Более исчерпывающего перечня возражений, чем приведенного выше для векселя, ни для одной ценной бумаги мы не находим. 10 глава

Особенностью ценной бумаги является ее так называемая двойственная природа. С одной стороны, согласно законодательству (ст. 128 ГК) - это вещь, однако это одновременно и имущественное право (ст. 142 ГК). Двойственный правовой режим ценной бумаги имеет весьма конкретные юридические последствия: тот, кто обладает правом собственности (иным вещным правом) на бумагу, обладает и правами, которые она предоставляет <1>. Соответственно, в классической традиции тот, кто приобретает бумагу, приобретает и права из нее. Уступить право из бумаги, не передав право на бумагу, нельзя. Как метко подчеркивал М.М. Агарков, "право на бумагу и право из бумаги нормально имеют одну и ту же судьбу" <2>.

--------------------------------

<1> К двойственному правовому режиму ценной бумаги надо подходить с некоторыми оговорками. В частности, действующее гражданское законодательство признает возможность существования прав на бумагу без предоставления прав из бумаги. Такого рода ситуация имеет место в случае, если некоторые бумаги попадают в процессе их обращения в собственность самого обязанного по бумаге лица. К примеру, акция, которая выкуплена (приобретена) эмитентом, не предоставляет в момент владения ею эмитентом никаких прав. Еще одним случаем является случай признания ценной бумаги недействительной в процессе вызывного производства. В этом случае владелец бумаги уже не будет иметь из нее никаких прав. Еще одним примером является доверительное управление правами из ценной бумаги в соответствии со ст. 5 Федерального закона "О рынке ценных бумаг". В этом случае собственник будет один, а права будут осуществляться другими лицами на основании договора доверительного управления. Однако такие случаи все же представляют собой исключение.

Еще один существенный момент: правом из бумаги может обладать иногда то лицо, которое не обладает правом собственности на нее. На этот момент обратил внимание Д. Медведев, указывая, что "в некоторых случаях право на бумагу является обязательственным" (Медведев Д. Вопросы ценных бумаг. Обсуждение основ гражданского законодательства. "Круглый стол" журнала "Правоведение" // Правоведение. 1992. N 1. С. 114) Пример такого рода нам дает ст. 19 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. Векселедержатель, обосновывающий свои права на совершенном залоговом индоссаменте, в соответствии со ст. 19 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. в ряде случаев вправе самостоятельно предъявлять вексель к платежу и осуществлять закрепленные векселем права.

<2> Агарков М.М. Основы банковского права: Курс лекций. Учение о ценных бумагах: Научное исследование. 2-е изд. М.: БЕК, 1994. С. 178.

"Вещность" ценной бумаги относительна. И этот вывод верен в отношении не только так называемых бездокументарных бумаг, которые окончательно были приравнены к вещам только благодаря судебной практике <1>, но и ценных бумаг классических. Согласно доминирующей в российском праве точке зрения вещью признаются материальные предметы окружающего мира, созданные природой и человеком. В этом смысле признание любой ценной бумаги (ценностью которой выступает ее содержание) вещью представляет собой не более чем фикцию <2>. Распространение на ценные бумаги правового режима вещи всегда подвергалось критике. К примеру, В.А. Дозорцев полагал, что "объектом права собственности могут быть только материальные вещи", поэтому "попытки провозгласить объектом права собственности "имущество" вообще, как о нем говорит статья 128 ГК, ошибочны", а провозглашение объектом права собственности обязательственных прав и обязанностей или даже распространение на них хотя бы в какой-то части правового режима объекта права собственности, безусловно, ошибочно и способно вызвать лишь недоразумения на практике <3>. И такой точки зрения придерживается много других авторов <4>.

--------------------------------

<1> См.: письмо Верховного Суда России от 4 апреля 1995 г. N 133/5 общ., п. 7 Обзора практики разрешения споров по сделкам, связанным с размещением и обращением акций, утвержденного информационным письмом от 21 апреля 1998 г. N 33, Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 декабря 1999 г. N 1293/99 и множество иных актов.

<2> Как справедливо отметила И.Н. Бутина, "распространение вещного режима в отношении ценной бумаги посредством использования документа, являющегося как бы представителем ценности, заключенной в бумаге, являлось не более чем юридико-техническим приемом. Вследствие "овеществления" ценная бумага не стала вещью в собственном смысле этого слова, но указанный прием позволил без особых препятствий включить права в имущественный оборот наподобие реальных вещей" (Бутина И.Н. Акции как ценные бумаги и гражданско-правовая защита прав и законных интересов их владельцев: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 10). Об этом же пишут Г.С. Шапкина (Шапкина Г.С. Акции как объекты права собственности // Право собственности: актуальные проблемы / Отв. ред. В.Н. Литовкин, Е.А. Суханов, В.В. Чубаров; Институт законод. и сравнит. правоведения. М.: Статут, 2008. С. 540), Е.Б. Радченко (Радченко Е.Б. Государственные ценные бумаги США и России (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 11) и многие другие авторы.

<3> Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России: Проблемы. Теория. Практика. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1998. С. 231.

<4> Фактически об этом же пишет Г.Н. Шевченко (Шевченко Г.Н. Документарные и бездокументарные ценные бумаги в современном гражданском праве // Журнал российского права. 2004. N 9. С. 40 - 41).

Можно задаться вопросом: зачем понадобилось распространять на ценные бумаги правовой режим вещей в российском гражданском праве? Здесь нам видятся три основные причины.

Во-первых, как кажется, здесь сказалась сила традиций и удобство правового режима, которое традиционно создавалось сочетанием вещных и обязательственных элементов в бумаге. Наличие документа, на который распространялась правовая власть его владельца, вкупе с особыми правилами исполнения права, им закрепленного, создавало довольно внятную для участников отношений картину в части того, кто и какие действия должен совершить, чтобы получить исполнение по бумаге, чего делать нельзя, дабы не подвергнуть сомнению принадлежащие права, какие возражения можно выдвигать против предъявленного документа, а какие запрещены и т.д. Е.Б. Радченко справедливо прокомментировала момент отнесения ценных бумаг к вещам следующим образом: "Их (ценных бумаг. - А.Г.) нынешний статус именно потому утвердился и сохраняется вещным, что таким образом обеспечивается наибольшая оборотоспособность, простота и удобство использования ценных бумаг с иными обязательственными правами" <1>. В.А. Белов отмечает, что ценность ценной бумаги как юридической конструкции заключается именно в наличии обособленного документа (вещи) - объекта гражданских правоотношений и предмета презентации. "С вещью, и только с ней, можно соединить особенности гражданско-правового режима, которые, собственно, и составляют суть института ценных бумаг" <2>. Сила традиции сказалась еще и потому, что в российском дореволюционном праве и праве советском периода нэпа такая конструкция была прочно укорененной и хорошо исследованной.

--------------------------------

<1> Радченко Е.Б. Указ. соч. С. 11.

<2> Белов В.А. Общие положения о ценных бумагах: некоторые юридические заблуждения // Законодательство. 2009. N 2. С. 21.

Во-вторых, само по себе распространение вещного режима на ценные бумаги на этапе становления российского рынка ценных бумаг, когда отсутствовали специальные меры защиты прав владельцев ценных бумаг, являлось положительным фактором. Распространение вещного режима на ценные бумаги автоматически влекло возможность для участников правоотношений по ценным бумагам использовать те средства (способы) защиты, которые такой режим предполагает. Они были известны как самим участникам, так и правоприменительным органам. Это давало известную комфортность участникам отношений и создавало определенность их правового положения.

В-третьих, отнесение ценных бумаг к вещам помимо традиции соответствовало современным тенденциям в гражданском праве, которое постепенно вовлекает в область своего регулирования все большее количество предметов, ранее правом не охваченных. Такой подход связан с широким пониманием "имущества" как объекта права собственности. Обычно, когда речь заходит о широком подходе к имуществу, вспоминают труды Р. Саватье. И мы не будем отступать от этой традиции и напомним его мысль о том, что в современном мире "юридико-технические абстракции потеснили телесные вещи" <1>. За внешней красотой этой мысли на самом деле лежит тот факт, что традиционное понятие "вещь" ("имущество") в современном мире серьезным образом трансформировались за счет таких новых объектов, как энергия, к примеру. Не стали исключением и ценные бумаги. Существовала альтернатива отнести ценные бумаги к категории прав, однако такое регулирование породило бы не меньше (если не больше) проблем в обращении ценных бумаг <2>. Учитывая имущественный характер прав, закрепляемых ценной бумагой, распространение на нее в конечном счете вещного режима вполне укладывается в современное понимание вещи и имущества. Точка зрения, согласно которой не только вещи являются объектами права собственности (или о том, что само понятие "вещь" на современном этапе требует расширительного толкования), нашла своих сторонников и в современной отечественной литературе (к примеру, работы Д.В. Мурзина <3>), а также в литературе ученых из стран СНГ (М.К. Сулейменов <4>, Ю.Г. Басин <5>). К примеру, Ю.Г. Басин, рассуждая о бездокументарных бумагах, указывает: "Объектами права собственности и других вещных прав мы считаем и вещи, и их осязаемые символы, и осязаемые символы прав (деньги, ценные бумаги, иные осязаемые предметы)".

--------------------------------

<1> Саватье Р. Указ. соч. С. 53.

<2> Впрочем, отголоски таких идей находят своих сторонников и сегодня (см., к примеру: Нгуен Киеу Занг. Правовое регулирование сделок с эмиссионными ценными бумагами в законодательстве Вьетнама и Российской Федерации: Сравнительный анализ: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2004. С. 7; Яковлев А.С. Имущественные права как объекты гражданских правоотношений: Теория и практика. М.: Ось-89, 2005. С. 63).

<3> См.: Мурзин Д.В. Ценные бумаги - бестелесные вещи: Правовые проблемы современной теории ценных бумаг. М.: Статут, 1998. С. 81.

<4> См.: Сулейменов М.К. Избранные труды по гражданскому праву / Науч. ред. В.С. Ем. М.: Статут, 2006. С. 126 - 136.

<5> См.: Басин Ю.Г. К вопросу о понятии права собственности // Юрист. 2003. N 8. С. 19; Он же. Избранные труды по гражданскому праву / Сост., вступит. ст. И.П. Грешникова. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. С. 256.

Всегда ли законодательство признает двойственную природу ценной бумаги? К сожалению, нет. Так, признавая в ст. 128 ГК ценную бумагу вещью, оно указывает на возможность отчуждения бумаги через типично вещно-правовой способ - путем купли-продажи. Согласно ст. 142 ГК с передачей ценной бумаги переходят все удостоверяемые ею права в совокупности. Согласно ст. 454 ГК к купле-продаже ценных бумаг положения, предусмотренные соответствующим параграфом ГК, применяются, если законом не установлены специальные правила их купли-продажи. Статья 1176 ГК, говоря о наследовании прав, связанных с участием в хозяйственных товариществах и обществах, производственных кооперативах, специально указывает, что "в состав наследства участника акционерного общества входят принадлежавшие ему акции. Наследники, к которым перешли эти акции, становятся участниками акционерного общества". Как видим, закон прямо подчеркивает, что, если право участия оформлено в виде ценной бумаги, в наследственную массу включаются именно бумаги, а переход прав участника - лишь следствие перехода акций по наследству. Аналогичные положения мы находим и в специальных законах (ст. ст. 28 и 29 Федерального закона "О рынке ценных бумаг"), где указывается, что переход прав, составляющих ценную бумагу, является лишь результатом перехода прав на саму ценную бумагу. Однако уже в других статьях ГК мы встречаем совершенно иной подход: говорится об уступке прав, составляющих ценную бумагу. При этом ее вещная природа совершенно игнорируется. К примеру, ст. 146 ГК прямо называется "Передача прав по ценной бумаге". Все содержание этой статьи также построено по обязательственной модели. Статья 338 ГК указывает, что "при залоге имущественного права, удостоверенного ценной бумагой, она передается залогодержателю либо в депозит нотариуса, если договором не предусмотрено иное". То есть в залог передается не сама бумага, а именно права из нее. Статья 389 ГК ("Форма уступки требования") указывает, что "уступка требования по ордерной ценной бумаге совершается путем индоссамента на этой ценной бумаге (пункт 3 статьи 146)". Как видим, и эта статья игнорирует вещную природу бумаги. Еще более запутанную терминологию мы встречаем в ст. 149 ГК относительно так называемых бездокументарных ценных бумаг: "Операции с бездокументарными ценными бумагами могут совершаться только при обращении к лицу, которое официально совершает записи прав. Передача, предоставление и ограничение прав должны официально фиксироваться этим лицом, которое несет ответственность за сохранность официальных записей, обеспечение их конфиденциальности, представление правильных данных о таких записях, совершение официальных записей о проведенных операциях". Здесь законодатель, в самом начале не определившись до конца с природой этих объектов, использовал понятие "операции", не пояснив, что имеется в виду.

В общем, действующее законодательство никакого единства в части объяснения природы ценной бумаги как объекта гражданских прав не устанавливает.

В последнее время в литературе высказывается позиция, согласно которой ценные бумаги надо вывести из класса вещей и поместить их в самостоятельную группу объектов гражданских прав <1>. К примеру, В.А. Лапач рассуждает следующим образом: "В литературе уже неоднократно отмечалось, что отнесение ценных бумаг к вещам (ст. 128 ГК) является не вполне корректным. Но неправильным было бы впадать и в другую крайность, признавая за ценными бумагами лишь качества имущественных прав, ценные бумаги - это и не вещи, и не имущественные права". Делая вывод, автор полагает правильным институционализировать в законе новое понимание ценных бумаг как "невещественных (но материальных) объектов гражданских прав". Анализ его рассуждений показывает, что под этой формулой скрывается следующее: включение ценных бумаг в понятие "имущество", как самостоятельного имущественного блага, с соответствующим исключением из класса вещей <2>. Еще более интересную идею, как представляется, пытается развивать М.К. Сулейменов. Анализируя работы Р. Саватье и Ю.Г. Басина, он отмечает, что оба исследователя основывают свои позиции на признании полноты власти, наличии хозяйской власти у обладателя права собственности и исключительных прав. В связи с этим он возвращается к идее абсолютных прав <3>.

--------------------------------

<1> См.: Клинова Е.А. Гражданско-правовые сделки при размещении эмиссионных ценных бумаг: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 10; Лапач В.А. Система объектов гражданских прав: Теория и судебная практика. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2002. С. 441.

<2> Лапач В.А. Указ. соч. С. 413, 440 - 441.

<3> См.: Сулейменов М.К. Указ. соч. С. 133 - 134.

Итак, традиционная "вещность" ценной бумаги в современных условиях как подвергается критике, так и отстаивается в качестве незыблемой, неизменной части юридической конструкции ценной бумаги. Возникает вопрос: есть ли в этих рассуждениях рациональное зерно? Не является ли разговор о классе объектов, к которым должны быть причислены ценные бумаги, исключительно теоретическим? И если нет, то в каком направлении следует развивать законодательное регулирование?

Ответу на эти вопросы в той или иной форме будет посвящена большая часть этой работы, поэтому здесь отметим только самые основные положения.

Представляется, что тот инструмент, который возник на стыке абсолютных и относительных прав - ценная бумага, - доказал свою жизнеспособность. Можно с уверенностью утверждать: правовой режим ценной бумаги, институт ценной бумаги ценны сами по себе. Это несомненное достижение юридической техники, которое и в прошлом, и в настоящее время позволяет вовлекать в гражданский оборот различные права, прежде всего имущественного содержания. Возможность распоряжаться индивидуализированной совокупностью прав как вещью, возможность осуществлять абсолютную власть над ней позволили создать оборотоспособный документ. Но означает ли это, что существующий правовой режим ценной бумаги не может быть подвергнут изменениям? С нашей точки зрения, нет.

Мы полагаем, что тот правовой режим, который сложился, не является ни идеальным (что недостижимо, видимо, в принципе), ни удобным для участников рынка. В настоящее время отнесение ценных бумаг к классу вещей в том виде, в котором это сделано действующим законодательством, не решает проблемы, стоящие перед российским рынком ценных бумаг. Сложившийся вещный режим ценной бумаги больше не в состоянии выполнять свою охранительную роль для владельцев ценных бумаг, эмитентов и профессиональных участников рынка ценных бумаг (прежде всего субъектов учетной системы). Если следовать точке зрения, согласно которой вещный режим имеют только бумаги классические, документарные, то надо признать, что завтра рынок может просто "остановиться", ибо либо будут высоки издержки обращения таких бумаг, либо участники "уйдут" на другие рынки, где правит бал не традиция цивилистики, а здравый смысл. Само появление бездокументарных бумаг - это ответ на потребности экономического развития, на резко возросший объем рынка. Как показывает анализ способов защиты субъектов рынка ценных бумаг, традиционные способы защиты (виндикация, вызывное производство) весьма плохо "монтируются" с современными ценными бумагами.

Надо ли в этом случае создавать два режима: один - для документарных бумаг, другой - для бездокументарных, опираясь исключительно на потребности традиции цивилистики? Следуя такой логике, надо просто отменить все современное законодательство и вернуться к римскому праву с его неподвижным обязательством, ведь и сами ценные бумаги как прием юридической техники возникли в качестве ответа юридической науки и практики на потребности развивающейся экономики <1>.

--------------------------------

<1> Как справедливо отмечает К. Фрадкин, документарные ценные бумаги тоже возникли как способ фиксации права (Фрадкин К. Участие бездокументарных акций в гражданском обороте // Хозяйство и право. 2007. N 7. С. 47).

Ю.Г. Басин высказал интересную мысль о том, что широкое внедрение термина "ценная бумага" объяснимо только тем, что "до недавнего времени не было более удобного и надежного носителя необходимой информации" (Басин Ю.Г. Избранные труды по гражданскому праву. С. 254).

Не будет ли более целесообразно, оставаясь в рамках традиционной вещно-обязательственной, двойственной модели ценной бумаги, которая доказала свою эффективность, либо подумать о расширительном толковании категории "вещь" в современном мире <1> и включить в эту категорию все ценные бумаги вообще, вне зависимости от способа фиксации составляющих их прав, либо рассмотреть возможность выделения ценных бумаг в особую категорию гражданских прав (соответственно, изменив ст. 128 ГК), что позволит выстраивать адекватный особенностям этого сложного инструмента правовой режим (для такой логики развития института есть основание: ценные бумаги - это не обычное имущество, ведь прежде всего ценность его состоит в тех правах, которые бумага предоставляет их владельцу. Сама эта двойственность правового режима предполагает невозможность относиться к ценным бумагам как к обычным вещам)? Оба варианта имеют право на существование, оба варианта представляются нам правильными с точки зрения рассмотрения их как магистральных путей реформирования законодательства о рынке ценных бумаг. Иные варианты, к которым мы бы отнесли позицию ничего не менять (ее и рассматривать не имеет смысла) или позицию, согласно которой надо вычленять два правовых режима: классической ценной бумаги и особых прав (бездокументарной ценной бумаги), - мы поддержать не можем. Как будет показано в этой работе, принятие последней позиции излишне усложнит правовое регулирование рынка ценных бумаг. Мы уже имеем опыт создания правового режима срочных контрактов, отличного от правового режима ценных бумаг. Результат этого опыта известен, рынок живет сам по себе, а цивилистика сама по себе; суды квалифицировали срочные сделки как обязательства, возникшие из игр и пари (и только с 2007 г. закон стал в ограниченном режиме предоставлять их участникам судебную защиту), а регулятор рынка ценных бумаг пытается регулировать срочный рынок по аналогии с рынком ценных бумаг. Указанная позиция не имеет под собой иной прочной основы, нежели чем следование традициям цивилистики. Традиции - вещь очень хорошая, но эффективность и экономия правового регулирования нам кажутся вещами еще более важными.

--------------------------------

<1> Такие предложения имеют место безотносительно споров о природе ценных бумаг (см., к примеру: Груздев В.В. Институт вещных прав и концепция "право на имущественное право" // Законодательство и экономика. 2006. N 12. С. 31); Федоренко Н., Лапач Л. Особенности оборота имущественных прав // Хозяйство и право. 2001. N 11. С. 12 - 17). Последние авторы, к примеру, указывают: "Правовое содержание понятия вещи в гражданском праве не исчерпывается лишь констатацией наличия материальной (вещественной) составляющей. В определенном смысле вещью могут выступать и имущественные права, способные существовать как бы в отрыве от основания своего возникновения, вне рамок первоначального обязательства" (с. 14).

Как справедливо заметил русский юрист К.Д. Кавелин, "власть людей над материальными предметами, способы употребления их и пользования ими, сами по себе, определяются исключительно условиями и законами природы. Но юридическая власть над вещами, их употребление и пользование ими определяются сообразно с потребностями и пользами устроенного общежития" <1>.

--------------------------------

<1> Кавелин К.Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применении к русскому законодательству: Опыт систематического обозрения. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1879. С. 22 - 23.

Думается, что надо не множить режимы, а, наоборот, по модели некоторых развитых правопорядков расширить понимание ценной бумаги и распространить его на еще больший, чем в настоящее время, ареал способных к обращению (секьюритизации) прав.

Второй из предлагаемых вариантов представляется более перспективным. Правда, тогда надо будет делать и следующий "ход": наделять владельца такой бумаги абсолютным правом на бумагу, соответственно обозначив последнее. Такого рода предложения высказываются в литературе, причем чаще всего относительно правового режима бездокументарных ценных бумаг <1>, однако какой-то ясности в части предлагаемого режима (да и названия) этого абсолютного права не предложено. Проблема поиска такого абсолютного права вовсе не новая, поскольку она решалась ранее в более общем виде применительно к имущественным (обязательственным) правам. Поэтому, анализируя возможность закрепления законодательством такого особого абсолютного права, нельзя не сказать о проблеме более общей - правовом режиме оборотоспособных, имущественных (прежде всего обязательственных) прав в нашем законодательстве. Она проявляется главным образом в регулировании перехода таких прав: законодательство знает множество случаев их перехода в разных правовых режимах. В одних случаях оно указывает на вещную природу имущественного права и, соответственно, для перехода права использует вещно-правовые конструкции. В других - говорит об уступке права независимо от формы, способа его фиксации. Начало этому положено уже основной статьей - ст. 128 ГК, в которой имущественные права отнесены к категории "имущества"; это имущество, судя по конструкции статьи, не относится к вещам ("к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги, иное имущество, в том числе имущественные права..."). Такой подход выдерживается во многих статьях ГК, где говорится именно об уступке прав <2>. Как осуществляется такая уступка? И здесь закон противоречив и полон пробелов и вопросов теоретического и практического свойства. Статья 382 ГК лаконично указывает, что право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона. Однако какой характер носит эта сделка и идет ли речь о сделке по уступке требования или о сделке, служащей основанием для уступки, - не ясно. Так, в литературе высказана точка зрения о том, что уступка (цессия) представляет собой какой-то отдельный договор. Такого взгляда придерживается большая группа авторов (к примеру, Н.Г. Валеева <3>). Иного мнения придерживался М.И. Брагинский, который отрицал "самостоятельность договоров цессии" <4>. Он полагал, что "цессия выражается в передаче цедентом цессионарию определенного права в силу сделки или на основании закона. Тем самым в первом случае сама передача имеет основанием договор, связывающий цедента с цессионарием. Но этим договором является не цессия, как нередко полагают, а та сделка, на которую опирается переход, составляющий сущность цессии" <5>. Если мы посмотрим собственно законодательство, то увидим, что оно выделяет два возможных договора уступки: договор финансирования под уступку денежного требования и цессию (уступку требования), которую ст. 8 Федерального закона "Об ипотечных ценных бумагах" по сути также понимает как отдельный договор. В большинстве же случаев закон вообще не конкретизирует эту ситуацию, оставляя ее на усмотрение самих участников <6>. Но самое интересное то, что наряду с обязательственно-правовым подходом закон использует и схожий с ценными бумагами вещно-обязательственный подход. К примеру, ст. 250 ГК, регулируя отчуждение доли в праве общей собственности, использует слово "продажа". В более общем виде мы встречаем похожее положение в ст. 454 ГК: "Положения, предусмотренные настоящим параграфом, применяются к продаже имущественных прав, если иное не вытекает из содержания или характера этих прав". Вещный подход по сути использован и в части распоряжения исключительным правом (ст. 1233 ГК) <7>. Мы не будем повторять здесь и тех положений законодательства (см. выше), которые указывают на отчуждение ценных бумаг как предпосылку перехода прав, ими удостоверенных. Как видно, законодатель признает несколько возможных конструкций перехода права. Литература (причем издавна) по этому вопросу также показывает разные подходы <8>.

--------------------------------

<1> Шевченко Г.Н. Проблемы гражданско-правового регулирования эмиссионных ценных бумаг: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. Томск, 2006. С. 8. А.А. Кукушкин, анализируя бездокументарные ценные бумаги, прямо пишет: "Права на бездокументарные ценные бумаги являются абсолютными..." (Кукушкин А.А. Защита прав владельцев бездокументарных ценных бумаг в Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 9). Сходной логике следуют и авторы проекта концепции развития законодательства о ценных бумагах и финансовых сделках, рекомендованной к опубликованию в целях обсуждения Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства (Протокол N 69 от 30 марта 2009 г.). В частности, ими предлагается "определить характер прав лица, права которого на бумаги закреплены посредством записей в реестре или на счете депо, как права абсолютного и подлежащего защите от всех третьих лиц". О.Г. Ломидзе, анализируя залог прав, предлагает легализовать конструкцию "право на право" (Ломидзе О.Г. Залог прав и конструкция "право на право" в российском законодательстве // Хозяйство и право. 2006. N 12. С. 48 - 57).

<2> В частности: а) в ст. ст. 146, 338 и 389 ГК, где говорится об уступке прав, составляющих ценную бумагу; б) ст. 250 ГК, где говорится о запрете уступки преимущественного права покупки доли в праве общей собственности; в) ст. 336 ГК, где говорится о залоге прав; г) ст. 355 ГК, где говорится об уступке прав по договору о залоге; д) ст. 382 ГК, где говорится о том, что право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства, может быть передано им другому лицу по сделке (уступка требования) или перейти к другому лицу на основании закона; е) ст. 589 ГК, где говорится об уступке права (требования) получателя ренты по договору постоянной ренты; ж) ст. 656 ГК ("Договор аренды предприятия"), где говорится об уступке права требования и переводе долгов, относящихся к предприятию; з) ст. 824 и последующих статьях ГК, регулирующих договор финансирования под уступку денежного требования, где говорится о передаче, уступке права (требования); ст. 993 ГК, где говорится об уступке требований комиссионером комитенту в случае неисполнения третьим лицом сделки, заключенной с ним комиссионером.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: