленных Соловет медикаментах и достала какую-то коробочку. С сомнением встряхнув ее, неуверенно сказала:

– Кажется, вот эти таблетки помогают от жара.

Живоглот потянул носом и поморщился:

– Нет, это средство от боли! – Он сунул лапу в мешок с лекарствами и выудил оттуда голубой стеклянный пузырек: – Вам нужна вот эта микстура. Дай ей несколько капель – она еще маленькая, если дать слишком много, можно навредить.

Грегору было боязно давать сестре неизвестное лекарство, но она была страшно горячая, и ей было плохо. Он капнул несколько капель прямо ей в рот, и она послушно проглотила. Но когда он приподнял ее, чтобы посадить в рюкзачок, Босоножка жалобно застонала. Грегор сам чуть не заплакал.

– Босоножка не может ехать у меня за спиной, – сказал он как можно спокойнее.

Тогда они завернули Босоножку в одеяло и уложили на спину Темпа, а Гокс быстренько обмотала ее паутиной, чтобы в дороге она не соскользнула с гладкой спины таракана.

Грегор был не на шутку встревожен. У него из головы не шла строка пророчества:

 

И ТОЛЬКО ВОСЕМЬ ОСТАНУТСЯ ЖИВЫ, ДОЙДЯ ДО КОНЦА ПУТИ.

 

Только не это. Он не может потерять Босоножку. Только не она. Он должен вернуть ее домой. Это была ошибка, надо было оставить сестренку в Регалии. И зачем только он взял ее с собой, о чем он думал?!

Если с ней что-нибудь случится – виноват будет только он, Грегор.

Казалось, сырость туннеля проникала сквозь кожу прямо ему в кровь. Хотелось кричать от страха за Босоножку, но темнота запечатывала рот, словно сургуч.

Он отдал бы очень многое – почти все – за один только луч солнца.

Отряд медленно продвигался вперед. Все были измучены, обескуражены случившимся. Они шли молча, и никто не произносил ни звука. И даже Живоглот, шедший далеко впереди, казалось, сгорбился под гнетом навалившихся проблем.

Возможно, именно из-за этого всеобщего уныния они и не заметили засады.

А ведь крысы оказались у них прямо перед носом.

Но даже Живоглот их не почуял – ведь все это место буквально провоняло крысами. Летучие мыши ничего не услышали из-за шума бегущей поблизости подводной реки. Ну а люди – люди в темноте почти ничего не видели, а слух у них много хуже, чем у летучих мышей.

Живоглот привел их в огромную пещеру, причем они оказались на самом верху ущелья, по которому протекала довольно широкая и полноводная река. Через реку был перекинут шаткий подвесной мостик. Видно было, что в свое время в его сооружении поучаствовали многие обитатели Подземья: прочные шелковые канаты явно были изготовлены пауками, а каменные быки, на которых крепился мост, обработаны людьми. Судя по всему, здесь не обошлось и без помощи летучих мышей – иначе вряд ли бы удалось подвесить мост на этих неприступных опорах.

Грегор посветил фонариком, чтобы определить протяженность моста и предположить, какими могут быть их дальнейшие действия. И тут он увидел их. На скале, над выходом из туннеля, неподвижно сидели двадцать крыс. Прямо у них над головой. И ждали.

– Беги! – взревел Живоглот, со всей силы вытолкнув Грегора вперед.

Тот вылетел на мост и побежал, споткнувшись и чуть не упав. Бежать по мосту, который ходил ходуном, было очень трудно: Грегор с трудом удерживал равновесие, к тому же он ведь всегда панически боялся высоты, а ущелье было очень глубоким. За собой Грегор чувствовал горячее дыхание Живоглота, а Генри и Люкса летели над их головами.

Но уже почти на середине моста он вдруг вспомнил: с ним нет Босоножки! Она не сидит у него за спиной в своем рюкзачке!

За все это время он так привык, что она постоянно с ним, что почти не замечал ее присутствия. А сейчас ее с ним не было. Ведь теперь она путешествовала на спине у Темпа!

Грегор резко развернулся и хотел побежать назад, но тут же столкнулся с оскаленной мордой Живоглота, преградившего ему путь. Тот схватил Грегора и поволок, не обращая внимания на его сопротивление и отчаянные крики.

– Босоножка! – вопил Грегор. – Босоно-о-ожка!

Живоглот летел быстрее молнии. Достигнув противоположного берега, он швырнул Грегора на землю и присоединился к Люксе и Генри, отчаянно рубившим мечами канаты, на которых держался мост.

Грегор в свете фонарика видел, что Гокс очень близко, она промчалась уже примерно три четверти пути. Позади несся Темп с Босоножкой на спине.

А между Босоножкой и двадцатью крысами-убийцами, которые уже ворвались на мост, осталась одна Тик.

– Босоножка! – в отчаянии закричал Грегор, вскочив на ноги. Но не успел он добежать до моста, как хвост Живоглота хлестнул по нему, обвившись вокруг туловища, и вновь повалил наземь. Грегор почувствовал жгучую боль. С трудом восстановив дыхание, он попытался ползти, встав на колени. Он должен спасти Босоножку. И он ее спасет!

Гокс уже перебежала на эту сторону и тоже принялась перекусывать канаты своими жуткими жвалами.

– Нет! – задыхаясь, кричал Грегор. – Нет! Там моя сестра!

Он снова вскочил на ноги – и снова получил удар хвоста.

Тараканы были уже метрах в трех от берега. И в этот момент крысы их настигли. Тараканы словно этого и ожидали – видно было, что они не растерялись: возможно, они уже заранее обговорили свои действия на случай опасности. Темп прибавил скорости и продолжал бежать к противоположному берегу, а Тик резко остановилась и развернулась навстречу крысиной армии.

Когда они атаковали Тик, она внезапно взлетела и врезалась прямо в морду первой крысы, что вызвало среди крыс замешательство и заставило их приостановиться. Надо же – до этого момента Грегор и не думал о том, что у тараканов есть крылья! Крысы, похоже, тоже – потому и растерялись. Но растерянность была недолгой. Передняя крыса прыгнула вперед и ее челюсти сомкнулись на шее Тик.

Темп уже успел добраться до берега, когда обрушился мост. Двадцать крыс и с ними Тик, в зубах крысы-вожака, попадали в воду. И словно для полноты картины из воды тут же вынырнула невероятных размеров рыба, похожая на пиранью, и стала глотать вопивших и визжавших крыс.

Через минуту все было кончено. Только вода еще немного колыхалась в том месте, где разыгралась трагедия. Крысы не стало. И Тик тоже не стало. Она исчезла навсегда.

 

ГЛАВ 23

 

– Давайте, давайте, шевелитесь! – подгонял Живоглот.

Вскоре они всей гурьбой оказались в относительно сухом и, к счастью, лишенном всяких запахов туннеле.

Едва они в него зашли, как Живоглот скомандовал:

– Всем остановиться. Садитесь. Нам необходимо успокоиться.

Остальные в полном молчании растянулись на каменном полу. Грегор сел рядом с Темпом, спиной костальным. Он ощупью нашел горячую ручку Босоножки и взял ее в свою. Он едва не потерял ее. Еще чуть-чуть – и ее бы не стало. Она никогда бы не увидела папу, никогда больше не смогла бы обнять маму, и они все вместе – Босоножка, Лиззи и он – больше никогда не брызгали бы друг на друга водой, не шалили и не смеялись.

Ничего бы не было. Совсем ничего.

Ему не хотелось смотреть на остальных путешественников. Они видели, что Босоножка и тараканы в опасности, все это видели! Нет, он даже не смог бы с ними сейчас разговаривать.

А Тик… Маленькая храбрая Тик – она встала одна против целого полчища крыс, чтобы защитить его любимую сестренку. Тик – которая почти всегда молчала. Тик – которая делилась своей едой. Тик – которая была всего-навсего тараканом.

Да, просто тараканом, который пожертвовал своим временем-жизнью, чтобы его стало больше у Босоножки.

Грегор поднес пальчики Босоножки к губам и поцеловал их. Он чувствовал, как слезы текут по щекам. С тех пор как оказался здесь, он еще ни разу не заплакал, а ведь поводов было хоть отбавляй. Но поступок Тик, ее самопожертвование разбили тонкую скорлупу, в которую он все это время прятался.

С сегодняшнего дня он должник у тараканов. С сегодняшнего дня он испытывает к ним самую преданную любовь – и это навсегда! Он уже никогда не сможет лишить таракана жизни, даже если случится великое чудо и он окажется дома, в Наземье.

И Грегор затрясся в рыданиях. Возможно, с точки зрения остальных он выглядел нелепо, оплакивая таракана. Ну и пусть, ему было все равно. В эту минуту он их ненавидел. Всех до единого.

Темп, у которого от горя усики прижались к самой голове, протянул лапку и слегка дотронулся до его плеча:

– Тебе спасибо. Ты плачешь, что время, что Тик потеряла время. Ты плачешь.

– Босоножка тоже бы плакала, если бы…

Грегор не договорил – его душили рыдания. Вообще-то это хорошо, что Босоножка не видела, как погибла Тик, – сестренка бы ужасно переживала, ей трудно было бы уразуметь, что произошло. А он вряд ли сумел бы ей все объяснить, ведь она еще так мала.

Кто-то положил руку ему на плечо. Грегор дернулся. Он знал, что это Люкса, – но ему не хотелось с ней сейчас говорить.

– Грегор, – ее шепот звучал печально, – Грегор, я хочу, чтобы ты знал: если бы твоя сестра и Темп упали с моста – мы бы их подхватили. Мы бы и Тик подхватили – но когда на нее напали, это стало уже невозможно…

Он прижал к глазам кулаки, пытаясь остановить слезы, и кивнул. Ладно, это уже кое-что.

В самом деле, Люкса могла бы нырнуть под мост за Босоножкой, если бы та упала. Ведь подземные не боятся падать – у них есть летучие мыши.

– Ладно, – сказал он. – Должно быть, ты права. – Люкса села рядом, но он даже не пошевелился. – Вы, конечно, думаете, что очень глупо с моей стороны плакать о таракане.

– Ты плохо знаешь подземных, Грегор, если думаешь, что мы не умеем плакать, – мягко возразила Люкса. – Мы тоже плачем. И не только о себе.

– Но о Тик вы не плачете, – с горечью заметил Грегор.

– Я вообще разучилась плакать. Я не плачу с тех пор, как умерли мои родители, – тихо произнесла Люкса. – Но то, что сейчас плачешь ты, я ничуть не считаю глупым.

Слезы заструились по щекам Грегора с удвоенной силой, когда он представил себе, как это, должно быть, ужасно – утратить способность плакать! И он тут же простил ей все. Он даже не помнил, в чем, собственно, была ее вина.

– Грегор, – мягко сказала она, когда он начал успокаиваться. – Если ты вернешься в Регалию, а мне… мне не доведется это сделать, прошу тебя, скажи Викусу, что я поняла.

– Поняла что? – спросил Грегор.

– Поняла, почему он оставил нас с Живоглотом, – ответила Люкса. – Этот грызун в самом деле нам нужен. Я видела, как он старался защитить нас.

– Ладно, передам, – пробормотал Грегор, вытирая слезы. Помолчав минуту, он спросил: – Слушай, а как часто надо давать Босоножке лекарство? Она все еще очень горячая…

– Надо дать еще несколько капель прямо сейчас, прежде чем продолжим путь, – сказала Люкса, гладя Босоножку по голове.

Малышка что-то пролепетала, но не проснулась, зато послушно приоткрыла ротик, когда они ее об этом попросили, и проглотила лекарство.

Грегор встал, стараясь не думать о только что пережитом.

– Ну что ж, командуй, куда дальше, – сказал он, не глядя на Живоглота.

Тот наверняка участвовал во множестве сражений. И, возможно, ему не раз приходилось убивать. Он так просто велел тогда Гокс сожрать Трефлекса. Грегор не сомневался, что гибель Тик для Живоглота была из разряда таких событий… ну, как если бы кто-то из людей прихлопнул у себя дома таракана.

Но когда Живоглот заговорил, в его голосе не было обычной язвительности:

– Возьми себя в руки, Наземный. Твой отец уже совсем близко.

При этих словах Грегор резко вскинул голову:

– Насколько близко?

– Час ходу, не более, – ответил Живоглот. – Но его держат взаперти. Мы должны быть предельно осторожны и внимательны. Обмотайте ноги паутиной, идите молча, точно за мной. Там, на мосту, нам невероятно повезло. Я отнюдь не уверен, что удача нам и сейчас улыбнется.

Чем дальше, тем больше Грегор ценил паучиху Гокс. Вот и теперь, не теряя ни минуты, она быстро сплела им что-то вроде шелковых бахил. Когда Грегор посветил Люксе, чтобы ей было сподручнее надеть бахилы, свет у него внезапно погас. Грегор вытащил из кармана последнюю пару батареек.

– На сколько еще хватит вашего факела? – озабоченно спросил он Люксу. Они с Генри давно уже пользовались всего одним факелом, который едва давал тусклый свет.

– Ненадолго, – ответила Люкса. – А что, твой свет тоже кончается?

– Не знаю, – произнес Грегор. – Это последние батарейки, а на сколько их хватит – трудно сказать.

– Когда мы найдем твоего отца, свет нам уже не понадобится – Арес и Аврора доставят нас домой и в темноте, – ободрила его Люкса.

– Ну, если обратный путь будет пролегать не по узким туннелям, – вздохнул Грегор.

Отряд изменил порядок движения: теперь впереди шел Живоглот, а вслед за ним – Темп с Босоножкой на спине. Этот туннель был достаточно просторным, так что Гокс и Грегор могли идти в полный рост, а летучие мыши – плавно лететь, не цепляясь крыльями за стены. Замыкали процессию Люкса и Генри с обнаженными мечами.

Живоглот кивнул, и они двинулись вперед, все дальше углубляясь на крысиную территорию.

Они старались идти как можно тише, на цыпочках, опасаясь лишний раз вздохнуть. Всякий раз, когда под ногой у Грегора громко хрустел камушек, он вздрагивал и замирал от страха, ожидая новой атаки крыс.

Да, ему было очень страшно. Но к страху теперь примешивалось еще одно чувство, которое все росло, давая силы шагать вперед: надежда.

Надежда росла и расцветала в нем, заставляя думать о том, что ждет впереди, – в нарушение его нерушимого правила. Отец совсем близко, и Грегор скоро его увидит. Если только удастся проскользнуть незамеченными – случится то, о чем Грегор боялся мечтать.

Спустя примерно полчаса Живоглот внезапно остановился у того места, где туннель круто поворачивал, повел носом и припал к земле. Шерсть у него на загривке встала дыбом. Все замерли, боясь вдохнуть.

Из-за поворота выскочили две крысы. В ту же секунду в молниеносном прыжке Живоглот перегрыз горло одной и задними лапами распорол брюхо второй. В следующее мгновение обе крысы были мертвы – никто и пошевелиться не успел, не то что отреагировать.

Да, Грегор не ошибся, когда, глядя в глаза Живоглота, увидел в них то, что увидел: Живоглот смертельно опасен даже для крыс.

Живоглот вытер морду о дохлую крысу и прошептал:

– Это охранники – они сторожили проход. Мы сейчас окажемся на открытом пространстве. Держитесь ближе к стене, идите цепочкой, почва там ненадежная, а пропасть без дна. Имейте в виду – любое неосторожное движение может привести к гибели всего отряда.

Все молча кивнули, пораженные стремительной и свирепой расправой, которую Живоглот только что учинил над своими сородичами. Живоглот, видимо, понял их состояние, потому что он неожиданно добавил:

– Да ладно вам! Ничего не бойтесь: я на вашей стороне.

За поворотом туннель закончился. Один за другим они вышли наружу вслед за Живоглотом. Узкая, едва заметная тропинка бежала вдоль края ущелья. Грегор краем глаза глянул вниз и не увидел ничего, кроме черноты. «И любое неосторожное движение…» – всплыли у него в голове слова Живоглота.

Внезапно почва под левой ногой подалась, и вниз, в темноту, полетели мелкие камушки. Грегор слегка напрягся, ожидая услышать, как они упали на дно ущелья, но никаких звуков снизу не долетало. Если бы не Аврора с Аресом, ковылявшие за ним и готовые на лету подхватить падающего, Грегор, наверняка впал бы в панику.

Примерно через пятьдесят метров почва под ногами стала более твердой и упругой, и они вышли к каменной арке, обрамлявшей широкую дорогу, до блеска отполированную тысячами крысиных лап. По этой дороге, лишившись всякого укрытия, они и устремились вниз – Живоглот, Грегор, Гокс и Темп. Люкса с Генри летели на мышах по воздуху. Грегору мерещилось, будто изо всех щелей на них смотрят злобные крысиные глазки, и сердце его тревожно ухало и падало вниз – еще стремительнее, чем он спускался.

Но дорога внезапно оборвалась – перед глубоким круглым колодцем с гладкими и скользкими стенами, холодными как лед. Тусклый свет внутри колодца освещал сидевшее на каменной ступеньке кошмарное существо, беспрестанно что-то перебиравшее в руках.

Грегор вскинул руку, предупреждая остальных об опасности: ведь вначале он подумал, что это крыса.

Но тут существо подняло голову. И Грегор увидел, что сталось с его отцом.

 

ГЛАВА 24

 

Отец, которого помнил Грегор и который исчез из его жизни два года семь месяцев и уже непонятно сколько дней назад, был на редкость здоровым и сильным человеком. Он был высоким, живым и полным энергии, которая словно била из него ключом.

Человек же, который теперь подслеповато щурился на них из глубины колодца, был таким худым и слабым, что не мог стоять на ногах. Он упал на четвереньки и рукой поддерживал голову, чтобы смотреть наверх.

«Папа?!» – попытался произнести Грегор, но у него пересохло во рту, и он не смог выдавить из себя ни звука. Он рухнул перед колодцем на колени и протянул руки к отцу. Это был бессмысленный жест – между ними было метров пятнадцать, не меньше, и Грегор все равно не смог бы до него дотянуться. И руки Грегора повисли в пустоте.

Люкса и Генри опустились на дно, помогли жалкому существу взобраться на спину Авроры и подняли его наверх.

Все еще стоя на коленях, Грегор схватил отца за руку, когда-то такую сильную и ловкую. Трогая эти высохшие безжизненные пальцы, Грегор вспоминал, с какой легкостью отец колол в руке грецкие орехи.

– Папа, – выдавил он наконец, на этот раз вполне внятно. – Пап, это я, Грегор.

Отец нахмурился, словно что-то припоминая:

– У меня лихорадка. И я брежу…

– Нет, пап, это правда я, и я здесь! И Босоножка здесь! – сказал Грегор.

– Какая босоножка? – снова нахмурился отец, и Грегор вдруг вспомнил, что отец никогда не видел свою младшую дочь, – она родилась уже после того, как он пропал.

– Маргарет, – поправился Грегор. Когда мама была беременна, родители уже заранее придумали девочке имя – в честь бабушки отца.

– Маргарет? – Отец окончательно запутался и, смутившись, потер глаза: – Бабушка?

В пророчестве упоминался «некто, который ждет впереди». Но Грегор не ожидал найти своего отца таким потерянным и жалким.

Отец был худ как скелет и очень слаб. А что сталось с его волосами и бородой! Они сделались белы как снег.

Грегор дотронулся до плеча отца и вдруг заметил, что тот одет в плащ из крысиной шкуры. Неудивительно, что сверху он принял папу за крысу.

– Спать… только спать… – невнятно пробормотал отец.

Это было чудовищно. Грегор ожидал, что, одолев все преграды, он снова вернет себе своего папу. И снова почувствует себя мальчиком, который не должен постоянно брать на себя ответственность за себя и за окружающих, – ведь он всего-навсего ребенок. Но стоявший перед ним человек был даже более беспомощным и слабым, чем Босоножка.

Люкса приложила ладонь ко лбу отца Грегора и нахмурилась:

– Да он горит! У него жар не меньше, чем у твоей сестры. И у него совсем нет сил сопротивляться болезни. Вот почему он не может понять, что происходит.

– Может, если я с ним немного поговорю, он вспомнит? Он должен вспомнить, Люкса! – в отчаянии сказал Грегор.

– Нам нужно лететь, Грегор. Прямо сейчас, – настаивала Люкса, вливая большой глоток лекарства из голубой бутылочки в рот отца. – Мы сможем как следует заняться его лечением, когда вернемся в Регалию. Генри, помоги мне закрепить его. – И она принялась приматывать ноги отца Грегора к спине Авроры лентами паутины, которую быстро напряла Гокс. – Генри, ну же! – нетерпеливо повторила Люкса.

Но Генри стоял в стороне и даже не пошевелился. Он не помогал. Не торопился. Он даже не пытался хотя бы сделать вид, что взволнован.

– Нет, Люкса. Нам уже некуда спешить.

Это был очень странный ответ. Никто не понял, что это значит. Никто, кроме Живоглота.

На морде крысы появилось странное выражение:

– Ах вот оно что! Насколько я понимаю, наш Генри уже обо всем позаботился.

– Именно. Генри обо всем позаботился, – сказал Генри.

Он засунул пальцы в рот и громко свистнул.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.