Оспаривание учетной стоимости облагаемого имущества. 73 глава

Данная линия фактически продолжена в п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: если при принятии искового заявления суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ защиты права не может обеспечить его восстановление, данное обстоятельство не является основанием для отказа в принятии искового заявления, его возвращения либо оставления без движения. В соответствии со ст. 148 ГПК РФ или ст. 133 АПК РФ на стадии подготовки дела к судебному разбирательству суд выносит на обсуждение вопрос о юридической квалификации правоотношения для определения того, какие нормы права подлежат применению при разрешении спора.

Таким образом, вопрос о пределах активности российского суда в налоговых спорах остается дискуссионным, однозначно решить его как в варианте полной пассивности, так и варианте относительной активности пока не представляется возможным (различные варианты потенциально могут быть поставлены под сомнение высшими судебными органами со вполне логичным обоснованием для каждого случая). В данной ситуации фактически проявляется то, что некоторые правовые принципы (в т.ч. и процессуальные) иногда могут находиться в явном, либо в косвенном противостоянии (например – требования установления истины по делу и состязательности процесса), а конкретный судебный процесс вполне может представлять собой поиск разумного баланса между ними. В особом мнении судьи К.В. Арановского к определению КС РФ от 28 июня 2012 г. № 1274‑О верно подмечено, что издержки, впрочем, и злоупотребления известны правосудию всех типов, но и в стороне от вопроса о том, хорош розыскной процесс или плох, можно утверждать, что всесторонность с видами на абсолютную (полную) истину объективно противоречит состязательности.

Впрочем, маловероятна общая характеристика судебного процесса в конкретном государстве, как абсолютно состязательного, либо как полностью розыскного. Русский юрист Е.В. Васьковский полагал, что состязательное и следственное начала комбинировались как в римском, так и в основанном на нем общем германском процессе. Оба они были построены на состязательном принципе, но с некоторыми отступлениями в сторону следственного[1061].

В настоящее время, например, как указано в ч. 1 ст. 57 ГПК РФ, доказательства представляются сторонами и другими лицами, участвующими в деле; суд вправе предложить им представить дополнительные доказательства. В ч. 3 ст. 152 КАС РФ установлено, что суд может отложить судебное разбирательство административного дела по ходатайству лица, участвующего в деле, в связи с необходимостью получения судом дополнительных доказательств и иных сведений в целях всестороннего, полного и объективного выяснения обстоятельств данного административного дела. В силу ч. 2 ст. 66 АПК РФ арбитражный суд вправе предложить лицам, участвующим в деле, представить дополнительные доказательства, необходимые для выяснения обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела и принятия законного и обоснованного судебного акта до начала судебного заседания или в пределах срока, установленного судом.

Как следует из постановления Президиума ВАС РФ от 14 февраля 2012 г. № 13253/11, арбитражный суд наделяется этими правомочиями в целях правильного и всестороннего рассмотрения дела и принятия законного и обоснованного судебного акта. В постановлении Президиума ВАС РФ от 29 октября 2013 г. № 6098/13 разъяснено, что отказ судов первой и апелляционной инстанций в удовлетворении требования общества «ГРИН» по основанию недоказанности размера иска противоречит принципу справедливости и препятствует восстановлению его прав. В данном случае судам следовало, используя предусмотренные ч. 2 ст. 66 АПК РФ полномочия, предложить сторонам представить доказательства экономически обоснованных затрат ответчика на производство, передачу и сбыт тепловой энергии, в том числе путем проведения судебной экспертизы.

Но очевидно, что с точки зрения «жесткого» требования состязательности процесса, сама возможность предложения суда к конкретной стороне спора представить дополнительные доказательства является сомнительной – такое действие может создать впечатление, что суд «помогает» этой стороне «выиграть» дело.

Другие примеры: в соответствии с ч. 3 ст. 246 ГПК РФ при рассмотрении и разрешении дел, возникающих из публичных правоотношений, суд не связан основаниями и доводами заявленных требований. Как следует из ч. 2 ст. 256 ГПК РФ суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие–либо из них не ссылались. В п. 3 ст. 62 КАС РФ установлено, что суд не связан основаниями и доводами заявленных требований по административным делам об оспаривании нормативных правовых актов, решений, действий (бездействия), соответственно принятых или совершенных органами государственной власти, органами местного самоуправления, иными органами и организациями, наделенными отдельными государственными или иными публичными полномочиями, должностными лицами, государственными или муниципальными служащими, а также по административным делам о защите избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации.

Представляется, что данные полномочия суда тоже не вполне соответствуют «чистой» состязательной модели процесса.

Интересно и то, что русский ученый Т.М. Яблочков, анализируя положения отечественного Устава гражданского судопроизводства, отмечал, в нем, в отличие от западноевропейских (германских, австрийских и венгерских) процессуальных кодексов, говориться о бремени доказывания не утверждений, а обстоятельств, на которых основано заявленное требование. Данный юрист писал, что такой постановкой судоотправления из под нашей проблемы выдергивается основа состязательного процесса, ибо центр тяжести кладется не в «состязательности», в смысле борьбы «утверждениями», а в объективном выяснении судом действительных обстоятельств дела, т.е. материальной истины. Закону и судье важна истина, кем бы она ни утверждалась[1062]. Но при этом нельзя не заметить, что ч. 1 ст. 65 АПК РФ (как, впрочем, и ч. 1 ст. 56 ГПК РФ, ч. 1 ст. 62 КАС РФ) сохраняет определенную преемственность с дореволюционным законодательством: каждое лицо, участвующее в деле, должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений. С этой точки зрения, положения современных процессуальных кодексов, требующие доказывания «обстоятельств», а не «утверждений», в некоторой степени способствуют квалификации отечественных судебных процедур, как сохраняющих элементы розыскных.

Показателен и п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным не только при наличии обоснованного заявления другой стороны, но и по инициативе суда, если усматривается очевидное отклонение действий участника гражданского оборота от добросовестного поведения. В этом случае суд при рассмотрении дела выносит на обсуждение обстоятельства, явно свидетельствующие о таком недобросовестном поведении, даже если стороны на них не ссылались (ст. 56 ГПК РФ, ст. 65 АПК РФ).

В связи с тем, что институт «вынесения обстоятельств на обсуждение» действительно присутствует в ст. 56 ГПК РФ, но прямо не следует из ст. 65 АПК РФ, в настоящее время развитие судебной практики, по всей видимости, в большей степени идет в сторону розыскных процедур. Это подтверждается и проходящим законодательные процедуры проектом Федерального закона № 440058–6 «О внесении изменений в Уголовно–процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», в целом поддержанный ВС РФ[1063]. В пояснительной записке к данному законопроекту разъяснено, что ориентированность процесса доказывания по уголовному делу на достижение объективной истины является необходимым условием правильного разрешения уголовного дела и отправления справедливого правосудия. Однако УПК РФ не содержит требования о принятии всех возможных мер, направленных на ее отыскание. Также не способствует установлению истины и реализованная в законе модель состязательности. Она тяготеет к чуждой традиционному российскому уголовному процессу англо–американской доктрине так называемой чистой состязательности.

Вообще говоря, не исключается и различная оценка судами (судьями, в том числе одного суда), сходной совокупности доказательств в рамках формально разных, но фактически одинаковых дел (например – по разным налоговым периодам при относительно единообразной деятельности налогоплательщика). Так, в постановлении Президиума ВАС РФ от 24 марта 2009 г. № 14786/08 описана позиция заявителя: рассматривая одни и те же взаимоотношения завода и его поставщиков по разным налоговым периодам на предмет получения необоснованной налоговой выгоды, суды дали им прямо противоположную оценку: по одному налоговому периоду признали цепочку поставщиков созданной с целью получения необоснованной налоговой выгоды, а по другому налоговому периоду та же самая цепочка оценивалась как безупречная. По мнению ВАС РФ, оценка судом доказательств по своему внутреннему убеждению не означает допустимости их необоснованной оценки, при которой содержательно тождественные обстоятельства получают диаметрально противоположное толкование, без указания каких–либо причин этого. Такая оценка доказательств не может быть признана объективной. Если доказанные обстоятельства по делу привели суд к выводу о наличии у налогоплательщика необоснованной налоговой выгоды в одном налоговом периоде, то фактические обстоятельства другого налогового периода могут привести суд к обратному выводу при наличии иных обстоятельств, влияющих на внутреннее убеждение суда вследствие качественного изменения самой совокупности доказательств, их относимости, допустимости, достоверности, достаточности и взаимной связи.

В принципе, даже применительно к одному деянию, не исключена разная его оценка судами в независимых процессах (в т.ч. при сходных доказательствах, представленных сторонами). Например, вполне возможно, хотя и маловероятно, что суд общей юрисдикции признает обоснованным привлечение директора организации к административной ответственности по ст. 15.5 КоАП РФ за непредставление организацией налоговой декларации, а арбитражный суд сочтет незаконным привлечение самой организации к налоговой ответственности по ст. 119 НК РФ (и наоборот). Впрочем, в п. 16.2 постановления Пленума ВАС РФ от 2 июня 2004 г. № 10 разъяснено, что оценка, данная судом общей юрисдикции, обстоятельствам, которые установлены в рассмотренном им деле, принимается во внимание арбитражным судом. Но, разумеется, все приведенные доводы не касаются ситуаций, в которых имеет место преюдициальная связь судебных актов (ст. 69 АПК РФ, ст. 61 ГПК РФ, ст. 64 КАС РФ). При этом не следует полагать, что возможность подобной ситуации является исключительно следствием особенностей отечественной судебной системы. Так, С.Л. Будылин приводит сведения об известном американском процессе по делу О.Дж. Симпсона: по одному и тому же обвинению он был оправдан за недоказанностью в уголовном процессе об убийстве, но признан ответственным за умышленное причинение смерти в гражданском иске[1064].

4.2. ОБЖАЛОВАНИЕ, КАК СПОСОБ ЗАЩИТЫ ПРАВ

Обжалованиенормативных и ненормативных правовых актов, действий (бездействия) должностных лиц налоговых органов является традиционным способом активной защиты прав частных субъектов налогового права.

На основании ст. 4 Федерального закона от 2 мая 2006 г. № 59–ФЗ «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации», можно предложить следующее определение: жалоба – составленное в письменной форме или в форме электронного документа требование частного субъекта налоговых правоотношений о восстановлении или защите его нарушенных прав, свобод или законных интересов.

Обжалование актов налоговых органов отличается от проверки акта самим органом, принявшим этот акт, либо вышестоящим органом по своей инициативе. Обжалование предполагает активные действия лица по отстаиванию своих прав путем подачи жалобы в орган (должностному лицу), уполномоченный ее рассматривать, в отличие от деятельности иных государственных органов (в том числе прокуратуры) и негосударственных организаций (например, общественных организаций, занимающихся защитой прав).

Значение оспаривания (обжалования) нормативных правовых актов в первую очередь предопределяется тем, что результат одного судебного разбирательства может предотвратить значительное число потенциальных споров по вопросам применения оспариваемого акта. Кроме того, как это следует из постановлений Президиума ВАС РФ от 29 сентября 2010 г. № 6171/10, от 17 января 2012 г. № 9608/11 и № 11405/11, при признании недействующим нормативного правового акта возможно последующее предъявление требований о восстановлении прав, в том числе о взыскании убытков, возникших вследствие применения данного акта. В постановлении Президиума ВАС РФ от 4 октября 2005 г. № 7445/05 разъяснено, что выбор конкретного способа судебной защиты своих нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов принадлежит заинтересованному лицу. Следовательно, общество вправе оспорить нормативный правовой акт, принятый МНС РФ (правопредшественником ФНС России), несмотря на то, что у него имеется возможность оспорить в судебном порядке конкретные действия налоговых органов, основанные на положениях такого акта.

Следует отметить, что несоответствие некоторого нормативного акта, значимого для регулирования налоговых правоотношений, иному нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, может и должно быть выявлено судом в любом налоговом споре (ч. 2 ст. 13 АПК РФ, ч. 2 ст. 11 ГПК РФ, ч. 2 ст. 15 КАС РФ), а не только в процедуре отдельного оспаривания нормативного правового акта. В то же время, на практике, при оспаривании нормативного правового акта, суд в большей степени «фокусируется» на правовой проблеме. Так, в решении ВАС РФ от 8 октября 2010 г. № ВАС‑9939/10 признаны недействующими некоторые положения Порядка учета доходов и расходов и хозяйственных операций для индивидуальных предпринимателей, утвержденного Приказом Минфина РФ и МНС РФ от 13 августа 2002 г. № 86н/БГ‑3‑04/430. Ранее, основываясь, в том числе и на признанных впоследствии недействующими положениях указанного Порядка, ВАС РФ в постановлении Президиума от 16 июня 2009 г. № 1660/09 счел возможным обложение НДФЛ и ЕСН денежных средств, поступивших индивидуальному предпринимателю в качестве авансовых платежей под предстоящую поставку товара. Доводов относительно соответствия Порядка нормам НК РФ в данном акте Судом не высказывалось (и, скорее всего, сторонами не заявлялось).

Тем не менее, следует учесть, что с точки зрения высших судебных органов при применении определенных способов защиты прав необходимо предшествующее признание недействующим нормативного правового акта в отдельном процессе. В п. 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 31 мая 2011 г. № 145 разъяснено, что требование о возмещении вреда, причиненного в результате издания нормативного правового акта государственного органа или органа местного самоуправления, не соответствующего закону или иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, может быть удовлетворено в случае, если такой нормативный правовой акт признан недействующим по решению суда общей юрисдикции, арбитражного суда. Сходный подход имеет место в постановлении Президиума ВАС РФ от 28 февраля 2012 г. № 14489/11: возложение на публично–правовое образование ответственности за понесенные компанией убытки без исследования вопроса о соответствии закону или иному правовому акту акта государственного органа этого публично–правового образования, утвердившего спорные тарифы, не соответствует условиям, при наличии которых допускается возмещение вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов по правилам ст. 16 и 1069 ГК РФ.

Нормативные правовые акты, содержащие наибольший объем норм налогового права, – федеральные законы, могут быть рассмотрены КС РФ на предмет их соответствия Конституции РФ в силу Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации». В связи с этим представляют интерес сведения, приводимые Р. Боргдорфом: Федеральный Конституционный Суд Германии имеет разные возможности: он может подтвердить соответствие нормы Конституции, может объявить ее ничтожной (т.е. не действовавшей с момента издания), но может и признать ее не соответствующей Конституции и установить срок для законодателя для принятия новой правовой нормы (т.е. действующей до тех пор, пока законодатель не примет новую норму). В сфере налогового права Федеральный Конституционный Суд Германии предпочтительно использует именно этот вариант[1065].

Конституционный Суд РФ тоже периодически устанавливает возможность применения до определенной даты нормативных правовых актов, признанных им неконституционными. Так, в постановлении КС РФ от 30 января 2001 г. № 2‑П оспариваемые положения федерального и региональных нормативных актов о налоге с продаж были признаны не соответствующими Конституции РФ. В то же время, суд заключил, что налог с продаж, введенный на основании федерального закона законами субъектов РФ, является источником доходной части бюджетов соответствующих субъектов РФ и местных бюджетов. Немедленное признание оспариваемых положений утратившими силу может повлечь неисполнение указанных бюджетов и привести к нарушению прав и свобод граждан. На этом основании суд постановил, что указанные положения должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ и, во всяком случае, утрачивают силу не позднее 1 января 2002 г.

Интересно то, что ЕСПЧ не усматривает нарушений в продлении КС РФ действия не соответствующего Конституции РФ «налогового» закона. Так, в решении ЕСПЧ от 6 ноября 2003 г. по вопросу приемлемости жалобы № 63343/00 по делу «Рошка против Российской Федерации» отмечается, что когда КС РФ временно оставил в силе, исключительно на переходный период, неконституционный закон, это было сделано, как представляется, из опасения создания существенного пробела в законодательстве в налоговой сфере. Такой взгляд представляется правомерным с точки зрения правовой определенности и, таким образом, не может рассматриваться как «произвольная конфискация».

Несколько иным образом была разрешена ситуация по «зарплатным» страховым взносам в постановлении КС РФ от 17 июня 2013 г. № 13‑П: если спорные взносы уже были уплачены (взысканы) на момент провозглашения данного судебного акта, то они возврату не подлежат; если же они не были уплачены (взысканы), обязанность по их уплате отсутствует. Соответственно, те, кто исполнял закон, впоследствии признанный неконституционным, оказались в худшем положении по сравнению с теми, кто закон игнорировал.

Следует отметить, что в настоящее время КС РФ, оценивая акты законодательства, зачастую настаивает на том, что его компетенция достаточно ограничена, а законодатель, наоборот, обладает широкими дискреционными полномочиями, в которые КС РФ не может вмешиваться. Исходя из постановления КС РФ от 20 декабря 2010 г. № 22‑П, законодательное усмотрение связано обязанностью следовать конституционно одобряемым целям, а также выбором средств их достижения, которые также не должны противоречить Конституции РФ. Соответственно, в определениях КС РФ от 16 апреля 2009 г. № 527‑О‑О и от 23 июня 2009 г. № 833‑О‑О, от 21 апреля 2011 г. № 556‑О‑О содержится следующее положение: КС РФ в своих решениях неоднократно указывал, что разрешение вопросов об установлении и изменении состава налогоплательщиков и существенных элементов налогового обязательства не относится к его полномочиям, за исключением случаев, когда новому законодательному акту придается обратная сила и им ухудшается положение налогоплательщиков. Показательна и позиция КС РФ, изложенная в ряде определений (от 21 апреля 2011 г. № 557‑О‑О, от 26 мая 2011 г. № 633‑О‑О): заявителем не исчерпана возможность защиты его прав в арбитражном суде или суде общей юрисдикции; при таких условиях конституционное судопроизводство было бы преждевременным и, по сути, использовалось бы как средство судебной защиты, подменяющее производство в суде по налоговым спорам, что в силу ст. 118 и 125 Конституции РФ недопустимо.

К.А. Сасов по данному вопросу резюмирует: в реализации КС РФ своих полномочий в области налогового права имеют место две устойчивые тенденции: уход от правотворчества (этим должен заниматься законодатель) и уход от разрешения налогового спора по существу (этим должны заниматься суды)[1066]. Высказывается и более общая позиция: решения КС РФ в целом стали носить умиротворяющий и даже усыпляющий характер с попыткой придать малозначительность поставленному вопросу, занизить его важность, то есть определить его как не имеющий конституционно–правового значения и не заслуживающий внимания КС РФ[1067]. Однако нельзя не учесть позицию А. Шайо: в демократии типичным местом решения общественных проблем является избирательная кабина, а не зал судебных заседаний. Несмотря на все противоположные утверждения, Верховный суд Соединенных Штатов в период расцвета своей социальной активности (с 1937 по 1967 г.) отменил всего–навсего 12 законов Конгресса[1068]. При этом очевидно, что здесь имеется ввиду весь спектр оспаривавшихся законов, а не только связанных с налогообложением.

Глава 21 КАС РФ регламентирует рассмотрение административных дел об оспаривании нормативных правовых актов (ранее – гл. 24 ГПК РФ). Глава 23 АПК РФ в настоящее время регулирует рассмотрение дел об оспаривании нормативных правовых актов Судом по интеллектуальным правам (т.е. в общем случае к налогам не относящиеся). В текстах указанных кодексов применен не термин «обжалование», а термин «оспаривание», но в данном случае это принципиального значения не имеет.

Соответствующе разъяснение содержится и в п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 29 ноября 2007 г. № 48 «О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части»: существенными признаками, характеризующими нормативный правовой акт, являются: издание его в установленном порядке управомоченным органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, наличие в нем правовых норм (правил поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанных на неоднократное применение, направленных на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношений. Сходная позиция изложена, например, в решениях ВАС РФ от 13 февраля 2003 г. № 10462/02 и от 26 января 2005 г. № 16141/04, в постановлении Президиума ВАС РФ от 25 марта 2008 г. № 9504/07.

Вообще говоря, могут иметь место акты органов власти, которые включают в себя положения как нормативного, так и ненормативного (индивидуального) характера (п. 3.5 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 58 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении арбитражными судами дел об оспаривании нормативных правовых актов»).

Статья 137 НК РФ предусматривает, что нормативные правовые акты налоговых органов могут быть обжалованы в порядке, предусмотренном федеральным законодательством. В настоящее время обжалование любых положений «налоговых» нормативных правовых актов органов исполнительной власти подведомственно судам общей юрисдикции (гл. 21 КАС РФ, ранее – гл. 24 ГПК РФ). В подп. 1 п. 4 ст. 2 Федерального конституционного закона от 5 февраля 2014 г. № 3–ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации» установлено, что ВС РФ рассматривает в качестве суда первой инстанции административные дела об оспаривании нормативных правовых актов Президента РФ, Правительства РФ, федеральных органов исполнительной власти, Генеральной прокуратуры РФ, Следственного комитета РФ, Судебного департамента при ВС РФ, Центрального банка РФ, Центральной избирательной комиссии РФ, государственных внебюджетных фондов, в том числе Пенсионного фонда РФ, Фонда социального страхования РФ, Федерального фонда обязательного медицинского страхования, а также государственных корпораций.

С учетом постановления КС РФ от 31 марта 2015 г. № 6‑П, не исключено оспаривание в судебном порядке и иных актов, в т.ч. актов Федеральной налоговой службы, которые не соответствуют формальным требованиям, предъявляемым к нормативным правовым актам федеральных органов исполнительной власти, по форме, субъекту и порядку принятия, регистрации и опубликования, но при этом содержат обязательное для всех налоговых органов разъяснение (нормативное толкование) налоговых законоположений, которое может противоречить их действительному смыслу и тем самым нарушать права налогоплательщиков.

В силу п. 2 Правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации (утв. Постановлением Правительства РФ от 13 августа 1997 г. № 1009) структурные подразделения и территориальные органы федеральных органов исполнительной власти не вправе издавать нормативные правовые акты. Таким образом, нормативные правовые акты Минфина России и ФНС России принимаются только указанным Министерством и Службой, которые территориально находятся в Москве, и могут быть обжалованы с соблюдением соответствующих правил подсудности.

Однако нельзя не отметить, что в настоящее время число «налоговых» нормативных правовых актов органов исполнительной власти в целом невелико, вследствие последовательной реализации идеи о том, что НК РФ должен применяться преимущественно напрямую, без дополнительных нормативных актов. Как справедливо отмечает А.А. Иванов, в силу объективных причин у нас так и не был создан массив подзаконных актов, своего рода инструкций по применению НК РФ, которые, несомненно, позволили бы предотвратить те бесконечные споры, которые возникают сейчас в результате появления все новых и новых недоработанных норм. Если бы, например, те или иные проблемы и противоречия в применении НК РФ были бы решены в ведомственных подзаконных актах, инструкциях, то достаточно было бы провести один судебный процесс по положениям этой инструкции. Это избавило бы и налогоплательщиков, и налоговые органы, и суды от генерирования десятков, а то и сотен судебных дел по всей стране, которые, в свою очередь, разрешаются в силу естественных свойств судебной системы не единообразно и получают окончательное решение только по истечении довольно длительного промежутка времени[1069].

Как предусмотрено в ч. 2 ст. 215 КАС РФ, по результатам рассмотрения административного дела об оспаривании нормативного правового акта судом принимается одно из следующих решений:

1) об удовлетворении заявленных требований полностью или в части, если оспариваемый нормативный правовой акт полностью или в части признается не соответствующим иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, и не действующим полностью или в части со дня его принятия или с иной определенной судом даты;

2) об отказе в удовлетворении заявленных требований, если оспариваемый полностью или в части нормативный правовой акт признается соответствующим иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу.

Следует, однако, заметить, что указанные формулировки не могут означать, что нормативный правовой акт, признанный судом недействующим, является несоответствующим нормативному правовому акту большей юридической силы только с момента вступления в силу решения суда. Очевидно, что он являлся таковым с момента принятия (или с момента принятия нормативного акта, имеющего большую юридическую силу, если этот момент имел место позднее). Так, если речь идет не о процедуре признания недействующим нормативного правового акта, а об ином налоговом споре, суд, признав спорный нормативный правовой акт не соответствующим нормативному правовому акту большей юридической силы, не признает его не действующим, а применяет акт большей юридической силы. Соответственно, специализированный процесс по признанию нормативного правового акта недействующим не может ущемлять права заинтересованных лиц и подразумевать период времени, в течение которого очевидно незаконный акт подлежал применению.

Соответствующее разъяснение было дано в п. 13 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. № 58: согласно ч. 2 ст. 13, ч. 4 и 5 ст. 195 АПК РФ нормативный правовой акт или его отдельные положения, признанные судом недействующими, с момента принятия решения суда не подлежат применению, в том числе при разрешении споров, которые возникли из отношений, сложившихся в предшествовавший такому решению период.

Как отмечает М.К. Треушников, по делам об оспаривании нормативных правовых актов нет предмета доказывания в традиционном понимании этого явления, как совокупности юридических фактов основания иска и возражений против него. Доказывание имеет характер чисто логических операций. Функция суда сводится к выяснению соответствия одного закона другому, имеющему высшую юридическую силу[1070]. В этом плане следует отметить, что КС РФ может признать норму не соответствующей Конституции РФ с учетом смысла, придаваемого ей сложившейся правоприменительной практикой (в т.ч. постановления от 12 октября 1998 г. № 24‑П, от 28 марта 2000 г. № 5‑П, от 13 июля 2010 г. № 15‑П).

Споры об обжаловании ненормативных правовых актов налоговых органов, действий (бездействия) их должностных лиц являются весьма распространенной категорией споров, рассматриваемых как вышестоящими налоговыми органами, так и судами. Ю.Н. Старилов справедливо отмечает, что российское законодательство предусматривает два порядка обжалования актов публичного управления: судебный и административный[1071].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: