Сделай Сам Свою Работу на 5

Деятельность наших управленцев в процессе реализации государственной формы собственности весьма неоднозначна и имеет свои сложности.





С одной стороны, они такие же наёмные работники у государства, как и мы, непосредственные производственные рабочие. Они «работают» рядом с нами, каждый день здороваются, выписывают нам наряды на работу — «дают» работу; тщательно учитывают её, точно и скрупулезно учитывают время нашего прихода и ухода. Это по их милости обнюхивают нас на проходной молодые хлопцы, которым бы кувалду в руки, а не удостоверение работника министерства внутренних дел, контролируют нашу работу, инструктируют по безопасным методам труда и проявляют массу всякой «заботы» о нас. Они наши, «родные» и этим много сказано.

Но, с другой стороны, как только основные производственные рабочие превысят установленный «нашим» государством потолок в заработке, то тут же «наши» «родные» превращаются в «государственных». Они, дотошно и скрупулезно закомпостируют нам мозги, что общественный интерес превыше личного. Нам скажут, что мы недопонимаем экономическую политику государства (?!) Скажут, что у нас низкая сознательность, что мы рвачи, которым надо больше всех. Что норма выработки, которую мы перевыполнили, оказалась ошибочной или устаревшей, и обязательно вручат нам новый наряд с новой уже нормой выработки и никогда в жизни не пойдут отстаивать наши интересы перед вышестоящими «нашими», но тоже «родными».



Вот это состояниеуправленцев и всех остальных, занятых в реализации государственной формы собственности — быть одновременно и нашими и государственнымисоставляет их позицию. Она характеризуется так: они не наши т.к. представляют государство и служат ему, но и не государственные т.к. находятся в нашей среде, «работают» среди нас. Они «шестерки» у государства. Зачастую, если не всегда, они не нужны в конкретном производстве, тем более — в товарном производстве. Но всегда противостоят интересам основных производственных рабочих от имени государства. Их роль в производстве и характер отношений с рабочими сводятся к сущности мелкого буржуа: всегда половинчатая, раздираемая, противоречивая, не «нашим» — не «вашим».

Вся их деятельность в производстве сводится к мужественному преодолению той неразберихи и безалаберности, которую нам дают командно-административные методы управления производством и многоступенчатость управления, порождённые собственностью государства диктатуры «пролетариата» и их непосредственные низкие деловые качества, а также «необходимость» РАЗВЁРСТКИ.



И главное здесь, что они имеют право и возможность контролировать нас, управлять нами и думать за нас, в то время когда мы, основные производственные рабочие не имеем таких прав и возможностей, хотя основная растрата производительных сил участников производства приходиться на них, и контролировать и учить уму-разуму надо именно их. Здесь появляется и проявляется у нихнеобходимость качества держиморды и, преданного вассала.

Но здесь нет обратной связи, нет механизмов взаимодействия и общего интереса, т.к. советская форма общения пока не распространяется на этот уровень управления. Всё, что можно сделать сегодня в этой ситуации это просто сказать о недостатках, указать на них,т.е. сделать то, что может сделать наёмный работник в рамках своих прав,которых, при ТАКОЙ реализации общественной формы собственности, у него практически нет. Но при этом надо ещё не бояться, оказаться изгоем общества-коллектива, а сегодня -- не быть выставленным за ворота предприятия.

Их психология соответствует психологии надсмотрщика и не может соответствовать ничему другому по той простой причине, что ничего другого по поводу производства они не умеют, и у них нет никакой возможности хоть раз в жизни испытать себя в чем-либо другом, кроме надсмотра, досмотра, проверки, контроля и пр. Да и «пробивались» к власти наши управленцы, как мы уже знаем, не по деловым качествам, а по качествам воинствующего держиморды и горлохвата. Государственное управление своей системой сверх экономического принуждения и отчуждения разделяет нас, разводит «по разные стороны баррикад».



Именно эта психология «шестерки» заставляла их доказывать с пеной у рта, что самый лучший рулевой — партия, и не важно, куда она «зарулит»; а сегодня, с той же пеной у рта, доказывать, что спасти нас может только рынок, а социализм — утопия. Любая социальная встряска для них особого значения не имеет — они «перевертыши», непотопляемые, они представляют то, «что задушит социализм» — бюрократию и дармовщину. Именно они олицетворяют и составляют бюрократию и реализуют власть насилия на местах. Им ничего не стоит поменять красный флаг на белый или на любой флаг другого цвета, они выживут под любым флагом. Именно они составляют «прослойку», которой всегда хорошо, но, с которой в процессе каких-то изменений всегда «что-то надо делать».Но, всегда надо помнить, что "люди суть продукты обстоятельств и воспитания", а наши управленцы - суть продукты реализации государственной, диктаторской формы собственности.

Весьма важно то, что реальную угрозу существования этой мелкобуржуазной прослойки могут создать равно как рыночная экономика, при которой они могут быть выставлены за ворота, так и нормальный социализм, при котором их заставит работать коллективный интерес, а, значит, уже и личный, инеобходимость.По-видимому, поэтому они противятся и тому и другому. Поэтому роль государства и общества (!) в «разборке» этого противостояния становится неоценимой.

Но опять вопрос сводится к тому, чьё государство, для кого государство, чью волю выражает государство? Пока мы знаем, что государство — это они, т.к. они овеществляют РАЗВЁРСТКУ, ПРИНУЖДЕНИЕ И ОТЧУЖДЕНИЕ, и всю ТАКУЮ социально-экономическую политику государства диктатуры «пролетариата» на местах.

Но вот вопрос к читателю. Если у любого участника производства возникнет потребность как-то противостоять, в разумном смысле, или изменить сомнительные или неправильные действия начальника, то, как это сделать? Существует ли механизм такого вмешательства в иерархию управления? Вопрос кажется праздным, но суть его заключается в распространении функций руководства и управления на другие структуры. Но, к сожалению, заканчивается доминирующей пока у нас «философией» жизни: «ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак». А, также, приводит к такому положению, что ниубелённый сединою работник, ни начальник любого уровня в действительности не знают, что, на деле происходит в процессе производства и почему всё плохо. Не знают этого и экономисты совершенно всех уровней, т. к. учились по извращённой экономике "социализма" и по непонятому марксизму.

Право распоряжаться рабочим временем свободно означает КОНЕЦ РАЗВЁРСТКЕ. Правда ещё не везде и не до конца, т.к. конца её не будет, но в масштабах реализации высвобожденного рабочего времени, в ассоциации работников, развёрстки уже нет. Да и «философия» жизни станет другой.

Демократический процесс в конкретном производстве станет главенствующим в нём, он дополнит государственный интерес, расширит его до интересов каждого работника.

Что касается конца развёрстки, то здесь достаточно согласиться с таким доводом. Люди-работники очень скоро поймут, что с современным уровнем развития производительных сил и с использованием общих средств производства каждым отдельным производственным коллективом для улучшения коллективного благосостояния, произвести необходимое количество предметов отдыха и досуга можно относительно легко, или — ничего не стоит.

Мы производили их мало не только из-за низкого уровня развития производительных сил, а ещё из-за плохой организации, незаинтересованности и «запрета», обусловленного собственностью государства диктатуры "пролетариата".

Когда плохая организация производства будет исправлена при помощи права распоряжаться рабочим временем свободно и заинтересованность возрастёт, то мы на имеющихся средствах производства произведем столько, что не в силах будем потребить всё, да и производительные силы получат толчок в развитии. Тогда и развёрстка приобретет совершенно другой экономический смысл и у неё будет другой конец.

Тогда уже сытые и одетые труженики, уверенные в том, что они хозяева своей жизни, а не государство в образе огромнейшей армии чиновников-начальников-дармоедов, отдадут добровольно излишки на своё дальнейшее развитие. Отдадут государству, как организации по поводу своего развития, но не для развития государства диктатуры чиновников и дармоедов. Главное чтобыгосударство, как юридический и экономический орган власти - защитник этих свободных тружеников, - своими законами делало невозможным перекачивание «излишек» дармоедам, проходимцам, торгашам и прочим «участникам» производства.

Выше было сказано, что зачастую, если не всегда при определённых условиях, управленцы не нужны в производстве. Этот вывод вызывает у них бешеную злобу и раздражительность, и надо признать, что сложность ситуации требует более подробного объяснения её.

Для этого читателю предлагается довольно простая методика для определения, кто нужен в производстве и кто – нет. Нами же не исключается ни одна из точек зрения, т.к. при существующей модели управления можно с успехом доказать, что кто-то не нужен, но также с успехом можно доказать обратное.

Здесь мы будем рассуждать не о личностях и должностях, а больше о том, чья работа необходима в данный момент, и без чьей работы можно успешно продолжать производственный процесс. А также о том, кто и при помощи какого механизма должен определять эту необходимость.

Дело в том, что часто тот или иной участник одновременно нужен и не нужен. В нашем методе разборки этого противоречия будет использоваться несколько абстрактная, — точка зрения самого процесса производства.

Суть её в том, что процесс производства, как таковой, с чисто технических позиций может продолжаться (двигаться, совершаться) лишь при наличии какого-то минимального количества участников так, что, если теперь убрать из процесса хоть одного участника, то процесс неизбежно остановиться.

Далее, если, наоборот, прибавлять в процесс новых участников, то самому процессу это безразлично, т.к. он может совершаться и с бесконечно большим количеством их. По-видимому, теперь пора вести речь об эффективности процесса. Но здесь мы обнаружим, что у нас с оппонентом нет общей школы:мы не договоримся, ни о единицах измерения, ни о направленности вектора эффективности. То, что эффективно для самого процесса – может быть неэффективно ни для одной из социально-функциональных групп участников производства, обслуживающих процессы; то, что эффективно для одной из этих групп – может быть не эффективно для остальных и т.д. Эта недоговоренность основывается на оставшемся нам в наследство от государства диктатуры «пролетариата» ублюдочном симбиозе: установленная, де-юре общественная собственность и наличие буржуазных, товарных производственных отношений. Противоречие этого симбиоза заключается в следующем: общественная собственность «требует», чтобы работали все, а товарное производство, напротив, требует наименьшего количества участников производства.

Всегда, в динамике собственности государства диктатуры «пролетариата», эффективным было то, что было эффективно лишь для государства, - для всех сразу, об эффективности для людей никто не думал. Вернее сказать, — думали, но метод реализации такой эффективности сводил к нулю любую эффективность,его реализация была КОСВЕННОЙ, опосредованной через отчуждение и куплю-продажу.

Эта действительность сразу обретает очевидность после размышления над простым вопросом: как назвать людей, которые сами для себя производят и сами себе перепродают втридорога?

Ведь все эти группы участников производства пока не находятся в состоянии одного организма, скорее – они в состоянии антагонизма. К тому же, в практикующемся у нас в товарном производстве, где не принято измерять эффективность процесса также и человеческими параметрами, процесс осуществляется ради процесса. Сам человек остается в стороне от совершенствующегося процесса. Другими словами, мы повторяем, что в системе товарного производства невозможно учитывать человеческие параметры напрямую, минуя рынок, иерархию государственного управления и прочие возможности удовлетворить свои интересы за счёт других.

Для более глубокого проникновения в суть проблемы «лишних» участников производства предлагается читателю ни много, ни мало – спроектировать завод. И когда читатель, пользуясь всеми предоставленными ему данными о масштабах производства, о продолжительности рабочего дня, о количестве рабочих смен и т. д., спроектирует завод, те. решит все технические задачи по его функционированию, то здесь на повестке может появиться весьма значимый момент, который определяется социально-экономической средой местности или страны.

Наш проектировщик-читатель очень быстро убедится что его, безукоризненный в техническом плане, проект может быть весьма успешно реализован в одном месте, например, там, где участники производства заинтересованы, ощущают себя товарищами в процессах и хозяевами этих процессов. И не сможет быть реализован в другом месте, пока его завод не опояшут колючей проволокой, не установят вышки по углам с пулеметами, не пустят свору собак по запретной полосе. Например, там, где работать приходится задаром или за нищенскую зарплату. Где, кроме профессиональных работников, необходимы парторги, воспитатели, охранники, надсмотрщики, нормировщики, контролёры, кладовщики, табельщики и тому подобные «участники» производства. В таком месте придётся применить весь арсенал принуждения, хорошо знакомый "советскому" работнику.

Здесь перед глазами постоянно будут размахивать красной материей как в корриде; за хорошую работу могут дать красивую бумагу — грамотой называется; могут выделить «бесплатную» путевку в профилакторий. Особо выдающимся работникам могут дать медаль, или орден, но при этом обязательно напомнят: «медаль за бой, медаль за труд из одного металла льют», пытаясь показать, что труд – никак не радость, а бой! Не очень выдающимся – сумма из фонда мастера, чтобы хватило на полу литру без закуски. При этом, управленцы, подводя итоги своей «благотворительности», грабанут один раз в квартал всех, и очень выдающихся и не очень, пересмотром норм и расценок в сторону ужесточения.

Между этими методами принуждения и отчуждения применят более незаметные и, якобы, безболезненные: сфотографируют из засады руками желторотика-комсомольца рано ушедших в столовую. Не разрешат покинуть завод без особой бумажки — «увольнительная» называется, причём применение увольнительных объясняют присутствием на заводе секретности и производственной необходимости, вместо того, чтобы прямо сказать, что силой удерживают на заводе.

Содержание основных производственных рабочих в таких местах обходятся государству в ~ 4% в себестоимости продукции. Но главное не в том, во сколько..., главное, что основной производственный рабочий «обходится» государству, он находится в расходной статье производства продукции. Это уже само по себе определяет его рабом. Но читателю, по-видимому, известно, что рабы никогда добросовестно не работали, ни за миску похлебки, ни за 4% в себестоимости. Их всегда заставляли работать. Внимательный читатель заметит, что здесь находится «корень» «деловых» качеств управленческого персонала и необходимость разверстки. Но главная причина этого в форме собственности.

Если читателю покажется, что мы отвлеклись от вопроса: кто нужен в производственном процессе, а кто – нет, то это не так. Разговорами о рабах и намеками на зону строго режима мы хотели лишь расшевелить воображение читателя и помочь ему в выборе своей позиции, определить свое место в формулировке.

«…Раб, который сознаёт своё рабское положение и ничего не делает для своего освобождения – просто раб.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.