Оспаривание учетной стоимости облагаемого имущества. 9 глава

Принцип презумпции законности деяния в общем виде можно определить следующим образом: каждое лицо считается действующим добросовестно, разумно (с правовой точки зрения – законно), пока в установленном порядке не будет доказано иное. Omnia praesumuntur legitime facta donee probetur in contrarium – все вещи презюмируются совершенными законно, пока не доказано обратное. Bona fides semper praesumitur, nisi malam fidem adesse probetur – если не доказан злой умысел, всегда предполагается добросовестность[281].

Данный принцип имеет отношение ко всем субъектам права (не только к частным, но и к публичным). В постановлениях КС РФ от 2 апреля 2002 г. № 7‑П и от 20 декабря 2010 г. № 22‑П упомянута презумпция добросовестности законодателя. Высказывается мнение, что ее применение является одним из требований, составляющих нормативное содержание конституционного принципа правового государства. В основе указанной презумпции – высокая вероятность того, что, создавая правовую норму, законодатель стремился к тому, чтобы она не противоречила Конституции. Целью презумпции, если подходить к ней с точки зрения телеологии, является достижение стабильности правового регулирования[282]. В особом мнении судей Х. Гаджиева и А. Бушева к постановлению ЕСПЧ от 20 сентября 2011 г. по делу ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России указано, что прецедентная практика Европейского Суда учитывает не только пределы усмотрения, которыми пользуются публичные органы, но и презумпцию добросовестности со стороны государства. Как и большинство других презумпций, указанная презумпция является опровержимой. Тем не менее стандарт доказывания для преодоления презумпции добросовестности государственных органов является высоким.

По мнению ВАС РФ, выраженному в постановлении Президиума от 14 июня 2011 г. № 1884/11, публичный порядок Российской Федерации предполагает добросовестность сторон, вступающих в частные отношения.

Ранее, в п. 3 ст. 6 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (утратили силу) было прямо предусмотрено, что участники гражданских правоотношений предполагаются добросовестными, поскольку не доказано обратное. Норма п. 5 ст. 10 ГК РФ сформулирована несколько иначе: добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются.

В определении КС РФ от 4 декабря 2003 г. № 442‑О разъяснено, что в соответствии с НК РФ в сфере налоговых отношений действует презумпция добросовестности налогоплательщика (п. 7 ст. 3). Тот же вывод содержится в постановлении Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2009 г. № 11175/09.

Вообще говоря, в п. 7 ст. 3 НК РФ урегулирован способ толкования неустранимых сомнений, противоречий и неясности актов законодательства о налогах и сборах (в пользу налогоплательщика), а не презумпция добросовестности налогоплательщика. Следовательно, определение КС РФ от 4 декабря 2003 г. № 442‑О и постановление Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2009 г. № 11175/09 расширяют сферу действия п. 7 ст. 3 НК РФ и, по сути, предполагают толкование не только норм, но и юридических фактов в пользу налогоплательщика. Такой подход предопределен упомянутым в определении КС РФ от 1 марта 2010 г. № 430‑О‑О требованием in dubio contra fiscum – сомнение – против фиска. Как обоснованное сомнение в содержании нормы, так и обоснованное сомнение в наличии (отсутствии) некоторого факта должны толковаться в пользу налогоплательщика.

Одним из отражений данного принципа в налоговых правоотношениях является презумпция достоверности суммы налога, самостоятельно исчисленной и продекларированной налогоплательщиком в налоговой декларации (ст. 80 НК РФ). Исходя из п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды», судебная практика разрешения налоговых споров исходит из презумпции добросовестности налогоплательщиков и иных участников правоотношений в сфере экономики; в связи с этим предполагается, что сведения, содержащиеся в налоговой декларации и бухгалтерской отчетности, – достоверны. По мнению Е.В. Порохова, в налоговых правоотношениях действует своего рода презумпция добропорядочности: налогоплательщики обязаны самостоятельно сообщать в налоговые инспекции сведения об имеющихся у них объектах налогообложения, самостоятельно исчислять в соответствии с правилами, установленными налоговым законодательством, сумму причитающегося государству налога и самостоятельно уплачивать этот налог в бюджет[283].

До тех пор, пока не доказано иное, продекларированная налогоплательщиком сумма считается достоверной. Если налогоплательщик уплатит в бюджет продекларированную сумму налога, он будет считаться исполнившим свою обязанность по уплате налога. Кроме того, продекларированная сумма может быть взыскана в случае неуплаты налога в установленный срок (ст. 46 – 48 НК РФ). Исходя из постановления Президиума ВАС РФ от 11 октября 2011 г. № 2119/11 налоговый орган имеет право взыскивать с налогоплательщика продекларированные, но не уплаченные налоги, даже если налогоплательщик, возможно, продекларировал их неверно. Однако не следует толковать данное положение так, что и очевидно ошибочно продекларированные налоги должны быть уплачены (взысканы). Например, в гипотетической ситуации, если физическое лицо без статуса индивидуального предпринимателя представит налоговую декларацию по НДПИ, то взыскание данного налога не должно производиться, поскольку в общем случае такое лицо налогоплательщиком НДПИ быть не может. В постановлении КС РФ от 3 июня 2014 г. № 17‑П разъяснено, что неправильное (в частности, ошибочное) декларирование сумм НДС не должно приводить к его взиманию, поскольку обязанность исчислить и уплатить налог возникает из закона (при наличии предусмотренных НК РФ оснований).

Тем не менее, если налогоплательщик после представления первичной налоговой декларации представит уточненную налоговую декларацию (как с большей, так и с меньшей суммой налога) в порядке ст. 81 НК РФ, то достоверной будет считаться, пока не доказано иное, последняя продекларированная сумма. Очевидно, что налоговые органы имеют право усомниться в продекларированной сумме и могут в порядке камеральной (ст. 88 НК РФ) или выездной (ст. 89 НК РФ) налоговой проверки получить сведения, на основании которых ими может быть обоснована иная сумма налога.

Другим отражением рассматриваемого принципа, в том числе, является презумпция невиновности (п. 6 ст. 108 НК РФ) – лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке.

Следует учесть, что добросовестным (действующим законно), пока иное не доказано, считается не только налогоплательщик, но и вообще любой участник налоговых правоотношений (как публичный, так и частный). По справедливому мнению Э.Н. Нагорной, в России, как и в других развитых странах мира, предусмотрена презумпция законности действий государства и должностных лиц. Соответственно, в российском налоговом праве действует законная опровержимая презумпция добросовестности налогоплательщиков и налоговых органов[284]. Пример применения данной презумпции продемонстрирован в постановлении Президиума ВАС РФ от 8 апреля 2008 г. № 10405/07: сведения о недоимке могут содержаться в решении налогового органа, принятом по результатам налоговой проверки. До признания этого решения незаконным в установленном порядке указанные в нем сведения признаются достоверными.

Аналогичный подход имеет место в п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 25 декабря 2013 г. № 96 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с определением таможенной стоимости товаров, ввозимых на таможенную территорию Таможенного союза»: в соответствии с п. 4 ст. 65 ТК ТС таможенная стоимость товаров и сведения, относящиеся к ее определению, должны основываться на достоверной, количественно определяемой и документально подтвержденной информации. При применении данной нормы судам следует исходить из презумпции достоверности представленной декларантом информации.

При рассмотрении указанного принципа нельзя не отметить доктрину «добросовестности налогоплательщика», фактически созданную КС РФ и длительное время оказывавшую существенное влияние на практику разрешения налоговых споров. Исходя из определения КС РФ от 8 апреля 2004 г. № 168‑О, под недобросовестным налогоплательщиком следует понимать такого налогоплательщика, который с помощью инструментов, используемых в гражданско–правовых отношениях, создает схемы незаконного обогащения за счет бюджетных средств. Как правило, установление в суде недобросовестности налогоплательщика означало лишение последнего права на признание его исполнившим обязанность по уплате налога (определение КС РФ от 25 июля 2001 г. № 138‑О), что могло иметь место при имитации им уплаты налога через неплатежеспособный банк; либо права на использование налоговых льгот и вычетов (определение КС РФ от 16 октября 2003 г. № 329‑О), что соответствовало применению налогоплательщиком так называемых «налоговых схем».

Соответственно, вопросы добросовестности налогоплательщика определенным образом соотносятся с общими проблемами злоупотребления правом. В частности, в Обзоре судебной практики ВС РФ № 1 (2014) (утв. Президиумом ВС РФ 24 декабря 2014 г.) приведено определение ВС РФ от 15 сентября 2014 г. № 305–ЭС14–68, содержащее следующую правовую позицию: по смыслу ст. 10 ГК РФ, для защиты нарушенных прав потерпевшего от злоупотребления арбитражный суд может не принять доводы лица, злоупотребившего правом, ссылающегося на соответствие своих действий по осуществлению принадлежащего ему права формальным требованиям законодательства.

В настоящее время, с 1 марта 2013 г., в п. 4 ст. 1 ГК РФ установлено, что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.

Доктрина «добросовестности налогоплательщика», как представляется, стала реакцией государства на относительно массовые попытки осуществления бизнеса на «проблемных банках», который возник после августовского кризиса 1998 года и появления постановления КС РФ от 12 октября 1998 г. № 24‑П. Примеры имитации исполнения обязанности по уплате налога с использованием «проблемных банков» приведены в постановлениях Президиума ВАС РФ от 9 января 2002 г. № 2635/01 и от 5 апреля 2002 г. № 6917/00. Впоследствии доктрина добросовестности налогоплательщика была распространена КС РФ и на «налоговые схемы», активно применяемые и модифицируемые налогоплательщиками по настоящее время. Следствием появления доктрины стало, в частности, расширение судейского усмотрения в налоговых спорах. А. Барак предлагает следующее определение: судейское усмотрение означает полномочие, которое закон дает судье, чтобы делать выбор из нескольких альтернатив, из которых каждая законна^[285]. Discretio est scire per legem quid sit justum – усмотрение есть знание того, что является с точки зрения права справедливым^[286].

В письме ВАС РФ от 11 ноября 2004 г. № С5‑7/УЗ‑1355 отмечалось, что оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели. Интересно то, что исходя из постановления Президиума ВАС РФ от 21 января 2014 г. № 9324/13 следует, что даже такая простейшая гражданско–правовая сделка, как выдача директором доверенности, может потребовать обоснования того, какие деловые цели он преследовал, принимая такое решение. Суд отметил, что директор выдал другому лицу доверенность с объемом полномочий, фактически равным своим. В отсутствие какого–либо обоснования подобные действия единоличного исполнительного органа, не обусловленные характером и масштабом хозяйственной деятельности общества, не могут быть признаны разумными, то есть соответствующими обычной деловой практике. В этом случае при отсутствии объективных обстоятельств, свидетельствующих о разумной возможности делегирования своих полномочий, директор должен доказать, что его действия по передаче своих полномочий другому лицу были добросовестными и разумными, а не ограничиваться формальной ссылкой на наличие у него безусловного права передавать такие полномочия любому лицу.

Интересно разъяснение, данное в п. 8 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»: к сделке, совершенной в обход закона с противоправной целью, подлежат применению нормы гражданского законодательства, в обход которых она была совершена. По данной логике, к деятельности, осуществляемой в обход законодательства о налогах с противоправной целью, подлежат применению нормы законодательства о налогах, в обход которых она была совершена. Соответственно, если налогоплательщик, используя определено неплатежеспособный банк, имитирует через него уплату налога, он тем самым обходит нормы о порядке уплаты налога (в бюджет, денежными средствами налогоплательщика), вследствие чего налог и не признается уплаченным.

Варианты «налоговых схем» с сомнительными хозяйственными целями периодически рассматриваются судами. В качестве одного из первых примеров, соответствующих новому налоговому законодательству по НДС (действовавшему с 1992 года), можно назвать постановление Президиума ВАС РФ от 17 сентября 1996 г. № 367/96 (в котором оценивалась деятельность налогоплательщика, начиная с проверяемого периода 1993 года). Как отметил Суд, совместное предприятие «Сибсервис» в целях обеспечения потребителей товарами заключило с ними кредитные договоры (заемные средства НДС не облагаются). Возврат займов предприятие «Сибсервис» осуществляло техникой. Такого рода операции позволили налогоплательщику исключить из облагаемого оборота часть товаров, фактически реализованных потребителям (возврат займа также не облагается НДС). Вывод госналогинспекции о том, что совместное предприятие «Сибсервис» поставляло продукцию на условиях предоплаты ее стоимости, обоснован, поскольку отношения с клиентами (покупателями) фактически сложились именно таким образом (поставка, подряд), независимо от названия договора.

В постановлении Президиума ВАС РФ от 15 июня 2010 г. № 1810/10 была проанализирована деятельность общественной организации инвалидов, оказывающей услуги по перевозке пассажиров и грузов, платные услуги населению, общестроительные работы и использующей льготу в виде частичного освобождения от ЕСН. Суд отметил, что по данным бухгалтерского учета организации в 2007 году показатель «Выручка от реализации» составил более 126 млн. руб. При этом всего лишь 1,6 млн. руб., или 0,9 % от общей суммы затрат, были направлены на реализацию социальных программ. Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что основной целью деятельности организации фактически являлось получение доходов, а не обеспечение инвалидам равных с другими гражданами возможностей участия во всех сферах общественной жизни и их общественной интеграции. Сходные выводы относительно невозможности применения данной общественной организацией инвалидов льгот по НДС сделаны в постановлениях Президиума ВАС РФ от 14 сентября 2010 г. № 1809/10, № 1812/10 и № 1814/10.

Исходя из постановления Президиума ВАС РФ от 14 февраля 2012 г. № 12093/11, общество (принципал) заключило с иностранной компанией (агентом) агентский договор, согласно которому агент обязуется совершать от своего имени, но за счет принципала действия по поиску покупателей на территории Украины на продукцию, выпускаемую обществом (путевые машины, используемые при строительстве, ремонте и техническом обслуживании железнодорожных путей), а принципал – уплатить агенту вознаграждение за оказанные услуги. Обществом и иностранной компанией составлен акт о выполнении работ по агентскому договору, согласно которому агент выполнил свою работу в полном объеме в соответствии с поручениями принципала; сумма агентского вознаграждения 905 886 долл. США. На указанную сумму расходов обществом уменьшена налогооблагаемая прибыль. Налоговый орган, а впоследствии – и ВАС РФ сочли данное действие незаконным, а налог – заниженным. Суд отметил, что каких–либо отчетов, из содержания которых усматривалось бы участие иностранной компании в поисках покупателей продукции общества, ведении переговоров и заключении договоров на реализацию этой продукции, раскрывалась бы ее роль в содействии обществу по реализации продукции либо в осуществлении иных действий в интересах общества, не представлено. Инспекцией же представлены доказательства, опровергающие участие иностранной компании в качестве агента общества в отношениях по поставке продукции украинскому предприятию. Так, инспекцией установлено, что между украинским предприятием и обществом существовали взаимоотношения, инициатива заключения контракта на поставку путевых машин исходила от украинского предприятия. Контракт на поставку продукции заключен при участии должностных лиц общества и украинского предприятия, которые непосредственно вели переговоры об условиях поставки.

Как указано в определении ВС РФ от 3 февраля 2015 г. по делу № 309‑КГ14‑2191, организация, обосновывая свои права на учет расходов по налогу на прибыль и на вычеты по НДС, ссылалась на приобретение химического сырья по договору поставки, а также на дальнейшее использование этого сырья в собственном производстве. Суд отметил, что общество является производственным предприятием со строгим пропускным режимом на территорию, а химическое сырье – опасным грузом, перевозимым с соблюдением особых требований безопасности, что само по себе предполагает необходимым наличие у общества документов, подтверждающих доставку, получение и движение спорного сырья на предприятии при использовании его в производстве, в том числе документального учета тары (бочек, контейнеров, и т.д.) для хранения этого сырья, утилизация которой после освобождения ее в процессе использования спорного сырья также подлежит учету в установленном порядке. Как указывает инспекция, ни в ходе выездной налоговой проверки, ни при рассмотрении дела общество не представило документального подтверждения факта наличия у него указанного сырья, в том числе доставки этого сырья непосредственно на территорию общества, поступления его на склад, а также расходования в производстве. При этом допрошенные в ходе налоговой проверки свидетели – сотрудники общества не смогли пояснить указанные обстоятельства, либо отказались от своей причастности к оприходованию товара и от участия в процессе производства продукции с использованием спорного сырья.

Имеет место относительно распространенное разграничение «налоговых схем», приведенное, в т.ч., А.Н. Медведевым и Т.В. Медведевой: «черные схемы» – прямое нарушение закона, создание фиктивных расходов, умышленное искажение отчетности; «серые схемы» – формально законные действия, основанные на пробелах в законодательстве, не нарушающие «букву закона», однако противоречащие «духу закона»; «белые схемы» – использование абсолютно законных способов (в первую очередь, специальных режимов налогообложения)[287]. Следует только отметить то, что и при стабильном законодательстве границы между данными группами «налоговых схем» могут не являться неподвижными. «Схема» может сегодня рассматриваться налоговыми органами и судами, как «белая», а через некоторое время – как «серая» или даже «черная», не исключены и обратные процессы. Очевидная проблема состоит в том, что налогоплательщик, уже применивший в своей деятельности «схему», находится в состоянии правовой неопределенности до тех пор, пока период его деятельности не выйдет за пределы «глубины проверки».

Следует, однако, учесть, что далеко не во всех случаях высшие судебные органы соглашаются с позицией налоговых органов по квалификации деятельности налогоплательщика, как «схемы». Например, в постановлении Президиума ВАС РФ от 9 апреля 2013 г. № 15570/12 Суд не согласился с доводами налогового органа о том, что общество произвело «дробление» бизнеса в целях применения ЕНВД по деятельности в виде общественного питания. По мнению ВАС РФ, в рассматриваемом деле имело место не разделение бизнеса (разделение, направленное на снижение предельных показателей до установленных законодательством, позволяющих применять специальный налоговый режим в каждом из хозяйственных обществ), а прекращение этой деятельности с организацией ее на базе вновь созданного юридического лица.

В п. 1 постановления Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 «Об оценке арбитражными судами обоснованности получения налогоплательщиком налоговой выгоды» было введено обобщенное понятие: под налоговой выгодой понимается уменьшение размера налоговой обязанности вследствие, в частности, уменьшения налоговой базы, получения налогового вычета, налоговой льготы, применения более низкой налоговой ставки, а также получение права на возврат (зачет) или возмещение налога из бюджета. В постановлениях Президиума ВАС РФ от 30 июня 2009 г. № 2635/09, от 25 февраля 2010 г. № 12670/09 конкретизировано, что постановление Пленума № 53 принято в целях установления единообразной судебной практики в делах с признаками уклонения от налогообложения.

Постепенный отход от концепции добросовестности налогоплательщика продемонстрирован в постановлении Президиума ВАС РФ от 28 октября 2008 г. № 6272/08. Суд обратил внимание на то, что в постановлении Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 арбитражным судам предложено оценивать доводы налоговых органов о занижении сумм налогов на основе конкретных законодательных положений, а не таких субъективных понятий, как «недобросовестный налогоплательщик».

В связи с этим представляет интерес позиция Т.А. Гусевой о том, что поиск разграничения законного налогового планирования и уклонения от уплаты налогов в своем развитии прошел уже несколько этапов: от использования категории «недобросовестный налогоплательщик» до введения в оборот категории «необоснованная налоговая выгода». Термин «недобросовестный налогоплательщик, часто используемый в судебной практике с 1998 по 2005 годы, критиковался за его неопределенность. В основе использования категории «налоговая выгода» уже положен критерий деловой цели сделки, экономическая обоснованность наличия помимо налоговой, хозяйственной цели[288]. Соответственно, через переход от доктрины «недобросовестного налогоплательщика» к доктрине «налоговой выгоды» фактически произошло сужение судейского усмотрения путем его нормативной регламентации (объем постановления Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 значителен по сравнению с объемом положений актов КС РФ, содержащих соответствующие правовые позиции). То, что рассматриваемая концепция, как и «добросовестность налогоплательщика», основана на судейском усмотрении, подтверждается позицией А.Г. Першутова: при оценке доказательств обоснованности налоговой выгоды судейское усмотрение должно быть основано на здравом смысле[289]. В то же время, сам факт существования указанных судебных доктрин позволяет утверждать, что действующее в России нормативно–правовое регулирование пока не дает достаточной правовой определенности субъектам налоговых правоотношений. Интересна и современная позиция Н.А. Шевелевой относительно того, что постановление Пленума ВАС РФ от 12 октября 2006 г. № 53 уже исчерпало себя. Сейчас актуален вопрос о доказательствах реальности хозяйственной операции, расходов налогоплательщика[290].

Нельзя в связи с этим не упомянуть и постановление ЕСПЧ от 20 сентября 2011 г. по делу ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России. Европейский Суд отметил, что выводы судов страны, согласно которым налоговые схемы компании были признаны незаконными в период, когда компания применяла их, не были произвольными или явно необоснованными. Применимые положения российского законодательства также были достаточно доступны, ясны и предсказуемы, так как из установленных правил было ясно, что коммерческие договорные обязательства были действительны лишь при условии, что стороны действовали добросовестно и что налоговые органы имели широкие полномочия по проверке действий сторон и оспаривания юридической квалификации примененных схем. Принимая во внимание свободу усмотрения государства и тот факт, что компания–заявитель являлась крупным бизнес–холдингом, от которого можно было ожидать обращения за профессиональной консультацией, существовала достаточно ясная правовая основа для налоговых начислений. Начисления преследовали законную цель (обеспечение уплаты налогов) и были соразмерны, поскольку налоговые ставки не были особенно высокими, и ничто не предполагало, учитывая тяжесть деяний компании, что ставки штрафов или пени возлагали на нее индивидуальное или несоразмерное бремя.

Применительно к разграничению законного налогового планирования и уклонения от уплаты налогов представляется правильным мнение P.P. Вахитова о том, что в России толкование закона часто используется, как способ обойти закон, игнорировать какие–то его положения, а не как способ найти действительную суть законоположений[291]. В то же время, nemo potest facere per obliquum quod non potest facere per directum – никто не может сделать окольным путем то, что ему не разрешено сделать прямо[292]. В ч. 3 ст. 17 Конституции РФ постулируется, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

В некоторых странах предпринимаются попытки введения общего нормативного запрета на злоупотребление в налоговом праве. Так, ст. 42 Положения о налогах и обязательных платежах ФРГ от 16 марта 1976 г. (Abgabenordnung) установлено, что злоупотребление имеет место, если выбранное юридическое оформление сделки привело к получению налогоплательщиком или третьим лицом не предусмотренного законом налогового преимущества, которое не возникло бы в случае выбора юридического оформления сделки, соответствующего ее экономическим результатам. Это правило не применяется, если налогоплательщик представит неналоговые обоснования, значимые в общей схеме отношений[293]. Примечательны сведения, приведенные в Основных направлениях налоговой политики на 2016 год и плановый период 2017 и 2018 годов: законодательство Российской Федерации о налогах и сборах не содержит механизма противодействия злоупотреблению правами в целях минимизации налогов и получения необоснованной налоговой выгоды. Необходимо разработать предложения по внесению изменений в НК РФ в части введения правового механизма противодействия налоговым злоупотреблениям в виде использования налогоплательщиками формально правомерных действий с основной целью неуплаты или уплаты налогов в меньшей сумме, а также, в рамках решения задач по деофшоризации российской экономики, в части закрепления в законодательстве о налогах и сборах прямого запрета на злоупотребление правами в сфере налогообложения. Следует отметить, что в настоящее время законодательные процедуры проходит соответствующий законопроект № 529775–6, который уже подвергнут определенной критике в специализированной литературе[294].

Следует учесть, что вопросы уплаты налогов через неплатежеспособные банки не охватываются концепцией налоговой выгоды. По этой причине, при возрождении бизнеса на «проблемных банках», доктрина «недобросовестного налогоплательщика» вновь будет востребована, что и продемонстрировано в постановлении Президиума ВАС РФ от 27 июля 2011 г. № 2105/11. При этом указанная доктрина существует в виде правовой позиции КС РФ, вследствие чего исчезнуть она может только по воле данного суда.

В п. 1 постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» содержится разъяснение, вполне применимое, как представляется, и в налоговых спорах: оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. Таким образом, говоря о «добросовестном налогоплательщике», высшие судебные органы фактически имеют ввиду «среднего», «разумного», субъекта, т.е. некоторую модель лица, ведущего себя в соответствии с «обычными» ожиданиями других субъектов. В п. 6 ст. 3 НК РФ установлено, что акты законодательства о налогах и сборах должны быть сформулированы таким образом, чтобы каждый точно знал, какие налоги (сборы), когда и в каком порядке он должен платить. Здесь «каждый» – это как раз тот самый «средний», «разумный», субъект, для уровня восприятия которого и должны быть сформулированы законы о налогах. Если же конкретное лицо не соответствует модели «среднего», «разумного», субъекта, то оно потенциально может быть признано недобросовестным.

Кроме того, представляет интерес то, что ФНС России анализирует и обобщает соответствующий опыт (в том числе в письмах от 31 октября 2013 г. № СА‑4‑9/19592 «О направлении обзора практики рассмотрения жалоб налогоплательщиков и налоговых споров арбитражными судами по вопросам необоснованной налоговой выгоды», от 24 декабря 2013 г. № СА‑4‑7/23263 «О направлении обзора практики рассмотрения налоговых споров Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, Верховным Судом Российской Федерации и толкование норм законодательства о налогах и сборах содержащееся в решениях Конституционного Суда Российской Федерации за 2013 год», от 17 июля 2015 г. № СА–4–7/12693@ «О направлении обзора судебных актов, вынесенных Верховным судом Российской Федерации по вопросам налогообложения за период 2014 года и первое полугодие 2015 года»).

Принцип публичной цели (демократизма). В основе права должны лежать общие блага, общеполезность; законы должны выражать волю большинства членов общества. Hominum causa jus constitutum est – право учреждено для пользы человечества[295]. Статья 18 Конституции РФ устанавливает, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. В соответствии с п. 1 ст. 8 НК РФ налог взимается в целях финансового обеспечения деятельности государства и (или) муниципальных образований. В силу п. 3 ст. 45 НК РФ налоги уплачиваются в бюджетную систему РФ. Исходя из ст. 6 БК РФ бюджет – форма образования и расходования денежных средств, предназначенных для финансового обеспечения задач и функций государства и местного самоуправления.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: