Оспаривание учетной стоимости облагаемого имущества. 2 глава

Соответственно, отечественное налоговое законодательство «настроено» в основном на налогообложение бизнеса и на максимально возможное «выключение» из этого процесса физических лиц без статуса индивидуальных предпринимателей (через институты косвенных налогов, налоговых агентов, страховых взносов на работодателей, относительно низкие ставки поимущественных налогов по «нестатусному» имуществу и т.д.), в т.ч. и для того, чтобы минимизировать недовольство и споры граждан с государством по этим вопросам. Одним из значимых обстоятельств является то, что такие физические лица на практике крайне редко привлекаются к штрафной (налоговой, административной, уголовной) ответственности за налоговые правонарушения. В частности, неуплата транспортного (земельного, на имущество) налогов физическим лицом, в связи с тем, что они исчисляются для налогоплательщиков налоговыми органами с предварительным направлением налогового уведомления, сама по себе никаких санкций штрафного характера не влечет. Как максимум, налог будет принудительно взыскан через суд с относительно небольшими дополнительными процентами – пенями.

Нельзя не признать, что такая отечественная практика дает соответствующие плоды. В том числе, основной объем прецедентной налоговой практики в высших судебных органах сформирован именно по результатам рассмотрения споров налоговых органов с бизнесом (как правило, инициированных именно бизнесом). С учетом данных судебной статистики за 2014 год (форма № 2 – Отчет о работе судов общей юрисдикции по рассмотрению гражданских дел по первой инстанции), размещенной на сайте Судебного департамента при ВС РФ^[35], те дела, которые могут быть охарактеризованы, именно как споры (т.е. свободно инициируемые гражданами требования о признании незаконными ненормативных правовых актов налоговых органов (действий, бездействия их должностных лиц), обозначенные в отчете, как иски физических лиц к налоговым органам), разрешены следующим образом: рассмотрено с вынесением решения – 3304; в том числе с удовлетворением требования – 2778 (84 %). Для такой большой страны, как Россия, эти цифры ничтожно малы. Одновременно эти обстоятельства означают, что попытки усиления реального налогового бремени физических лиц должны быть очень серьезно продуманы. Во всяком случае очевидно, что резкие изменения в этой сфере могут вызвать существенное недовольство и даже противодействие.

Минимально возможное прямое участие граждан без статуса индивидуального предпринимателя в формировании государственных доходов, как представляется, имеет в нашей стране относительно недавние исторические корни. Так, по сведениям, обобщенным С.Г. Пепеляевым, в советское время долгое время считалось, что платежи населения формируют лишь 8 – 9 % доходов государственного бюджета (принимались во внимание лишь прямые налоги, существование косвенных налогов на доходы населения отрицалось), а расходы бюджета только на социальные нужды составляли 30 – 40 %. Поэтому вопрос об общественном контроле расходования сумм собранных с населения налогов отпадал как бы сам собой[36].

По рассматриваемым причинам в предвыборных программах российских политиков практически никогда не затрагивается тема налогов – она не настолько интересна большинству россиян – избирателей. В тех же странах, где налоги непосредственно затрагивают среднестатистического гражданина, «налоговая» тематика на выборах – обычное дело. Справедливым представляется мнение Р. Меллингхоффа о том, что многочисленные задачи, которые должно решать государство, и обещания политиков гражданам по обеспечению все больших благ могут быть профинансированы только за счет более высокого обременения налогами и сборами[37]. Впрочем, в научных исследованиях отмечается то, что и в современных демократических странах во время предвыборных компаний вполне могут иметь место элементы популизма и демагогии[38]. Например, известен факт, что 41–й Президент США Джордж Буш (старший) изменил своему предвыборному обещанию «нет новым налогам», и после избрания провел увеличение налогов через Конгресс; что стало одной из причин резкого спада его рейтинга, и Буш проиграл на выборах 1992 года[39].

