Конфликт с позиций европейской правовой культуры

Попытаемся в обобщенном виде изложить ключевые правовые аргументы в пользу принятия в ряде европейских стран подобного законодательства. Бросается в глаза, что это законодательство касается разных прав и свобод человека и, соответственно, ориентируется на несовпадающие юридические критерии. Прежде всего, внутренние убеждения верующего следует последовательно отличать от внешних проявлений принадлежности к определенной религии. К таким проявлениям относится использование религиозной символики, а также ношение таких предметов одежды, которые в очевидной форме подтверждают исповедание лицом той или иной религиозной веры.

Внутренние религиозные убеждения никоим образом не могут быть ограничены, поскольку отражают лишь мировоззрение человека. Что касается внешнего выражения данных убеждений, то оно может подвергаться ограничениям, связанным с защитой интересов других лиц. Такие ограничения установлены международными договорами, внутренним законодательством той или иной страны, а также судебными решениями, среди которых выделяются решения Европейского суда по правам человека.

По-иному выглядит другой аспект обсуждаемой проблемы – свобода выражения мнения по вопросам религии. Если внешние признаки принадлежности к религии прямо относятся к правам мусульман (например, относительно ношения хиджаба, никаба или бурки), то свобода слова, прежде всего, касается права открыто высказываться об исламе, в том числе негативно, резко критически, в оскорбительных тонах и даже в форме преувеличения и осмеяния. Такая свобода мнения также в принципе может быть ограничена, но только по строго определенным основаниям. Однако данные критерии (по крайней мере, некоторые из них) имеют оценочный характер и могут толковаться по-разному.

Каковы правовые основания ограничения внешнего выражения принадлежности к определенной религии, послужившие причиной принятия указанного французского и бельгийского законодательства относительно открытого использования религиозной символики и отдельных предметов одежды? Почему ношение, например, хиджаба, никаба или бурки считается в ряде стран Европы нарушением формального равенства и индивидуальной свободы других лиц? Где границы указанной свободы и как они соотносятся со свободой верующего носить одежду по своему выбору? В каких случаях свобода демонстрировать свою принадлежность к определенной вере вступает в противоречие с принципами права?

Наверное, первым аргументом введения указанных ограничений является обеспечение светского характера государства. Не случайно французское законодательство о запрете открытой демонстрации знаков и предметов одежды, которые явным образом отражают религиозную принадлежность, распространяется лишь на государственную систему образования. Тем самым гарантируется принцип равенства не вообще, а именно по вопросу отношения к религии, отделенной от государства. Смысл введения ограничения заключается в том, чтобы все учащиеся и педагоги воспринимались без учета их религиозных предпочтений, которые исчерпываются областью внутренних убеждений.

С таким доводом связано и иное обоснование данных ограничений. Речь идет о защите гендерного равенства учеников и учениц. С этой точки зрения ношение традиционной мусульманской одежды (хиджаба или никаба) девочками-мусульманками нарушает указанный принцип. Хотя ислам предусматривает правила одежды и для мальчиков, сложности могут возникнуть, пожалуй, лишь на уроках физкультуры, поскольку мусульманин в принципе обязан скрывать свою наготу в границах между коленями и пупком включительно. В прочих ситуациях следование данной норме, в отличие от ношения хиджаба или никаба, вовне явно не проявляется и поэтому, естественно, не может восприниматься как демонстрация религиозной принадлежности, а значит – как нарушение светских начал образования.

Ряд аргументов объясняется необходимостью избежать принуждения к принятию определенной религии (в нашем случае – ислама). Так, считается, что дети легко поддаются внешнему влиянию и поэтому ношение, например, хиджаба может означать определенное побуждение и даже принуждение к принятию ислама. Такое, хотя и косвенное, давление должно быть исключено в светской системе образования, особенно, если указанную одежду носит женщина-педагог, которой ученицы склонны подражать. Одновременно использование предметов одежды, подчеркивающих связь с исламом, опосредованно напоминает мусульманкам, которые их не носят, о необходимости соблюдать свои религиозные обязанности, что также может рассматриваться в качестве принуждения, неприемлемого в светских учреждениях.

Вместе с тем, учитель в данных учреждениях является представителем светского государства и поэтому добровольно берет на себя обязанность терпеть некоторые ограничения, касающиеся его свободы на внешнее выражение своего отношения к религии. Кроме того, ношение учительницей традиционной мусульманской одежды означало бы неравное отношение к ученикам, среди которых есть дети, придерживающиеся различных вероисповеданий или вообще не принадлежащие ни к одной религии.

К рассматриваемым аргументам относится и необходимость поддерживать сбалансированные и непредвзятые отношения между учащимися, придерживающимися различных взглядов на религию, а значит, обеспечивать общественный порядок, защищать личные права каждого на свои убеждения и исключать дискриминацию по признаку отношения к религии. По этой логике запрет демонстрации кем-либо внешних признаков своей принадлежности к религии гарантирует, что иные лица, испытывающие позитивные или негативные чувства к определенной вере или атеизму, не будут относиться к нему с предубеждением – с позиций дискриминации или симпатии. Этим и объясняется запрет ношения хиджаба или никаба. Эта одежда в явной форме демонстрирует исламские убеждения, в то время как нейтральная одежда ничего не говорит о приверженности какой-либо религии или атеизму.

К названным доводам правового характера имеет прямое отношение широко распространенное в Европе мнение, что к ношению традиционной одежды девочек-мусульманок принуждают их родные и близкие. Поэтому законодательный запрет хиджаба, никаба и бурки призван защищать права и свободы мусульманок, положить конец их унижению и оградить от насилия. Правда, в связи с этим возникает вопрос: нужно ли защищать права тех мусульманок, которые носят такую одежду добровольно. Но в ответ выдвигаются все приведенные аргументы, апеллирующие к светскому характеру государства и принципам равенства.

При этом следует иметь в виду определенные различия, отличающие обоснование запрета ношения хиджаба по сравнению с никабом и буркой. Очевидно, обеспечение равенства, хотя и в несовпадающей трактовке, является общим аргументом для всех указанных видов одежды. Но нельзя не заметить, что применительно к хиджабу на первый план выступают доводы, связанные со светским характером государства и государственной системы образования. В отношении никаба и бурки решающим становится обоснование, делающее акцент на социально-психологических и политических аспектах проблемы, особенностях традиционной для Европы социально-нормативной культуры.

Данный нюанс отчетливо виден на примере Бельгии, где не разрешается ношение в общественных местах скрывающей лицо одежды, что, прежде всего, касается никаба и бурки. Если бы ведущим поводом для принятия соответствующего закона была забота о сохранении устоев светского общества и государства, то, очевидно, запрет коснулся бы и хиджаба, который, как подтверждает опыт Франции, рассматривается в качестве главного исламского символа в одежде. Однако хиджаб под запрет не попал. Поэтому можно прийти к выводу, что для бельгийского законодателя приоритет заключается, главным образом, в обеспечении возможности беспрепятственного установления личности на равных для всех основаниях в интересах охраны общественной безопасности.

Кроме того, немалое значение при принятии указанного акта имела ссылка на традиции бельгийского общества, которые отнюдь не сводятся к приоритету светских ценностей. Здесь, как и во многих других европейских странах, фактически сложилась традиция воспринимать мусульманскую одежду, практически полностью скрывающую женщину, как символ ее подчиненного положения и ограничения ее свободы, т.е. неравноправия с мужчиной. Кстати, именно этот аргумент (наряду с реализацией принципа свободного и открытого социального взаимодействия) выдвигался едва ли не как основой при принятии во Франции в июле 2010 г. и вступившего в силу в сентябре 2010 г. закона о запрете ношения никаба и бурки в общественных местах. Иначе говоря, обращенные к собственно религии и светскому обществу доводы оказались в тени.

Показательно в связи с этим, что соблюдение мужчинами-мусульманами исламских правил, касающихся одежды и демонстрации некоторых предметов (например, запрета на ношение шелка и золота), не вызывает негативной реакции в Европе. Здесь общество не считает такие нормы нарушением светского характера государства, принципов равенства или ограничением личной свободы. Все это подтверждает, что принятие указанных выше актов относительно одежды опиралось не только на чисто правовые критерии, но и на устоявшиеся в обществе традиции, культурные ценности и представления о публичной нравственности. Понятно, что ссылки на общественную безопасность, которые отчетливо отражают крайнюю обеспокоенность европейского общества угрозой исламского радикализма, преимущественно относятся не к чисто правовому, а к политическому обоснованию принятия законодательства, подразумевающего запрет ношения никаба и бурки. Во всяком случае, такие правовые решения призваны решать, прежде всего, политические задачи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: