Часть третья. Смерть и новое рождение 5 глава

Смерть и новое рождение

Борьба энергий в родовом канале доходит до кульминации и заканчивается своим апофеозом – ужасающая теснота внезапно распахивается навстречу невероятному пространству, пределы мира неожиданно расширяются до невообразимых размеров, новорожденный переживает чувство падения в пустоту, в неизведанность, врата его прежней амниотической вселенной отныне и навсегда захлопываются за ним, он перестает быть собой, становясь кем-то другим.

Что это – смерть или же рождение?

И то и другое.

Смерть – потому что новорожденный перестает существовать как растительный или водный организм (которым он, по сути, и являлся, плавая в околоплодной жидкости), чье бытие было неотделимо от материнского тела. Рождение – потому что новорожденный начинает свое существование в принципиально ином качестве – как отдельный индивидуум, дышащий воздухом и поддерживающий свой собственный энергообмен со средой.

Биологическая основа четвертой матрицы – эпизод рождения плода на свет и ситуация сразу после рождения. Здесь есть четыре основных момента, которые определяют уникальную фактуру переживаний данной матрицы. Во-первых, это высвобождение головы, плеч, а затем и всего остального тела из родового канала – что переживается как расширение, падение и полет в пустоте. Во-вторых, это открытие верхних дыхательных путей и легких, первый обжигающий вдох, что полностью меняет систему энергообмена с Миром, перераспределяет кровяные потоки и, соответственно, перераспределяет потоки энергии внимания: если раньше главной точкой жизнеобеспечения плода был пупок – место прикрепления пуповины, через которую он получал все необходимые для жизни вещества, – то теперь такой точкой становится голова и рот. Вот почему субъективно это переживается как переворот всей внутренней вселенной вверх тормашками. В-третьих, это перерезание пуповины, окончательно прерывающее биологическую связь с материнским организмом, что переживается как потеря последней связи с прежним измерением бытия. И в-четвертых, это ситуация первых часов после родов, когда новорожденный получает свой первый опыт жизни в новой вселенной, что становится базовым импринтом, закладывающим самые фундаментальные основы его восприятия и отношения к окружающему Миру.

Как только первый контакт с окружающей средой состоялся и новое равновесие энергообмена установлено, выясняется, что новое положение значительно лучше невыносимого давления, тесноты и удушья двух предыдущих стадий, но во многом уступает тому комфорту, который окружал плод в матке.

Собственно говоря, именно первое ощущение нового мира и является тем решающим фактором, который либо завершает драматическую ситуацию родов интеграцией в новом качестве бытия, либо оставляет ее незавершенной, диссоциируя, разобщая переживания на различных этапах рождения и создавая очаги отрицательной фиксации энергии внимания во второй и третьей матрицах.

Если непосредственно после родов новорожденный был передан матери, помещен возле ее груди, почувствовал ее ласку и тепло ее тела, то драматические переживания рождения легко интегрируются и наполняются глубоким содержанием единства. Связь с материнским организмом (а значит, и со всей вселенной) восстанавливается на новом уровне и в новом качестве. События перехода обретают связь – начало и конец объединяются, давая новорожденному первый опыт целостности в динамике. Если же новорожденный был преждевременно оторван от матери, оставлен один и продолжает испытывать дискомфорт, то ситуация родов в его восприятии может не завершиться. Целостность не восстанавливается, травматические события не закончились, а продолжаются. Новый мир воспринимается безрадостным и бесприютным местом, куда новорожденный выброшен волею слепых сил. Младенец переживает муки тотального одиночества, заброшенности и безнадежной тоски по утраченному навеки блаженству внутриутробного рая.

И получается, что биологически человек родился, а психологически – нет. Ситуация рождения остается незавершенной, остается травматической, энергия внимания младенца фокусируется на негативных эпизодах второй и третьей матрицы, которые отныне будут снова и снова воспроизводиться и проигрываться на сцене мира, создавая предпосылки для диссоциативного восприятия и поведения. В дальнейшем человек будет видеть мир лишенным важных глубинных связей, бессмысленным и чуждым. И важнейшая из связей – связь времени, связь причин и следствий, связь начала и конца, динамическая связь развития – завязки-дифференциации, трансценденции-кульминации и завершения-интеграции – не будет прослеживаться им.

Снова и снова человек будет заставать себя в ситуации давления, физического или психологического, внешнего или внутреннего, которое будет казаться ему неприятным, бессмысленным или жестоким – давления времени, давления обстоятельств, давления других людей, давления долга, обязательств, давления закона, давления общества и государства, давления эмоций, давления противоречивых желаний, разрывающих его изнутри. Снова и снова человек будет заставать себя в ситуации непрекращающейся борьбы – с самим собой, с окружающим миром. Снова и снова в его жизни будет проигрываться ситуация незавершенности, незаконченности. И так будет происходить до тех пор, пока кризисная динамика смерти-рождения не будет пережита заново и целиком осознана и не произойдет фундаментальная интеграция жизни и смерти в их динамическом единстве.

Волны перемен

Нетрудно заметить, что динамика основных этапов рождения в точности воспроизводится при прохождении нами через различные жизненные перемены. И точно так же воспроизводятся те настроения, которые мы приобрели благодаря опыту рождения.

Динамика восприятия любых перемен может быть описана через четыре основные матрицы рождения, которые в этом случае удобнее называть матрицами перехода. Имеется в виду переход из одной жизненной ситуации в другую, с одного уровня бытия на другой, из одного состояния в другое.

В этом смысле настроение первой матрицы символизирует наше отношение к наличной жизненной ситуации, в которой мы в данный момент живем, с которой мы так или иначе сроднились. Мы привыкли к тем обстоятельствам, которые у нас есть, какими бы они ни были. Импринты, заложенные во время нашего рождения, подсознательно привязывают нас к наличной жизненной ситуации, проецируя на нее воспоминание о том периоде безмятежности, когда мы пребывали в своем внутриутробном «раю». Бессознательная память подсказывает нам, что какими бы ни были наши обстоятельства – это все равно «рай», по сравнению с тем, что могут принести с собой перемены. Вот почему мы подсознательно держимся за то, что имеем, и не хотим отпускать это. Мы держимся за это, даже если это остается в прошлом. Труднее всего в этом смысле людям с сильной положительной фиксацией на первой матрице и отрицательной фиксацией на второй и третьей матрицах – они до последнего сопротивляются надвигающимся переменам и отчаянно цепляются за то, что уже ушло.

Однако время не стоит на месте. Изменения незаметно накапливаются, их давление возрастает. Наступает период второй матрицы перехода, когда давление надвигающихся перемен оказывается столь сильным, что его уже нельзя проигнорировать. В это время мы можем почти физически ощущать, как сжимается наше жизненное пространство. Ситуация заходит в тупик, проблемы обступают со всех сторон, и мы уже не можем решить их привычным способом. Это характерная модальность второй матрицы: чувство возрастающего давления обстоятельств и ощущение отсутствия выхода из сложившейся ситуации. «Рай» привычного образа жизни превращается в ловушку, и мы не видим возможности выхода из нее. Весьма симптоматично, что в бытовом языке у нас есть устойчивое выражение, очень точно характеризующее ситуацию второй матрицы. Мы говорим, что «связаны по рукам и ногам», когда хотим подчеркнуть, что находимся целиком во власти сковывающих обстоятельств и ничего не можем с этим поделать.

В зависимости от имеющихся у нас импринтов рождения (которые могут быть подкреплены или, наоборот, ослаблены последующим опытом прохождения через различные кризисные ситуации жизни) мы будем по-разному реагировать на сложившееся положение дел. Кто-то будет потакать чувству безысходности и впадет в длительную депрессию, все глубже увязая в отрицательной фиксации второй матрицы. Кто-то будет стремиться поскорее пройти этот неприятный период, будет суетиться, предпринимать кучу бесполезных действий и впадать в отчаяние от того, что ничего не получается (к такому поведению склонны, как правило, те, чье внимание зафиксировано на третьей матрице, у них легко активизируется импринт борьбы за жизнь). Однако наиболее эффективным подходом в переживании матрицы отсутствия выхода будет позиция охотника, подстерегающего добычу. Охотник одновременно и расслаблен, и максимально собран. Он может часами поджидать добычу в засаде, пребывая в состоянии полнейшего спокойствия и уравновешенности. Он копит силы и выжидает, подстерегая свой шанс.

Почему позиция охотника оказывается столь эффективной в ситуации отсутствия выхода? Все очень просто. Дело в том, что отсутствие выхода – это базовая модальность второй матрицы. Именно поэтому, пребывая в ней, мы не увидим выход, сколько бы мы его ни искали. Единственный выход в ситуации отсутствия выхода – это отпустить ситуацию, затаиться и ждать, экономя силы. Пусть события развиваются своим чередом, и тогда, следуя естественной логике перехода, вторая стадия перетечет в третью – ситуация изменится и выход обнаружится сам собой.

Когда же это произойдет, все что нужно – ухватить шанс, «оседлать» волну перемен и двигаться в ее ритме. Такова модальность третьей матрицы перехода: горизонт расширяется, и открываются новые возможности, логика развития событий подталкивает нас воспользоваться подвернувшимся шансом и начать продвижение к цели. Здесь ситуацию усложняют два крайне неэффективных стереотипа поведения, которым мы склонны следовать под воздействием бессознательных фиксаций на травматических эпизодах рождения. В первом случае поведение определяет фиксация на второй матрице, и тогда человек потакает своей нерешительности, медлит, вместо того чтобы действовать, и в конечном итоге упускает свой шанс, возвращаясь в состояние бездействия и тягостного ожидания. Во втором случае на наше поведение влияет фиксация в третьей матрице, и мы, наоборот, начинаем спешить, суетиться, пытаясь обогнать время. В этом случае мы тратим массу энергии с нулевой отдачей, и только в конце осознаем, что все можно было сделать гораздо проще.

Общая рекомендация при прохождении третьей матрицы – чувствовать волну перемен и двигаться в ее ритме. Если это происходит, то человек оказывается в так называемом состоянии потока – он чувствует движение времени и просто следует «всеобщему ходу вещей», все случается как бы само по себе, он просто оказывается в нужном месте в нужное время и прикладывает минимальные усилия для того, чтобы двигаться дальше. Этот принцип очень хорошо проработан в восточных традициях. Он называется там принципом у-вей. Этот принцип известен также как принцип недеяния, или принцип следования линии наименьшего сопротивления.

На страницах одной из своих книг Гроф описывает опыт участника интенсивного психотерапевтического сеанса, который в процессе работы с травматическими событиями третьей матрицы рождения вдруг пережил откровение принципа у-вей. «Ему как бы давали понять, что он не должен бороться, - пишет Гроф, - процесс обладает собственным ритмом, и все, что нужно сделать, - это просто подчиниться ему. Он вспоминал множество ситуаций из своей жизни, когда он ощущал необходимость бороться и сражаться, и, оглядываясь на прошлое, чувствовал, что и это тоже было ненужным. Как если бы рождение каким-то образом запрограммировало его видеть жизнь более сложной и опасной, чем она есть на самом деле. Ему представлялось, что это переживание сможет раскрыть ему глаза на такие вещи и сделать его жизнь намного легче и беззаботней, чем прежде» (8).

Когда мы начинаем замечать динамику матриц рождения в своей жизни, мы обнаруживаем, что повторное проживание и интеграция эпизодов рождения – это не столько какая-то особая практика, сколько вообще сам процесс нашей жизни в мире пространства и времени. Мы проходим через последовательность матриц рождения всякий раз, когда в нашей жизни случаются перемены, кризисы и обновления. Мы можем проживать матрицы рождения на интеллектуальном уровне как процесс поиска решения какой-то проблемной задачи. Мы можем проживать матрицы рождения во время творчества как процесс рождения и воплощения идеи. Что бы ни происходило, мы снова и снова проходим через последовательную смену четырех модальностей волны перемен: исходная ситуация – проблемный кризис – поиск решения – отказ от старых стереотипов восприятия и поведения и выход на новый уровень.

В древних культурах люди осознавали важность того, что происходит с человеком в процессе появления на этот свет, понимали, какое влияние оказывает это драматическое событие на всю последующую жизнь. Неслучайно в этих культурах придавали огромное значение обрядам посвящения, или инициации, в ритуальных формах которых, по сути, воспроизводились кризисные обстоятельства драмы перехода. В процессе такого ритуала человек входил в контакт с глубинными слоями своего Бессознательного, хранящими воспоминания о кризисе рождения, заново проживал их и восстанавливал взаимосвязь, которая могла быть утрачена в результате фиксации на травматических эпизодах. Проходя через испытания такого рода, человек сталкивался с ситуацией смерти и нового рождения – но рождения не биологического, а психологического, что означало его переход на новый уровень бытия – уровень зрелого целостного существа с пробужденной душой. Сегодня модернизированные практики подобного рода существуют в виде интенсивных психотерапевтических сессий, в виде специализированных тренингов и семинаров, проводимых подготовленными профессиональными трансперсонологами.

Заново переживая драму рождения, человек проходит через ситуацию символической смерти, и во многих смыслах его прежняя жизнь действительно заканчивается – та жизнь, которая была целиком обусловлена ограниченными установками ума и жестким диктатом бессознательных импринтов прошлого. Человек вдруг обнаруживает, что все это время жил не он, а лишь какая-то его малая часть – фантомное я, изолированное эго, возникшее как результат фиксации части его сознания на незавершенных событиях прошлого.

Человек умирает как отдельное телесно-ментальное эго и рождается как сущность – как энергетическое тело, как душа, как поток чистой энергии.

Практика

«Эффект бабочки» (практика изменения судьбы)

Условия: уединенное помещение, полчаса - час свободного времени, когда вас никто не побеспокоит, негромкая расслабляющая музыка или звук шаманского бубна.

Это одна из практик путешествия в прошлое, поэтому основные ее моменты были описаны еще в самом первом упражнении – медитации-путешествии «В поисках вызова», и если вы делали это упражнение, то вам не составит труда выполнить и «Эффект бабочки».

Название практики взято из одноименного фильма, где герой обнаруживает в се6е способность путешествовать в свое прошлое и изменять его, одновременно изменяя и свое настоящее и будущее. Если вы смотрели этот фильм, то вы помните, что в качестве исходной точки для путешествий в прошлое герой использовал свой дневник. Если вы уже попрактиковались во вспоминании, пытаясь трансформировать свои модели поведения (практика «Трансформация мифов»), то в вашем дневнике должны были накопиться кое-какие данные (последовательности событий прошлого, в которых вы обнаруживали действие той или иной негативной программы). Их вы и будете использовать в качестве отправной точки для своего путешествия в прошлое и изменения своей судьбы.

Итак, выберите из своего списка событий одно (может быть, то, которое произвело на вас наиболее сильное и глубокое впечатление, или то, воспоминания о котором свежи в памяти), еще раз прочитайте его описание в своем дневнике, вспомните дату, когда это произошло, и место.

Затем лягте на спину или сядьте, прислонившись спиной к стене, закройте глаза, сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов. Почувствуйте свое тело, почувствуйте безопасность окружающего вас пространства. Старайтесь вдохнуть как можно глубже в живот, наполняя энергией дыхания нижнюю часть живота.

Продолжая дышать равномерно и глубоко, почувствуйте, как на выдохе энергия растекается по всему телу, проникая глубоко в мышечные ткани и расслабляя их. Одновременно с тем, как расслабляется тело, вы почувствуете, как внутри вас высвобождается легкая и подвижная часть вашего внимания-осознания, – это и есть ваш внутренний путешественник во времени.

Четко сформулируйте про себя свое намерение двигаться в прошлое по оси времени и вспомнить избранное событие. Представьте ось времени в виде светящейся пунктирной спирали, уходящей далеко вниз. Каждый оборот этой спирали равен одному году, а каждая светящаяся пунктирная точка – одному дню. Затем начните постепенно спускаться вниз по этой спирали от настоящего к прошлому, через все ваши воспоминания к тому времени, когда событие произошло с вами.

Вспомнив событие, разверните его в своем сознании и просмотрите, как фильм, от начала и до конца, больше всего внимания уделяя вспоминанию своих реакций, своего поведения в той ситуации, своих чувств и эмоций, своих мыслей, а также вспоминайте поведение, чувства, эмоции окружающих людей. Чтобы помочь своей практике, вспомните, какая была погода, что окружало вас – предметы интерьера, детали окружающего мира, – что предшествовало событию и что последовало сразу за ним.

Затем, когда вы более-менее восстановили в памяти событие и прокрутили его в своем сознании, как фильм, подумайте, что бы вы изменили в своем поведении, повторись эта ситуация с вами сейчас, как бы вам следовало поступить, чтобы не разрушить гармонию, а восстановить ее, чтобы и вам, и другим людям было хорошо. Может, вам нужно было просто сказать «спасибо» или «прости», может, просто сделать паузу, сосчитать до десяти и рассмеяться, может, нужно было уйти, а может – остаться?

После того как вы нашли более гармоничную и эффективную линию поведения, вновь войдите в событие-фильм как его участник – так, как если бы оно происходило на самом деле сейчас – вновь проживите это событие, но теперь уже поведите себя по-другому: сделайте, скажите что-то, что изменит ситуацию, направит ее в другое русло. Обязательно дойдите в этом новом вспоминании-проживании до нового финала – посмотрите, как изменится конец этой истории.

По завершении медитации-путешествия сделайте несколько глубоких вдохов, вбирая в себя энергию опыта, извлеченного из воспоминания, обязательно поблагодарите тех людей и те обстоятельства, которые вас чему-то учили, и откройте глаза.

Вспомните и проживите таким образом все события из вашего списка.

Глава седьмая

Выход из лабиринта

Точка перехода на внутреннюю дугу развития соединяет в одно целое доличностное, личностное и надличностное бытие, и это соединение происходит в процессе повторного проживания рождения, которое, с одной стороны, воспроизводит динамику биологических родов и начало нашего существования в физическом мире в качестве отдельного телесного эго, а с другой – является завершением всего нашего личностного бытия, обусловленного этой родовой динамикой, и переходом в надличностные измерения сознания – измерения, находящиеся за пределами линейного пространства и времени.

Эти особенности психодуховного кризиса находят свое художественное воплощение в произведениях литературы и кино, посвященных проблематике перехода на трансперсональные уровни бытия. Таких произведений существенно меньше, чем произведений на тему героического перехода, и это вполне объяснимо: как я уже говорил, фокус передовых исследований в массовой культуре в настоящее время сосредоточен в основном вокруг героической темы потому, что именно задача героического самораскрытия и преодоления эгоцентрического модуса существования через встречу с собственным самоотрицанием и объединение с внутренней Тенью является главнейшим вызовом современности.

Вот почему художественное осмысление пострациональных, надличностных уровней осознания пока не столь актуально, но оно все же ведется, и ведется на достаточно доступном художественном языке. И как правило, оно ведется в неразрывной связи с тематикой героического путешествия.

Пожалуй, главное отличие фильмов, сосредоточенных только вокруг героической тематики, от фильмов, где также есть героический сюжет, но с явственным пострациональным и надличностным вкусом, в том, что сюжетная архитектура последних выстроена с явным нарушением трех драматургических принципов – единства места, времени и действия. Пострациональная реальность то и дело вторгается в линейное повествование, диктуя свои законы развития сюжета – и это законы многомерности пространства и нелинейности времени.

Фильмы с трансперсональным уклоном игнорируют все художественные правила и нормы с самых первых кадров, поскольку первое, что мы видим на экране – это, как правило, не начало сюжетного действия, а его конец, или начало конца. По крайней мере именно по этому принципу построены три фильма, которые я выбрал для иллюстрации психодуховного кризиса, – это шаманский вестерн «Блуберри» Яна Кунена, трансперсональная сказка о принцессе подземного царства «Лабиринт Фавна» Гильермо дель Торо и «Фонтан» Даррена Аронофски, соединяющий авантюрную историю из эпохи открытия Америки, драму любви и смерти начала XXI века и трансперсональный поиск Вечной Жизни у подножия Древа Мира.

Жизнь и Смерть, посюстороннее и потустороннее бытие столь тесно переплетены в этих фильмах, что зрителю порой трудно определить, где кончается одно и начинается другое. Границы возможного намеренно размываются, и мы попадаем в принципиально иное пространство – пространство, где время свободно течет в разных направлениях, где Смерть окончательно теряет свой зловещий смысл, становясь завершением истории личности и началом и движущей силой новой истории – истории трансперсональной, истории за пределами Жизни и Смерти.

Темы доперсонального, персонального и трансперсонального отчетливо звучат в фильме «Лабиринт Фавна». В контексте каждой этих тем рассказывается своя история, свой миф, и каждый из этих мифов, все больше и больше проникая один в другой, движет сюжет к общему финалу, где все три объединяются в единое целое и в этом целом превосходят сами себя.

Персональный миф «Лабиринта Фавна» – миф посюсторонний, миф смертного мира, миф о Смерти и о Страхе Смерти – это история испанской девочки Офелии. На дворе 1944 год, предпоследний год Второй мировой войны. Вместе со своей матерью Офелия едет в деревушку, затерянную где-то в лесах Пиренеев, где расквартирован гарнизон испанских фашистов. Командир гарнизона, капитан Видаль – отчим Офелии и муж ее матери. Мать Офелии беременна и должна скоро родить – по состоянию здоровья ей противопоказаны столь длинные поездки, но это нисколько не тревожит ее мужа. Деспотичный капитан хочет, чтобы сын непременно родился там, где находится его отец, и ради этого он готов пожертвовать жизнью жены. С самого начала становится понятно, что капитан Видаль не любит ни свою жену, ни тем более свою падчерицу. Капитан Видаль вообще не любит никого, кроме своего будущего сына, который должен стать его достойным наследником и продолжить дело отца. По крайней мере таким видит будущее своего сына сам капитан.

Отряд, которым командует Видаль, был выделен для охраны деревни от партизан, скрывающихся в окрестных лесах. Капитан знает, что партизаны где-то рядом, что один из них серьезно ранен и кто-то из деревенских жителей снабжает повстанцев едой и медикаментами. И он ждет лишь удобного случая, чтобы выследить и уничтожить своих врагов. Единственное, чего не знает капитан Видаль, - так это того, что весь его мир, который кажется ему столь важным и значимым, мир войны и смерти, мир жестокости и расчетливой силы, мир жесткого и амбициозного эго – не более чем миф, за пределами которого простирается другая реальность – реальность более всеобъемлющая, более совершенная и более целостная. И положение вещей в этой реальности таково, что капитану никогда не суждено осуществить свои честолюбивые планы, поскольку и он сам, и весь его мир – не более чем сон, который снится принцессе Моанне, дочери короля подземного мира.

Доперсональное и трансперсональное измерения входят в персональный, посюсторонний миф, где живет девочка Офелия, через волшебные истории, которые она читает в своих любимых книгах. Этих историй две – история о принцессе Моанне и история о Розе Бессмертия.

История о принцессе Моанне – это миф, которым все начинается; история о Розе Бессмертия – это миф, которым все заканчивается.

Давным-давно в подземном царстве, где не было ни лжи, ни боли, жила принцесса, которая мечтала попасть в мир людей. Она мечтала о голубом небе, легком ветерке и солнечном свете. Однажды, ускользнув от стражи, принцесса сбежала. Выйдя на поверхность, она была ослеплена солнцем, которое стерло все ее воспоминания. Принцесса забыла, кто она и откуда пришла, ее тело изнывало от холода, болезней и боли. Однако отец-король всегда знал, что душа принцессы вернется, возможно в другом теле, в другом месте и в другое время. Он готов был ждать ее до последнего своего вздоха, до скончания времен…

Эта история (история Нижнего Мира, история доперсональная, поскольку описывает доличностные измерения сознания) и является предпосылкой того волшебного путешествия в поисках самой себя, которое предстоит совершить Офелии. История ее путешествия развивается по всем уже известным нам законам пути Героя/Героини: Офелия встречает проводника-богомола и, следуя за ним, попадает в древний лабиринт, в центре которого возвышается каменный столп – классический символ Оси Мира. Здесь она знакомится с волшебным существом, которому суждено стать ее наставником, с Фавном. Сам Фавн – это воплощение духа Горы Мира. «У меня так много имен, древних имен, которые могут произнести лишь ветер да деревья, - говорит он. – Я – Гора, Я – Лес, Я – Земля».

В полном соответствии со своим предназначением Фавн раскрывает Офелии тайну ее потусторонней сущности.

Фавн: Вы принцесса Моанна, и вы дочь короля подземного мира.

Офелия: Мой отец был портным.

Фавн: Вы родились не от человека. Вы дитя Луны. Посмотрите на свое левое плечо, и вы увидите знак, подтверждающий это. Ваш настоящий отец велел нам открыть врата по всему свету, чтобы вы могли вернуться…

И вслед за этим Фавн посвящает девочку в героический миф: чтобы доказать, что она и есть настоящая принцесса, Офелии предстоит пройти три испытания. «Мы должны убедиться, что ваша сущность осталась нетронутой и простой смертной вы не стали, - говорит ей Фавн. – Вы должны выполнить три задания до наступления полнолуния».

Еще одна история, которая органично вплетается в сюжетную ткань фильма, - это история о Розе Бессмертия, сквозь которую явственно проглядывают надличностные измерения сознания, – это история Верхнего Мира, история трансперсональная.

Много-много лет назад в далекой печальной стране стояла огромная Гора из грубого черного камня. На рассвете на вершине этой Горы расцветала волшебная Роза, которая могла дать бессмертие тому, кто ее сорвет. Но никто не осмеливался приближаться к ней, потому что ее шипы были ядовиты. Люди делились друг с другом своими страхами смерти и боли, и никто даже не задумывался о вечной жизни. И каждый день Роза увядала, не в состоянии хоть кому-нибудь передать свой дар. Потерянная и забытая всеми на вершине этой холодной темной Горы, навеки одинокая до скончания времен...

Эту историю Офелия рассказывает своему еще не родившемуся брату. Так в сюжет фильма встраивается трансперсональная тема – тема самопревосхождения, тема преодоления эго – лишь тот сможет обрести Жизнь Вечную, кто пройдет искушение страхом Смерти.

Постепенно все три мифологические линии фильма сплетаются все туже, пока окончательно не сходятся в одной точке, в одной кульминации. Офелия проходит два испытания, и каждое из них уводит ее все дальше и дальше с поверхности повседневного мира в мир волшебный, но в то же самое время чем глубже погружается Офелия в волшебный мир, тем сильнее он начинает проникать в мир поверхности.

Первое испытание Офелии – это одновременно и символическое путешествие в Нижний Мир и прохождение через родовой канал. Офелия пробирается через узкую нору, полную слизи и жуков (символы родовой динамики), чтобы победить ужасную Жабу, поселившуюся в корнях засохшего дерева и не дающую дереву расти (символ неосознаваемой архаической Тени, препятствующей дальнейшему росту осознания).

Смысл второго задания, которое дает Офелии Фавн, заключается в необходимости пройти через искушение земными желаниями. С помощью волшебного мела Офелия рисует дверь в стене и, открыв ее, попадает в другое измерение. Если первое испытание Офелии носит отчетливый героический характер, то второе – это испытание сновидческое. Пройдя сквозь дверь в стене, Офелия попадает в чудесную комнату, посреди которой стоит стол, сплошь уставленный вкуснейшими яствами, но ей под страхом ужасной смерти запрещается прикасаться к ним. Однако девочка не удерживается и, словно в забытье, съедает одну за другой две сочные виноградины – и в тот же момент за ее спиной пробуждается спавшее доселе кошмарное Чудовище – Страж волшебной комнаты. Офелии чудом удается спастись. Казалось бы, опасность миновала, ей удалось вовремя захлопнуть дверь, ведущую из одного мира в другой, но ее оплошность не осталась без последствий. Мир волшебный уже начал проникать в мир повседневный – и словно в наказание за ошибку, совершенную в сновидческом мире, в мире повседневном на Офелию обрушивается несчастье: капитан Видаль случайно находит корень мандрагоры, который дал Офелии Фавн, чтобы исцелить ее мать от мучительных болей, и бросает его в огонь – волшебство перестает действовать и мать девочки умирает во время тяжелых родов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: