Бортинженер космических «союзов» 5 глава

— Бегут фашисты! — докладывали летчики, возвращаясь на свой аэродром.

И это было самой большой радостью для всех.

Командир и комиссар полка построили весь личный состав на заснеженном аэродроме. Василий Зайцев, стоявший впереди своей эскадрильи, впервые услышал слово, которое потом золотом засияло на полковом знамени, — «гвардия».

Представитель Ставки читал приказ, в котором говорилось о боевой славе полка.

— Отныне полк именовать: 5-й гвардейский истребительный, — неслось над притихшим строем авиаторов.

Славной страницей в боевую историю 5-го гвардейского полка вошел вылет группы истребителей, ведомой гвардии майором Зайцевым, 29 декабря 1941 года. Истребители поднялись в воздух по команде с пункта наведения. Несколько девяток «юнкерсов» шли бомбить нашу танковую колонну, находившуюся на марше. Но их вовремя перехватила группа Зайцева. Завязался воздушный бой. Дерзко и умело атаковали врага наши «лагги». Один за другим падали горящие «юнкерсы». В этом бою по два фашистских бомбардировщика уничтожили гвардейцы Зайцев и Мещеряков. По одному «юнкерсу» занесли в список своих [434] побед летчики Онуфриенко, Истомин, Песков, Лавейкин, Дмитриев, Городничев, Дахов. А всего было сбито 11 «юнкерсов».

Почти год гвардейцы выполняли боевые задания в районе Ржева. Они прикрывали наши войска, вели разведку, штурмовали вражеские позиции, сопровождали бомбардировщиков.

В сентябре 1942 года гвардии майор Зайцев принял командование полком. Достойной наградой Родины засверкала на его груди «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

...Метут, завывая, вьюги в приволжских степях. Неумолчно грохочет великая битва у волжской твердыни. Остановив врага и обескровив его, наши войска в ноябре 1942 года перешли здесь в решительное наступление, окружили крупнейшую 330-тысячную группировку гитлеровцев и начали операцию по ее ликвидации.

Враг метался, как зверь, попавший в капкан. Но наши воины били его на земле и в воздухе. Весь мир напряженно следил за исходом этой невиданной в истории войн битвы.

Сюда, в среднюю излучину Дона, прибыл и 5-й гвардейский истребительный полк. Летчики получили еще более совершенные по тому времени машины — ЛА-5. Гвардейцы сразу вступили в бой.

Днем и ночью, натужно гудя моторами, шли над Доном тяжело груженные «юнкерсы» и «хейнкели», стремясь пробиться на помощь к окруженным частям. Фашисты пытались создать «воздушный мост», чтобы помочь окруженной группировке. Этот «мост» разрушали наши зенитчики и истребители. Один только полк Зайцева сбил в районе Кантемировки за месяц 45 вражеских самолетов. Шесть фашистских самолетов уничтожил лично Зайцев.

В боях прошла снежная и лютая вторая военная зима. Под Купянском встретил весну 1943 года гвардии подполковник Василий Зайцев. Его полк по праву считался одним из лучших в 17-й воздушной армии, и часто к гвардейцам приезжал ее командующий генерал В. А. Судец.

Жарким августовским днем самолет У-2 приземлился на аэродроме полка. Гвардии подполковник Зайцев встретил генерала В. А. Судца, доложил об обстановке.

— Соберите полк, — последовал короткий приказ.

— Новая задача, товарищ командующий? — не преминул полюбопытствовать Зайцев.

— Там увидите, — многозначительно ответил генерал.

Под гвардейским знаменем недвижно застыл полк. Что скажет генерал? [435]

— За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, — зазвучал голос генерала, — пятерым вашим лучшим летчикам: Дмитриеву, Лавейкину, Сытову, Попкову и Шардакову — присвоено звание Героя Советского Союза.

Дружное гвардейское «ура» прокатилось над аэродромом.

— Командира полка гвардии полковника Зайцева, — продолжал генерал, — правительство наградило второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза.

Пожалуй, никогда еще не волновался так Василий Зайцев, как в эти минуты, стоя перед лицом всего гвардейского полка. Награду Родины он воспринял как призыв к новым боевым свершениям во имя свободы и счастья своего народа.

Еще упорнее стали драться в воздухе гвардейцы 5-го истребительного, которыми командовал Василий Зайцев. Под крыльями их самолетов проплывали Донбасс и Приднепровье, Запорожье и Днепропетровск, Никополь и Апостолово, Днепр и Южный Буг, Одесса, Тирасполь, Львов и, наконец, Берлин. Боевые удачи сопутствовали гвардейцам и их командиру Василию Зайцеву.

«Группу поведу я!» — этими словами часто заканчивал Зайцев, ставя задачу летчикам на очередной вылет. Вместе с тем он неустанно растил молодежь, вооружал командиров эскадрилий и звеньев навыками руководства воздушным боем. Тем и был силен гвардейский полк, что в его рядах сражалось много закаленных в боях ведущих групп — хладнокровных в минуты смертельной опасности, инициативных и тактически грамотных воздушных воинов. Все они считали себя учениками Василия Зайцева.

Как дань особого уважения в полку его звали «наш батя». А он для подчиненных был умелым воспитателем, требовательным командиром. Не прощал он только ошибок, а тем более неоправданных потерь в бою.

Однажды «мессеры» сбили молодого летчика, атаковав его сразу с двух направлений. Ведущий погибшего, вернувшись на аэродром, рассказал о молниеносной атаке вражеских самолетов, сам еще не отдавая себе отчета в том, что и как произошло.

Полковник Зайцев долго беседовал с ведущим. Заставлял чертить схемы, показывать динамику боя на макетах. Выяснял все до мелочей. Потом доложил командиру дивизии о случившемся и попросил не давать полку боевых заданий в течение двух дней. Такая возможность была, и просьбу Зайцева удовлетворили.

Два учебных дня! Они запомнились летчикам полка, пожалуй, больше, чем обычные боевые дни. II заставил же «батя» попотеть капитанов и лейтенантов на занятиях! Изучали все: режимы эксплуатации двигателей и тактику, баллистику и метеорологию, навигацию особые случаи в полете. А сколько учебных воздушных боев провел Василий Александрович Зайцев со своими питомцами! И каждый бой был школой боевого мастерства. Особенно учил он летчиков осмотрительности.

— Осмотрительность для истребителя начинается на аэродроме, когда он идет к самолету, — говорил «батя», — а кончается поздно вечером в землянке. Врага увидеть должен первым ты. Иначе не победишь.

Эскадрильи стремительных истребителей поднимал в воздух авиационный командир Василий Александрович Зайцев, водил их в бой и неизменно одерживал победы. В кабине боевой машины встретил он и день великой Победы.

Ив. Агибалов

Славный путь

ЗАХАРОВ МАТВЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

Матвей Васильевич; Захаров родился в 1898 году в деревне Войлово Старицкого района Калининской области в бедной крестьянской семье. По национальности русский. Член КПСС с 1917 года. Рано начал трудовую жизнь, работал слесарем на заводах Петрограда. В октябре 1917 года участвовал в штурме Зимнего дворца. В марте 1918 года поступил на курсы красных командиров; по окончании их был направлен на фронт. Принимал непосредственное участие в героической обороне Царицына, в ликвидации бандитизма на Северном Кавказе.

В 1928 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, а в 1937 году — Академию Генерального штаба.

В годы Великой Отечественной войны был начальником штаба главкома Северо-Западного направления, штабов Калининского, Резервного, Степного, 2-го Украинского и Забайкальского фронтов.

После войны — начальник Академии Генерального штаба, командующий войсками Ленинградского военного округа, главнокомандующий Группой советских войск в Германии, возглавлял Генеральный штаб Вооруженных Сил СССР.

М. В. Захаров — Маршал Советского Союза. Дважды удостоен звания Героя Советского Союза (8 сентября 1945 года и 22 сентября 1971 года), награжден многими орденами и медалями, Герой Чехословацкой Социалистической Республики.

Делегат ряда съездов партии, избирался членом ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР.

В январе 1972 года М. В. Захаров скончался.

Впервые я встретился с Матвеем Васильевичем Захаровым в деревне Малые Проходы, что в нескольких километрах севернее Харькова, накануне штурма города. В избе, которую он занимал, мне бросился в глаза высокий, с покатой крышкой стол — на нем была развернута топографическая карта, испещренная стрелами, обозначавшими направления предстоящих ударов. Три-четыре табуретки со стопками книг и газет, несколько телефонных аппаратов, кровать-раскладушка, застланная солдатским одеялом, железный чайник на подоконнике — вот, пожалуй, и вся обстановка, которая окружала начальника штаба Степного фронта.

Хотя он знал о нашей встрече заранее, я отлично понимал: времени у него в обрез, и мне следует лишь ограничиться докладом о том, что отныне я буду представлять «Красную звезду» на этом фронте, а потому просьба к начальнику штаба — по мере возможности комментировать события, разъяснять все то новое, что появляется в процессе боевой практики. И едва я высказал эту мысль, как Матвей Васильевич дружески улыбнулся, протянул мне руку и полушутя сказал, что, поскольку корреспондент «Звездочки» становится солдатом Степного, он зачисляется на все виды довольствия.

Так в августе 1943 года я получил возможность общаться с М. В. Захаровым и всегда уходил от него обогащенный всеобъемлющей оценкой важных операций, осуществлявшихся в полосе фронта, суждениями и выводами об особенностях действий противоборствующих сторон, советами, помогающими раскрыть с наибольшей полнотой тему, подсказанную опытом. Всякий раз — это чувство знакомо каждому журналисту, повстречавшему бывалого человека да еще умеющего заинтересовать [439] собеседника какой-либо проблемой, а при наших встречах, естественно, различными аспектами военного дела, — у меня возникало желание расспросить Матвея Васильевича о его детстве и юности, вообще о жизненном пути. Как-то все не удавалось: войска почти непрерывно находились в движении, и каждая минута у начальника штаба была на счету. И только за Днепром, под Корсунь-Шевченковским, выдался часок-другой поговорить о прошлом.

Тверская деревня Войлово, где родился и провел детство будущий Маршал Советского Союза, прозябала в такой же нищете, как и тысячи других деревень царской России. Отцу М. В. Захарова ничего не оставалось, как пуститься в поиски хлеба насущного. В начале девятисотых годов он распродал жалкое имущество, бросил крохотный надел земли и перебрался-с многочисленной семьей в Питер, полагая, что здесь обретет сносную жизнь. Увы, он обманулся в своей надежде. Часто случалось — жильцы полуподвальной и сырой комнатенки на захламленном и вонючем Обводном канале жили впроголодь.

Матвею, как, впрочем, и остальным детям семьи Захаровых, была уготована одна дорога — дорога рабочего люда. Двенадцатилетним учеником слесарной мастерской вошел он в среду питерского пролетариата и здесь на практике познал, что такое классовая борьба. В февральские дни 1917 года вступил в пролетарскую милицию. Возникла Красная гвардия, и по доброй воле, по внутреннему убеждению он стал ее бойцом. При штурме Зимнего, затем на Пулковских высотах, отбивая атаки казачьей конницы, рвавшейся к колыбели революции, проявил завидную храбрость. «Верный товарищ», — сказали о нем коммунисты, принимая после боя в партию.

Шел восемнадцатый год. Матвей Захаров продолжал работать на заводе. Однажды его пригласили в бюро партячейки и сказали: «Новой армии нужны командиры из народа. Парень ты надежный, расторопный, здоровый. Решили послать тебя на курсы. Готов ли ты к этому?» И он ответил, не раздумывая: «Если нужно для революции, для ее защиты — готов».

В ноябре того же года, окончив Петроградские артиллерийские курсы, М. В. Захаров получил мандат, удостоверявший, что по своим качествам он вполне заслуживает звания «взводного командира социалистической армии». Молодой красный командир был направлен на Южный фронт, в 10-ю армию К. Е. Ворошилова, а оттуда в Стальную дивизию Дмитрия Жлобы командиром батареи. В одном из боев он был контужен, но не покинул поля боя. Его мужество и способности не остались [440] незамеченными. М. В. Захарова представили к повышению по службе и послали в 1919 году учиться в Московскую штабную школу. Окончив ее, он в том же году возвратился на Южный фронт. В качестве командира дивизиона, начальника артиллерийского снабжения и помощника начальника штаба по оперативной части бригады ему пришлось участвовать во всех боевых действиях 10-й армии.

Кончилась гражданская война. Матвей Васильевич понял, что военная служба — его призвание. Самообразование, к которому он пристрастился еще в бытность рабочим, не могло заменить высшей школы. Приобретение обширных теоретических знаний стало для него целью жизни. В 1925 году М. В. Захаров поступает на факультет снабжения Военной академии имени М. В. Фрунзе. Учеба в академии, отличавшаяся строгим и размеренным ритмом, помогла ему овладеть диалектическим методом познания закономерностей вооруженной борьбы, развить способность к научным исследованиям, явилась тем прочным фундаментом, на котором впоследствии совершенствовались его профессиональные качества, раскрывался незаурядный военный талант.

Завершив в 1928 году академическую подготовку, М. В. Захаров получил назначение в штаб Белорусского военного округа. Здесь в течение четырех лет он был помощником начальника, а затем начальником организационно-мобилизационного отдела. В аттестациях, как и прежде, подчеркивались его исключительная работоспособность, высокая степень личной дисциплины и сознание личной ответственности за порученное дело, настойчивость в выполнении принятых решений, крепкая воля. Вместе с тем отмечались стремление к глубокому анализу проводившихся учений и умение делать выводы, позволявшие улучшать организационную структуру войск и систему их обеспечения всем необходимым для ведения боевых действий. «Совершенно отчетливо разбирается во всех вопросах оперативно-материального обеспечения в крупном масштабе» — таково было заключение аттестационной комиссии, когда в 1932 году командование вновь направило М. В. Захарова в ту же академию для учебы уже на оперативном факультете.

То было время роста социалистической индустриализации страны, позволившей приступить к техническому переоснащению Красной Армии. Это потребовало от командных кадров отличного знания новых образцов техники, умения по-новому организовать и вести общевойсковой бой. М. В. Захаров не только изучал теорию, в частности теорию глубокого боя и [441] глубокой операции, разработанную нашей военной мыслью, но и овладевал искусством стрельбы из всех видов оружия, вождения машин, навыками наблюдения за полем боя с самолета, практикой организации взаимодействия войск на местности и управления ими.

Обладая, как сказано в аттестации, «природным живым и пытливым умом» и приобретя на оперативном факультете солидные знания, М. В. Захаров стал еще более опытным военным специалистом. Возвратившись в Белоруссию уже начальником оперативного отдела штаба округа, он организовал и осуществил немало командно-штабных учений и учений с войсками, тщательно учитывая при этом весь комплекс факторов, оказывающих влияние на ход и исход боя и операции, проверяя сложившиеся взгляды на характер будущей войны. Поступление на вооружение новой техники диктовало необходимость пристального изучения ее влияния на развитие тактики. М. В. Захаров обращается к старшему начальнику с просьбой дать ему в командование стрелковый полк. И что же? Будучи в течение года командиром полка, он разрабатывает ряд полезных рекомендаций о построении боевых порядков и глубине боевых задач, о наиболее разумном использовании приданных и поддерживающих огневых средств, о рациональных методах тактической подготовки командного состава.

Начавшиеся в 1935 году вооруженные конфликты в Европе и Азии — явные предвестники второй мировой войны — настоятельно требовали ускорить подготовку специалистов для таких звеньев, как армия, фронт. Решать эту задачу была призвана созданная в 1936 году Академия Генерального штаба. Вспоминая о начальном периоде ее деятельности, генерал-лейтенант профессор А. И. Готовцев назвал имена многих слушателей первого набора, в том числе и М. В. Захарова, внесших большой вклад в создание теории оперативного искусства. «Они пришли в академию из высших штабов, — писал он, — где имели возможность на практике прорабатывать вопросы оперативного искусства под руководством таких опытных военачальников, как П. М. Шапошников, М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, И. Э. Якир. Эти слушатели принимали живейшее участие в работе кафедр, особенно в разработке оперативных задач и в проведении методических совещаний».

Академию Генерального штаба М. В. Захаров, отличавшийся широкой эрудицией в оперативных вопросах, окончил досрочно и в июне 1937 года был утвержден на пост начальника штаба Ленинградского военного округа. [442] Военные старшего поколения рассказывают, что тогдашний начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников любил напоминать изречение Ф. Энгельса: «Низкая квалификация ни на чем не отражается так вредно, как на штабной службе». Быть может, поэтому автор книги «Мозг армии» непосредственно занимался подбором людей в Генеральный штаб из числа тех, кто добился особых успехов во время учебы в академиях и положительно зарекомендовал себя на практической работе в войсковых штабах. В 1929 году в Белорусском военном округе состоялось крупное учение, замысел которого отражал начальный период войны. На разборе Б. М. Шапошников, возглавлявший штаб руководства, похвально отозвался о М. В. Захарове, представившем оптимальные расчеты количества материально-технических средств и сумевшем показать, каким образом с наибольшей целесообразностью следует решать проблему снабжения войск в динамике боевых действий. И когда зашла речь о кандидатуре помощника начальника Генерального штаба, который ведал бы организационно-мобилизационными и материально-техническими вопросами, Б. М. Шапошников предложил М. В. Захарова.

В Генеральный штаб Матвей Васильевич прибыл в середине 1938 года. Объем работы, охватывавший все существовавшие тогда виды Вооруженных Сил, не шел, конечно, ни в какое сравнение с прежним. Однако знание в совершенстве всех сторон штабной службы, тем более той области, какой приходилось заниматься М. В. Захарову на протяжении длительного времени, позволило ему довольно быстро освоиться с новыми обязанностями. С особым вниманием следил он за развитием начавшейся в Европе второй мировой войны, тщательно анализировал ее опыт и извлекал из него все то, что можно было использовать для дальнейшего строительства армии и флота.

С июля 1940 года генерал М. В. Захаров — начальник штаба 12-й армии, осуществлявшей освободительный поход в Бессарабию и Северную Буковину. Ему пришлось провести в этот период значительную работу по сосредоточению войск к границе и созданию ударных группировок, основательно изучить, а затем предложить командующему армией те из операционных направлений, которые наилучшим образом обеспечивали выполнение задач похода.

По окончании освободительного похода М. В. Захаров возглавил штаб Одесского военного округа. Перед ним была поставлена задача в короткий срок освоить новую пограничную полосу, простиравшуюся с учетом морского побережья [443] почти на 450 километров. Немало времени провел он в поездках, чтобы при различных вариантах обороны государственной границы вновь и вновь уточнить вопросы взаимодействия войск и Дунайской военной флотилии, определить пути выдвижения резервов на вероятные угрожаемые направления для нанесения контрударов, проверить организацию системы огня всех видов, создание укрепленных районов.

Когда началась Великая Отечественная война, штаб Одесского военного округа был преобразован в штаб 9- армии Южного фронта. В июле 1941 года М. В. Захаров был отозван с поста начальника штаба армии и переведен на должность начальника штаба Северо-Западного направления. Однако спустя месяц, принимая во внимание разносторонние знания и организаторские способности в области материально-технического обеспечения, его назначают заместителем начальника тыла Красной Армии. В сентябре, выполняя поручение Ставки Верховного Главнокомандования по устройству в районе Волховстроя специальной базы снабжения войск, оборонявших Ленинград, он попал в автомобильную катастрофу и лишь в декабре смог возвратиться в строй.

С этого времени М. В. Захаров последовательно возглавлял штабы Калининского, Степного, 2-го Украинского и Забайкальского фронтов.

Общеизвестно, что уже в самом начале Великой Отечественной войны отчетливо выявилось огромное значение штаба как органа управления войсками по сравнению с вооруженными конфликтами прошлых времен. Это повышение роли штаба было обусловлено многообразием и сложностью применявшихся средств и способов борьбы, маневренным и скоротечным характером боевых действий. Обеспечивать командиру возможность непрерывно управлять войсками в любых условиях обстановки, быстро осуществлять перегруппировки и столь же быстро переносить усилия с одного направления на другое, чередовать или одновременно развивать различные виды боевых действий, это, как и многое другое, мог делать лишь внутренне слаженный штаб, офицеры которого энергично и со знанием дела выполняли свои функции.

Всем, кому довелось работать под руководством М. В. Захарова, видели в нем страстного поборника четкой деятельности штаба. Вместе с тем он учил подчиненных умению отобрать в огромном потоке информации ту, которая в данный момент отличалась наибольшей ценностью и по которой следовало тотчас принять определенное решение, кратко, но обстоятельно изложить [444] оперативный документ, подмечать ростки нового в военном деле, решительно отбрасывать все, что мешает движению вперед.

Нельзя отдать предпочтение какой-либо одной из операций, проведенных войсками фронтов, штабами которых руководил генерал М. В. Захаров. Каждая из них — будь то Белгородско-Харьковская или Кировоградская, Корсунь-Шевченковская или Уманско-Ботошанская, Ясско-Кишиневская или Дебреценская, Будапештская или Хингано-Мукденская — по-своему оригинальна, ей присущи свои неповторимые особенности, мастерство исполнения, а отсюда, как следствие, — весьма эффективная конечная цель. И в этом большая заслуга начальника штаба и его аппарата, объединенными творческими усилиями которых планировались операции, готовились вполне обоснованные данные, позволявшие командующему фронтом принимать правильное решение.

Какую бы операцию мы ни взяли, в ней отчетливо прослеживается идея борьбы за высокие темпы наступления. Этой идее подчинялись замысел операций, построение войск, артиллерийское, авиационное и иное обеспечение, наращивание силы первоначального удара и прочие факторы, предопределявшие стремительное развитие боевых действий. В этом отношении характерны все операции. Но особенно выделяется Уманско-Ботошанская, ибо она осуществлялась в условиях весны, пришедшей в 1944 году на Правобережную Украину гораздо раньше обычного.

Противник всерьез полагал, что советское командование не рискнет вести широкое наступление в подобных условиях и что «климатическую паузу» можно использовать для того, чтобы привести в порядок войска после потери Корсунь-Шевченковского выступа, пополнить их людскими ресурсами и боевой техникой, построить оборонительные сооружения, преимущественно на таких водных рубежах, как Южный Буг и Днестр. Однако надо было лишить противника надежды на спасительную передышку, причем внезапным наступлением именно в распутицу.

— На успех нашего наступления, — рассказывал впоследствии Матвей Васильевич, — можно было рассчитывать лишь в том случае, если оно будет подготовлено в кратчайшие сроки. Обычно подготовка фронтовой операции занимала 20 — 30 дней. Такие вопросы, как определение направления главного удара, глубина боевых задач, ширина участков прорыва, состав ударных группировок, а иногда и основные вопросы артиллерийского и авиационного обеспечения, решались в Ставке. Когда фронты располагали достаточным временем, их командующие с начальника и штабов вызывались в Ставку. Там они получали соответствующие указания и принимали активное участие в разработке плана операции. В данном случае времени у нас было мало. Поэтому в своих указаниях Ставка ограничилась лишь определением направления главного удара и глубины задач для войск фронта. Все же остальные вопросы планирования операции возлагались непосредственно на руководство фронтом. План операции мы должны были представить в Ставку не позднее 26 февраля, а наступление начать 4 — 6 марта.

Всего лишь 21 день понадобился войскам 2-го Украинского фронта для того, чтобы, несмотря на яростное сопротивление врага и бездорожье, при отсутствии превосходства в танках и авиации, продвинуться вперед на глубину до 250 километров да еще форсировать такие крупные реки, как Южный Буг, Днестр, и 26 марта выйти на широком фронте на реку Прут — границу Советского Союза. Двадцатью четырьмя залпами из трехсот двадцати четырех орудий Москва возвестила об этом радостном событии. Сполохи артиллерийских выстрелов и искрометные волны ракет сияли в вечернем небе столицы словно отблески той бессмертной славы, которая навечно покрыла боевые знамена Советской Армии и воздала должное мужеству и отваге ее воинов. В ходе дальнейшего наступления войска 2-го Украинского Дронта, преодолев Прут, перенесли боевые действия на территорию королевской Румынии, положив тем самым начало нашей великой освободительной миссии.

Уманско-Ботошанская операция характерна тем, что она осуществлялась в полном соответствии с запланированным темпом наступления, без каких-либо пауз. И это произошло потому, что штаб представил командующему фронтом Маршалу Советского Союза И. С. Коневу необходимые сведения, позволившие ему удачно определить направления главного и вспомогательного ударов. Главный удар, нацеленный на Умань, приводил к расчленению вражеского фронта, а вспомогательный — на Ново-Украинку — обеспечивал успех наступления основной ударной группировки. Благодаря опять-таки точным расчетам удалось создать на участке прорыва достаточную оперативную плотность сил и средств. Вследствие плохих метеорологических условий, затруднявших широкое применение авиации, штаб предусмотрел выполнение части ее задач артиллерией. Высокий темп наступления был достигнут также благодаря искусному оборудованию исходного района, подготовке дорожной сети, сплошному разминированию освобожденных районов, созданию [446] специальных команд, «проталкивавших» в труднопроходимых местах грузовые автомобили и гужевой транспорт, благодаря передовым отрядам, заранее выделенным для захвата переправ на водных преградах.

Подготовка операций слагается, как известно, из целого ряда мероприятий, среди которых нет ни одного сколько-нибудь малозначащего. Все они в одинаковой мере важны и так или иначе оказывают влияние на успех боевых действий. Как начальник штаба М. В. Захаров всегда добивался, чтобы любое из них было выполнено в возможно полном объеме.

Взять, к примеру, изучение противника — состава его войск, характера его обороны. Накануне Ясско-Кишиневской операции командование знало, что общая численность вражеской группировки превышала 900 тысяч человек, что перед 2-м Украинским фронтом тактическая зона обороны простиралась в глубину на 8 — 15 километров, что вторая ее полоса включала укрепленные районы с позициями долговременных огневых точек, имевших полутораметровую толщу боевого покрытия, что в каждой такой огневой точке три пулеметные амбразуры, создававшие широкий сектор обстрела, и что амбразуры прикрывались стальным щитом. Было известно, что третья полоса обороны, или позиция «Траян», как ее окрестил противник, пролегла по крутым лесистым кряжам хребта Маре, что в оперативном тылу имелся еще оборонительный рубеж для защиты так называемых «фокшанских ворот», насыщенный тремя линиями железобетонных огневых точек различных конструкций, противотанковыми рвами и надолбами, а также другими инженерными заграждениями. Воистину колоссальный труд пришлось затратить, чтобы собрать сведения, отражавшие действительную картину. «Помнится, — вспоминает М. В. Захаров, — когда мы показали штабным офицерам противника, захваченным позже в плен, топографические карты с этими сведениями, их удивлению не было конца. Точность данных оказалась прямо-таки идеальной!»

Хотя данные об обороне противника были подробными, М. В. Захаров не мог не посещать — разумеется, с разрешения командующего фронтом — переднего края. Это необходимо было для того, чтобы лишний раз убедиться в правильности выбора тех ключевых пунктов на участке прорыва, от уничтожения и захвата которых зависел успех операции. Попутно он интересовался и такими вопросами: прошел ли — и сколько раз — механик-водитель в расположении своих войск по тому маршруту, по которому он поведет танк до переднего края; изучил ли он по аэрофотоснимку дороги, когда придется действовать в глубоком [447] тылу противника; произведена ли заготовка — и в каком количестве — элементов мостовых переправ, чтобы обеспечить быстрое прохождение войск через реку Бахлуй. И здесь же, в сложном лабиринте траншей переднего края, или на огневых позициях артиллерии, или в перелесках, где располагались танки, готовые в любую минуту ринуться вперед, М. В. Захаров встречался с воинами, вел с ними задушевные беседы.

Несть числа тем часам, что приходилось проводить начальнику штаба в размышлениях, иной раз в спорах с собой и со специалистами относительно, скажем, того, как лучше спланировать использование артиллерии, создать такую ее плотность на направлении главного удара, при которой противнику бил бы нанесен непоправимый ущерб. В этом легко убедиться, ознакомившись с расчетными данными, содержащимися в исторических описаниях операций, особенно тех, что начинались с непосредственного соприкосновения с противником. Во всяком случае, огневое воздействие на оборону противника было таково, что оно неизменно приводило его в состояние тяжелейшего шока.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: