Сделай Сам Свою Работу на 5

Лили Эванс и Джеймс Поттер





Автор: Эмма IL. Vento

Мы будем жить

Мы были вечные. Мы любили. Мы верили в дружбу до самого конца. Мы знали, что счастье, оно обязательно будет. А за окном уже миллионы лет падали звезды...

Глава 1

Поставить точку - это еще не самое трудное (с)

Лили Эванс

Конец августа выдался необыкновенно жарким. Но Лили очень любила солнце. Она сидела на берегу пруда, вытянув ноги, и задумчиво смотрела на облака, которые медленно плыли по небу, подгоняемые чуть ощутимым ветром. Среди травы звонко стрекотали цикады, плакучие ивы склонялись ветвями почти до самой воды, шмели и пчелы деловито жужжали над полевыми цветами. Лили казалось, что в этом пронизанном теплом мире сейчас не было места для обиды и злости, а набирающая обороты война казалась чем-то книжным и надуманным. Ей было семнадцать, и впереди была целая бесконечность, впереди была целая жизнь, в которой ещё ничего не было решено. В этот чудесный день уходящего лета Лили думала о Северусе. Снейп все лето нес у её ворот что-то вроде почетного караула, а когда Лили куда-то выходила, ни слова не говоря, следовал за ней мрачной тенью, даже не пытаясь скрываться. После их ссоры на пятом курсе они продолжали обмениваться лишь безликими приветствиями. Лили видела, как он страдает от её равнодушия, как порывается начать очередной разговор, как тихо следит за ней на уроках или в школьных коридорах. В такие моменты девушка, стиснув зубы, вскидывала голову и проходила мимо, убеждая себя, что поступила правильно, что так будет легче и ему и ей. Но Лили отчаянно скучала по его внимательному взгляду, длинным обстоятельным рассказам, дружеской теплой руке. Даже сейчас, он мог бы быть рядом, читать вслух книгу, которая была небрежно брошена в сторону и забыта. Тоска неприятной змейкой кольнула где-то в сердце, разрушая умиротворение, которое с утра царило в душе. Пора было уже признаться, что она скучает по Снейпу, что веселая хохотушка Алиса, несмотря на все свои положительные качества, так и не смогла заполнить ту пустоту, которая осталась, когда она вычеркнула этого странного задумчивого мальчика из своей жизни. Лили грустно улыбнулась. Когда-то на этом самом месте она и Снейп давали «страшную» клятву, что вечно будут дружить, и их дружбе ничего и никогда не сможет помешать. «Ты будешь любить меня через десять и даже через двадцать лет?» - спросила тогда Лили. Когда тебе десять, даже один год кажется целой жизнью, а цифры «десять» и «двадцать» казались невероятными. Она сжала его ладонь и заглянула в глаза. И увидела, как его глаза в ответ просветлели, и он горячо кивнул ей в ответ: «Всегда». А потом они как-то слишком быстро выросли, во время войны вообще взрослеют быстро, ей пришлось делить её Северуса с Малфоем, Мальсибром и Эйвери. До нее стали доходить слухи о его поступках, о резких выпадах в адрес маглорожденных, но Лили упрямо продолжала считать их лишь слухами. Потом она стала замечать, каким одухотворенным делается его лицо, стоит ему заговорить о Темной Магии, с ужасом слушала о тех страшных чарах, которые он считал верхом магического искусства, сердилась, когда он полушепотом говорил о собственных заклинаниях, не слушая аргументов Лили, что все это перестает быть детскими забавами. А потом был чудесный день, чем-то похожий на сегодняшний, когда он бросил в неё гадким словом «грязнокровка». И как будто кто-то ножом рассек все ниточки, что переплетали их. Вот так просто, в несколько секунд можно разделить мир на «до» и «после». Клокочущая обида прибавила ей в тот вечер жесткости и холодности, именно она не дала сделать шаг к разбитому, униженному и абсолютно потерянному Снейпу. Потом, накрывшись одеялом, Лили тихо плакала в своей спальне, а Алиса и Мэри гладили её по плечу, сбивчиво утешали, и сквозь эти утешения угадывалось: «А мы тебя предупреждали». С тех пор прошло уже больше года. Светлое и доброе сердце Лили уже давно простило ему все, но упрямый разум, который так четко разграничивал «что такое хорошо» и «что такое плохо», заставлял молчать.







Тем временем день начинал угасать. Солнце уже окрасило гладь воды в алые цвета. Лили посмотрела на часики, которые тикали на запястье и начала собирать книги. Родители волновались, когда она поздно возвращалась. Лили подозревала, что причиной была забытая ею в гостиной пара газет, в которой описывалась череда нападений и смертей. Вспомнив об этой оплошности, девушка нахмурилась. Она изо всех сил пыталась оберегать свою семью, не позволяя родителям узнать, что мир волшебников не совсем похож на добрую сказку, какой он виделся мистеру и миссис Эванс. С тех пор, как ей исполнилось семнадцать, Лили частенько взмахивала палочкой, произнося привычные заклинания, а отец и мать заворожено наблюдали, как посуда сама себя моет в раковине, а разбитые чашки и тарелки вновь склеиваются в целые. Одна Петунья при этом презрительно хмыкала и уходила в другую комнату, не желая наблюдать за «фокусами» сестры. Если раньше, когда она приезжала на каникулах сестра постоянно кричала, оскорбляла её, пытаясь довести до слез, то теперь их отношения перешли во что-то вроде холодной войны. Петунья говорила с ней подчеркнуто вежливо, стараясь как можно реже оставаться наедине. Ей было уже почти двадцать, она училась в колледже и, кажется, с кем-то встречалась. По крайней мере, делиться с ней своими романтическими похождениями она не собиралась. Лили же казалось, что вот такое отношение сестры причиняет ей ещё большую боль, чем откровенная ненависть. Иногда ей так хотелось обнять Петунью, рассказать о том, как ей страшно от всего что происходит, спросить совета, что делать, когда не знаешь, друг тебе человек или уже враг.

Погрузившись в свои мысли, Лили брела, почти не видя ничего вокруг, положившись на свои ноги, которые сами ведут её к дому. Чтобы сократить путь, она свернула к небольшой рощице и нос к носу столкнулась на узкой тропинке с причиной своих душевных терзаний.

- Привет, Лили, - чуть слышно сказал Снейп, приседая, чтобы собрать её рассыпавшиеся книги.

Лили как-то судорожно кивнула в ответ и дернула у него из рук толстый том. Северус резко разжал пальцы и книга упала вновь, в этот раз больно попав по ноге.

- Я… Прости, Лили, - Северус опустил голову, боясь встретится с ней глазами.

- Ничего, - она крепко прижала книгу к груди, сделав из неё что-то вроде щита. Они стояли друг напротив друг друга, ни один не делал шаг в сторону, чтобы уступить другому. Пауза стала затягиваться. Девушка злилась на себя, в голове вертелись десятки фраз, она никак не могла подобрать нужную.

- Лили, можно я тебя провожу? - вопрос прозвучал робко и как-то боязливо. Лили неопределенно дернула плечами, стараясь быстро принять решение. Видно, Северус принял это её телодвижение за согласие, потому что продолжая держать остатки её вещей, он развернулся в сторону населенного пункта. Они, продолжая хранить тишину, шли рядом. Эванс кусала губы, не зная, как нарушить очередное молчание. Они с ним вообще почти никогда не молчали рядом, всегда находилась тысяча вещей, о которых можно поговорить. Но сейчас этот мир словно выцвел, не оставив практически ничего.

- Как ты? – вырвался у неё вопрос, не дававший покоя уже давно.

- Плохо без тебя, Лили, - она заметила, что Северус после каждой сказанной фразы прибавляет её имя, словно соскучившись по его звучанию. Он обернулся к ней и начал говорить быстро и сбивчиво. – Послушай, послушай меня пожалуйста! Прости, прости, прости Лили, Лили я… Я клянусь Лили, я больше никогда…никогда тебя не обижу! Ты только улыбайся мне, как раньше…

- Северус, - Лили почти выдохнула его имя. – Я, наверное, давно тебе все простила…

Снейп как будто в один миг стал выше ростом. Он вздернул голову и расправил плечи. С них словно упал огромный камень, прижимающий к земле.

- Я сделаю все, что ты захочешь, - сказал он, не сводя жадных глаз с её личика, обрамленного рыжими чуть вьющимися локонами.

- Просто будь снова моим Севом, - уголки её губ сами собой дрогнули, складываясь в неуверенную улыбку. Улыбка маленьким хлипким мостиком склеила снова две жизни, которые за этот год стали такими разными. В эту секунду Лили показалось, что вот теперь все стало «так, как надо», что она обязана взять Северуса за руку и вытащить, снова повести к свету, который она когда-то смогла прорастить в его душе.

- Ты пойдешь завтра со мной за учебниками? - просто спросила она, будто не было этих почти четырехсот дней тишины.

В это время над их головами грянул гром. Лили и Северус поспешили к деревне. Ливень застал их на середине пути. Лили закинула голову, подставляя лицо под дождь. Она кружилась, не обращая внимания на лужи и на промокший сарафан. Длинные волосы разметались по плечам, а глаза казались зеленее чистой листвы. Гроза все усиливалась, и никто не заметил, как посреди этой грозы в жизнь Северуса Снейпа вернулось Солнце

 

Глава 2

Человек, когда он влюблён, пишет слова, которым нет конца, и некогда ставить точки, надо писать, писать, бежать впереди собственного сердца и фраза тянется и тянется, в любви нет пунктуации, и страсть истекает слезами; когда любишь, обязательно пишешь и не можешь остановиться...

Фредерик Бегбедер

Джеймс Поттер

Джеймс Поттер перечеркнул крест-накрест исписанный пергамент, безжалостно смял его в кулаке и швырнул в стену. На полу уже валялись несколько таких же комков, бывших писем, которые так и не прочитает Лили Эванс. Писать Лили уже вошло у Джеймса в привычку, он уже и не ждал, что девушка будет отвечать на эти письма. Просто Джеймсу было приятно думать, что Эванс берет их в руки, улыбается шуткам и удивляется, какая у него потрясающая, насыщенная жизнь. Сириус подсказывал другой вариант, что Эванс разжигает письмами камин, даже не открывая их. Джеймс в такие моменты всегда хмурился, но перед глазами всплывала Лили, и её образ никак не вязался с той, кто вот так бездушно может сжечь непрочитанные послания. Джеймс разгладил ладонью новый лист, но подумав пару секунд, с досадой отшвырнул перо. Впервые за все время он не знал, что ей сказать. Нет, это не значит, что из его жизни внезапно исчезли все приключения, о которых можно рассказать. Приключения росли в геометрической прогрессии, но все они неожиданно стали казаться чрезвычайно глупыми. Хотелось написать что-то стоящее, настоящее. Джеймс знал от отца, что с каждым днем учащаются нападения на маглорожденных волшебников, и первым пролистывал утреннюю прессу. В душе поселился липкий страх увидеть однажды знакомую фамилию в списке пострадавших. Он написал Лили длинное письмо с просьбами беречь себя и вышвырнул, посчитав его слишком напыщенным. Пару раз в его голову приходила мысль слетать к Эванс в гости, но Сириус так красочно описал картину: Эванс бьет его по спине его же метлой, и об этом пришлось забыть. Вспомнив об Эванс, он улыбнулся.

Так уж вышло, что у Джеймса Поттера с самого раннего детства было все, о чем только можно мечтать. Видно, в день его рождения Госпожа Удача пребывала просто в великолепнейшем настроении. Джеймс был поздним и обожаемым ребенком, привыкшим, что каждое его желание тут же выполняется. У Джеймса была мама, которая пекла вкусные пироги, целовала перед сном и обожала папу. У него был папа, который учил сына летать на метле, гордился каждым его шагом и конечно бесконечно любил маму. У него был дом, где по праздникам собирались родственники и близкие семье люди. У него были преданные друзья, готовые в любой момент подставить плечо. Он был хорош собой, он был великолепным ловцом, талантливым волшебником, был умен, честен, искренен, умел шутить. Окружающие притягивались к нему, как к огромному магниту, а девушки посылали многообещающие улыбки. Лили Эванс была единственным, чего не было у Джеймса. Стоит заметить, Лили, считавшая, что она для него что-то вроде кубка, вначале была не так уж далека от истины.

На третьем курсе Джеймс сидел на Истории Магии и от нечего делать рассматривал своих однокурсниц. Приближался поход в Хогсмит, и Джеймс с Сириусом, решив, что пора им завести романы, задались целью пойти туда с дамами. Блэк уже давно пригласил хорошенькую Челси Остен, а Джеймс все никак не мог определиться с выбором. Его взгляд упал на Лили Эванс. Эванс всегда ему нравилась, она была веселой и милой, но какой-то слишком правильной. Лили сидела у окна и сосредоточено записывала бормотание Бинса. Джеймс удивился, как он прежде не замечал, какая она… солнечная, какие у неё красивые длинные волосы, сегодня безжалостно собранные в пучок. И у неё изумительные глаза, он раньше ни у кого не видел таких потрясающе зеленых глаз, будто первая весенняя листва. Перед Травологией Джеймс без колебаний направился к Лили. Она стояла одна, поеживаясь на осеннем ветру и согревая дыханием пальцы. Джеймс тогда впервые ощутил горячее желание обнять её за хрупкие плечи или хотя бы накинуть на них теплую мантию, чтобы она не вздрагивала вот так. Джеймс подошел к ней и уже открыл рот сказать заготовленное вежливое приглашение, но Эванс подняла свои нереально зеленые глаза и Джеймса как бладжером шарахнуло. Все нужные слова тут же вылетели из головы, и он ляпнул, вложив в свой тон, пожалуй, все имеющееся у него высокомерие: «Эванс, я тут подумал, мы можем пойти в Хогсмит вместе». Причем просьбы тоне не было ни на грамм. Лили смотрела на него полные десять секунд, и по лицу Джеймса уже начала расплываться торжествующая улыбка, как вдруг:

- Нет.

- Как так нет? – Джеймс решил, что он ослышался. – Эванс, ты чего? Это же Хогсмит! Со мной, - добавил он уверенно.

- У меня другие планы, Поттер.

Джеймс часто мигал, пытаясь сообразить, какие такие планы могут быть важнее его приглашения. Ему все ещё казалось, что Эванс вот так шутит, но посмотрев на неё вновь, он понял: она действительно не горит желанием провести с ним вечер.

- Смотри, Эванс, будешь потом локти кусать, - Джеймс с трудом сдерживал обиду и разочарование. – Да я сейчас могу кого угодно позвать и она…

- Удачи, - Лили отвернулась, дав понять, что разговор окончен.

Чувствуя себя глубоко оскорбленным, Джеймс сначала хотел никогда в жизни больше даже не смотреть на Эванс, которая, кажется, возомнила из себя невесть что. В Хогсмит он тогда назло ей пригласил её соседку по комнате Мэри в надежде досадить Лили. Но судя по всему, ей было все равно. Разозлившись ещё больше, Джеймс собрал военный совет, на повестке дня стояло «умыть эту Эванс». Совет получился каким-то странным: Питер молчал и, кажется, вообще не понимал, в чем дело, - кроме Лили Эванс в школе много других девушек. Римус посоветовал Джеймсу вообще забыть эту идею, так как она была, на его взгляд, дурацкой. Сириус, вдоволь посмеявшись над тем, что она его отшила, вознамерился пригласить её куда-нибудь сам, чтобы показать, как нужно кадрить девчонок. Джеймс погрозил ему кулаком и громко заявил, что настанет момент, причем очень скорый, когда Эванс просто жить без него не сможет. Плану Джеймса суждено было с треском провалиться. Шло время, а Лили отвечала таким же категоричным отказом на все его многочисленные просьбы о прогулках, встречах и свиданиях. Джеймс злился, изо всех сил пытался показать ей, какой он особенный, он даже учиться стал лучше, чтобы обратить на неё свое внимание. Но Лили не волновала ни его блестящая учеба, ни громкие победы в квиддиче, ни грандиозные проказы. Джеймс наблюдал за ней каждую минуту, ему казалось, он знает о ней все. Она забавно морщит нос, когда сердится, закусывает губу, когда глубоко задумывается, любит мороженое с ананасами и молочный шоколад, белый и зеленый цвета, любит магловские книги, пишет домой письма три раза в неделю и хочет стать целителем. Джеймс не заметил, как почти детский каприз получить желаемое медленно перерастает в обожание, а потом в яркую и горячую влюбленность. На это обратил внимание Римус; именно Лунатик первым прижал Поттера к стенке, обвинив в том, что он заигрался, Джеймс долго мялся, а потом выдал горячую речь, что теперь ему непременно нужно, чтобы Лили была рядом, потому что без неё ничего не нужно. Сириус тогда вновь смеялся и сказал, что они, кажется, теряют друга. Джеймс, сообразив, что попал в зависимость от рыжей, решил: нужно принимать меры. Припомнив, что клин вышибают клином, он ударился в череду коротких романов и встреч с другими девушками. Где-то через полгода осознав, что как бы умны и красивы те ни были, никто из них даже на миллиметр не подвинул Лили в его сердце, Джеймс решил снова штурмовать крепость Эванс. На этот раз он заваливал её письмами, подарками, превращал сумку с книгами в букет цветов, продолжал выделывать головокружительные пируэты на играх, будучи уверенным в том, что она оценит его уникальность. Лили же только хмурилась, громко отчитывала его за потерянные балы и старалась по возможности реже попадаться ему на глаза.

Она с каждым годом становилась все красивее и красивее, за ней стали ухаживать другие парни, однажды Джеймс на пятом курсе два месяца пребывал в глубочайшей тоске наблюдая, как она гуляет по вечерам с семикурсником Ричардом Робертсом. Джеймс вынашивал план поймать его в коридоре и объяснить популярно, что бывает, когда заришься на чужих девушек. Но Люпин устроил ему головомойку, сказав, что так лишь окончательно растеряет все оставшиеся к нему симпатии Эванс. Но больше всех других, посмевших претендовать на его Лили, раздражал Снейп. Этот сальноволосый придурок повсюду таскался за ней и смотрел преданным взглядом. Римус и Блэк успокаивали Джеймса, говоря, что они просто дружат, но Джеймс отмахивался и ревниво наблюдал, как Лили позволяет этому гоблину брать её за руку, улыбается Снейпу с такой теплотой, с какой никогда не улыбается Джеймсу. Добил Поттера момент, когда Лили посреди коридора коснулась щеки мерзкого слизеринца губами. Если до этого Джеймс Снейпа просто не любил и старался всячески достать просто по традиции, то теперь Нюнчик превратился во врага номер один. Джеймс злился, почему Эванс не видит его гадкую душонку, закрывая глаза на увлечение Темной магией, почему во всех стычках, встает на его сторону. Снейп, питая ко всем Мародерам во главе с Поттером не менее «теплые чувства», жаждал сделать грандиозную пакость и постоянно вынюхивал, чем занимаются веселая компания. Черт его понес под эту Гремучую Иву! Тогда, уводя Снейпа по темному узкому коридору от оборотня, Джеймс не знал, для кого он спасает его жизнь. Для Сириуса, своей глупой шуткой подставившего их всех, для Римуса, который не жаждал никого кусать, для Лили, чей друг мог умереть или же для себя, осознавшего, что одной только вражды и ревности недостаточно, чтобы оставить человека погибать. Этот случай был для Джеймса первой ступенькой, заставившей понять, как непросты эти взрослые, настоящие решения. Никогда он с такой серьезностью не думал о близких ему людях и понял, как ему важно оберегать их покой и благополучие. Снейп, кажется, не испытывал ни капельки благодарности за спасенную жизнь. Он продолжал злобно смотреть на их четверку, и все также ходил за Лили. Хотя нет, рядом с Лили Джеймс стал замечать его реже. Снейп с головой ушел в Темные Искусства, приобрел себе достойных себя приятелей и, наверное, уже готовил плечо для Черной метки. Стычки становились все опаснее; ни та, ни другая сторона не стеснялась в проклятиях. Кульминацией стал случай на озере. Джеймс, уязвленный поведением Лили, совсем потерял голову. Потом время от времени совесть нашептывала Поттеру, что они перешли все рамки, но тот отмахивался, уверяя себя, что Нюниус это заслужил.

Следующей ступенькой на пути к взрослости стал Сириус, сбежавший в его дом в конце пятого курса. Джеймс слишком хорошо знал друга, чтобы понять: несмотря на беспечную улыбку, Сириус тяжело переживает случившееся и беспокоится за брата, на которого он теперь не сможет влиять. Джеймс впервые осознал, как насколько же ему повезло с семьей, и что далеко не всем вот так везет так же.

А в-третьих, был Волан-де-Морт. Как-то Лили сказала, что война не оставляет им шансов оставаться детьми. Когда погибли его дядя и тетя, просто так, потому что оказались не в то время не в том месте, Джеймс резко сменил свое решение профессионально заняться квиддичем. В ту ночь в их доме никто не спал. Джеймс и Сириус в уютной гостиной сообщили мистеру и миссис Поттер, о своем решении стать мракоборцами. Мама тогда много говорила о том, что они даже не представляют, во что хотят ввязаться, а отец, который сам работал мракоборцем уже пятнадцать лет, лишь коротко и крепко пожал руки вчерашних мальчишек, просто приняв их решение как первый по-настоящему мужской поступок. Джеймс Поттер был готов делать мир лучше. Джеймс хотел для себя другого мира. Мира, в котором никогда не будет слова «смерть».

- Джим, ты чего притих? - в комнату заглянул Сириус, который последние дни перед школой решил провести у друга. – Слушай, а ты никогда не задумывался о карьере писаря? – съехидничал он, показав взглядом на листы валявшиеся вокруг Поттера.

- Да ну тебя, - Джеймс поморщился. – Хочется сказать ей что-нибудь такое, такое…

- Ты через пару дней её увидишь. Так что можешь начать репетировать речь. А сейчас тебе лучше спустится вниз, иначе от завтрака тебе ничего не достанется. И я тут подумал: какой сюрприз мы устроим любимой школе в честь последнего года пребывания в ней великих Мародеров?

В глазах Джеймса засветились задорные искорки, в голове тут же замелькали идеи и способы воплощения их в жизнь. Подталкивая друг друга, они шумно сбежали по лестнице, и направились на кухню, с которой доносились соблазнительнее ароматы.

 

 

Глава 3

Говорят, что друзья познаются в несчастье, а по-моему, и в счастье они тоже познаются.

Чингиз Айтматов

Сириус Блэк

Сириус любил возвращаться в Хогвартс. Он всегда скучал по друзьям, которых ему так не хватало в летние каникулы, и хотел поскорее покинуть мрачный дом, где ему все меньше и меньше были рады. Собственно говоря, и сам Сириус уже давно перестал радоваться встречам с родителями. Единственным, пожалуй, светлым пятном оставался младший брат, в этом году связался с крайне мерзкой, на взгляд Сириуса, компанией. И если раньше Сириус имел возможность объяснять ему, что к чему, и удерживать от глупых поступков, то после разрыва с семьей общаться с братом стало крайне трудно. В школе Регулус расхаживал в компании Эйвери и Снейпа, а когда Сириус сталкивался с ним один на один, последний гордо вздергивал подбородок и проходил мимо, не желая с братом диалога. В прошлом году в один из дней Сириус поймал Рега, сжав его локоть, велел немедленно прекратить общение с этими уродами и пытался втолковать, что Волан-де-Морт - спятивший маньяк, а не предмет восхищения. Регулус в ответ заявил, что не желает иметь с предателем ничего общего и будет делать, как считает нужным. Затем он направил на Сириуса палочку. Сириус, будучи более быстрым, шарахнул строптивого брата «ступефаем», в слабой надежде, что удар, возможно, прочистит ему мозги. Но с тех пор Регулус стал смотреть на него ещё с большей неприязнью. Сириус, справедливо полагавший, что теперь на брата больше влияют его скользкие дружки, с двойным энтузиазмом стал участвовать в стычках со слизеринцами.

- И мальчики, давайте в этом году обойдемся без писем от МакГоногалл, - Доротея Поттер старалась придать голосу строгость, но её глаза улыбались.

- Да, а если все-таки она вас поймает, вспомни, что в наследство от меня тебе достался дар красноречия и ты всегда сможешь заболтать её, - подмигнул мистер Поттер.

- Вот именно поэтому наш сын и вырос таким хулиганом, ты не даешь мне его правильно воспитывать, - миссис Поттер сокрушенно покачала головой и потрепала по голове Джеймса, который вертелся в разные стороны.

Когда-то в детстве Сириус мечтал, чтобы его мать вот с таким же обожанием говорила про него, чтобы также гордилась им не за что-то, а просто потому что он есть. Со временем он смирился, что Вальбурга не способна ни на что подобное. Что такое настоящая семья, он узнал на третьем курсе, приехав к Джеймсу на Рождественские каникулы. Поттеры с первой минуты относились к нему как к любимому родственнику, а чуть позже - как ко второму сыну. Поттеры не устраивали шикарных приемов, на которых собирается знать, чтобы поупражняться в лицемерии и похвалиться своим достатком и влиянием. В уютной гостиной стояла небольшая пушистая елка, наряженная Джеймсом собственноручно, пылал камин, стоял накрытый заботливыми руками стол. Здесь говорили то, что хотели, громко смеялись, придумывали сюрпризы друг для друга. Ни в то Рождество, и никогда позже Сириус Блэк не чувствовал себя чужим здесь, - не в пример собственному особняку. Частенько к ним присоединялись Люпин и Петтигрю, которым доставалось не меньше тепла и заботы.

- Я обещаю хорошо на него влиять, - пообещал Сириус родителям Джеймса, вызвав их дружный смех. – Манерам обучу, причешу, рога подпилю, - последние слова он произнес так, чтобы слышал только младший Поттер. Но Джеймс никак не отреагировал. Он, наконец, перестал вертеться и застыл, уставившись в одну точку. Сириус проследил за взглядом друга и усмехнулся. Только Эванс могла заставить Джеймса перестать вести себя как бешеный снитч и вот так замереть. Сириус вначале не воспринимал серьезно увлечения Сохатого, полагая, что когда-нибудь болезнь Поттера пройдет. Но болезнь прогрессировала бешеными темпами. «Сириус, кажется, я совсем не нравлюсь Эванс», «Сириус, представляешь, я чуть-чуть ей нравлюсь», «как ты думаешь, Эванс оценит эту рубашку», «ты не слышал, Эванс любит цветы», «Эванс, Эванс, Эванс…». А сейчас неповторимая Эванс стояла в небольшом отдалении от них. Сириус внимательно посмотрел на девушку. Лили расправила юбку белого платья, оттеняющего загорелую кожу и открывающего длинные стройные ноги. Рыжие волосы мягко струились по спине, зеленые глаза светились. Лили была хороша яркой и какой-то живой красотой. Весь её образ являл собой юность и нежность. Теперь понятно, почему у Джеймса такой обалделый вид и он практически забыл, где он и что с ним. Лили весело смеялась над словами женщины, в которой легко угадывалась её мать.

- Миссис Поттер, а как вы отнесетесь к тому, что у вас будет много рыжеволосых внуков? – громко спросил Сириус, и Джеймс, наконец, отвлекся от созерцания Лили и перевел взгляд на Сириуса.

- О, милый, это она? – Доротея с улыбкой посмотрела на Лили, а Сириус с удовольствием наблюдал, как щеки Джеймса слегка покраснели.

- Джеймс, а почему ты нас не познакомишь со своей девушкой? - Карлус Поттер близоруко прищурился, в попытке получше рассмотреть Эванс.

- Она не моя девушка, - быстро сказал Джеймс, не сумев спрятать разочарование в голосе.

- Ну, это только пока, - многозначительно сказал Сириус.

Джеймс обреченно развел руками и взъерошил волосы.

- Не кисни, Сохатый, - сказал Сириус, когда они вошли в свободное купе. – Когда-нибудь Лили обязательно тебя оценит. Возможно, лет через пять, но какие твои годы.

- Иди ты, ещё друг называется, - надулся Джеймс. - Римус, - Джеймс обрадовано улыбнулся появившемуся на пороге парню и обнял его за плечи.

- Господин Лунатик, - Сириус шутливо поклонился Люпину. – И Господин Хвост, - он пожал руку Петтигрю. – Приветствую вас перед этим последним и, несомненно, самым прекрасным годом в нашей школьной жизни. Пусть все наши планы и мечты непременно осуществятся. Питеру поменьше кошек во главе с МакГоногалл, Римусу выучить все учебники, - мы знаем, ты давно тайно мечтаешь, - Поттеру свадьбу, кольца и все-такое…

- Бродяге шампунь от блох, - подсказал Джеймс.

- Нет, шампунь все-таки отдайте Нюнчику,- Сириус сделал вид, что серьезно размышляет над этим вопросом, - да, так и быть, жертвую.

Купе ещё не раз взрывалось веселым смехом. О том, каким непростым будет этот год, сколько решений им придется принять за это время, сколько опасностей ждет их за стенами Хогвартса, - обо всем этом они будут говорить завтра. А сейчас всем четверым верилось, что все будет хорошо.

Глава 4

 

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

В.Маяковский

Северус Снейп

В жизнь Северуса вернулось Солнце. Иногда Снейп щипал себя за руку, чтобы удостоверится, что ему не снится какой-то чудесный сон. Что Лили снова рядом, так близко, что он может слышать её дыхание, видеть, как вздрагивают пушистые ресницы, чувствовать, как пахнут её волосы.

Если бы Северуса спросили о самом дорогом, что есть у него, он не задумываясь ни на секунду, назвал бы нежное цветочное имя. Лили была не только самым дорогим, но и самым светлым, что было в его жизни. Сама по себе жизнь с самого рождения была довольно унылой. Первым детским воспоминанием Снейпа была комната, в которой он сидит на полу и зажимает руками уши, чтобы не слышать, как за стеной ругаются родители. Вернее отец орет на мать, а та почему то не спешит достать волшебную палочку, чтобы заткнуть рот мужу. Частым было воспоминание, как мать плачет за кухонным столом и потихоньку мажет бадьяном следы ударов. У Снейпа никогда не было игрушек, каких хотелось, не было одежды, о которой он мечтал, не было даже самой захудалой метлы. Перед первым курсом, подклеивая старые, ещё материнские учебники, он обещал сам себе, что однажды у него будет все самое лучшее. Лучшее появилось неожиданно. И вопреки ожиданиям оно оказалось не новой мантией или новым учебником по зельям, а девочкой с рыжими волосами. Впервые Северу увидел её в самом начале лета, их семья только переехала в этот район. Она сидела на траве и плела венок из ромашек. Скажите, вы знаете, как выглядит счастье? Северус знал. Знал до мельчайших черточек и родинок на тонкой шее. У счастья был звонкий и заразительный смех. То, что он будет любить её всю свою жизнь, он понял в тот же день, когда первый раз увидел. Всегда. «Моя Лили», - так любил Снейп думать о ней.

«Гриффиндор!», - тогда показалось, что старая шляпа вынесла ему приговор. Но уже на следующее утро Лили села рядом, заявив, что ей плевать на глупые предрассудки между факультетами и что она будет дружить с тем, с кем захочет. Он с удивлением узнавал её мир, в котором можно любоваться закатами и рассветами, кормить с ладони птиц, шлепать босиком по воде, читать стихи и пересчитывать звезды. У Лили был весь мир, а в его мире была только она. А потом в маленький мир, в их общий чудесный и абсолютно прекрасный мир стали прорываться разные люди. Сначала глупая вечно чему-то ухмыляющаяся Алиса Стоун, потом грязнокровка Мэри Макдональд, потом десятки мальчишек и девчонок, с которыми ему приходилось делить её внимание. А потом появился этот самовлюбленный болван Поттер. Снейп ненавидел Поттера. Он видел, как тот смотрит на Лили, как пытается поразить её своими глупыми выходками. Знал, что девушки все как одна пели Поттеру дифирамбы и советовали Лили не упускать такой шанс. Но Лили была умнее подружек и прекрасно знала цену лохматому кретину. Снейп ненавидел Поттера. У него было все, что хотел Снейп, но он решил заполучить ещё и её. Его Лили. Вспомнив о гриффиндорце, Снейп непроизвольно сжал кулаки. Поттер на платформе ел Лили взглядом, а затем на неё цинично уставился Блэк. Лили, заметив их взгляды, повернулась, и Поттер со счастливой физиономией начал махать рукой, а Блэк что-то сказал его родителям, и теперь на Лили смотрела вся семья Поттера. Снейп встал так, чтобы закрыть. Он видел, как Поттер порывается поскорее попрощаться, чтобы подойти к Лили, но тут раздался паровозный гудок и он, ещё раз поймав взглядом край её волос, залез, наконец, в вагон. Эти два идиота умудрились испортить ей настроение, потому что всю дорогу до школы она молчала и рассеяно кивала на его реплики. Снейп был благодарен судьбе за шанс начать все сначала. Он уже успел записать ту брошенную фразу в самую большую ошибку в своей жизни. Год без Лили прошел как в тумане. Было невыносимо, что больше нельзя заговорить, даже посмотреть спокойно теперь нельзя. Снейп с головой ушел в книги. В это время он стал зарабатывать свои собственные деньги, варя зелья. Однажды Мальсибер предложил сварить ему яд, пообещав заплатить почти тридцать галеонов. Снейп согласился. Потом ещё и ещё. На полученные деньги он покупал старинные фолианты, посвященные различным заклятиям. Наверное, даже преподаватель ЗОТИ не знал столько по своему предмету. Темнота притягивала, она была манящей, Темнота сулила успех и уважение. Снейп представлял, как однажды он станет великим, чтобы быть достойным находиться рядом с ней, быть достойным её прощения. Тем временем война набирала обороты, на плече многих слизеринцев появлялась Темная Метка. В гостиной Слизерина о Волан-де-Морте говорили лишь благоговейным шепотом. Темный Лорд был великим человеком. Снейпа не смущало, что тот убивает людей. Цель оправдывала средства. Однажды Снейп понял, что целью может однажды стать Лили. Огромный, почти панический страх заполнил его душу. Он начал следить за ней каждую минуту, когда мог, накладывал по ночам на её дом защитные заклинания. Тогда ему впервые пришла в голову идея, что если он вступит в ряды Пожирателей, она уж точно будет в безопасности. Только сначала нужно непременно вымолить у неё прощение, объяснить ей все, упасть на колени, делать что угодно. Падать на колени не пришлось. Лили его простила. Просто и кротко. Он понял, что его Лили никогда бы не позволила ему встать на колени.

- Мы приехали, - Лили тронула его за запястьями холодными пальцами. У неё всегда мерзли руки. Темные глаза встретились с зелеными, и Снейп задохнулся от нежности.

 

Глава 5

Она смеется, до кончиков пальцев, голову запрокинув слегка назад.

Он старается не дышать. Карамельно щурится, закрывает свои глаза,

И делается одинок, как забытый людьми причал. (с)

Лили Эванс

Лили могла назвать десятки причин, почему ей не нравился Джеймс Поттер. Ключевое слово в этой фразе «могла». Сейчас она пыталась вспомнить хотя бы одну из них.

Это лето ознаменовалось полным отсутствием красивого холеного филина по кличке Мерфи. В прошлом году сова будила её по утрам, осторожно стучась клювом в стекло, а когда Лили забывала закрывать окно, филин устраивался на подушке и пялился на неё огромными желтыми глазами. Лили привычно гладила птицу по перьям и отвязывала от лапы пергамент, исписанный неровным размашистым почерком. Иногда она удивлялась, сколько существует в мире вещей, о которых мог говорить Джеймс Поттер. Письма, веселые, полные описания проделок и «потрясных» идей, постепенно начали приносить удовольствие. Она сама не замечала, как улыбается, складывая их в большую коробку, аккуратно приглаживает рукой, расправляя уголочки. Но этим летом Поттер не прислал ей не единого письма. Лили пару раз порывалась сама написать ему, но не зная, с чего начать, оставляла пергамент чистым. Ей казалось, с Джеймсом что-то случилось. Внутренний голос ехидно твердил: ты Поттеру просто надоела. И однажды, прислушавшись к нему Лили поняла, что она вовсе не хочет надоесть Поттеру. В конце шестого курса Поттер как-то подтянулся, стал сосредоточеннее и тише. Она реже стала слышать свою фамилию, озвучиваемую его громким голосом на весь Большой Зал. Теперь, спрашивая что-то, он все чаще называл её по имени и смотрел мягким, чуть неуверенным взглядом. Такой взгляд пугал её гораздо больше, чем те, которыми он награждал её раньше. Взгляд как будто обволакивал её вокруг и каждый раз становилось жарко. Во всем остальном он был прежним. Он десятками терял и набирал балы, тайком уносил с собой снитч после тренировок, гулял ночами после отбоя по замку, исчезал с друзьями в ночи полнолуний.

Увидев на перроне его семью, Лили невольно улыбнулась. Джеймс был удивительно похож на своих родителей. У него были тонкие черты лица, как у отца, такие же черные торчащие волосы и карие веселые глаза. А вот улыбку, от которой таяли все девчонки, он получил от своей матери. Лили заметила, что он так же, как она, вскидывает подбородок, когда смеется и склоняет голову, когда задумывается. Карие глаза на секунду встретились с зелеными, он коротко помахал рукой и отвернулся на реплику Сириуса. И все. Он не стал подходить к ней на пе

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.