Сложность же современного права, в частности налогового, вполне объяснима. Так, А.В. Малько обоснованно полагает: чем совершеннее право, тем дифференцированнее оно регламентирует конкретные вопросы общественной жизни[40]. А.А. Иванов приводит сведения о том, что еще в 20–е годы прошлого века говорили, что вместо толстых томов надо оставить тоненькие книжечки кодексов, которые все рабочие будут понимать и применять. Это утопия: простыми и примитивными могут быть только нормы, касающиеся самых понятных и простых отношений[41]. С этой точки зрения на сегодняшний день невозможно установить ни простейший в исчислении единый подушный налог, ни единое наказание за все возможные правонарушения и преступления. И в том и в другом случае правовое регулирование, очевидно, будет простым и понятным, но несправедливым. Применительно к судебной процедуре подобный подход с сарказмом описывает американский ученый Р. Эпстин: если простота – единственная цель правовой системы, то мне в голову приходят только два правила для определения исхода судебного процесса, соответствующие критерию предельной простоты. Согласно первому истец всегда побеждает. Если это правило вам не нравится, есть другое – ответчик всегда побеждает[42].

Кроме того, если рассматривать право, как прагматическую модель (т.е., по терминологии Д.М. Жилина, как модель, под которую «подгоняется» реальность), является актуальным мнение данного автора: требования адекватности и экономичности, предъявляемые к одной и той же модели, изначально противоречат друг другу. Поскольку качество любого объекта проявляется во множестве свойств, которые взаимосвязаны собой, адекватная модель должна отражать как можно больше свойств. Однако чем больше свойств отражает модель, тем она сложнее, а значит, тем труднее с ней работать, то есть тем менее она экономична[43]. Соответственно, лаконичность современного налогового права, как модели поведения налогоплательщиков и налоговых органов, отвечала бы требованию экономичности, но не требованию адекватности (справедливости).

Однако должен иметь место и разумный предел совершенствования через усложнение. Английские ученые Д. Вильямс и Дж. Морс считают, что «определенность требует правил, которые можно понять... «Эта мысль, – пишут они, – приводит нас к одному из парадоксов налога. Чем проще правила, тем менее они справедливы (потому что игнорируют реально существующие различия). Но чем более они справедливы, тем более они сложны. Чем они сложнее, тем их труднее понять и претворять в жизнь, поэтому они менее определенны и, следовательно, как можно утверждать, опять–таки менее справедливы»[44]. Русский философ И. Ильин полагал, что чрезмерная удаленность, и общность нрава неминуемо поведет к его несправедливости, мы все чувствуем и сознаем, что люди не равны между собою: справедливая норма не может возлагать одинаковые обязанности на ребенка и на взрослого, на бедного и на богатого, на женщину и на мужчину, на больного и на здорового; ее требования должны быть соразмерны личным силам, способностям и имущественному положению людей: кому больше дано, с того больше и взыщется. Поэтому справедливость требует, чтобы правовые нормы сохраняли в своих требованиях соразмерность действительным свойствам и деяниям людей. Однако, с другой стороны, невозможно создавать для каждого отношения людей особую правовую норму приспособленную именно к этому отношению во всех его особенностях и деталях и в силу этого не подходящую более ни к одному отношению. Понятно, что в таком случае нормы превратились бы в единичные императивы и количество правовых императивов должно бы было неминуемо разрастись до бесконечности. Такой порядок был бы опять–таки сразу и вреден, и несправедлив^[45].

В то же время следует признать, что имеющая место в нашей стране некоторая «настороженность» относительно налогового права имеет основания и определенные исторические корни. По справедливому мнению М.В. Карасевой в советское время финансовые правоотношения рассматривались исключительно, как властеотношения. Правовую науку интересовали, главным образом, властный субъект в этом правоотношении, его компетенция, и т.д.[46]. С.В. Запольский обоснованно считает, что в праве социалистического типа, причем не только в СССР, но и в других странах социалистической ориентации, наблюдалась опасная тенденция «отгораживания» финансового права, отрыва его принципов и понятий от соответствующих принципов и понятий общенациональной системы права. Об этом говорит хотя бы формирование собственного понятийного аппарата, нарочито отличающегося от общеправовых понятий[47]. Кроме понятийного аппарата налогового права, остающегося сложным и в настоящее время, можно отметить наличие в большинстве учебных пособий «особого» перечня принципов налогового права; «оснащение» НК РФ собственным институтом налоговой ответственности, периодическое изменение позиции законодателя относительно правовой природы некоторых платежей. Так, с 1 января 2010 г. платежи, взимавшиеся ранее в составе ЕСН, практически без изменений подлежат уплате на основании специально принятого федерального закона и контролируются органами внебюджетных фондов, а ЕСН отменен. Теперь же, в Бюджетном послании Президента РФ Федеральному собранию от 13 июня 2013 г. «О бюджетной политике в 2014 – 2016 годах» Правительству РФ предлагается определиться с целесообразностью передачи полномочий по администрированию социальных взносов (с сохранением их персонифицированного учета) Федеральной налоговой службе. Местный торговый сбор, допустимый к введению в Москве, Санкт–Петербурге и Севастополе с 1 июля 2015 г. (п. 4 ст. 4 Федерального закона от 29 ноября 2014 г. № 382‑ФЗ) и регламентируемый в гл. 33 НК РФ, фактически является налогом[48], несмотря на название.

В этом плане следует отметить справедливое мнение русского правоведа И.Х. Озерова о том, что налоговые системы, встречающиеся в жизни, сотканы из противоречий. Эти системы – результат борьбы, а не логические построения. Интересы творят их при умеряющем влиянии нейтральных групп[49]. Того же подхода придерживается и А.В. Демин: налоговое нормотворчество всегда продукт человеческой деятельности, и поэтому оно не свободно от ошибок, заблуждений, лоббирования, различного рода субъективизма^[50].

Относительно нестабильности налогового права справедливо высказывание А.Д. Селюкова: усиленный процесс изменения законов может выступить сдерживающей причиной их нормального использования, поскольку требуются долгое время и усилия на их осмысление[51]. В.В. Михайлов обоснованно полагает, что частое изменение правовых социальных ограничений может выполнять ограничительную функцию для многих групп населения, хаотизируя их жизнь, понижая возможности целерационального действия, вертикальную и горизонтальную мобильность[52]. Данное обстоятельство фактически признано в Бюджетном послании Президента РФ Федеральному собранию от 28 июня 2012 г. «О бюджетной политике в 2013 – 2015 годах»: не удалось избежать практики постоянных фрагментарных изменений налогового законодательства. Даже при улучшении условий налогообложения для ведения предпринимательской деятельности это обусловливает необходимость постоянного отслеживания изменений и внесения корректив в планы финансовой деятельности, что вызывает дополнительные затраты, особенно у субъектов малого и среднего предпринимательства. Постоянное ожидание таких изменений препятствует реализации долгосрочных инвестиционных проектов по причине низкой предсказуемости налоговых издержек при разработке бизнес–планов. Теперь же, в Послании Президента РФ Федеральному Собранию от 4 декабря 2014 г. констатируется факт, что предприниматели справедливо говорят о необходимости стабильного законодательства и предсказуемых правил, включая налоги. Предлагается на ближайшие четыре года «зафиксировать» действующие налоговые условия.

Но динамизм развития налогового законодательства, по мнению Е.В. Тарибо, запрограммирован в Конституции РФ, которая относит к полномочиям Правительства России проведение единой финансовой политики: именно Правительство, исходя из совокупности факторов – экономических, социальных, интересов бюджета, интересов модернизации страны, повышения ее инвестиционной привлекательности, – инициирует и экспертирует изменения, которые вносятся в действующее налоговое законодательство[53]. По состоянию на 1 января 2015 г. в часть первую НК РФ (действующую с 1 января 1999 г.) изменения были внесены более чем 85 федеральными законами, в часть вторую (действующую с 1 января 2001 г.) – более чем 350 федеральными законами. Впрочем, в КоАП РФ, действующий с 1 июля 2002 г., по состоянию на 1 января 2015 г. изменения были внесены более чем 400 федеральными законами.

Можно отметить, что постоянное внесение изменений в некоторые отрасли законодательства, в том числе кодифицированные, имеет место как в России, так и в других странах мира. Р. Кабрияк приводит сведения о том, что в течение двух лет во французский Кодекс законов о защите прав потребителей было внесено 21 существенное изменение[54]. Тот же автор отмечает: существует точка зрения, что некоторые отрасли права столь нестабильны, что кодифицировать их нецелесообразно, поскольку слишком велика опасность почти перманентного устаревания таких кодификаций. Как бы там ни было, в любом случае нельзя оставлять так называемые «нестабильные» отрасли права на откуп одной лишь судебной практике, иначе тем самым мы только обостряем их нестабильность[55]. По мнению шведского ученого Р. Польссона, пожалуй, основная проблема, связанная с постоянным внесением поправок, – недостаток стабильности в экономической жизни. Практика показывает, что экономические риски возрастают в свете того, что предприятия не имеют возможности строить свои расчеты на сколько–нибудь четком понимании, как будет выглядеть налоговая система через какой–нибудь год или два. Ситуация осложняется и в связи с тем, что многие налогово–правовые нормы стали столь неясными и запутанными, что даже эксперты испытывают трудности при их толковании[56]. Джон Робертс, глава Верховного суда США, с юмором отмечает, что если председатель суда хочет наказать судью, то он будет распределять ему все дела, связанные с налогообложением[57].

Однако ни объем НК РФ, ни его периодические изменения вовсе не означают, что данный нормативный правовой акт недоступен для изучения и применения студентами–юристами, а тем более обычными людьми. В нем, как и во многих других законах, можно выделить относительно небольшое число «базовых» норм, постоянно применяемых на практике; некоторое число норм, применяемых время от времени; а также значительное число норм, применяемых редко, либо о применении которых сведений вообще не имеется. С этой точки зрения представляется малоэффективным изучение основ современного налогового права исключительно путем подробного ознакомления с текстом НК РФ (особенно с текстом второй части, изобилующей крайне специальными нормами). Кроме того, изменения, имеющие принципиальный характер для значительного числа правоприменителей, вносятся в НК РФ не столь часто. Русский ученый Н.М. Коркунов справедливо отметил, что, несмотря на разнообразие и изменчивость права, в нем есть и постоянные или, по крайней мере, более устойчивые элементы, не меняющиеся с каждой переменой законодательных определений. Юридическая нормировка отношений меняется гораздо быстрее и легче, чем самые отношения и их основные элементы[58]. Еще Лао–цзы говорил, что знания легко углублять путем общих сравнений[59].

Соответственно, цель данного курса лекций – с учетом достижений современной правовой науки и практики рассмотреть наиболее актуальные положения российского налогового права. Scire leges non hoc est verba earum tenere, sed vim ac potestatem – знание законов заключается не в том, чтобы помнить их слова, а в том, чтобы понимать их смысл[60]. Хорошее образование студентов – такое образование, которое в значительной степени основано на изучении общей теории и в меньшей степени предполагает простое накопление знаний[61]. По этой причине учебные курсы по отраслевым правовым дисциплинам, как правило, не предполагают одно только изучение (а тем более – «зазубривание») нормативных правовых актов, либо комментариев к ним и (или) практики их применения. Кроме того, структура учебных курсов обычно не совпадает со структурой нормативных правовых актов. В рамках учебных курсов могут изучаться положения (в том числе достижения науки, правовые позиции судов), вообще не отраженные в отраслевых нормативных актах. Даже масштабные изменения законодательства обычно не вызывают столь же масштабных изменений в учебных курсах.

В предлагаемом курсе лекций излагаются основные темы федерального налогового права России, приводятся примеры регионального налогового законодательства Нижегородской области и местного налогового законодательства города Нижнего Новгорода, судебная практика и разъяснения высших и региональных судебных органов.

С целью сокращения излагаемого материала практически не рассматриваются особенности правового регулирования налогов, уплачиваемых в связи с перемещением товаров через таможенную границу, а также нормы, регламентирующие исчисление и уплату налогов с существенными особенностями (в т.ч. участниками договоров инвестиционного товарищества, консолидированной группой налогоплательщиков, нормы о налоговом контроле в рамках трансфертного ценообразования, контролируемыми иностранными компаниями и контролирующими лицами).

Закрепить материал помогут тесты. Они содержат один вопрос и три варианта ответа, нужно выбрать один ответ. Ключи к тестам содержат объяснение, почему соответствующий вариант ответа является правильным. Тесты доступны в электронной версии курса лекций, содержащейся в справочно–правовых системах. Программа генерации тестов (актуализированная на определенную дату, исходя из изменений законодательства и судебной практики) размещена в свободном доступе на сайте Приволжского филиала Российского государственного университета правосудия в сети «Интернет» (http://vrb.raj.ru/).

Раздел I

ОБЩАЯ ЧАСТЬ

Глава 1. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ НАЛОГОВОГО ПРАВА

1.1. ОТРАСЛЬ НАЛОГОВОГО ПРАВА. ПОНЯТИЕ, ПРЕДМЕТ, МЕТОД

Большинство современных государств несет значительный объем обязанностей, которые требуют существенных расходов. Ряд обязанностей заключается в безвозмездных прямых выплатах лицам, имеющим соответствующее право (пенсии, стипендии, пособия...). Некоторые обязанности (оборона, строительство дорог...) исполняются государством в интересах всего общества, но их ценность для конкретного члена общества практически не может быть измерена. Определенные обязанности (принятие нормативных правовых актов, обеспечение суверенитета страны, правосудие...) исполняются только государством. Соответственно, государство осуществляет расходы и объективно нуждается в доходах (как на исполнение соответствующих историческому периоду обязанностей перед обществом, так и на свое содержание). Nam neque quites gentium sine armis, neque arma sine stipendia, neque stipendia sine tributis, haberi quent – ибо невозможно иметь ни мир между народами без армий, ни армий без того, чтобы не платить им деньги, ни деньги без взимания налогов[62]. М. Штюрмер отмечает, что само слово «солдат» происходит от «sold», что означает деньги[63]. В ст. 13 Декларации прав человека и гражданина 1789 года указано, что на содержание вооруженной силы и на расходы по управлению необходимы общие взносы; они должны быть равномерно распределены между всеми гражданами сообразно их возможностям.

Французский экономист середины XIX в. Ф. Бастиа писал: в обществе существуют потребности до того общие, до того повсеместные, что члены общества для удовлетворения их прибегают к услугам правительства. Такова, например, потребность в безопасности. Люди соглашаются платить налоги, чтобы таким образом вознаграждать тех, кто оказывает услуги по обеспечению общей безопасности[64]. In casu extremae necessitates omnia sint communia – в случае крайней необходимости все становится общей собственностью[65]. В стабильных же периодах развития общества крайняя необходимость отсутствует, но всегда есть совместные потребности и определенные угрозы (как внутренние, так и внешние), противостоящие обществу и государству. Для удовлетворения таких потребностей и нейтрализации подобных угроз необходимы обобществленные (государственные) ресурсы, формирование которых обычно производится за счет части (но не всей) собственности и иных ресурсов частных субъектов. Однако способы отчуждения частной собственности в пользу общества (государства), а также основания и объем обременения должны быть разумными и заранее известными всем заинтересованным лицам: в противном случае сложно рассчитывать на прогрессивное развитие данного общества.

Примеры двух принципиально отличных подходов к формированию ресурсов власти можно видеть в специализированной литературе. Так, американский ученый У. Мак–Нил исходит из того, что в древние времена в чем войска действительно нуждались, так это в провианте и фураже, и именно доступность последних являлась определяющим ограничителем боевых действий и количественного состава армий. Правитель Аккада Саргон опустошил все земли Месопотамии вокруг своей столицы (около 2250 г. до н.э.). Обладание регулярным войском в 5400 человек давало великому завоевателю гарантированное превосходство над каждым местным правителем во всех тридцати четырех походах, однако содержание подобной армии требовало постоянных походов, оставлявших одну плодородную землю за другой в разорении и опустошении. В дальнейшем, когда Ксеркс задумал свое знаменитое вторжение в Грецию (480 – 479 г. до н.э.), то из царского дворца в Персеполисе наместникам были разосланы распоряжения о заготовке и доставке продовольствия на склады вдоль планируемого маршрута выступления войск. В результате армия, вдесятеро превосходившая войско Саргона, дошла до Греции без сопутствующего разорения земель на своем пути. Как видно, поток налоговых поступлений в областях, по которым прошла армии Ксеркса, не был нарушен; наоборот, именно постоянный приток подобных излишков, собранных в продовольственных складах по маршруту движения войск, явился для беззащитного местного населения иммунитетом против разорительного грабежа. Взаимовыгодность подобной системы регулярной уплаты налогов по сравнению с хищнической политикой Саргона очевидна. Таким образом система налогов и податей, при всем ее неравенстве, оказалась взаимовыгодной как правящему классу, так и крестьянам, поскольку обе стороны предпочитали регулярное отчуждение части производимого продукта грабежу. Но не следует, однако, полагать, что данные рассуждения справедливы всегда и для любой ситуации. Тот же автор, анализируя историю Европы, приводит сведения о том, что с точки зрения налогоплательщика желательность замены непредсказуемых грабежей предсказуемой уплатой налогов зависела от того, как много он боялся потерять и как часто ожидалось появление банд мародеров в данной местности[66].

Подобным образом рассуждает и американский экономист М. Олсон. На основе более современных данных он предложил достаточно жесткую, но интересную теорию возникновения государства – «стационарного бандита», который получается в результате эволюции «кочующего бандита». Данный ученый приводит сведения о том, что в 1920–х годах большая часть Китая контролировалась различными военными вождями. Это были люди, стоявшие во главе вооруженных отрядов, с помощью которых они покоряли некоторую территорию, назначая себя затем властителями этой территории. Они облагали население тяжелыми налогами и присваивали большую часть полученного. Военный вождь Фэн Юйсян отличался тем, что использовал свою военную силу для подавления бандитов, он известен также тем, что нанес поражение довольно сильной армии кочующего бандита Белого Волка. Естественно, что большинство населения во владениях Фэна предпочитали его власть присутствию кочующих бандитов. Фактически, если кочующий бандит разумно обустраивается и начинает взимать свою дань в форме регулярных налогов, одновременно монополизируя право грабить в своем владении, то те, с кого он взимает налоги, получают стимул к ведению хозяйственной деятельности. Рационально ведущий себя оседлый бандит заберет в виде налога лишь часть дохода, поскольку в конечном счете он сможет извлечь больше дохода из своих подданных, оставив им стимул к производству дохода, который можно обложить налогом[67].

Вообще говоря, доходы могут быть получены современным государством различными способами и не только через прямые взимания с подданных. Не исключено получение доходов от зарубежных источников, хотя большинство современных государств используют национальные источники. В этом ключе известный английский исследователь С.Н. Паркинсон рассуждал, что история налогообложения свидетельствует о том, что налоги делятся на две большие категории – те налоги, которые люди назначают себе сами, и те, которые они взимают с других[68].

Возможен вариант формирования основной части государственных доходов, например, от таких национальных источников, как: продажа природных ресурсов (при их существенном объеме и незначительных затратах на добычу), отчисления от прибыли государственных предприятий (при их монопольном положении на рынке) и др. По данным Администрации Суэцкого канала, доходы от его эксплуатации в 2010 году составили 4,5 млрд. долл. США, что делает его вторым по значимости источником наполнения бюджета Египта после туризма[69]. Следует отметить, что, например, в соответствии со ст. 33 Конституции Северной Кореи государство полностью ликвидирует систему налогов, которая является наследием старого общества. С другой стороны, равна нулю ставка подоходного налога в Бахрейне, Брунее, Кувейте и Катаре^[70].

Во времена социализма наше государство владело большим объемом собственности и обладало существенными экономическими возможностями. Примечательно то, что в постановлении ЦИК СССР, СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» декларировалось, что общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) священна и неприкосновенна. Одновременно в недавнем прошлом нашей страны ограничивалась предпринимательская деятельность и частная собственность.

Но очевидно, что изначальной предпосылкой для существования налогов является признание государством права частной собственности. Если в некотором обществе (государстве) данное право полностью отсутствует (не признается), то налогообложение, вообще говоря, невозможно, поскольку нет потенциальных налогоплательщиков. В подобных обществах публичная власть может обеспечить свои потребности в упрощенном порядке, поскольку отсутствует необходимость в какой–либо регламентации изъятия имущества для общественных нужд (оно и так фактически публичное). С.Н. Паркинсон рассуждает о том, что частная собственность не может существовать там, где все принадлежит властям, даже если они частично уступают свои права на владения[71]. Интересно то, что с точки зрения К. Маркса, коммунизм есть положительное выражение упразднения частной собственности; на первых порах он выступает как всеобщая частная собственность[72].

В постановлении КС РФ от 14 мая 2012 г. № 11–П отмечается, что собственность, будучи материальной основой и экономическим выражением свободы общества и личности, не только является необходимым условием свободного осуществления предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, но и гарантирует как реализацию иных прав и свобод человека и гражданина, так и исполнение обусловленных ею обязанностей, а право частной собственности как элемент конституционного статуса личности определяет, наряду с другими непосредственно действующими правами и свободами человека и гражданина, смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечивается правосудием (ст. 18 Конституции РФ).

Тем не менее, значительно ограниченный советский институт личной собственности (гл. 11 ГК РСФСР 1964 г.) в принципе не исключал наличия налогов с физических лиц, хотя государством и предпринимались попытки частично отменить определенные группы налогов (в том числе Закон СССР от 7 мая 1960 г. «Об отмене налогов с заработной платы рабочих и служащих»). Тем не менее, установленные в советский период времени налоги являлись таковыми и с современной точки зрения. Более того, они обеспечивали значительную часть государственного бюджета. Так, в 1960 – 1970 гг. за счет налога с оборота было сформировано от 31 % до 41 % доходов государственного бюджета СССР[73].

Однако в то время был распространен подход, согласно которому доходы от государственного хозяйства по своей природе не могут выступать в качестве налоговых, независимо от формы платежей в бюджет и методов их взимания, поскольку при их уплате не происходит смены формы собственности[74]. Впрочем, подобную позицию можно встретить и в настоящее время – по мнению Е.В. Порохова не являются налогами платежи, которые производятся в рамках одной и той же формы собственности и опосредуют собой всего лишь перераспределение денежных средств собственника[75]. Данный ученый приводит сведения о том, что в Казахстане не являются плательщиками корпоративного подоходного налога государственные учреждения, поскольку они учреждаются государством на основе государственного имущества для осуществления государственных функций, не связанных с предпринимательской деятельностью и получением дохода. Кроме того, с его точки зрения, существующие между государством и государственными учреждениями денежные отношения по своей и не могут носить характер налоговых отношений, поскольку государство является собственником всего находящегося в ведении государственных учреждений и получаемого ими имущества и не может повторно изымать это имущество в государственную собственность под видом налогов[76].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: