Сделай Сам Свою Работу на 5

Два маленьких мальчика: история маленького Альберта и маленького Питера





 

В истории психологии сохранились имена многих ученых, которые с помощью своих теорий пытались полностью объяснить все аспекты человеческого поведения. Один из таких ученых по имени Джон Уотсон (J. В. Watson) выдвинул объективную научную теорию психологии поведения, получившую название теории бихевиоризма. Уотсон утверждал, что процесс научения должен исследоваться без учета внутренних психологических процессов. Он отвергал идею интроспекции и концентрировал внимание на наблюдаемом поведении и на том, как происходит научение человека или животного посредством адаптации к окружающей среде; в терминах классического философского спора о соотношении ролей природы и воспитания акцент делался именно на «воспитании». Иван Павлов, работавший в России, уже продемонстрировал влияние условных рефлексов на простые типы поведения, такие как слюновыделительная реакция у собак, но Уотсон предположил, что более сложные формы поведения человека также могут легко вырабатываться в виде условных рефлексов. Чтобы проверить эту гипотезу, он решил взять одиннадцатимесячного младенца и попытаться выработать у него условную реакцию страха на раздражитель, который ранее воспринимался как нейтральный. Так началось одно из самых известных исследований в истории психологии: тестирование маленького Альберта.



Предыстория исследования

В начале своей научной карьеры Джон Бродус Уотсон (John Broadus Watson) занимался вопросами научения животных, но в 1916 году переключил внимание на маленьких детей. Заинтересовавшись использованием условных рефлексов в качестве метода проверки органов чувств младенцев, он начал писать статью о выработке условного рефлекса страха у человека. Он заметил, что его собственные дети не были приучены бояться грома и молнии, и начал придумывать методы, с помощью которых он мог бы вызывать условные реакции страха в ходе лабораторного эксперимента. Его первые попытки подавить «хватательную» реакцию детей на зажженную свечу потребовали более 150 проб (главным образом потому, что он не хотел, чтобы дети серьезно обожгли себе руки) и, таким образом, не были эффективной демонстрацией силы условных рефлексов.



Так называемое исследование маленького Альберта было проведено в самом конце 1919 года (точные даты его проведения остались неизвестными). Результаты этого исследования были опубликованы Уотсоном и его помощницей Розалией Рейнер (Rosalie Rayner)[68]в 1920 году. Уотсон и Рейнер утверждали, что сложный набор человеческих эмоций, проявляемых взрослыми людьми, является результатом научения через взаимодействие с окружающей средой. Они решили наглядно продемонстрировать этот факт с помощью серии экспериментов с участием одиннадцатимесячного младенца, которого они называли «Альберт Б.». Люди, видевшие Альберта в то время, описывали его как нормального ребенка, хорошо развитого для своего возраста и имеющего флегматичный характер — «бесстрастный и неэмоциональный». Он был выбран Уотсоном и Рейнер просто из-за его доступности для проведения исследований (его мать работала нянькой в местном приюте для детей-инвалидов), а также потому, что, обладая таким сильным и устойчивым характером, он, по их мнению, получил бы в результате исследований «относительно мало вреда». Использование подобных фраз предполагает, что они с самого начала знали, что какой-то вред ребенку действительно может быть нанесен.

В возрасте одиннадцати месяцев Альберт прошел множество тестов на проверку эмоциональных реакций. Для их оценки ему показывали белую крысу, кролика, собаку, обезьяну, различные маски, хлопковую пряжу и горящую газету. Его реакции на эти стимулы были засняты на пленку, и Альберт не проявил страха ни в одной из ситуаций, в которых он оказывался. Во время тестирования было замечено, что он редко плакал, а поскольку Уотсону и Рейнер нужно было проверять именно его реакцию страха, им необходимо было разработать метод, позволяющий вызывать это чувство в ребенке. Возможно, помня о реакции его собственных детей на гром, Уотсон разработал метод, в соответствии с которым один из исследователей без предупреждения бил молотком по метровой стальной полосе, подвешенной рядом с Альбертом, но вне его поля зрения. Эта процедура оказывала желаемый эффект. Альберт немедленно начинал испытывать дискомфорт при возникновении такого неожиданного и неприятного звука: его дыхание становилось неровным, губы дрожали, а руки тянулись вверх. После третьего удара «ребенок разражался громким плачем».[69]



Вопросы, требовавшие рассмотрения

В своей статье Уотсон и Рейнер утверждали, что затем они потратили еще два месяца на обдумывание процедуры, которую могли бы использовать в своем исследовании. Безусловно, их беспокоили возможные негативные влияния эксперимента на Альберта. Тем не менее, они решили, что многие из его реакций страха, которые они собирались вызвать, могут возникать и естественным образом в «обычной домашней суматохе».[70]Поэтому, взяв Альберта, которому исполнилось одиннадцать месяцев и три дня, они приступили к серии своих новаторских экспериментов.

Они поставили перед собой задачу ответить на следующие вопросы. Можно ли было вызвать страх перед животным, показывая его младенцу и одновременно нанося удар по стальной полосе? Стала бы такая условная эмоциональная реакция переноситься на других животных? Как долго могла бы длиться такая реакция? А кроме того, какие методы можно было бы разработать для устранения такой реакции, если бы она не затухала немедленно?

Для получения ответа на первый вопрос они показали Альберту белую крысу, которую достали из корзины. Не проявляя никакого страха, Альберт потянулся к крысе левой рукой, и как только он ее коснулся, один из исследователей ударил молотком по железной полоске, подвешенной за головой младенца. Альберт резко отпрянул и спрятал лицо в матрасе. Вскоре он вновь потянулся к крысе, и снова раздался громкий удар. Альберт закрыл лицо и захныкал. Уотсон и Рейнер сообщали, что «для того чтобы не беспокоить ребенка сверх меры, в течение недели с ним не проводили никаких экспериментов».[71]Ровно через семь дней ему снова показали крысу, но без звукового сопровождения. Так как Альберт не делал попыток дотронуться до крысы, то они пододвинули ее к нему поближе. Альберт немедленно отдернул руку. Было ясно, что его поведение изменилось всего после двух презентаций, а достигнутый эффект сохранялся в течение недели. Затем они дали Альберту кубики, чтобы убедиться, что у него нет условной реакции страха на полученные предметы, и он действительно не проявил страха и стал играть с кубиками в обычной манере. После этого кубики у него забрали и провели пять показов крысы, сопровождавшихся ударами молотка по стальной полоске. Альберт продемонстрировал разные уровни беспокойства в каждом случае. После этих презентаций, когда крыса была показана ему без звукового сопровождения, Альберт закричал, повернул голову и стал быстро отползать в сторону. Причем он отползал настолько быстро, что они едва успели схватить его на краю стола, на котором он находился. Как сообщали Уотсон и Рейнер, «это была настолько убедительная демонстрация условной реакции страха, насколько ее можно было представить себе теоретически».[72]Для этого потребовалось всего семь совместных презентаций (крысы и звукового эффекта) в течение семидневного периода. Так они нашли ответ на первый вопрос: действительно, можно вызвать условную реакцию страха перед животным, представляя его визуально совместно с неприятным, неожиданным и необъяснимым звуком.

Представляется очевидным, что Альберт выработал условную (в результате научения) эмоциональную реакцию (страх). До экспериментов по выработке условного рефлекса он не проявлял никакого страха перед крысой, которая представляла собой нейтральный стимул. Удар молотком по стальной полоске был безусловным стимулом (БС), поскольку он естественным образом вызывал у Альберта реакцию страха (безусловный рефлекс, или БР). При повторных показах крысы в сопровождении неприятного звука сам вид крысы становился условным стимулом (УС) и порождал у Альберта усвоенную реакцию страха (условная реакция, или УР). Эта классическая процедура выработки условного рефлекса[73]показана на рис. 13.1.

 

Через пять дней маленький Альберт вновь оказался в комнате для экспериментов. Он с удовольствием играл своими кубиками, что говорило об отсутствии эффекта переноса страха на другие объекты, такие как комната, стол или кубики. Затем ему показали крысу, и он продемонстрировал условную реакцию страха. Для проверки наличия переноса реакции страха на других животных был показан кролик. Альберт отреагировал мгновенно. Он отклонился назад на максимально возможное расстояние и начал плакать. Когда кролика придвинули к нему еще ближе, он быстро отполз в сторону, как он делал это в случае с крысой. Через какое-то время, в течение которого он играл со своими кубиками, ему показали собаку. Реакция Альберта была не такая отчетливая, как в случае с кроликом, но все равно выразилась в плаче. Были проверены и другие предметы. В их числе оказались меховое пальто из морского котика (закричал и уполз прочь), хлопковая пряжа (вызвала наименьший страх) и маска Санта-Клауса. Один из исследователей приблизил к нему свою голову, чтобы узнать, испугается ли Альберт его шевелюры. (Резкую негативную реакцию вызвала маска, а реакция на шевелюру была более слабой.) Так Уотсон и Рейнер получили ответ на свой второй вопрос: условная реакция страха действительно переносилась или распространялась на других животных, как и на некоторые сходно выглядящие предметы.

И вновь через пять дней маленького Альберта вернули в экспериментаторскую комнату и поместили на матрас, разложенный на столе. Уотсон и Рейнер решили усилить его реакцию страха на собаку и кролика и поэтому дополнили показ этих животных ударом молотком по железной полосе. Затем его отнесли в более просторную комнату, освещенную солнцем. Они хотели проверить, будут ли его реакции точно такими же в условиях, отличных от первоначальных. Альберту по отдельности были показаны крыса, кролик и собака. При каждом показе они отмечали слабую реакцию страха, но по их описаниям она не казалась столь же заметной, как реакции Альберта в исходных экспериментальных условиях. Затем экспериментаторы решили «освежить реакцию на крысу», дополнив показ крысы звуком. После единственной презентации крысы одновременно с ударом молотком по железу в новых условиях Альберт проявил реакцию страха на отдельно показанных ему крысу и кролика. При первоначальном показе собаки он не проявлял такой заметной реакции страха, но когда собака, оказавшись в шести дюймах от его лица, громко залаяла, Уотсон и Рейнер заметили, что этот лай вызвал явную реакцию страха как у Альберта (немедленный вопль), так и у всех присутствовавших экспериментаторов! Уотсон и Рейнер сделали вывод о том, что эмоциональные переносы действительно происходят и что они не зависят от экспериментальных условий. Затем они начали выяснять, как долго может сохраняться такая реакция.

Уотсон и Рейнер знали, что Альберт должен покинуть больницу через месяц и что, следовательно, месячный срок является максимальным периодом проверки длительности сохранения реакции. В течение этого месяца они не занимались выработкой условных рефлексов у Альберта, хотя и еженедельно давали ему тесты на развитие, например тесты на праворукость и леворукость, т. е. на предпочтение к левой или правой руке. Через три недели после его первого дня рождения у Альберта проверили его эмоциональные реакции на стимулы, которые прежде воспринимались им как условные. Увидев маску Санта-Клауса, он отпрянул назад, а когда его «заставили коснуться ее рукой», захныкал и закричал. Когда ему показали меховое пальто из морского котика, он немедленно отдернул от него руки и также начал хныкать; когда исследователи пододвинули пальто ближе к нему, он постарался его отбросить. Затем ему вновь дали его кубики, с которыми он стал с удовольствием играть, демонстрируя свою способность различать стимулы. После этого Альберт позволил крысе приблизиться к нему, оставаясь совершенно спокойным. Но когда крыса коснулась его руки, он немедленно ее отдернул. Когда Уотсон и Рейнер посадили ему крысу на руку, он начал проявлять беспокойство. Они позволили крысе пробежать по его груди, и тогда он закрыл глаза обеими руками. Реакция Альберта на кролика поначалу была спокойной, но через несколько секунд он попытался оттолкнуть его ногами. Однако когда кролик приблизился, Альберт потянулся к нему и потрогал его ухо; когда же кролика посадили ему на колени, Альберт заплакал и, чтобы почувствовать себя комфортнее, начал сосать палец. Когда Альберту показали собаку, он начал кричать и закрывать лицо руками. Уотсон и Рейнер сделали вывод о том, что эти эксперименты «убедительно показали, что непосредственно вызываемые условные эмоциональные реакции, а также условные реакции, возникающие в результате переноса, сохраняются в течение более одного месяца, хотя их интенсивность ослабевает».[74]

Уотсон и Рейнер планировали также проверить устранение условных эмоциональных реакций у Альберта, но это оказалось невозможным. По их собственным словам, «Альберта забрали из больницы накануне того дня, на который были намечены эксперименты».[75]Они сделали вывод о том, что условные эмоциональные реакции, которые они выработали у Альберта, сохранялись бы бесконечно долго, если бы не появился случайный метод их устранения. Тем не менее, Уотсон и Рейнер описали, как бы они попытались устранить условные реакции у Альберта. Они предполагали постоянно показывать условный стимул (крысу) без использования безусловного стимула (звука), и таким образом в результате многократного повторения этой ситуации ребенок должен был привыкнуть к стимулам. В качестве альтернативы они могли бы попытаться «переделать» условный рефлекс за счет объединения приятных ощущений с вызывающими страх стимулами. Они предполагали, что могли бы давать Альберту конфеты одновременно с показом крысы или же «стимулировать ему эрогенные зоны (касанием)... сначала губы, затем соски и, как последнее средство, половые органы».[76]

В свой первоначальный отчет, опубликованный в 1920 году, Уотсон и Рейнер включили и другие свои размышления об этом исследовании. Они обсудили тот факт, что Альберт, встревоженный показанным ему стимулом, для самоуспокоения часто сосал большой палец. Они отметили, что при этом он становился невосприимчивым к вызывающему страх стимулу. Чтобы остановить этот процесс, исследователям приходилось постоянно вытаскивать его палец изо рта.

Выводы из случая маленького Альберта

Какие же выводы мы можем сделать из этого исследования? Удалось ли Уотсону и Рейнер продемонстрировать приобретение фобии (преувеличенного, алогичного страха перед объектом или категорией объектов) посредством классического процесса выработки условных рефлексов? Следует ли считать это исследование новаторским с точки зрения изучения влияния классических условных рефлексов на поведение и имеются ли здесь разумные основания для озабоченности этичностью обращения с участником эксперимента, а также критические методологические замечания, которые невозможно игнорировать?

Одна из проблем с изучением маленького Альберта состоит в том, что этот случай породил множество разноречивых мнений и мифов. Утверждалось, что «большинство отчетов об исследовании Альберта, подготовленных Уотсоном и Рейнер, демонстрируют столько искажений, сколько они имеют на самом деле. Что касается информации о самом Альберте, относящейся к базовым экспериментальным методам и результатам, то ни одна из деталей исходного исследования не избежала неверного представления в рассказах и пересказах, появившихся в научном фольклоре».[77]

Известно, что во многих учебниках были допущены серьезные ошибки в описании деталей исследования, о которых сообщалось в первой статье, опубликованной в 1920 году. Эти ошибки были обусловлены многими факторами. Наиболее вероятным источником недоразумений и, возможно, наиболее неожиданным является сам Уотсон. Дело в том, что в последующие годы Уотсон написал несколько статей с уточнением деталей исследования поведения Альберта, в которых он, по-видимому, часто представлял некоторые важные подробности не так, как в первой статье.[78]Например, Уотсон больше не упоминал о том, что он и Рейнер точно знали, когда Альберта должны были забрать из больницы, и о том, что «переопределение» его условных рефлексов будет невозможным. Сознательно ли Уотсон упускал эту важную подробность, чтобы придать исследованию более гуманный вид?

Примерами ошибок, допущенных в учебниках, являются упоминания других стимулов, использовавшихся при выработке условных рефлексов: мужской бороды, кошки и игрушечного медвежонка. Во многих учебниках сообщается, что Уотсон и Рейнер якобы избавили Альберта («переопределили» его условные реакции) от приобретенных страхов. Возможно, причинами таких ошибок было желание рассказать этически безупречные истории и/или обеспечить «подгонку» результатов к повседневным объяснениям того, как работает человеческий организм, т. е., по сути, сделать результаты вызывающими большее доверие. Считается также, что такие изменения помогли представить исследование и самого Уотсона в более благоприятном свете. В противном случае, критические замечания в адрес исследования могли бы рассматриваться как критика бихевиоризма и его ведущего и наиболее влиятельного представителя.

Так чем же были эти ошибки: мелкими неточностями или чем-то более серьезным? При более пристальном рассмотрении этой истории можно сделать несколько важных методологических замечаний по поводу исходного исследования 1920 года. Эти замечания касаются, в частности, удаления изо рта большого пальца Альберта, с тем чтобы вызвать у младенца реакции страха; принуждения к касанию к некоторым (но не всем) раздражителям (стимулам); решения периодически «чуть-чуть освежать реакцию страха». Эти действия предполагают, что процедуры проведения эксперимента не были стандартизированы. Отсутствие подробной регламентации таких действий ставит под сомнение точность использованных методов проведения экспериментов. Все это очень серьезные критические замечания в адрес самого исследования и особенно заявлений Уотсона об использовании им объективных научных методов. Другая проблема с исследованием случая Альберта состоит в том, что в дальнейшем ученые не могли повторить проведенные эксперименты, что является обязательным для любого научного исследования и служит еще одним свидетельством того, что «процесс выработки условных рефлексов является не таким простым, как предполагает история Альберта».[79]

Почему же Уотсон не повторил свои эксперименты с Альбертом на других детях? Действительно, в начале своей карьеры Уотсон занимался изучением животных и никогда прежде не полагался на результаты исследования только одного испытуемого. Многие авторы книг предполагают, что Уотсон не смог сделать этого по причине своего ухода из Университета Джона Хопкинса вскоре после проведения первоначального исследования. И вновь такие истории могут отражать желание сделать отчет вызывающим большее доверие, так как фактически Уотсон продолжал работу в университете до сентября 1920 года, т. е. еще шесть месяцев после опубликовании статьи об Альберте. Кроме того, в последующие годы Уотсон продолжал принимать активное участие в бихевиористских исследовательских проектах и, наверняка, имел возможность повторить свое первоначальное исследование.

Имеются и вопросы по поводу того, в какой степени вызывалась у маленького Альберта реакция страха.[80]Предполагалось, что у Альберта не выработалось ни фобии к крысам, ни даже отчетливого страха перед ними или любыми другими животными. Даже в исходной статье описание реакции Альберта на крысу после восьми опытов по выработке условных рефлексов, проведенных в течение десяти дней, указывало на то, что хотя он и пытался уползать в сторону, это действие сопровождалось «не криком, а, как ни странно, урчанием и воркованием». Есть и другие описания, такие как «реакция страха слабая... позволил крысе подойти к нему и не отпрянул назад», «неуверенно и медленно потянулся вперед и коснулся уха кролика правой рукой и, наконец, поиграл им». Все эти реакции с учетом интенсивности их проявления вряд ли напоминают явно выраженные страхи или фобии. Сколько людей, боящихся пауков, согласятся дотронуться до одного из них?

С учетом всех этих несоответствий неудивительно, что исследование «не могло стать эталоном подкрепленного строгими научными доказательствами исследования условных рефлексов человека».[81]Даже сам Уотсон описывал его как проведенное «в таких нечетко заданных условиях, что из него нельзя было сделать каких-то надежных выводов; поэтому, подобно многим другим работам в области психологии, оно должно рассматриваться как предварительная демонстрация возможностей, а не как законченный перечень практических результатов».[82]Эта цитата резко отличается от приведенной выше, в которой Уотсон и Рейнер описывают исследование Альберта как «настолько убедительный пример выработки условной реакции страха, насколько его можно было представить себе теоретически». Итак, в какую же версию мы должны поверить и почему это исследование стало «классическим»?

Научные споры

В конце своей статьи Уотсон и Рейнер высмеивали психоаналитика-фрейдиста, который мог бы заняться изучением фобии Альберта. Они писали: «Через двадцать лет фрейдисты, если их гипотезы не изменятся, анализируя страх Альберта перед пальто из меха морского котика (при условии, что он придет к ним на сеанс), возможно, будут упрашивать его пересказать им содержание его сна и скажут, что Альберт в возрасте трех лет пытался играть с волосяным покровом на лобке своей матери и получил за это взбучку. (Мы никоим образом не отрицаем, что это могло бы вызвать условную реакцию в любом другом случае.) Если бы психоаналитик в достаточной степени подготовил бы Альберта к признанию такого сна в качестве объяснения его избегательных тенденций и если бы психоаналитик обладал властью и личным авторитетом для того, чтобы добиться своей цели, то Альберт, возможно, был бы полностью убежден в том, что его сон действительно раскрыл все факторы, приведшие к возникновению этого страха».[83]

Само по себе включение этого абзаца позволяет сделать два вывода. Во-первых, Уотсон и Рейнер считали возможным сохранение фобии Альберта и в подростковом возрасте. Во-вторых, это говорит о довольно неосторожном или легкомысленном отношении к той ситуации, в которой оказался Альберт. Каким бы ни было их мнение о фрейдистских интерпретациях, представляется невероятным, чтобы Уотсон и Рейнер сочли возможным сознательно использовать несчастное положение Альберта (в котором он оказался исключительно в результате их действий) для высмеивания взглядов психотерапевтов-фрейдистов на возникновение фобий.

Этические проблемы

Исследование, проведенное Уотсоном и Рейнер, оказалось бы невозможным, если бы они следовали этическим принципам, принятым в наши дни. Кто-то может возразить, что несправедливо применять современные этические стандарты к исследованию, выполненному более восьмидесяти лет назад. Действительно, этичность методов, использовавшихся Уотсоном и Рейнер, по-видимому, не вызывала в то время явной критики,[84]и изменение требований этики, произошедшее в нашей культуре, представляет интерес само по себе. В 1920 году психологи не имели свода этических норм, которые они должны были соблюдать. Имеется мало сомнений в том, что, по крайней мере, одна из сегодняшних ключевых норм этики, а именно — обязательная защита участника эксперимента от любых физических и психических травм, — была нарушена. Альберт, безусловно, страдал от причинявшихся ему расстройств, и его дискомфортное состояние могло сохраняться и после завершения исследования. Уотсон и Рейнер писали, что, к их глубокому сожалению, Альберта забрали из больницы до того, как они получили возможность «переопределить» его условные рефлексы. Как отмечалось выше, в их последующих статьях сообщается о том, что выписка Альберта из больницы оказалась для них полной неожиданностью, но при более внимательном прочтении исходного отчета становится ясным, что они знали об этом за месяц вперед. Но в любом случае, насколько трудно было вернуть Альберта в больницу позднее и убедить его мать дать им шанс «переопределить» условные рефлексы ее сына? Вопрос о том, насколько активно они пытались минимизировать любой постоянный вред, причиняемый Альберту, остается без ответа. Первоначально Уотсон и Рейнер обсуждали возможность причинения ребенку вреда, но затем заявили о своем намерении двигаться вперед, поскольку пришли к выводу о том, что многие условные эмоциональные реакции, которые они планировали исследовать, уже могли вырабатываться у Альберта в повседневной жизни, в «обычной домашней суматохе». Этот вывод мог удовлетворить Уотсона и Рейнер, но остается неясным, с каким количеством реакций им пришлось столкнуться. Многим детям доводилось видеть кроликов, но, скорее всего, при этом у них над головой не раздавался неожиданный и неприятный громкий звук. Первоначально большинство детей позитивно воспринимают кроликов и собак; эти позитивные ассоциации, возникающие в раннем детстве, вызывают у многих детей желание иметь дома каких-нибудь животных. Хотя представляется очевидным, что у какой-то малой части детей в силу особых обстоятельств фобии (например, по отношению к собакам) возникают естественным образом, это не оправдывает намеренное развитие фобий у детей.

Возможно, для Альберта оказалось благом, что Уотсону и Рейнер не удалось «переопределить» его условные рефлексы, так как методы, которые они собирались для этого использовать, выглядят крайне сомнительными. Часто сообщалось, что они собирались осуществить это за счет объединения показа крысы (к тому моменту условного стимула) с приятным стимулом, например конфетами, для того, чтобы попытаться устранить эффекты неприятных звуковых ассоциаций. Однако, как мы уже видели, они предполагали использовать также и другие методы, включая тактильную стимуляцию губ, сосков и, в качестве последнего средства, половых органов. Об этом сообщалось гораздо менее охотно, однако сегодня эти возмутительные методы, без сомнения, были бы восприняты как форма сексуального насилия над ребенком.

Другие исследования: маленький Питер

Уотсон действительно контролировал и консультировал проведение дальнейших исследований, направленных на изучение поведения детей, их страхов и фобий. Эти эксперименты, хотя и контролировались Уотсоном, фактически, проводила Мэри Ковер Джонс (Mary Cover Jones).[85]Целью исследований было системное изучение наилучшего метода избавления детей от страхов. Участниками экспериментов были дети (в возрасте от трех месяцев до семи лет) из местного детского дома, которые уже испытывали страхи в каких-то ситуациях, например связанных с темнотой, внезапным показом крысы, кролика, лягушки и т. д. Джонс опробовала множество разных методов избавления от страха, включая и метод непосредственной выработки условного рефлекса.

Ребенка, участвовавшего в экспериментах по непосредственной выработке условных рефлексов, назвали Питером.[86]Случай маленького Питера, который обычно рассматривается как продолжение исследования маленького Альберта, дал Уотсону и Джонс шанс проверить принципы «переопределения» условного рефлекса, которые они не сумели проверить на Альберте. Питер, которому исполнилось два года и десять месяцев, очень боялся крыс, кроликов, меховых пальто, хлопковой пряжи и многого другого. Первоначально Уотсон и Джонс пытались ослабить его страхи с помощью методов моделирования, т. е. позволяли ему наблюдать за другими детьми, весело игравшими с белым кроликом (источником его страха), и контактировать с ними. С каждым днем кролика помещали все ближе и ближе к Питеру, и этот «постепенный» метод, по-видимому, оказывал позитивный эффект в такой степени, что, в конце концов, мальчик осмелился погладить кролика по спине. К сожалению, вскоре Питер заболел скарлатиной, и однажды, во время наступившего двухмесячного перерыва в экспериментах, был сильно напуган большой собакой. Это событие, по сообщениям Уотсона и Джонс, означало, что его страхи перед различными животными, включая кролика, восстановились. Был разработан новый метод. Он предусматривал показ пищи (безусловный приятный стимул) одновременно с показом кролика (условный стимул). Кролик постепенно придвигался все ближе к Питеру одновременно с его любимой едой. Питер становился все более и более толерантным к кролику (предположительно благодаря тому, что ассоциировал его с пищей) и, в конце концов, стал касаться его безо всякого страха. Когда же его страхи спонтанно возвращались, исследователи использовали сходный метод выработки подавления условного рефлекса, при котором Питеру разрешалось спокойно играть, в то время как кролик в течение ряда сеансов пододвигался к нему все ближе и ближе. В конце концов, Питер стал весело играть с кроликом. Считается, что этот эксперимент был первым случаем поведенческой терапии и что именно он заложил фундамент для последующей работы Джозефа Вольпе (Joseph Wolpe) по систематической десенсибилизации. Хотя заслуги в разработке этого метода обычно приписывают Вольпе,[87]сам он признавал, что многим был обязан Мэри Ковер Джонс. За эксперименты с маленьким Питером и другие более поздние работы она получила неофициальный титул «матери бихевиоральной терапии».

Что случилось с маленьким Альбертом и Уотсоном?

Не существует сведений о том, что произошло с маленьким Альбертом и сохранились ли его страхи в период отрочества или же со временем они постепенно исчезли (возможно, под влиянием привычки или выработки какого-то противоположного условного рефлекса). С большей достоверностью мы можем рассказать о том, что произошло с Уотсоном. В период проведения экспериментов с маленьким Альбертом у него возникли внебрачные отношения с его помощницей Розалией Рейнер. Из-за громкого скандала, разразившегося после того, как эта история получила широкую огласку, Уотсон был вынужден отказаться от дальнейшей работы в университете, даже несмотря на то, что его идеи завоевывали все больше и больше сторонников в научном сообществе. В 1920-х годах еще не был разработан кодекс этических принципов, способных защитить таких участников экспериментов, как Альберт, но зато существовали строгие нормы морали, которые должны были соблюдать ученые. Глубоко огорченный отставкой, Уотсон начал использовать свои знания психологии и поведения человека в гораздо более высокооплачиваемой области рекламы. Он первым стал использовать методы выработки условных рефлексов в рекламных кампаниях. Уотсон был убежден, что успешная реклама зависит не только от качества рекламируемого товара, но и от тех эмоциональных реакций, которые будут ассоциировать с каждым из товаров потребители. Исходя из этого, он настойчиво просил рекламодателей «рассказывать ему о том, что может вызывать страх, умеренный гнев, сочувственную или любовную реакцию или же порождать психологическую или привычную потребность».[88]

В настоящее время, отчасти и благодаря Уотсону, классическое формирование условных рефлексов применяется во многих рекламных объявлениях. Идея заключается в создании объявления (безусловный стимул), которое вызывает позитивную реакцию (безусловная реакция) у видящей это объявление публики. Таким образом, рекламируемый товар становится условным стимулом. В следующий раз во время шопинга потребители ассоциируют свое позитивное чувство к рекламе с товаром. Позитивное чувство к товару становится теперь условным рефлексом, и рекламодатель рассчитывает, что этот рефлекс заставит потребителей покупать его товар, чтобы пролонгировать свою позитивную реакцию.

Используя такие технологии, Уотсон помог разработать креативные рекламные кампании для многих известных брендов, в том числе для кофе «Maxwell House», желе «Pond», детской присыпки «Johnson», дезодоранта «Odorono» и зубной пасты «Pebesco». В рекламе детской присыпки он играл на страхах молодых матерей, заботящихся о своих детях. В рекламной кампании зубной пасты он ассоциировал бренд со стимулами, имеющими сексуальный подтекст. Легкомысленно одетая молодая женщина курила сигарету, а текст рекламного объявления гласил: «Вы можете курить и все равно оставаться желанной, если будете два раза в день чистить зубы пастой "Pebesco"». В данном случае привлекательная женщина служила безусловным стимулом, а зубная паста была условным стимулом.

Уотсон также уделял большое внимание эмпирическим маркетинговым исследованиям и подчеркивал важность изучения потребителя с помощью строгих научных методов. Он рассматривал процесс продажи как испытательный полигон для проверки рекламы и часто проводил параллели между потребителями и участниками экспериментов. Он верил, что подобно тому, как сам он манипулировал поведением Альберта, рекламодатели с помощью соответствующих положительных стимулов также могут манипулировать покупательским поведением потребителей. В целях совершенствования такого манипулирования Уотсон разработал методы проведения маркетинговых исследований; он также одним из первых стал заниматься изучением концепции лояльности бренду. Активное изучение этой концепции рекламодателями продолжается и по сей день.

Успехи Уотсона в рекламной деятельности позволили ему стать в 1924 году вице-президентом рекламного агентства J. Walter Thompson (JWT) — одного из крупнейших рекламных агентств в мире. Однако его личная жизнь складывалась не столь успешно. Вскоре после развода со своей первой женой он женился на Розалии Рейнер. Розалия родила ему двоих детей, но, к несчастью, умерла в возрасте тридцати пяти лет вследствие осложнения, вызванного перенесенной ранее дизентерией. Уотсон ушел из рекламного бизнеса в 1945 году. Незадолго до смерти, в 1958-м, он сжег все свои неопубликованные научные труды.

В одном из наиболее известных (и наиболее часто цитируемых) высказываний Уотсона подчеркивается влияние внешней среды на поведение: «Дайте мне дюжину здоровых, нормально развитых младенцев и мой собственный особый мир, в котором я буду их растить, и я гарантирую, что, выбрав наугад ребенка, смогу сделать его по собственному усмотрению специалистом любого профиля — врачом, адвокатом, торговцем и даже попрошайкой или вором — вне зависимости от его талантов, наклонностей, профессиональных способностей и расовой принадлежности его предков».[89]

Но фраза, следующая за этим высказыванием Уотсона, цитируется гораздо реже. В ней он заявляет: «Я делаю выводы, недостаточно подкрепленные фактами, и я признаю это, но то же самое делают и защитники противоположной точки зрения, причем они занимались этим в течение тысячелетий».

Один из уроков, который мы должны извлечь из случая маленького Альберта, заключается в необходимости понимания того, что (спорные) экспериментальные данные могут непреднамеренно ошибочно интерпретироваться и оцениваться по-новому. Такие «вторичные» мифы воспринимаются затем как «факты» и, в свою очередь, помогают придать исследованию статус «классического». Случай маленького Альберта, безусловно, навсегда останется «классическим» случаем в истории психологии, но вопрос заключается в том, можно ли считать его таковым с учетом одних лишь его экспериментальных результатов. Возможно, он заслуживает подобного статуса с учетом того влияния (оправданного или неоправданного), которое он оказал на развитие психологической мысли, влияния, которое сохраняется и по сей день.

 

Человек без мозга

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.