Глава 20 «Наше пиво»? «Тинькофф»

Я давно мечтал построить пивоваренный завод. В 1997 году, ещё до создания сети ресторанов и «Дарьи», мы обсуждали это с небезызвестным питерским бизнесменом Александром Сабадашем. При всём том, что о нём пишут в прессе – мол, рейдер, плохой человек, – он очень умный и интуитивный бизнесмен. У него звериное чутьё. Лет десять назад он, по сути, контролировал алкогольный рынок северо-запада, получив контроль над «Ливизом», а затем стал сенатором… Но у него есть и минусы, доведшие до положения, в котором он сейчас находится.

Когда мы встретились, основным брендом Саши была «Наша водка». Её он разливал в Ленинградской области на заводе «АФБ11». Он сказал, что не против выпустить и «Наше пиво». Идея понравилась, и я сел писать бизнес-план завода. Сабадаш должен был стать основным инвестором, я тоже хотел инвестировать, правда, нужного количества денег у меня тогда не было – как и у многих из вас, читающих сейчас эту книгу. Что делать? Я взял с собой сотрудника «Петросиба» американца русского происхождения Серджио Гуцаленко, мы приехали в Москву, поселились в отеле и за две недели прошлись по очень многим банкам. «Инкомбанк» (я встречался с замом покойного ныне президента «Инкомбанка» Владимира Виноградова), «Альфа-банк», «Международный московский банк», «Тверьуниверсалбанк», «Токобанк»…

Собственная пивоварня в ресторане – для Питера в 1998 году я совершил революцию

С кем мы только не встречались. Понятно теперь, почему многих этих банков уже нет. Я приходил к ним и говорил: «Организуйте мне финансирование, я куплю пивоваренное оборудование, вы возьмёте его в залог, а я буду оплачивать кредит». Они смотрели на меня свысока и удивлялись: «Слушай, мальчик, ты что, с ума сошёл? Ты же торгуешь электроникой. Вот иди и торгуй. Где телевизоры и где пиво!» В общем, ВСЕ московские банки мне отказали.

Тогда я пошёл к известному питерскому бизнесмену и банкиру Владимиру Когану, кредитовавшему мою сеть «Техношок».

– Слушай, Володя, дай кредит, надо всего 10 миллионов долларов. Отбивается всё за год. Ты получишь хороший доход.

– Олег, ты торгуешь электроникой. Причём здесь производство пива?

Мне кажется, Володя так и не стал настоящим олигархом именно потому, что не любил риск. Не давал кредиты предпринимателям, таким, как я, не хотел идти в реальный сектор как СОБСТВЕННИК, а не КРЕДИТОР. Думаю, ему в 1990-х годах нужно было просто активно идти в бизнес, в экономику. Не кредитовать, а покупать крупные предприятия. Но ему, наверное, психологически комфортнее было давать в долг таким гигантам, как Кировский завод.

На тот момент, в 1997 году, крупным пивным игроком в России была только «Балтика». Если бы Коган дал мне тогда деньги, сегодня, я уверен, «Тинькофф» был бы второй или третьей компанией на пивном рынке России с миллиардными оборотами в долларах. Бизнес Sun Interbrew, ныне – игрока №2, только-только начал развиваться. Войдя на рынок с огромным опозданием, в 2003 году, я и то многое успел натворить. А представляете, получи я завод на пять лет раньше?

Мы бы привезли и установили современный завод «секонд-хенд» и просто всех убили. На севере Англии мне показали разорившийся завод компании Greene King. При стоимости оборудования в 50 миллионов долларов его продавали всего за 10! Но даже такую маленькую сумму я никак не смог насобирать – не было возможности. «Техношок» приносил мало прибыли, а пельменный бизнес я ещё не запустил. Я метался не только по русским, но и по западным банкам. Пытался получить отсрочку или кредит у производителей, но и они не помогли. В итоге оборудование английского завода купил мой старый друг исландец Тор Бьорголфссон с партнёром Магнусом Торстенсоном, у которых в Питере было производство слабоалкогольных коктейлей «Браво». Они привезли оборудование, смонтировали его на Дальневосточном проспекте и запустили пиво «Бочкарёв». Тут опять я немножко задал тренд – использование фамилии для названия. Мы открыли ресторан 1 августа 1998 года, и Тор не вылезал из него – приходил со своей девушкой. Пивоварню «Браво Интернешнл» он открыл весной 1999 года. И решил: зачем что-то придумывать? Если русские так полюбили пиво «Тинькофф», то надо брать русскую фамилию. Пусть будет Бочкарёв! Потом он сделал дешёвый бренд «Охота» и стал разливать по лицензии баварское пиво Lowenbrau. Бизнес очень быстро раскрутился, и в 2002 году Тор и Магнус засадили это всё голландскому Heineken за 400 миллионов долларов! На их месте мог быть я, но банально не нашёл денег.

Тор вложил свои деньги в исландский банк Landsbanki, сильно пострадавший в ходе нынешнего кризиса. Жалко. Тем не менее он остаётся влиятельным человеком, большим умницей и талантливым бизнесменом. Просто молодец! Приехать из Исландии в Россию в мутные 90-е и построить честный, легальный и прозрачный бизнес, да ещё и в криминализированной на тот момент пивоваренной отрасли. Например, финансового директора «Балтики» Илью Вайсмана в январе 2000 года просто убили.

Я всегда говорю, чтобы достичь успеха, бизнесмену нужна сильная мотивация. Тор хотел отстоять честь семьи. У его отца Бьорголфура Гудмундссона (да, в Исландии фамилией, по сути, выступает отчество) в 1980-е годы случились серьезные неприятности: его фирма Hafskip разорилась, а его самого пытались посадить в тюрьму. И благодаря разбогатевшему Тору отец смог вернуться в крупный бизнес в 2000-х.

Найди я тогда деньги на строительство, жизнь моя пошла бы иначе. Может, лучше, а может, и хуже. Главное, ни о чём не жалеть. Хотя должен сказать, что сначала я сильно расстроился. Мои планы по строительству завода «Наше пиво» так и остались нереализованными. Они до сих пор у меня где-то валяются – красивые, развёрнутые планы по пивоварне. Но я продолжал следить за тем, что происходит в пивной отрасли. Завод не выходил у меня из головы.

В октябре 1997 года, когда исландцы уже договорились о покупке завода в Англии, я поехал на выставку Drinktec, которая раз в четыре года проходит в Мюнхене во время Октоберфеста. Я гулял по стендам, пытаясь найти производителя, который продаст мне оборудование в рассрочку, и набрёл на маленький стендик фирмы Wachsmann. Разговорился с владельцем фирмы Йостом Воксманном и рассказал ему о своей мечте – построить пивоваренный завод. Именно он наставил меня на путь истинный: «Слушай, Олег, если у тебя сейчас не хватает денег, не парься. Построй пивоварню-ресторан, создай бренд, а потом берись за большой завод».

Йост свозил меня на несколько пивоварен в Мюнхене, мы вместе обедали, ужинали, обсуждая детали. Оборудование стоило около полумиллиона немецких марок, ещё столько же составляли другие вложения в проект. Миллион у меня был, и я решил строить!

Йост сказал, что оборудование Wachsmann используется в сети ресторанов Gordon Biersch, и это стало последней каплей в пользу моего решения. Я очень любил ресторан Gordon Biersch в Сан-Франциско. Меня привёл туда американец русского происхождения Алекс Корецкий, с которым я познакомился ещё в 1993 году, когда впервые приехал в Штаты. Ресторан находится около Бэйбриджа, недалеко от делового центра, и мне очень нравилось пить там свежее нефильтрованное пиво. В ресторане, как правило, собиралась «золотая молодёжь» и вела себя шумно и весело. Как известно, американская еда не особо вкусная, но в этом ресторане всегда кормили отлично. Все дело – в удачном дуэте основателей бизнеса. Дэн Гордон – единственный американец, закончивший пивную школу Weihenstephan в Мюнхене, где преподают только на немецком языке. А Дин Бирш – я его так ни разу и не встретил – профессиональный шеф-повар. Это была идеальная комбинация. В 1987 году Дин решил открыть ресторан с пивоварней и через общего друга вышел на Дэна. Они посидели в пивной, и в итоге была создана серьёзная сеть ресторанов. Первый они открыли в Пало-Альто в 1988 году, а затем – ещё несколько десятков по всем Штатам и за границей. В 1990-х контрольный пакет сети купила семья Фертитта, владеющая казино в Лас-Вегасе.

Я знал, что спрос на хорошие рестораны в Питере есть. В «Петросибе» мы любили по пятницам или субботам ходить с коллегами попить пива. Обычно шли в ирландский паб Mollies на улице Рубинштейна. Там часто была очередь, так как паб очень любили экспаты. И даже как-то раз Андрей Мезгирёв, будущий операционный директор пивзавода «Тинькофф», сказал мне: «Олег, а что, если открыть похожее заведение?»

Поначалу я склонялся к названию, которое мы обсуждали с Сабадашем, – «Наше пиво». Но один из поставщиков в Германии, получив документы, в которых значилось Our Beer («Наше пиво»), сказал:

– Олег, что это ещё за «Наше пиво»? Что за бред? Ты же хозяин! У нас в Германии кто хозяин – того и имя.

– Не-не-не. Мне стыдно. Я скромный. У нас в России небезопасно, бандиты. Да и внимание властей привлекать незачем…

– Что за ерунда? Ты отвечаешь за своё качество? Будет лучшее пиво в России. Полностью сваренное по баварским стандартам, на баварском солоде.

Я призадумался, и тут взыграли амбиции. Хочется же прославить свою фамилию! Гордон и Бирш могут, а я нет? И я решил: ладно, меняем «в» на два «фф». Так и появился бренд «Тинькофф».

Пока оборудование было в производстве – а это примерно полгода – мы искали помещение. Для начала я позвонил бывшему председателю петербургского КУГИ (Комитет по управлению городским имуществом) Александру Утевскому, с которым меня свёл полный кавалер орденов Славы Леонид Давыдович Блат, единственный еврей в мире с такими регалиями. Он работал у меня в «Петросибе». Александр Утевский (ещё одна легендарная питерская личность – в 2009 году он всплыл в истории с Пикалёво как глава компании «СевЗапПром») подсказал мне пустующее помещение на Казанской улице, дом 7, где раньше был завод «Заря». Помещение для премиального ресторана идеальное – 200 метров от Казанского собора, 250 метров от Невского проспекта. Тихая улочка, где можно спокойно припарковаться. Когда-то там заседало Дворянское собрание, а 1 января 1842 года открылась первая сберегательная касса, которую Николай I учредил «с целью доставления недостаточным всякого звания людям средств к сбережению верным и выгодным способом». Я бы на месте Германа Грефа выкупил это здание для «Сбербанка». Он хорошо знает про него, так как помог арендовать его под ресторан будучи председателем КУГИ.

На помещение, кроме меня, претендовала компания «Стэнли» Станислава Бушнева. Это парень-ретроград. Все мы помним мутные 90-е – он оттуда родом. К сожалению, в регионах менталитет меняется намного медленнее, чем в Москве. Недавно я видел Бушнева в Питере, он по-прежнему ходит суровый и облепленный охраной.

А тогда Стас заявил: «Это моё помещение». «По документам вроде моё», – ответил я.

Завязалась возня, и я рассказал про неё своей подруге Эмме Васильевне Лавринович, до сих пор работающей директором Большого концертного зала «Октябрьский». Она знает всех политиков и бизнесменов Питера. Если бы она брала процент за знакомство с ними, то вошла бы в число богатейших людей России. В 1996 году она познакомила меня с Аллой Борисовной Пугачёвой, а в тот раз посоветовала обратиться к Герману Грефу.

На встречу поехал Андрей Сурков. Греф выслушал нашу историю о том, что мы хотим строить ресторан с мини-пивоварней, и подписал разрешение на аренду на 10 лет с очень выгодными для города условиями. Мы предложили в разы больше, чем хотела заплатить «Стэнли». Вот какая у нас страна! Мало предложить государству больше, надо ещё с высоким чиновником пообщаться, чтобы решить вопрос.

Скажу больше: даже сегодня судьба этого здания неоднозначна, до сих пор из-за него идёт спор. Я создал и продал четыре бизнеса, и всё это время боролся за помещение ресторана. По большей части борьба идёт не за него, а за оборонный завод «Заря». 17 марта 2004 года застрелили гендиректора завода Анатолия Иванова вместе с охранником. Иванов пообедал в моём ресторане, а затем во дворе дома киллер расстрелял его из автомата Калашникова.

В центре Петербурга из-за пары тысяч квадратных метров недвижимости происходят совершенно фантастические вещи. Люди совсем потеряли рассудок. К сожалению, в Питере, в отличие от Москвы, очень запутаны правовые механизмы, регулирующие вопросы с недвижимостью. В итоге до сих пор непонятно, кто хозяин здания на Казанской. Сейчас применяют институт доверительного управления объектом недвижимости и другие сложные вещи, а у любого здания должен быть просто владелец – или город, или частный собственник. Велосипед тут не изобретёшь.

* * *

Весной немцы закончили делать оборудование, и в мае оно было в Питере. Начался монтаж. Встал вопрос: какие сорта пива производить? Йост предложил линейку из шести постоянных сортов и четырёх сезонных – это распространённая схема в немецких пивных ресторанах. Я предложил назвать сорта пива в соответствии с его цветом, потому что для русского человека собственно названия сортов (пилзнер, лагер, портер и т. д.) мало что значат. Цвета выбрали такие.

– Платиновое нефильтрованное (плотность 13 процентов, спирт 4,7 процента; солод светлый и карамельный, хмель, дрожжи, вода). Я специально попросил Wachsmann начать с пилзнера – это мой любимый сорт. Если есть выбор, я всегда покупаю немецкий или чешский пилзнер (Budweiser, Pilsner Urquell или (что одно и то же) Plzensky Prazdroj).

– Платиновое фильтрованное (плотность 13 процентов, спирт 4,7 процента; солод светлый и карамельный, хмель, дрожжи, вода). Мы сделали маленький ассортимент фильтрованного пива, потому что я НЕ ПОНИМАЮ людей, пьющих фильтрованное пиво, когда есть нефильтрованное.

– Белое нефильтрованное (плотность 13 процентов; спирт 4,7 процента; солод светлый и пшеничный, хмель, дрожжи, вода). Пшеничное пиво я тоже люблю.

– Светлое нефильтрованное (плотность 11 процентов, спирт 4,0 процента; солод светлый, карамельный и тёмный, хмель, дрожжи, вода). Это лагер.

– Тёмное нефильтрованное (плотность 14 процентов; спирт 4,7 процента; солод светлый, меланоидиновый, тёмный и карамельный). Портер.

– Безалкогольное фильтрованное (плотность 6 процентов, спирт 0,5 процента). Тут всё ясно: мы сделали пив о для тех, кто любит вкус, но пить не может, так как за рулём или по другим причинам. Пиво получилось с приятным хлебным оттенком и ароматом хмеля.

Чтобы разнообразить ассортимент, мы ввели несколько сортов сезонного пива. Вот два из них.

– «Белые ночи». Это пшеничное пиво нравится мне даже больше, чем наше обычное «белое». Впервые мы его сварили в Питере и в честь этого и назвали. Пиво специально для лета – очень лёгкое, в отличие от традиционного пшеничного, варится методом верхнего брожения – дрожжи кладутся сверху, а не снизу.

– «Зимний Бок», или «Красное» (плотность 18%, спирт 5,9 %). Пиво с винным привкусом для крепких людей.

Встал вопрос: а кто же будет варить все эти прекрасные сорта? Пивовар – это человек, работающий по 10 часов в день с водой и металлическими тяжёлыми предметами. Он должен быть сильным и выносливым. Я долго думал, кого взять, и вдруг меня осенило: наши шахтёры по восемь часов горбатятся в шахтах в гораздо худших условиях и тоже в сырости. ЭВРИКА! Я вышел на Олега Сандакова – бригадира шахты имени Ярославского в Ленинске-Кузнецком. Его мне рекомендовали, потому что он не пил. Я перевёз его с семьёй в Питер, потом отправил на стажировку в Германию. Он сам участвовал в монтаже ресторана, так как знал все приборы и механизмы ещё по шахте. Разница в том, что ему пришлось работать на поверхности, а не на глубине 200 метров под землей, и за втрое большие деньги. Конечно, он был рад и ДО СИХ ПОР прекрасно работает. Он так и осел в Питере, купив квартиру. Мы эту «шахтёрскую» практику потом применили и в московском ресторане.

Предметы интерьера мы с Сашей Котиным выбирали лично в Сан-Франциско по принципу «что нравится». Меню формировали по наитию. Что-то увидели в Германии, что-то – в Америке. Многое привнёс наш первый шеф-повар Максим Соколов. Перед открытием ресторана я послал его на двухнедельную стажировку в баварский город Ульм, где ресторан-пивоварню держал сын немецкого инженера, монтировавшего нам оборудование. В результате в меню попали нюренбергские сосиски с картофельным салатом и тушёной капустой, баварские колбаски, свиная рулька… Игорь Суханов подсмотрел в Германии и предложил наш знаменитый «метр колбасы» – до сих пор это достопримечательность ресторанов «Тинькофф». Также он предложил разливать пиво в причудливые колбы литрового объема, но эта тема не пошла. Мы не могли отказаться от классики – куриные крылышки с сельдереем и морковью, жареный сыр, кальмары фри, греческий салат, «Цезарь», – а также от русской кухни (борщ, селёдка, язык и т. д.).

Открытие я назначил на 1 августа 1998 года. Для раскрутки ресторана мы целый день и целую ночь поили и кормили гостей бесплатно – дикость для Питера того времени. На открытие пришли многие питерские рестораторы и очень удивлялись моим планам получить оборот в 10-20 тысяч долларов в день. Они считали, что это НЕРЕАЛЬНО, ведь их более чем серьёзные заведения собирали только три-четыре тысячи. Утверждалось, что рекорд с восемью тысячами долларов установил «Сенат-бар» на Галерной улице, куда возили группы иностранцев, а в 1996 году там обедал сам президент США Билл Клинтон.

Слогана «Он такой один» ещё не было в проекте, но бутылочное пиво «Тинькофф» уже стало моим детищем

Мама Валентина Владимировна в гостях у нас в 1999 году, после рождения Паши

От администрации города на открытии ресторана присутствовали первый вице-губернатор Илья Клебанов и Герман Греф. Герман Оскарович выпил пива, поздравил меня и сказал, что уезжает работать в Москву. 12 августа уже из новостей я узнал, что он назначен первым заместителем министра государственного имущества. Когда Владимир Путин стал и.о. президента после исторической добровольной отставки Бориса Ельцина 31 декабря 1999 года, Греф возглавил Центр стратегических разработок, который должен был придумать экономические идеи для нового президента. Выходит, Владимир Путин посчитал разработанные идеи удачными, раз после победы на выборах назначил Грефа министром экономического развития и торговли. На этом посту он проработал семь с лишним лет, пока не убедил президента в том, что ему лучше заняться «Сбербанком». Дольше министром проработал только, пожалуй, Алексей Кудрин, тоже выходец из питерской мэрии.

Кстати, и Владимир Путин как-то приходил в мой ресторан вместе с Владимиром Яковлевым. Мы с ними выпили пива, и им понравилось! Путин сказал, что пил пиво в Германии и считал, что «Тинькофф» – это хрень. На самом деле Тиньков – человек. И пиво вкусное! Слава Богу, что Путин меня Человеком считает. Господа чиновники, запишите это! Пил моё пиво, и ему понравилось – так что вы поаккуратнее со мной на поворотах! Особенно это касается силовиков. Подумайте!

А мои планы, вопреки скепсису профи, реализовались. Народ просто валил в ресторан, несмотря на августовский кризис. В октябре-декабре у нас был полный ресторан народа, оборот составлял 15-20 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ В ДЕНЬ! И это после трёхкратной девальвации рубля! Миллион долларов инвестиций мы окупили ровно через год. И всё это в кризис! Поэтому ещё раз хочу сказать: в условиях кризиса МОЖНО И НУЖНО находить нишу и начинать бизнес. Если потребителю что-то нужно, он БУДЕТ за это платить. Кто-то возразит, что в 1998 году было много незанятых ниш.

О суши

Вторым по прибыльности продуктом после пива в моей сети ресторанов всегда были суши. В конце 90-х годов суши набирали популярность. Я решил приспособить мои рестораны под японскую кухню. В 1999 году через кадровое агентство я нашёл в Лос-Анджелесе в суши-академии Генри Номото. Этот легендарный человек проработал у нас без малого 10 лет. Он не только ввел японскую кухню в питерском ресторане «Тинькофф», но, по сути, стал папой японской кухни всего Питера. В каких бы ресторанах я сегодня ни бывал, везде ко мне подходят повара и официанты и благодарят за школу, пройденную в «Тинькофф» на Казанской у Генри. Со временем Генри стал шеф-директором сети и мотался по всей России, разрабатывая меню и, главное, обучая молодых поваров. Часто в городах, где есть «Тинькофф», я вижу знакомые по оформлению и названиям роллы. Японская кухня была самым прибыльным после пива продуктом в нашей сети ресторанов. По сути, ты продаёшь рис и немного рыбы. Это выгодно!

Я увидел в Сан-Франциско и просто скопировал его. Но у Аркадия Новикова в Питере эта идея не пошла – и позже не пошла даже в Москве – в ресторане «Суши вёсла». Конвейер – это вариант для бизнес-ланчей и большой проходимости заведения.

НИЧЕГО ПОДОБНОГО!

Нишу можно найти всегда. И вы, именно ВЫ, можете это сделать. Ведь предприниматель – это человек, видящий возможности, человек, способный разглядеть то, чего не видят другие, или найти позитивное в негативном.

Предприниматель – по натуре оптимист! Конечно, немалую роль играет везение, и, безусловно, я счастливый человек, мне всегда везло. Но чтобы везение сработало, надо что-то сделать. Помните, что просто найти хорошую нишу недостаточно, надо ещё подобрать правильных людей и правильно мотивировать их – материально и морально.

Я с основателем сети ресторанов-пивоварен Gordon Biersch Дэном Гордоном в Сан-Франциско

Глава 21 Москва-колбаса

Изначально не я собирался создавать сеть ресторанов. Питерский ресторан открыл отчасти для продвижения бренда пива, мечтая запустить потом полноценный завод, отчасти для СЕБЯ – чтобы было, куда сходить после работы с компанией. Но потом СЛУЧАЙНО выяснилось, что это бизнес. И неплохой. Я стал встречать многих москвичей, полюбивших ресторан на Казанской улице в Питере. Конечно, открывать ресторан в Москве было страшно и дорого. Питерский бизнес не привык к таким ценам на аренду – 40 тысяч долларов в месяц за помещение, если я правильно помню, против восьми тысяч в Питере. Я сомневался, но чем больше слышал положительные отзывы от москвичей, тем ближе подходил к решению всё-таки открыть ресторан в Москве. И в 2000 году, когда кризис немного рассосался, я решился прийти на эту территорию.

Я сразу почувствовал контраст с Питером – везде сплошное вымогательство. Дай-дай-дай! Могу только представить, что творится в крупных инвестиционных проектах. Москва устроена совершенно по-другому, чем Питер. Каждый шаг стоит денег, всё обложено данью. Вот вам Византийская империя, столица нашей родины Москва. В других городах, где мы открывали рестораны, ничего подобного не было. Но чего можно ждать от города с застоявшейся кровью? Которым уже 20 лет управляет один человек, а его жена, единственная в стране женщина – долларовый миллиардер, входит в число богатейших людей России. Ни в одном цивилизованном государстве такое невозможно. Там чиновник как минимум бы ушёл со своего поста, а как максимум – пустил бы себе пулю в лоб.

Московский ресторан «Тинькофф» в 2001 году я делал, не жалея инвестиций, чтобы пресыщенная столичная публика осталась довольна

Вернусь к ресторану. Он открылся в Москве в конце 2001 года. Полностью ресторан обошёлся мне в два миллиона долларов, плюс через год мы выкупили помещение, что, как вы понимаете, стало очень хорошей инвестицией, учитывая рост цен на недвижимость.

Люди ходили в Проточный переулок, пили пиво, им нравилось. У меня побывали все – от Владимира Жириновского до Вагита Алекперова.

Я стал чаще бывать в Москве, можно сказать, переехал в этот город, если так можно сказать о человеке, который старается не проводить больше нескольких недель в одной стране.

Но за все эти годы я так и не смог полюбить этот город, так что согласен с песней, которую поёт про Москву Богдан Титомир – «Москва – говно».

Город мне совсем не нравится. Для меня Москва – большой офис, огромный, местами комфортный, но… офис, а не дом. Когда я прилетаю в Шереметьево или Внуково, мой внутренний переключатель автоматически становится в положение «работать», а как только сажусь в самолёт, чтобы из Москвы улететь, возвращается в положение «отдыхать».

Город не приспособлен для семейной жизни, это антидетский город. Я понял это после того, как в 2001 году мы с Риной и детьми пришли в ресторан «Шинок». На нас смотрели, как на врагов народа. В лице путаны, сидящей «нога на ногу», читалось: «Чего ты сюда припёрся со своими детьми?» В этом – весь город, не созданный для жизни.

Здесь в выходные всегда проблема, где погулять. За город? Нужно часами выезжать и так же долго возвращаться. Пригороды? Тут новодел, усадеб нет, ничего не сохранилось. Разве что в парке Покровское-Стрешнево зимой хорошо. А вообще в Москве гулять негде. На Патриарших или Чистых прудах можно круг дать, но не больше.

Москва – город с совершенно дикой архитектурой. Посмотрите на Ходынское поле. Это эклектика – круглые, квадратные, аляповатые дома (самая богатая женщина России, кстати, построила). Полный абсурд – было же чистое поле, что мешало сделать, как во всём мире, перпендикулярные и параллельные улицы, нормальные человеческие дома, парки, где можно гулять?

Я туда поехал в гости, еле понял, как добраться. Все ходынские новостройки, которым пять лет от роду, выглядят, как будто им по 50. Главный архитектор Александр Кузьмин – это отдельная песня. Почему он самоотвод не возьмет? То, что он натворил, мягко говоря, ни в какие ворота не лезет.

В Питере идёт дискуссия вокруг газпромовской башни, которая может нарушить гармонию города, но посмотрите на Москву – она просто переломана через колено, растоптана и оплёвана.

Да, Москва напоминает Нью-Йорк. Да, здесь есть динамика. Да, это удобное место для зарабатывания денег. Но жить тут совершенно невозможно. Поэтому люди отправляют детей учиться за границу, даже московские чиновники, сами не верящие в этот город. Гиблый город, ещё Булгаков писал, что москвичи – нормальные люди, но квартирный вопрос их испортил. В конце концов, Воланд прилетел не в Петербург или Новосибирск, а именно в Москву. Дьявольский город.

Почему я такой злой? Да потому что в момент, когда писал эти строки, я уже четыре недели находился в Москве. И на следующий день, к счастью, улетел в Дубай. У человека нормального есть дом и есть офис. Для меня вся Москва – офис. К сожалению, Лужков и его соратники сделали так, что долго жить в Москве нельзя. Как можно осуждать бизнесменов, да и самих чиновников, отправляющих свои семьи жить за границу, если условий для жизни здесь нет? Это крупный чиновник может сделать себе маленький Сингапур в Подмосковье – гектаров на 100 загон с полями, лесами и живностью. А обычный человек?

Ресторан в Нижнем Новгороде площадью 1300 квадратных метров я открыл 26 сентября 2003 года. Слева – Йост Воксманн, у которого я покупал пивоваренное оборудование для своих ресторанов

Я люблю Питер, НЕ ЛЮБЛЮ Москву и в целом хорошо отношусь к другим крупным российским городам. Новосибирск, например, – очень уютный город, хотя и большой. С инфраструктурой там, конечно, проблемы, но город интересный и для жизни приспособленный. Мне он нравится, несмотря на то, что меня там попытались не пустить на открытие собственного ресторана в январе 2003 года.

В Самаре мой ресторан на 275 мест открылся чуть раньше, чем в Новосибирске, – в ноябре 2002 года. Я его создал в партнёрстве с местным ресторатором Александром Терентьевым, предложив ему 25 процентов за то, что он помог мне освоиться в городе, познакомил с элитой. Вскоре это был один из самых наших успешных ресторанов – видимо, потому, что в этом убитом с инфраструктурной точки зрения городе живут очень хорошие люди.

Почему-то в Самаре и Питере люди похожи, как братья. У них совершенно одинаковый менталитет. Люди дружат, ходят друг к другу в гости. В Москве же привычки ходить в гости нет; а если тебя зовут, значит, надо по бизнесу что-то «перетереть». Так что москвич – особый человеческий вид, причем тяжёлый.

Ну и лучшие, самые красивые девушки страны живут в Самаре. Я не знаю, почему, что там случилось, какого рода произошёл взрыв – экологический или демографический, но они там ВСЕ КРАСИВЫЕ. Их там СТОЛЬКО! Это тот случай, когда количество очень хорошо преобразуется в качество.

К началу 2003 года у меня было уже четыре ресторана, и я ездил по разным городам – смотрел на уровень развития рынка, готовность города к открытию нашего ресторана.

Очень добрыми словами вспомню Нижний Новгород. Интересный город, интересные люди, с удовольствием там бываю.

Казань – самобытный город. Могу сказать теплые слова о руководстве города. Несмотря на некоторые восточные прибамбасы, они делают всё рационально и качественно с точки зрения привлечения инвестиций. За некий ориентир, эталон в Казани взяли Дубай – там хоть и есть финансовые проблемы, но отрицать то, что они совершили революцию в инфраструктуре, глупо. Хотя они и переусердствовали.

И премьер-министр Татарстана Рустам Минниханов, и люди в мэрии Казани – на правильном пути, они создали дружественную для инвесторов обстановку. Всё понятно и предсказуемо, а это критически важно для инвесторов. Правильно, что Минниханова в начале 2010 года назначили президентом Татарстана вместо Минтимера Шаймиева.

Ощущения же от их соседа – Уфы, где мы тоже открыли ресторан, – у меня менее позитивные. Там больше бардака. По крайней мере так было в 2003 году. Возможно, к 2010 году президент Башкирии Муртаза Рахимов и улучшил инвестиционный климат.

О Екатеринбурге у меня воспоминания яркие, открытие нашего ресторана там прошло «весело». Губернатор Свердловской области Эдуард Россель познакомил меня со своим заместителем, и мы полагали, что проблем с властью там не будет. Но! Welcome to modern Russia! Кто мог знать, что между главами администраций города и области отношения натянутые. А наш местный менеджер с мэром вообще никаких разговоров не вёл – это его упущение. Мы привезли Михаила Боярского, Леонида Ярмольника, Игоря Корнелюка, «Мумий Тролль», De Phazz… И в самый разгар выступлений кто-то просто вырубил свет, а начальник электросети уехал на дачу.

Мы не могли просто так взять и разойтись. Сначала зажгли кучу свечей. Потом договорились с военными и подогнали к зданию два генератора. В итоге всё закончилось хорошо. Мораль сей басни такова: никогда не сдавайся, всегда ищи выход, создай хорошую команду, которая поможет тебе в борьбе. До сих пор в городе помнят открытие нашего ресторана, и это очень хорошая реклама для него. Недаром ресторан в Екатеринбурге – один из лучших в сети.

Хорошие ощущения у меня остались от Чувашии. В 2003 году я хотел купить пивоваренный завод в Чебоксарах (об этом подробнее – в следующей главе) и, когда ехал в машине с президентом Николаем Фёдоровым, в первый и последний раз в жизни видел, как гаишники отдают мне честь.

Ещё хочу выделить Владивосток – я и не думал, что открою там ресторан. Это город свободных людей. Хотя по видовым характеристикам он похож на Сан-Франциско, я бы сравнил его с Петербургом – по ощущениям, по ментальности людей. Хорошо, что в связи с саммитом АТЭС там строят мосты, дороги, Дворец конгрессов. Если этот красивейший город развить, он станет туристической Меккой как для азиатских, так и для российских туристов.

Открытие ресторана в Нижнем Новгороде посетил полномочный представитель президента Сергей Кириенко с супругой

Со свойственной мне прямолинейностью заявляю: Камчатка—это лучшее место в России. А может, в мире. Ничего подобного я нигде не видел: вулканы, гейзеры, сопки, снег, резкие перемены погоды. Мы ездили в группе с французами, немцами, американцами заниматься фрирайдом. Все были в шоке – зимой можно купаться в гейзере, как в джакузи. Совершенно уникальное место, и, слава Богу, мы не продали его вместе с Аляской.

Мне нравится бывать в Сочи, в Красной Поляне. Кататься там на подъёмниках я не рекомендую, но, с точки зрения фрирайда, это одно из лучших мест в мире как по качеству снега, так и по крутизне склонов. Недаром там проходит этап Кубка мира по фрирайду, и лучшие спортсмены цокают языком: «Да, это место действительно крутое». Наверное, Сочи теперь будет инфраструктурной столицей России – всё-таки к Олимпиаде-2014 мы просто обязаны все сделать хорошо.

В России много прекрасных, красивых мест, где живут прекрасные люди. Но экономика у нас перевёрнутая. Всё в центр, всё в Москву. Это очень несправедливо и неправильно. Так что никаких вопросов о том, почему в России не любят москвичей, у меня быть не может. Что говорить, если даже Питер серьёзно уступает Москве в деньгах. Особенно хорошо это видно по амбициям менеджеров: московские просят столько, сколько питерским даже в голову не придёт.

При этом питерские менеджеры часто сильнее московских. Люди из Петербурга лучше работают. Мы более эффективные, менее зашоренные. Можно посмотреть на бизнес-карту, на политическую карту, на шоу-бизнес. Мы видим, что Питер всех сметает. Объясняется это очень просто: с одной стороны, это столица; но, с другой стороны, денег меньше, и чтобы их заработать, нужно приложить намного больше усилий. Это похоже на тренировку боксеров: один с гирями тренируется, а второй – без. Поэтому мы эффективнее, чем менеджеры из других городов.

То же самое можно сказать про артистов. Шнур за 100 долларов пел, через всё прошёл. Или «Мумий Тролль» из Владивостока: пришёл, увидел, победил. Я считаю, что региональные амбиции – это всегда хорошо. А в Москве можно петь одну песню или продавать средний товар 20 лет и иметь успех. Рынок такой – разбалованный.

Конкуренция в Москве очень специфическая, а в некоторых сферах вообще отсутствует. Просто сужу по своему ресторану: какое-то время конкуренции почти не было, и ресторан очень хорошо зарабатывал. Через несколько лет прибыль уменьшилась, и только во время последнего кризиса ресторан начал страдать. Во-первых, люди стали меньше развлекаться. Во-вторых, много подобных ресторанов наконец-то пооткрывалось в Москве. Московская публика более искушённая и менее преданная. Она любит пробовать новое, ищет лучшее, поэтому получить постоянных лояльных клиентов сложнее. Москвичи всегда ищут получше и поновее, а в Питере люди десятилетиями ходят в одни и те же рестораны. Это европейская местечковая ментальность. Моё лучше, и точка!

Кстати, экономика ресторанов в Москве совершенно нерыночная. Их открыли очень много, а посетителей-то не прибавилось, особенно с кризисом. При этом в рестораны вкладывают миллионы долларов. В Америке или в Европе заведениям с таким объёмом инвестиций грозит однозначное разорение. Там рынок работает.

В Сан-Франциско каждый день открывается и закрывается по одному ресторану. То есть невозможно посетить все рестораны, даже если каждый вечер ходить в новый. И если ты видишь, что вечером ресторан заполнен на 80 процентов, значит, есть шанс, что он скоро закроется – издержки такие, что ты не можешь позволить себе держать незаполненный ресторан.

А у нас рестораны годами пустые стоят. Почему? Для владельца это не бизнес, а статусная вещь. Или способ занять жену. Или место, где можно спокойно посидеть. Ресторан генерит запланированный минус. А когда есть такие «нерыночные» игроки, то, понятное дело, нормальному бизнесмену, желающему заработать, будет трудно. Поэтому не рекомендую сейчас открывать рестораны в Москве.

Вот Арас и Эмин Агаларовы открыли осенью 2009 года в Москве ресторан Nobu (первый Nobu основали когда-то Нобу Матсухиса и Роберт де Ниро). Мы пришли туда пообедать с семьёй – и кроме нас там никого не было. Тревожный звонок, но это уже нынешнее время и пресыщенная Москва. А тогда, в конце 1990-х – начале 2000-х, мои рестораны принимали на ура почти во всех регионах.

Глава 22 Я такой один

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: