КАК РОДСТВЕННИКИ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО НА РУСЬ ТАТАР НАВОДИЛИ

Русские и советские историки превозносят заслуги Алек­сандра Невского. Так, С.М. Соловьев пишет, что «по смерти Невского... кончилось первое, самое тяжелое двадцатилетие татарского ига».[90] А вот английский славист, профессор Окс­фордского университета Джон Феннел дает иную оценку: «Александр оставил страну в хаосе, обреченной подчиняться слабому правителю до тех пор, пока сохранялась система го­ризонтального наследования, — после его смерти Русь оказа­лась в состоянии большой зависимости от Золотой Орды по сравнению с тем, что было, когда Александр наследовал пре­стол в 1252 году».[91]

Умирая, Александр не назначил наследника. По старой «го­ризонтальной» системе наследования его преемником автома­тически становился Андрей, занимавший суздальский стол. Кроме того, в живых остались два брата Ярославовича: твер­ской князь Ярослав и костромской князь Василий Квашня.

Ряд историков предполагают, что Андрей попытался или даже стал великим князем владимирским, но в Орду он ехать не по­желал. А вот Ярослав Ярославович Тверской отправился в Орду просить ярлык на великое княжение владимирское. О событиях 1263 —1264гг. достоверной информации нет. Поэтому можно лишь гадать, дал ли хан Берке ярлык Ярославу в нарушение на­следственного права Андрея, помня его антитатарские выступ­ления в 1252 г., или Андрей тихо скончался в 1264 г. и хан уже законно передал ярлык следующему брату Ярославу.

Ярослав Ярославович все время своего правления на вла­димирском престоле (1264—1271) посвятил новгородским де­лам, пытаясь подчинить Новгород себе. Естественно, что воль­ные новгородцы не хотели становиться холопами тверского князя. В 1270г. новгородцы собрали вече, на котором поста­новили прогнать князя Ярослава. Возмущенные горожане «убили приятеля княжеского Иванка, а другие приятели Ярославовы, и между ними тысяцкий Ратибор, скрылись к князю на Городище; новгородцы разграбили их домы, хоромы раз­несли, а к князю послали грамоту с жалобою».[92]

Замечу, что все требования новгородцев носили исключи­тельно экономический характер: князь незаконно отдал позво­ление ловить рыбу в Волхове «гогольным ловцам», а те, види­мо, делились с князем; перечисляли незаконные поборы кня­зя с новгородских бояр и купцов, а также притеснения заморских гостей.

В итоге Ярослав был вынужден с позором покинуть Нов­город, а горожане послали в Переяславль-Залесский за пра­вившим там князем Дмитрием Александровичем, вторым сы­ном Александра Невского. Дмитрий же не захотел усобицы или не имел достаточно сил. Во всяком случае, он отказался ехать в Новгород, заявив: «Не хочу взять стола перед дядею».

Тем временем Ярослав послал беглого новгородского тысяцкого Ратибора к хану Менгу Тимуру (Темир, племянник Берке) за помощью, и тот передал хану: «Новгородцы тебя не слушают. Мы просили у них дани для тебя, а они нас выгна­ли, других убили, домы наши разграбили и Ярослава обесче­стили». Хан выслушал, поверил и отправил войско в помощь Ярославу.

Страшная опасность нависла над Новгородом, да и над дру­гими русскими землями, ведь татары грабили всех подряд, не разбирая правых и виноватых. Выручил Новгород самый млад­ший (на 1270 год) сын Ярослава Всеволодовича костромской князь Василий Квашня. Он не только мечтал о владимирском престоле, но и побаивался за свой удел от происков слишком властолюбивого братца Ярослава.

Василий послал новгородцам сказать: «Кланяюсь святой Со­фии и мужам новгородцам: слышал я, что Ярослав идет на Нов­город со всею своею силою, Димитрий с переяславцами и Глеб с смолянами. Жаль мне своей отчины». Но Василий не огра­ничился одними сожалениями, он сам поехал в Орду и сказал хану, что новгородцы правы, а Ярослав виноват, и хан велел своему посланному к Ярославу войску вернуться с дороги.

А новгородцы между тем построили острог возле города, все свое имущество вывезли из крепости, а когда у Новгорода появились передовые отряды Ярослава, то все горожане от мала до велика вышли с оружием в руках. Узнав об этом, Ярослав остановился в Русе, и послал в Новгород свои мирные пред­ложения: «Обещаюсь впредь не делать ничего того, за что на меня сердитесь, все князья в том за меня поручатся». Новго­родский боярин Лазарь Моисеевич ответил: «Князь! Ты взду­мал зло на святую Софию, так ступай: а мы изомрем честно за святую Софию. У нас князя нет, но с нами Бог, и Правда, и святая София, а тебя не хотим».

Новгородцы могли себе позволить так разговаривать с Ярос­лавом — татары к нему на подмогу не приходили, а к Новго­роду собралась вся волость. Псковичи, ладожане, корела, ижора, вожане — все пришли к устью Шелони и стояли неде­лю на броде, а войско Ярослава — на другом берегу реки. Но до драки дело не дошло, поскольку явился новый посредник — митрополит, приславший грамоту, в которой писал: «Мне по­ручил бог архиепископию в Русской земле, вам надобно слу­шаться бога и меня: крови не проливайте, а Ярослав не сдела­ет вам ничего дурного, я за то ручаюсь. Если же вы крест целовали не держать его, то я за это принимаю епитимью на себя и отвечаю перед богом».

Грамота эта подействовала: Ярослав снова послал к новго­родцам с поклоном, новгородцы помирились с ним и опять по­садили у себя княжить. Зимой Ярослав уехал во Владимир, а оттуда — в Орду. В Новгороде своим наместником он оста­вил боярина Андрея Вратиславовича, а в Пскове — литовско­го князька Айгуста. Видимо, князь псковский Довмонт (Ти­мофей) на какое-то время допустил до власти этого Айгуста.

Ярослав Ярославович умер в 1272 г., возвращаясь из Орды. На законных основаниях Великое княжество Владимирское пе­решло к последнему оставшемуся в живых Ярославовичу — костромскому князю Василию. Вскоре в Новгород одновремен­но прибыли послы Василия Ярославовича и его племянника переяславского князя Дмитрия Александровича. Оба князя метили в князья новгородские. Казалось бы, новгородцы дол­жны были выбрать своего избавителя от татар — Василия. Но вече предпочло Дмитрия. Дело в том, что все Ярославовичи, включая Невского, ездили в Новгороде не столько «оборонять землю Русскую» от злых шведов и немцев и не для объедине­ния русских земель, а в основном за деньгами. Благодетель Василий запросил слишком много, и ему отказали.

Василий обиделся на вольный Новгород, а, главное, день­ги ему были нужны позарез. И Василий позвал в союзники нового тверского князя Святослава Ярославовича, унаследо­вавшего отцовский трон.[93] Оба князя призвали к себе татарс­кие войска. Во главе татарского войска, шедшего с Василием, стоял великий баскак Амраган. Кроме того, в костромском войске был зять Василия Ярославовича татарин князь Айдар.

В Твери и Костроме были ограблены и брошены за решет­ку новгородские купцы. Войска Василия и Святослава, дви­гавшиеся порознь, вторглись в новгородские пределы. Васи­лий взял Торжок. «Князь велики тферский Святослав Ярос­лавович... иде с татары царевыми, и воеваша Новогородцкия власти: Волок, Бежичи, Вологду, и со многим полоном воз-вратишася во Тферь».[94]

Обратим внимание, Никоновская летопись подчеркивает: «татары царевы», то есть не отряды наемников, а регулярные войска золотоордынского хана.

«Смутишася новгородцы, — говорится далее в Никоновс­кой летописи, — и бысть страх и трепет на них, глаголюще: «Отьвсюду нам горе! Се князь велики володимерский, а се князь велики тферский, а се великий баскак царев (ханский — АШ.) с татары и вся Низовская (Суздальская — АШ.) зем­ля на нас».

В августе 1273 г. князю Дмитрию Александровичу пришлось покинуть Новгород и отправиться в родной Переяславль, а Новгород согласился на все условия Василия Ярославовича.

Историки не располагают достоверными данными о русско-татарских отношениях во время правления Василия Яросла­вовича, но похоже, что в середине 70-х годов XIII века татар­ские войска постоянно дислоцировались на Руси. Великий князь владимирский Василий физически не мог их так быстро вызвать из Орды для расправы над Новгородом.

В 1275 г. русские князья с татарами предприняли большой совместный поход в Литву. «Того же лета ходиша татарове и Русстии и князи на Литву, не успевши ничто же, възвратишася назад. Татарове же велико зло и многу пакость и досаду сътвориша Христианом (т.е. русскому населению — А. Ш.), идуще на Литву, и пакы назад идуще от Литвы, того злее ство-риша, по волостем, по селом дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили, облупивша нагого пустять», — повествует Троицкая летопись.

В том же 1275г. Менгу-Тимур вызвал Василия Ярославо­вича в Орду. Хан заявил, что Русь платит слишком малую дань, на что Василий возразил, что она соответствует последней переписи. Тогда Менгу-Тимур приказал провести третью пе­репись на Руси. Прошла она быстро и, видимо, без сопротив­ления русского населения. Василий возвратился из Орды в 1276 г., а в январе 1277 г., тридцати пяти лет от роду, он умер, не оставив наследников.[95] Похоронили князя Василия в сво­ем городе Костроме.

Оценивая правления трех великих князей владимирских — братьев Ярославовичей Александра, Даниила и Василия, можно сделать несколько очевидных выводов. За время их правле­ния власть татарского ига в Северо-Западной Руси не только не ослабела, а наоборот, усилилась. Ярославовичи сделали нормой призыв татарских орд для расправы с личными врага­ми. Власть великого князя владимирского не усилилась, а несколько ослабела. Внешняя экспансия великих князей вла­димирских была направлена исключительно на Новгород и Псков. О причинах такого внимания к богатым купеческим го­родам я писал — Ярославовичам нужны были деньги. В ре­зультате с помощью «низовых» князей Новгороду и Пскову удалось в описываемый период отбить нападения как Тевтон­ского ордена, так и литовцев. Однако не только подчинить себе Новгород и Псков, но даже как-то изменить в свою пользу взаимоотношения с этими городами владимирским князьям не удалось.

После отказа Александра Невского ехать в Киев владимир­ские князья и их вассалы напрочь забывают о южных и за­падных русских княжествах. Забывают о них и владимиро-суздальские летописцы. Между этими частями Русской земли как бы опускается занавес. Но об этом разговор еще будет, а сейчас я перейду к борьбе за власть между сыновьями Алек­сандра Невского.

Старший сын Невского Василий после своего неудачного княженья в Новгороде совершенно исчезает с политической арены. Некоторые историки даже считают, что отец заключил его в темницу, где Василий и скончался. В любом случае, умер он в 1271 г., не оставив потомства. Поэтому в 1276 г. Великое княжество Владимирское в законном порядке перешло к сле­дующему сыну Невского — переяславскому князю Дмитрию.

Новый великий князь владимирский первым делом занялся Псковом и Новгородом, то есть тем же, с чего начинали его пред­шественники. Новгородцы немедленно после смерти Василия признали Дмитрия Александровича своим князем. В 1279 г. он, по словам летописца, выпросил у новгородцев позволения по­ставить для себя крепость Копорье, и в том же году деревянная крепость была готова. На следующий год Дмитрий опять по­ехал в Копорье вместе с посадником Михаилом и знатными новгородцами и заложил уже каменную крепость.

Но в 1281 г. новгородское вече выступило против Дмитрия. Поводом к ссоре послужила именно крепость Копорье. Наше­му читателю, воспитанному на советских учебниках истории и фильме «Александр Невский», покажется непонятным, по­чему новгородцы воспротивились постройке крепости в клю­чевом пункте своей западной границы, вблизи Финского за­лива. Действительно, крепость Копорье играла крайне важную роль в обороне Новгорода от немцев и шведов. Но, как уже говорилось, «низовые» князья не только не хотели даром «за­щищать землю Русскую», но их не устраивали и нормальные выплаты, скажем, средние по Европе, где многие города пла­тили за свою защиту местным феодалам. Владимирские кня­зья поначалу соглашались на умеренные суммы, а потом на­чинали попросту грабить новгородцев и псковичей хуже вся­ких шведов и немцев.[96]

Дмитрий немедленно собрал войско и двинулся на Новго­род для расправы над недовольными. Переяславцы грабили и жгли новгородские волости. В итоге Господин Великий Нов­город запросил мира и принял все условия Дмитрия.

Но тут в распрю между Новгородом и великим князем вла­димирским встревает его младший брат Андрей Городецкий. Прозвище это Андрей получил давно, ведь удельным князем Городецким он стал сразу после смерти отца (Александра Невского), будучи еще ребенком 6 —8 лет, но после смерти в 1276г. бездетного князя Василия Ярославовича Андрею уда­лось присоединить к своему уделу Кострому.

Историки, начиная с Соловьева, а особенно неуемные ро­манисты, уверяют, что Андрея с братом поссорил костромской боярин Семен Тонилиевич. Семен ранее был воеводой у великого князя Василия Ярославовича и воевал против Дмит­рия. На мой взгляд, дело совсем не в боярине Семене. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — подмяв под себя Новгород и Псков, точнее, ограбив их, великий князь владимирский получит огромные средства, на которые сможет подкупить татар и нанять большое войско. Понятно, что пер­вой жертвой станет самый сильный вассал великого князя, то есть Андрей Городецкий.

И вот, узнав о нападении Дмитрия на Новгород, Андрей Городецкий с боярином Семеном срочно едет в Орду. Он при­вез богатые дары Менгу-Тимуру и сумел настроить хана про­тив брата. В итоге хан выдает Андрею ярлык на Великое кня­жество Владимирское и дает большое татарское войско. На мой взгляд, в передаче ярлыка Андрею (при том, что Дмитрий ничем не прогневал хана) решающую роль играл один фак­тор, не замеченный нашими историками. Дело в том, что в 1277 — 1278 гг. Андрей Александрович принял участие в похо­де Менгу-Тимура на Кавказ в Осетию, а затем участвовал в карательных операциях в Булгарии. В ходе этих походов он сумел войти в доверие к хану и завязать приятельские отно­шения с князем Федором Ростиславовичем Чермным, уже упомянутым ранее.

Чермный, живший тогда в Орде и бывший служилым кня­зем у Менгу-Тимура, не только поддержал перед ханом свое­го приятеля Дмитрия, но и возглавил один из татарских отря­дов, отправившихся на Русь. К Андрею присоединились двад­цатишестилетний князь Константин Борисович Ростовский[97] и стародубский князь Михаил, сын Ивана Всеволодовича Каши.

Андрей Городецкий со своей русско-татарской компанией действовал в стиле Батыя и Неврюя. Джон Феннел писал: «Со­единенные силы начали разорять и грабить Русскую землю. Районы Мурома, Переславля, Владимира, Юрьева Польско­го и Суздаля пострадали первыми. Затем войско двинулось на север, к району Ростова, а на западе дошло до Твери и Торж­ка, опустошив эти земли. Троицкий летописец, оставивший самое подробное описание этой, как он выражается, «первой рати Андрея» и сильно настроенный против Андрея, дает себе полную волю и нагнетает атмосферу ужаса, мучений и гибе­ли: мужчин, женщин и детей убивают или угоняют в неволю; монахинь и попадей насилуют; города, деревни, монастыри и церкви разоряют; иконы, книги, драгоценные камни и церков­ные чаши (потиры) разграбляют; «и бяше велик страх и тре­пет на христианском роде».[98]

Дмитрий Александрович не рискнул дать генеральное сра­жение русско-татарской рати брата, а решил отступить с дру­жиной, боярами и семьей в свою новопостроенную каменную крепость Копорье. Однако на берегу озера Ильмень князя Дмитрия окружили новгородские полки. В ходе переговоров новгородцы разрешили князю с дружиной пройти в Копорье, но взяли двух его дочерей и бояр в заложники и также часть, а то и всю казну князя, а Дмитрию сказали: «Отпустим их тогда, когда дружина твоя выступит из Копорья». Заложники и казна были отправлены подальше — в отдаленную крепость Ладога в низовьях Волхова (ныне это г. Старая Ладога).

Но Дмитрий, прибыв в Копорье, решил там остаться и пе­реждать нашествие татар. При этом он допустил тактическую ошибку, отправив начальника копорского гарнизона своего зятя Довмонта с частью войска на захват крепости Ладога — то ли дочек пожалел, то ли казну.

Возмущенные нарушением перемирия новгородцы осади­ли Копорье, и Дмитрий был вынужден согласиться на почет­ную капитуляцию. Князю и гарнизону было разрешено бес­препятственно с оружием покинуть крепость. Затем новгородцы до основания срыли укрепления Копорья.

1 января 1282 г. Дмитрий уехал «за море», по-видимому в Швецию. Довмонту же удалось захватить Ладогу и освободить заложников, но больше он ничем не мог помочь своему тестю. Андрей Городецкий отметил большим пиром победу над бра­том. Он богато одарил ордынских воевод, в том числе и Федо­ра Чермного. Затем Андрей, подобно своим предшественникам, поехал в Новгород, где вече признало его своим князем.

Но через несколько дней Андрей узнал, что Дмитрий вер­нулся из-за моря со шведскими наемниками. Дмитрий прибыл в родной Переяславль и начал собирать войско.

Андрей срочно покинул Новгород, прибыл во Владимир, а оттуда в Городец, и вместе с любимым боярином Семеном Тонилиевичем отправился жаловаться в Орду к хану Туда-Менгу (Тудаю), брату и преемнику Менгу-Тимура. Андрей уверил хана, что Дмитрий не хочет повиноваться Золотой Орде и платить дань. Хан поверил и дал Андрею большое татарское войско.

В отсутствие Андрея тверской князь Святослав Ярославо­вич и его племянник московский князь Даниил Александро­вич, младший брат Невского, соединившись с новгородской ратью, двинулись на Переяславль. Союзники сошлись с войс­ком Дмитрия Александровича, но никто не решился на битву.

Противники простояли друг против друга 5 дней, а затем зак­лючили мир, условия которого до нас не дошли.

Через несколько недель появился и Андрей Городецкий с большой татарской ратью. И опять Дмитрий не рискнул бить­ся с татарами, а предпочел бегство, на сей раз не к берегам Балтики, а к Черному морю. Шведские наемники хороши против своего брата — русского князя, а вот против татар лучше всего двинуть... татар.

В причерноморских степях кочевала огромная орда хана Ногая, уже давно вышедшая из повиновения Золотой Орде. Замечу, что к тому времени южнорусские удельные княжества Курское, Рыльское и Липецкое платили дань то сарайским ханам, то Ногаю и не подчинялись великим князьям влади­мирским.

Ногай «с честью» принял Дмитрия и дал ему большое вой­ско. По приходу в 1284 г. на Русь ногайской рати Андрей стру­сил и отказался от Великого княжества Владимирского. Ве­ликим князем вновь становится Дмитрий.

Внутренние распри, о которых я скажу ниже, помешали золотоордынскому хану Туда-Менгу помочь Андрею в борьбе с Дмитрием и Ногаем.

Став великим князем, Дмитрий решает схватить ближнего боярина брата Семена Тонилиевича. «В 1283 году двое пере­яславских бояр, Антон и Феофан, явились в Кострому, схва­тили нечаянно Семена Тонилиевича и начали допытываться у него о прежних и настоящих намерениях его князя. Семен отвечал: «Напрасно допрашиваете меня; мое дело служить верою и правдою своему князю; если же были между ним и братом его какие раздоры, то они сами лучше знают их при­чины». — «Ты поднимал ордынского царя, ты приводил та­тар на нашего князя», — продолжали переяславские бояре. — «Ничего не знаю, — отвечал Семен, — если хотите узнать под­робнее об этом, спросите у господина моего, князя Андрея Александровича, тот ответит вам на все ваши вопросы». " — «Если ты не расскажешь нам о всех замыслах своего князя, — продолжали Димитриевы бояре, — то мы убьем тебя». — «А где же клятва, которою клялся ваш князь моему, — отве­чал Семен, — клятва мира и любви? Неужели ваш князь и вы думаете исполнить эту клятву, убивая бояр нашего госпо­дина?» Переяславские бояре исполнили поручение своего кня­зя — убили Семена Тонилиевича».[99]

Я умышленно процитировал С.М. Соловьева, поскольку ин­цидент в Костроме мне непонятен. Наши же историки делают вид, что им все ясно, и лишь подчеркивают эмоциональный момент происшествия.

Зачем был схвачен Семен Тонилиевич? Как два переяслав­ских боярина арестовывают в вотчине Андрея Городецкого столь важную персону, а затем допрашивают ее и казнят, по­нять трудно. Что, Кострома была отнята полностью или час­тично у Андрея вместе с Великим княжеством Владимирским? Или переяславская дружина силой овладела Костромой?

Как ни тужил Андрей по своему любимцу, но ему пришлось промолчать. Мало того, ему пришлось вместе с братом и его татарами (ногайцами) ходить в поход на Новгород, чтобы за­ставить вече признать князя Дмитрия Александровича. У нов­городцев не было выхода, и им пришлось принять князя Дмит­рия и выбрать лояльного к нему посадника.

Но в 1285г. Андрей Городецкий вновь едет в Орду и в третий раз возвращается с татарским войском под началом неизвестного по имени царевича. Но когда татары Андрея рассеялись по Руси для грабежа, Дмитрий собрал большую рать и ударил на них. Татары были разбиты, а Андрею пришлось капитулировать перед братом. Замечу, что Дмитрий столь храбро пошел на татар лишь потому, что за его спиной стоял могущественный хан Ногай. А в 1285г. ни тверской, ни мос­ковский князь не сумели поддержать Андрея Городецкого, так как были заняты отражением литовского набега.

Разделавшись с братом и новгородцами, Дмитрий решил покарать и других князей, осмелившихся в начале 1280-х го­дов воевать с ним. Хитрый Даниил Московский сумел как-то поладить с братом, а вот на Тверь Дмитрий в 1288г. пошел войной. Он заставил примкнуть к себе войска Андрея Горо­децкого, Даниила Московского и ростовского князя Дмитрия Борисовича.

Союзники сожгли тверской город Кснатин на Волге и оса­дили Кашин. После 9 дней осады на выручку Кашину подо­шли войска семнадцатилетнего тверского князя Михаила Ярос­лавовича, который рассчитывал наследовать престол от свое­го бездетного брата Святослава. До битвы дело не дошло, а начались переговоры. Текст мирного договора до нас не до­шел. Известно лишь, что Дмитрий «распустил свою братью восвояси», а сам возвратился в Переяславль.

Между тем в Орде началась «замятия». В 1287г. хан Ту-дай-Менгу (внук Батыя) был свергнут четырьмя своими пле­мянниками, внуками Тутукана. Новым ханом стал Талабуга, или Телебуга, как его звали на Руси. Но Ногай поддержал другого конкурента — Тохту (Токтая, Токтагу), сына Менгу-Тимура. В 1291 г. они свергли Талабугу, и ханом Золотой Орды стал Тохта.

В 1292г. с жалобами на великого князя Дмитрия в Одру направилась целая группа князей: Андрей Городецкий, Дмит­рий Ростовский с сыном и братом Константином Углицким, их двоюродный брат Михаил Глебович Белозерский, тесть последнего Федор Ростиславович Ярославский с ростовским епископом Тарасием.

Хан Тохта, выслушав жалобы князей, хотел сначала выз­вать в Орду Дмитрия, но потом раздумал и отправил на Русь большое войско под началом Дюденя (Тудана), которого нов­городские летописцы называли братом хана Тохты.

Для начала татары, ведомые Андреем Городецким и Федо­ром Чермным, взяли Владимир и разграбили Богородицкую церковь, а затем были разграблены и сожжены города Суз­даль, Владимир, Муром, Юрьев Польский, Переяславль, | Москва, Коломна, Можайск, Дмитров, Углич и Волок Ламе-кий (ныне г. Волоколамск).

Из Москвы татары решили идти на Тверь. Город готовился к обороне, а тверской князь Михаил Ярославович, узнав о по­ходе татар на Русь, немедленно отправился в Орду к хану (тут историки спорят — к Тохте или Ногаю, но достоверными дан­ными ни одна сторона не располагает). Перед самым началом движения татар из Москвы в Тверь Михаил вернулся назад. Далее произошло непонятное историкам событие — татары отказались от похода на Тверь. То ли Михаил предъявил им приказ хана оставить Тверь в покое, то ли татары испугались довольно сильной тверской рати — можно только гадать.

Великий князь владимирский Дмитрий бежал из Переяс-лавля в Псков. Татары заняли Волок Ламский и готовились оттуда идти на Новгород и Псков. Но обе республики присла­ли богатейшие дары Дюденю и его темникам, и татарское вой­ско в феврале 1294г. отправилось восвояси.

Союзники же — Андрей Городецкий и Федор Чермный — поделили между собой волости. Андрей взял себе Владимир и Новгород, а Федор — Переяславль, отправив сына Дмитрия Ивана в Кострому.

После ухода татар Дмитрий попытался пробраться из Пско­ва в Тверь, поскольку Михаил не нарушал с ним мира. Сам Дмит­рий успел проехать в Тверь, но обоз его перехватил Андрей с новгородцами и их новым посадником Андреем Климовичем.

Дмитрий Александрович был вынужден просить мира у младшего брата. Андрей вернул Дмитрию его отчину Переяс­лавль, ранее обещанную Андреем своему союзнику Федору Чермному. Наш святой Федор, вынужденный покинуть Пе­реяславль, со злости велел сжечь город.

Но Дмитрию не суждено было увидеть родной Переяславль, в 1294 г. по дороге из Пскова, близ Волока Дамского, он умер. В Переяславль привезли лишь тело князя, которое было тор­жественно погребено. Переяславским же князем стал сын Дмитрия Александровича Иван.

Победа в войне и смерть Дмитрия не упрочили власть ве­ликого князя владимирского Андрея. Михаил Тверской, Да­ниил Московский и Иван Переяславский заключили против него союз. Андрей в 1295г. побежал жаловаться в Орду. На сей раз Тохта не дал ему войска — в конце концов, нельзя же каждый год резать русских! Вырежут всех, кто тогда дань платить будет? И Тохта отправил с Андреем своего полномоч­ного посла Олексу Неврюя, а заодно и сарайского епископа Измаила (еще одни ханские уши?).

И вот в 1296 г. во Владимире был созван «съезд всем князь­ям русским» в присутствии ханского посла. Летописи описыва­ют его так, как будто это было сражение: «и сташа супротиву себе, со единой строны князь великий Андреи, князь Феодор Чермный Яросласкыи Ростос-лавич, князь Костянтин Ростовьскый со единого, а с другою сторону противу сташа князь Данило Александрович Московскыи брат его (двоюрод­ный — А.Ш.) князь Михаил о Ярославович Тферскыи, да с ними переяславци с единого».

Князья не доверяли друг другу и прибыли с дружина­ми. В результате были обнаже­ны мечи. С большим трудом два епископа — владимирский Семеон и саранский Изма­ил — разняли князей. Замечу, что из пятерых драчунов трое позже оказались святыми. Святой Федор Чермный выступил против не менее святых Даниила Московского и Михаила Тверского. В конце концов во Владимире было решено, что Переяславль останется вотчиной Ивана Дмитриевича.

Андрей Городецкий не был удовлетворен решением Вла­димирского съезда. Он надумал напасть на Переяславль, вос­пользовавшись отъездом Ивана Дмитриевича в Орду. Но рати Даниила Московского и Михаила Тверского остановили Анд­рея у Юрьева Польского, и обе стороны, проявив традицион­ное нежелание сражаться без поддержки татар, заключили мир и подтвердили решения Владимирского съезда.

В это же время положение Андрея в Новгороде было су­щественно ослаблено договором, заключенным между Тверью и Новгородом. Согласно условиям договора, Новгород должен был помогать Твери, «аже будеть тягота... от Андрея, или от татарина, или от иного кого», то есть если Андрей или татары нападут на Тверь. Михаил же обязался помочь, «кде будеть обида Новугороду». Тут стоит отметить, что Михаил Тверс­кой назвал в качестве своих союзников («один есмь с...») своего старшего двоюродного брата Даниила Московского и Ивана Дмитриевича Переяславского.

В 699 год хиджры (28 сентября 1299г. — 15 сентября 1300 г.) Ногай потерпел окончательное поражение от Тохты и был убит. Хан Тохта теперь не имел соперников.

В 1300г. (1301) в городе Дмитрове состоялся новый кня­жеский съезд. Андрей Городецкий и Даниил Московский ула­дили свои отношения, зато рассорились Иван Переяславский и Михаил Тверской. С этого времени Михаил Ярославович стал союзником Андрея Городецкого.

15 мая 1302 г. произошло событие, важное по своим послед­ствиям и подавшее непосредственно повод к новым склокам между князьями. Переяславский князь Иван Дмитриевич умер бездет­ным. Кому же должна была достаться его отчина — старший удел наследников Ярослава Всеволодовича? По старинке великий князь должен был распорядиться этой родовой собственностью по общему совету со всеми родичами, то есть по древнерусскому выражению «сделать с ними ряд». Но теперь князья северо-вос­точной Руси смотрели на свой удел как на частную собственность и считали себя вправе завещать свою собственность кому захо­тят. Вот и Иван Дмитриевич завещал Ярославль мимо старшего дяди Андрея младшему — Даниилу Московскому.

Итак, готовится новая усобица с участием татар. Но 4 марта 1303 г. на 42-м году жизни умирает Даниил Московский, а в сле­дующем, 1304-м году умирает великий князь владимирский Ан­дрей Александрович Городецкий — последний из сыновей Алек­сандра Невского. Закончилась целая эпоха. В следующей главе читатель увидит новую ситуацию и новых действующих лиц.

ГЛАВА 8

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: