|
|
Глава 5. ПРАВО НА ЖИЗНЬ В ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТАХ 4 глава-------------------------------- <1> Р. Гудман указывает на необходимость применения критериев, установленных в Женевской конвенции об обращении с военнопленными или в Первом дополнительном протоколе (см.: Goodman R. Op. cit. P. 51). <2> См.: Third Expert Meeting on the Notion of "Direct Participation in Hostilities under IHL". Geneva, 23 - 25 October 2005. Summary Report. P. 47 (далее - Third Expert Meeting).
В этой связи второй вариант трактовки понятия "организованная вооруженная группа", заключающийся в применении критериев, установленных в ст. 43 Первого дополнительного протокола, по аналогии и в немеждународных конфликтах, представляется более оправданным <1>. Канада даже специально сделала оговорку ко Второму дополнительному протоколу о том, что используемые в его тексте понятия, которым не даны определения, должны, насколько это возможно, толковаться так же, как понятия, раскрытые в Первом дополнительном протоколе <2>. Отметим, что Аргентина была единственным государством, которое при ратификации Первого дополнительного протокола сделало оговорку о том, что понятие "организованные вооруженные группы", которое используется в п. 1 ст. 1 Второго дополнительного протокола, не должно пониматься как эквивалентное понятию, использованному в ст. 43 Первого дополнительного протокола, даже если группа удовлетворяет всем указанным в этой статье критериям <3>. -------------------------------- <1> См.: Melzer N. Op. cit. P. 318. <2> Reservation of Canada to the II Additional Protocol, 20 November 1990 // http://www.icrc.org/ihl.nsf/NORM/980372FABB4354B9C1256402003FB810?OpenDocument. <3> Reservation of Argentina to the I Additional Protocol, 26 November 1986 // http://www.icrc.org/ihl.nsf/NORM/1F3EE768E1F92B5FC1256402003FB24B?OpenDocument.
Признаки, указанные в п. 1 ст. 1 Второго дополнительного протокола: организованность, вооруженность, ответственное командование, контроль над частью территории, осуществление непрерывных и согласованных действий (и это третий вариант дефинирования понятия "организованная вооруженная группа") <1>, вряд ли могут быть применены для определения того, можно ли членов группы отнести к сражающимся или нет, так как при закреплении этих требований преследовалась иная цель: установить планку интенсивности немеждународного конфликта, сузив сферу применения Протокола по сравнению с общей ст. 3 Женевских конвенций. -------------------------------- <1> Обычное МГП. С. 24; New Rules for Victims of Armed Conflicts. Commentary on the Two 1977 Protocols Additional to the Geneva Conventions of 1949. P. 672.
Некоторые эксперты, отчаявшись найти универсальное определение организованной вооруженной группы, которое было бы применимо к любому немеждународному конфликту, приходят к выводу об оправданности квалификации той или иной группы на индивидуальной основе, не ограничиваясь раз и навсегда установленными параметрами <1>. Это является четвертым вариантом трактовки понятия "организованная вооруженная группа". Привнося неопределенность в систему критериев, этот вариант предоставляет слишком широкие дискреционные полномочия правительственной стороне конфликта: применение минимальных требований к группе для признания ее членов в качестве сражающихся может повлечь неоправданное расширение категории лиц, не защищенных от нападения. -------------------------------- <1> Third Expert Meeting. P. 48.
Определение членства в группе также сопряжено со значительными трудностями. Если членство в вооруженных силах государства формализовано, то членство в организованных вооруженных группах, как правило, неформально, что затрудняет установление момента его начала и прекращения. За членство в вооруженной группе может быть ошибочно принята принадлежность к семье, равно как к этнической, религиозной, социальной или политической группе; кроме того, членство в группе может быть недобровольным и, наконец, военизированная группа может быть только крылом политической организации <1>. -------------------------------- <1> Third Expert Meeting. P. 53, 54.
Учитывая специфику немеждународных вооруженных конфликтов, Руководство МККК по толкованию понятия "непосредственное участие в военных действиях" предлагает использовать для определения членства в группе концепцию длящейся военной функции, указывая, что организованные вооруженные группы негосударственной стороны конфликта должны состоять "только из тех индивидов, длящейся функцией которых является непосредственное участие в военных действиях" <1>. Этот подход отражает устоявшийся в доктрине международного права тезис о том, что сама принадлежность к группе не может автоматически считаться непосредственным участием и является доказательством только опосредованного участия в военных действиях <2>. Таким образом, для определения того, является ли лицо членом организованной вооруженной группы, необходимо выяснить, наделено ли оно длящейся военной функцией. Тем самым акцент с длящегося непосредственного участия индивида в военных действиях смещается в сторону наличия у него военной функции <3>. -------------------------------- <1> ICRC Guidance. P. 16. <2> См.: Sassoli M. Combatants // Max Planck Encyclopedia of Public International Law. Para. 37; Goodman R. Op. cit. P. 54 - 55. <3> Fifth Informal Expert Meeting on the Notion of "Direct Participation in Hostilities under IHL". Expert Comments and Elements of Response Concerning the Revised Draft of the Interpretative Guidance on the Notion of Direct Participation in Hostilities. Geneva, 5 - 6 February 2008. P. 16.
Подход к определению членства в группе на основе длящейся военной функции выполняет сразу две задачи: во-первых, он дает ответ на вопрос, каким путем определять членство в группе, указывая на необходимость избрания неформализованного варианта, и, во-вторых, уменьшает количество членов организованных вооруженных групп, которые не входят в состав гражданского населения, за счет отсечения несражающихся, т.е. медицинского и духовного персонала, поваров, инженеров и т.д. Использование такого подхода является в некоторой степени новеллой: в свое время авторы комментария ко Второму дополнительному протоколу не пошли дальше общего членства в вооруженной группе, указав, что "те, кто принадлежит к вооруженным силам или вооруженным группам, могут быть атакованы в любое время" <1>. Практически именно в этом ключе в 2010 г. апелляционным судом округа Колумбия было разрешено дело о "поваре талибов" Аль-Бихани. Суд признал, что он был правомерно задержан, так как занимался приготовлением пищи для сражающихся и носящих оружие членов бригады <2>. -------------------------------- <1> Commentary to the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by C. Pilloud, Y. Sandoz, Ch. Swinarski. P. 1453. <2> US Court of Appeals for the District of Colombia Circuit, Al-Bihani v. Obama, 5 January 2010 // ILM. 2010. Vol. 49. P. 268.
Предложенный экспертами МККК функциональный подход представляет собой попытку отделить в немеждународных конфликтах сражающихся не только от "лиц, следующих за вооруженными силами, но не входящих в их состав непосредственно" <1>, но и от некомбатантов, т.е. несражающихся, которые входят в состав вооруженных сил воюющих сторон <2>. В то же время международное гуманитарное право, применимое в международных конфликтах, отталкивается от общего членства в группе: некомбатанты, за исключением медицинского и духовного персонала, уравнены в своем положении с комбатантами <3>. Таким образом, получается, что на стороны немеждународного конфликта возлагается больше обязательств, чем на стороны международного конфликта. Использование такого подхода тем не менее может быть оправданно, поскольку в условиях немеждународного конфликта практически невозможно отличить лиц, следующих за вооруженными силами, от некомбатантов (лиц, входящих в состав вооруженной группы, в функцию которых не входит непосредственное участие в военных действиях), в отличие от международных конфликтов, в которых некомбатанты обязаны отличать себя от гражданского населения. -------------------------------- <1> Статья 13 Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г., п. 4 ст. 4 ЖК III. <2> Статья 3 Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. <3> Статья 4 ЖК III, п. 1 ст. 50 ДП I.
Однако критика подхода, основанного на функциональном членстве, базируется не только на том, что он слишком узко трактует членство в организованной вооруженной группе, не включая в него лиц, которые вносят существенный вклад в общие военные усилия, будь то тренировка, рекрутирование или создание инфраструктуры, но и на том, что в действительности практически невозможно добыть необходимый уровень разведданных об отдельном члене группы для того, чтобы считать его наделенным длящейся военной функцией <1>. В ответ можно возразить, что установление даже общего членства в вооруженной группе связано с серьезными проблемами. Необходимость выяснять, наделен ли член организованной вооруженной группы длящейся военной функцией, потребует дополнительных усилий по поиску информации, однако в этом как раз и заключается гарантия защиты гражданского населения от ошибочных нападений. -------------------------------- <1> Forth Expert Meeting on the Notion of "Direct Participation in Hostilities". Geneva, 27 - 28 November 2006. Summary Report. P. 25 - 26.
в) Члены правительственных вооруженных сил и гражданское население
Третий подход состоит в разделении всех лиц в ситуации немеждународного конфликта на две категории: членов правительственных вооруженных сил и гражданских лиц, которые могут быть как принимающими, так и не принимающими непосредственное участие в военных действиях. Этот подход основывается на международном обычае, в соответствии с которым члены правительственных вооруженных сил исключаются из состава гражданского населения, а также подкрепляется отсутствием в общей ст. 3 Женевских конвенций и Втором дополнительном протоколе терминов "сражающиеся" или "комбатанты". Такая классификация лиц представляет собой прямую аналогию с той, что используется в международных вооруженных конфликтах, в которых под гражданским населением понимаются все лица, которые не являются членами вооруженных сил, т.е. только таких организованных вооруженных групп, которые принадлежат стороне, участвующей в международном конфликте (государству или национально-освободительному движению) <1>. Из этого следует, что члены организованных вооруженных групп, чьи действия нельзя вменить сторонам конфликта, являются гражданскими лицами, которые, однако, могут потерять защиту от нападения на время непосредственного участия в военных действиях <2>. Как отмечается авторами "Обычного международного гуманитарного права", в отношении классификации лиц в ходе немеждународного вооруженного конфликта "практика не дает однозначного ответа на вопрос, считаются ли лица из состава вооруженных оппозиционных групп личным составом вооруженных сил или гражданскими лицами" <3>, поэтому и такой подход к классификации лиц в немеждународных конфликтах имеет право на существование. -------------------------------- <1> Пункт 1 ст. 50, п. 1 ст. 43 ДП I, п. 2 ст. 4 ЖК III. <2> Статья 4 ЖК III, п. 3 ст. 50, п. 4 ст. 1, п. 3 ст. 96 ДП I. <3> Обычное МГП. С. 25.
Основываясь на этой классификации, можно сделать вывод, что члены неправительственных организованных вооруженных групп не исключаются из состава гражданского населения и их поведение оценивается на основе непосредственного участия в военных действиях. Такая трактовка понятия "гражданское население" представляет собой попытку учесть специфику немеждународных вооруженных конфликтов и их договорного регулирования: если подход к классификации лиц по праву, применимому в международных вооруженных конфликтах, основан больше на статусе (членстве в организованных вооруженных группах), чем на поведении, то в немеждународных конфликтах - наоборот, большее значение придается поведению, а не статусу <1>. -------------------------------- <1> См.: Сассоли М., Бувье А. Правовая защита во время войны. Т. 1. М.: МККК, 2008. С. 307.
Вместе с тем нельзя не учитывать, что применение подхода, в соответствии с которым члены неправительственных организованных вооруженных групп в немеждународных конфликтах являются гражданскими лицами, которые теряют свою защиту только на время непосредственного участия в военных действиях, привело бы к выводу, что правительственные силы имеют право только отвечать на атаки неправительственных групп, но не могут совершать наступательных операций, потому что члены организованной вооруженной группы не всегда участвуют в военных действиях непосредственно <1>. Такой вывод прямо противоречил бы воле создателей Второго дополнительного протокола, которые, исключая упоминания о членах организованных вооруженных групп как комбатантах из текста проекта, стремились не к тому, чтобы усилить защиту сражающихся, а наоборот - не допустить даже формального уравнивания в правах правительственной и неправительственной сторон конфликта. Их этого следует, что трактовка гражданских лиц как всех, кто не входит в состав правительственных вооруженных сил, должна сочетаться с широким толкованием непосредственного участия в военных действиях, допускающим возможность длящейся потери защиты от нападения, в том числе в силу членства в вооруженной группе. -------------------------------- <1> См.: Обычное МГП. С. 27 - 28.
Однако использование указанной выше конструкции таит в себе опасность чрезмерно широкого толкования непосредственного участия в военных действиях. Примером может послужить классификация лиц в ситуации вооруженного конфликта, использовавшаяся в США после террористических актов 11 сентября 2001 г., когда вне зависимости от квалификации конфликта <1> принимавшие участие в вооруженном конфликте лица делились на законных и незаконных вражеских комбатантов. Под незаконными вражескими комбатантами понимались "лица, которые вовлечены в военные действия или которые целенаправленно или существенно поддерживают военные действия против Соединенных Штатов или их союзников и которые не являются законными вражескими комбатантами", при том что понятие "законные вражеские комбатанты" определяется в том смысле, который вкладывается в понятие "комбатанты" Женевской конвенцией об обращении с военнопленными <2>, ограничивая его представителями только правительственной стороны конфликта. -------------------------------- <1> Верховный суд США признал конфликт немеждународным (Supreme Court of the United States, Hamdan v. Rumsfeld, Judgment, 29 June 2006. P. 26), однако в связи с тем, что движение талибан являлось de facto правительством Афганистана, первый этап конфликта следовало трактовать в качестве международного; и только действия коалиции государств во главе с США после падения правительства талибов нужно рассматривать как вступление иностранного государства в вооруженный конфликт на стороне правительства, борющегося против террористических формирований, и, соответственно, квалифицировать данный этап конфликта в качестве немеждународного (см.: International Humanitarian Law and the Challenges of Contemporary Armed Conflicts. Document prepared by the International Committee of the Red Cross for the 30th International Conference of the Red Cross and Red Crescent, Geneva, Switzerland, 26 - 30 November 2007 // International Review of the Red Cross. 2007. Vol. 89. No. 867. P. 725). <2> US Military Commissions Act of 2006. Para. 948a (2) // http://frwebgate.access.gpo.gov/cgi-bin/getdoc.cgi?dbname=109_cong_public_laws&docid=f:publ366.109.pdf. О применении силы в отношении лиц и организаций, подозреваемых в террористической деятельности, см.: US Congress, Authorization for Use of Military Force, Joint Resolution, 18 September 2001. Public Law 107 - 40 (S.J. Res. 23) // http://www.gpo.gov/fdsys/pkg/PLAW-107publ40/html/PLAW-107publ40.htm.
Такой подход к классификации лиц в немеждународных конфликтах является неоправданно широким, игнорируя заложенное в общую ст. 3 Женевских конвенций и п. 3 ст. 13 Второго дополнительного протокола различие между непосредственным и опосредованным участием в военных действиях. Следовательно, при использовании подхода, в соответствии с которым все лица делятся на членов правительственных вооруженных сил и гражданское население, с одной стороны, необходимо достаточно широко толковать случаи, когда гражданское лицо теряет защиту от нападения, с другой - нельзя переступать ту грань, за которой участие в военных действиях будет опосредованным.
г) Необходимость применения сбалансированного подхода
От ответа на вопрос, кто пользуется защитой в ситуации вооруженного конфликта немеждународного характера, зависит, на каких лиц правительственные вооруженные силы могут нападать в любое время. Когда сражающиеся отличают себя от гражданского населения или в ситуации непосредственно военных действий, применение любого из упомянутых выше подходов к классификации лиц и определению непосредственного участия в военных действиях приведет к одному и тому же результату: нападение на членов неправительственных организованных вооруженных групп будет являться правомерным. Это простые и понятные ситуации, однако насколько способны эти подходы решить задачи, более приближенные к реалиям современных немеждународных вооруженных конфликтов? Представим себе конфликт, в котором неправительственная сторона не отличает себя от гражданского населения и пытается скрываться от нападений, "растворяясь" среди гражданского населения. Подход, основанный на участии или неучастии в военных действиях, помимо несоответствия п. 3 ст. 13 Второго дополнительного протокола, направлен на защиту жертв вооруженных конфликтов и мало приспособлен для решения задач ведения военных действий, поэтому попробуем оценить в действии подходы, которые отделяют гражданское население от правительственных и неправительственных вооруженных формирований или только от правительственных вооруженных сил. Итак, если считать, что объектом для нападения может быть лицо, наделенное длящейся военной функцией в организованной вооруженной группе, то принципиальное значение приобретает квалификация группы лиц в таком качестве. Попытка применить п. "A" (2) ст. 4 третьей Женевской конвенции, который, среди прочего, предусматривает необходимость иметь отличительный знак и открыто носить оружие, неизбежно поставит нас перед вопросом: в чем должна состоять мотивация неправительственных сил отличать себя от гражданского населения, так как, в отличие от международных конфликтов, статус комбатантов в немеждународных конфликтах не предусматривается? Представляется, что, применяя п. "A" (2) ст. 4 этой Конвенции, необходимо отделять признаки понятия "организованная вооруженная группа" от обязательств, которые на эти группы возлагаются. Требование отличать себя от гражданского населения прямо не закреплено в договорных источниках международного гуманитарного права, применимых в немеждународных вооруженных конфликтах, но его существование можно вывести исходя из запрета вероломства, одним из способов совершения которого является симуляция обладания статусом гражданского лица <1>. Запрет актов вероломства в немеждународных конфликтах может быть только следствием существования адресованного всем сражающимся требования отличать себя от гражданского населения. Вместе с тем его невыполнение не означает, что участники вооруженного конфликта должны признаваться гражданскими лицами. -------------------------------- <1> Пункт 2 (e) (ix) ст. 8 Римского статута МУС; Prosecutor v. Dusko Tadic. Para. 125.
Однако если отталкиваться от максимального количества критериев, предъявляемых к организованной вооруженной группе, к примеру, применяя тот же п. "A" (2) ст. 4 третьей Женевской конвенции или даже п. 1 ст. 1 Второго дополнительного протокола с его требованием о контроле над частью территории и непрерывностью военных действий, то в итоге реальные участники вооруженных групп попадут в категорию "гражданское население". Значит, нужно будет использовать широкий подход к толкованию понятия "непосредственное участие в военных действиях", что, как результат, подвергнет опасности тех лиц, которые не участвуют в военных действиях. В свою очередь, применение минимального набора критериев в совокупности с функциональным членством также может привести к неоправданному расширению группы лиц, лишенных защиты от нападения в любое время, пока они не прекратят членство в этой организации. Использование другого подхода к классификации лиц в немеждународном конфликте - подхода, основанного на исключении из состава гражданского населения только членов правительственных вооруженных сил, в совокупности с концепцией длящейся утраты защиты от нападения вследствие непосредственного участия в военных действиях не ограничивает потерю защиты только тем периодом, пока длится членство в вооруженной группе, поэтому индивид может стать объектом для нападения вне зависимости от своего реального поведения и нападающему фактически будет предоставлено право руководствоваться исключительно своими предположениями <1>. -------------------------------- <1> См.: Third Expert Meeting. P. 49; Fifth Expert Meeting on the Notion of "Direct Participation in Hostilities". Summary Report. P. 46 et seq.
Размышляя о наиболее приемлемом варианте, кого в свете международного гуманитарного права, применимого в немеждународных конфликтах, можно рассматривать в качестве лишенного защиты от нападения, следует избрать вариант, наиболее приближенный к тем правилам, которые действуют в международных конфликтах. Речь идет о толковании гражданских лиц как тех, кто не принадлежит к вооруженным силам сторон конфликта, которые могут быть определены как "организованные вооруженные группы, находящиеся под командованием лица, ответственного за своих подчиненных перед стороной конфликта, и подчиняющиеся внутренней дисциплине". Следует подчеркнуть, что такой подход вполне приемлем, поскольку пробелы в праве немеждународных конфликтов до определенного предела можно заполнять, опираясь на нормы, действующие в международных конфликтах. В данном случае именно так и происходит: норма-определение "организованные вооруженные силы" заимствуется без сопутствующих правил о привилегиях комбатантов. Каково тогда должно быть положение отдельных лиц, которые входят в состав вооруженной группы, но она не соответствует описанным выше критериям, или которые действуют самостоятельно? Согласно п. 3 ст. 13 Второго дополнительного протокола действия таких лиц должны оцениваться с позиции непосредственного участия в военных действиях. При этом непосредственное участие должно трактоваться ограничительно, как применимое только к отдельным действиям. Сложная задача, которую призвано решить международное гуманитарное право, состоит в том, чтобы обеспечить разумный компромисс между защитой гражданского населения и ведением военных действий, т.е., по сути, выводом из строя тех, кто является сражающимся в немеждународном вооруженном конфликте. Решением может быть только сбалансированный подход, когда, с одной стороны, члены организованных вооруженных групп, удовлетворяющих критериям, предъявляемым к подобным группам в международных конфликтах, рассматриваются как утратившие защиту от нападения на время членства в такой группе и, с другой стороны, отдельные действия остальных лиц оцениваются с позиции непосредственного участия в военных действиях. Все это не дает ответа на вопрос о том, как в ситуации немеждународного вооруженного конфликта следует толковать сомнения относительно квалификации индивидов. Ни в общей ст. 3 Женевских конвенций, ни во Втором дополнительном протоколе правило о толковании сомнений в пользу гражданского статуса лица не зафиксировано. Статья 24 проекта Второго дополнительного протокола, которая содержала это правило, была удалена из финального варианта. Авторы "Обычного международного гуманитарного права" отмечают, что "в случае немеждународных вооруженных конфликтов вопрос сомнений почти не рассматривался в практике государств", и делают вывод de lege ferenda: "было бы желательно иметь такую же четкую норму на сей счет", как та, что действует в международных конфликтах <1>. Вместе с тем в комментарии ко Второму дополнительному протоколу указано, что "в случае сомнения в отношении статуса лица он должен презюмироваться в качестве гражданского" <2>. Во время обсуждения этой проблемы экспертами, которые работали над составлением Руководства по толкованию термина "непосредственное участие в военных действиях", вывод о применимости правила в немеждународных вооруженных конфликтах также не вызвал возражений <3>. Существование правила о толковании сомнений в пользу гражданского статуса лица и в немеждународных конфликтах можно вывести из п. 1 ст. 13 Второго дополнительного протокола, гарантирующего общую защиту гражданского населения от опасностей, возникающих в связи с вооруженным конфликтом, а также из ставшего нормой обычного права "принципа различия". То обстоятельство, что подход, основанный на установлении длящейся военной функции, сложно применить на практике в силу отсутствия возможности собрать достаточное количество данных <4>, еще не означает, что в немеждународных вооруженных конфликтах не должна действовать презумпция, в соответствии с которой в случае сомнений лицо продолжает считаться гражданским. -------------------------------- <1> Обычное МГП. С. 31. <2> Commentary to the Additional Protocols of 8 June 1977 to the Geneva Conventions of 12 August 1949 / Ed. by C. Pilloud, Y. Sandoz, Ch. Swinarski. P. 1453. <3> Third Expert Meeting. P. 44; Melzer N. Op. cit. P. 354. <4> См.: ICRC Guidance. P. 45.
Подход к понятию "гражданские лица", основанный на ограничительной интерпретации понятия "организованная вооруженная группа" и использовании функционального подхода к установлению членства в ней в совокупности с толкованием сомнений в пользу гражданского статуса лица, является не только сбалансированным вариантом, который полностью учитывает действие принципа гуманности, гарантируя надлежащий уровень защиты гражданских лиц в ходе вооруженных конфликтов немеждународного характера, он еще и максимально приближен к тем нормам, которые действуют в международных вооруженных конфликтах. Представляется, что эти характеристики делают такой подход наиболее приемлемым для использования в военных руководствах и наставлениях: чем последовательнее и четче будет их содержание, тем больше вероятность их применения на практике.
4. Содержание непосредственного участия в военных действиях
Современные вооруженные конфликты характеризуются все большим втягиванием гражданских лиц в орбиту военных действий. Этот процесс обусловлен двумя основными факторами. Во-первых, возрастающее неравенство сторон конфликта, проявляющееся прежде всего в несопоставимом уровне оснащения сторон, влечет за собой увеличение случаев злоупотребления защитой, предоставляемой гражданским лицам. Феномен появления большого круга лиц, к которым стали употреблять клише "фермер днем и комбатант ночью", стал настоящим вызовом международному гуманитарному праву. Во-вторых, распространенным явлением в вооруженных силах стал аутсорсинг услуг, связанных не только с обеспечением деятельности военных, но и с выполнением военных задач. В последнее время можно констатировать активизацию использования сотрудников частных военных и охранных предприятий в вооруженных конфликтах и при оккупации. Все эти новые явления и тенденции привлекают особое внимание к норме международного гуманитарного права о том, что гражданские лица пользуются защитой от нападения, за исключением случаев и на такой период, пока они принимают непосредственное участие в военных действиях. В современном звучании правило об утрате гражданскими лицами защиты от нападения на такой период, пока они принимают непосредственное участие в военных действиях, зафиксировано в Женевских конвенциях 1949 г. <1>, двух Дополнительных протоколах 1977 г. <2>, а также нашло свое отражение в составах преступлений, предусмотренных Римским статутом Международного уголовного суда 1998 г. <3> и Уставом Специального трибунала по Сьерра-Леоне 2002 г. <4>. Кроме того, эксперты МККК в своем исследовании об обычных нормах международного гуманитарного права пришли к выводу, что это правило является обычаем, причем как в международных, так и в немеждународных вооруженных конфликтах <5>. -------------------------------- <1> Пункт 1 общ. ст. 3 ЖК 1949 г. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|