Глава VII. БЫТОВОЙ ШАБЛОН И ДИАЛОГ

§ 44. Всем известен разговор двух кумушек, из которых одна — глухая: «Здорово, кума. — На рынке была; — Аль ты глуха? — Купила петуха; — Прощай, кума. — Полтину дала».

Разговор этот пародирует ответы глухих «невпопад», но тем не менее в «ответах» глухой можно найти известную последовательность, «закономерность», они в известной мере «правильны», но правильны не по отношению к вопросам, а по отношению к определенному бытовому положению: встреча двух знакомых и шаблонный разговор при встрече.

В сущности, глухая сделала одну первоначальную ошибку: она забыла, что при встрече здороваются; остальные же ее ответы были рассчитаны на шаблонную последовательность вопросов: где была, что купила, сколько дала, и в этом отношении догадка ее очень жизненна, и «разговор» должен был бы протекать так: «Здорово, кума — здорово, кума. Где была? — на рынке была. Что покупала — купила петуха. Сколько дала — полтину дала»; первая кума и не догадалась бы, что вторая — глухая, разговор прошел бы вполне благополучно.

Глухие далеко не всегда отвечают невпопад, часто они попадают, куда нужно, и руководящим моментом для них в ряде случаев является именно учет обстановки, ориентация на бытовой шаблон, которому соответствует и шаблон речевой. Во всяком случае правильно или неправильно догадывается глухой в каждом отдельном случае, но самая «база» его догадки с достаточной определенностью указывает на момент соответствия шаблонов быта и речи как на момент, действенный при речевом общении. Он является действенным, конечно, не только для глухих, но и вообще.

§ 45. Наш повседневный быт заполнен повторяющимся и шаблонным; в общей сумме наших взаимодействий с другими людьми весьма изрядная часть принадлежит шаблонным взаимодействиям; но наши взаимодействия, каковы бы они ни были, вообще всегда сопровождаются речевыми взаимодействиями, речевым обменом, и, соответственно этому, шаблонные взаимодействия обрастают шаблонными речевыми взаимодействиями; между теми и другими устанавливается теснейшая ассоциативная связь. Мы очень мало замечаем это обстоятельство, как вообще мало замечаем то, что сделалось привычным, но можно сказать, что эта связь обнаруживается даже во временном отношении: известным периодам дня соответствуют известные речевые факты; связь в данном случае настолько тесна, что в определенные периоды дня, которым соответствуют определенные бытовые дела, воспринимаемая нами чужая речь воспринимается в определенном смысле, иногда неверно, апперципируется в зависимости от учета бытовой обстановки. Приведу примеры.

Моим всегдашним вечерним делом является ставить самовар, но так как это дело меня весьма мало увлекает, то я обыкновенно сижу в своей комнате до тех пор, пока кто-нибудь не крикнет: «Пора ставить самовар»; эта фраза настолько тесно связана в моей голове с временем около девяти часов вечера, что ею я апперципирую фразы, ничего общего по смыслу с этой фразой не имеющие; отсюда возможность такого диалога: Ты покупал сегодня газету? — Еще рано, через полчаса буду ставить, т. е. диалог идет совершенно в стиле «аль ты глуха», и реплика подается не в связи с речевым раздражением в его конкретности, но по поводу него в связи с учетом (бессознательным, конечно) бытового шаблона.

Другой пример подобного же диалога: я кричу утром из своей комнаты: «А сегодня сильный мороз!» — мне отвечают: «Уже десять часов»; ответ «невпопад» объясняется тем, что обычно первое, что от меня слышат по утрам, это — который час, т. е. пора ли уже вставать. Еще пример: я выхожу из своей комнаты и говорю: «Я куда-то дел повестку», — мне отвечают: «Это Аннушка звонила»; действительно, был звонок, который я, однако, не слышал, но так как обычно я интересуюсь тем, кто именно звонил, и спрашиваю об этом, мне и на этот раз ответили, ориентируясь на шаблонный диалог о том, кто звонил.

§ 46. Конечно, отмеченная ориентировка на бытовой шаблон наиболее отчетливо констатируется в случаях ответа «невпопад», но и в нормальных случаях она, разумеется, также налицо.

Если в данной квартире с вами находится какой-нибудь Миша, и вы кричите: Миша! — то он услышит, поймет и ответит вам: что? — но фактом, обуславливающим такое безошибочное понимание, будет не только и не столько отчетливое восприятие слова Миша, сколько — при приблизительном восприятии этого слова — бессознательное умозаключение, что никого другого вы звать не можете, что вы и раньше также его звали, что он, собственно, догадывается, что вам нужно и т. п., и, если вы крикнете ему не Миша, а другое имя, то он по тем же основаниям может воспринять его как Миша.

Если вы сидите за обедом и вас просят передать тарелку, то фактором понимания вами обращенных к вам слов будут не только эти самые слова, но и обеденная обстановка и то, что за каждым обедом вам приходится передавать тарелки, что это обеденный шаблон.

Если вы подойдете к газетчику и скажите ему: Дайте Красную, он вас поймет сразу, но если вы его спросите: Как пройти на Чернышев переулок? — да еще спросите это в горячее для газетной торговли время, он вас поймет не с такой легкостью, переспросит или, может быть, вместо ответа подаст вам газету, потому что среди факторов понимания не будет соответствия между речевым обменом и шаблонным для него бытовым положением. Однажды при мне в парикмахерскую зашла дама и обратилась к парикмахеру со словами: Не купите ли у меня мыла? — парикмахер переспросил ее: волосы причесать? — т. е. увидел в ней клиентку и реагировал на ее обращение, исходя из привычной тематики шаблонного диалога в парикмахерской.

§ 47. То обрастание шаблонных бытовых взаимодействий шаблонными речевыми взаимодействиями, о которых я говорил выше, легче всего показать на крайнем случае чрезвычайно замкнутой, однообразной и полной шаблонных повторений среды, как дается, например, Мопассаном в рассказе «По-семейному»⁵⁵.

Речь идет о чиновнике Караване, который «вел нормальную жизнь чиновника», «он неизменно ездил по утрам в свою канцелярию по одной и той же дороге, встречал в тот же час на одних и тех же местах знакомые лица людей, идущих по своим делам, и каждый вечер, возвращаясь по той же дороге, он опять встречал все те же лица, постепенно старившиеся на его глазах. Каждый день, купив за су газету на углу предместья Сен-Оноре, он покупал еще два хлебца... входил в свою канцелярию... в вечном ожидании выговора...»⁵⁶. «Никакие события во внешнем мире не нарушали однообразия его существования, так как ничто, кроме канцелярских дел, повышений и наград не интересовало его... Никогда его ум... не имел других мыслей, других надежд, других мечтаний, кроме тех, которые связывались с его министерством»⁵⁷. «Частенько» он посещал кафе, чтобы выпить «рюмочку полыновки», встречаясь там, конечно, с одними и теми же лицами⁵⁸. Естественно, что такое бытовое однообразие, такая до крайности шаблонизированная жизнь создавали такое же однообразие и шаблонность в области речи: «Каждый вечер за обедом он убедительно доказывал своей жене...»⁵⁹ и т. д.; получив орден, «он беспрестанно, ни к селу ни к городу упоминал о "своем ордене"»⁶⁰; «разговор двух спутников (Каравана и Шене) на пространстве между Триумфальной аркой и Нельи всегда касался одних и тех же предметов. И в этот раз они занялись критикой разных местных порядков... Потом, как это обыкновенно бывает в обществе врача, Караван свел разговор на болезни...», потом на долголетие своей матери, девяностолетней старухи, и «беспрестанно повторял: "Я думал, не часто доживают до такой старости"»⁶¹; в кафе обычные «любезные приветствия» и «неизбежное»: «Что нового?»⁶².

В доме Каравана также шаблонность и постоянство: жена тратила все свободное время на уборку квартиры, она носила «неизбежные» нитяные перчатки и чепец с розовыми лентами, «каждый раз, когда ее заставали за работой... она неизменно говорила: «Я не богата, у меня все просто, но чистота — моя роскошь...»; «каждый, вечер за столом, а потом в кровати они (Караван и его жена) долго толковали о канцелярских делах...»⁶³. Каждый день при возвращении Каравана задаются вопросы: «Что нового в министерстве» (и женой, и дочкой, которая говорила точь-в-точь, как мать, повторяла ее выражения и даже подражала ее жестам). По поводу нового назначения в министерстве Караван «повторяет старую шутку», дочь говорит шаблонную фразу: «Значит, еще один сел тебе на шею»; желая переменить разговор, Караван произносит также несомненно повторяющуюся фразу: «А что, как мать наверху? Здорова?»⁶⁴.

В другом произведении ("Сильна как смерть")⁶⁵ Мопассан выделяет шаблонно повторяющийся слой быта «светского человека»: «Утром его одевает лакей, бреет парикмахер, с которым он обменивается несколькими общими фразами; перед утренней прогулкой он расспрашивает конюха о здоровье лошадей, затем скачет по аллеям Булонского леса... потом завтракает вдвоем с женой... и говорит с ней лишь для того, чтобы перечислить имена особ, встреченных им поутру; почти до самого вечера шляется из гостиной в гостиную, чтобы освежить свой ум общением с себе подобными, и обедает у какого-нибудь князя, где спорит о политическом положении в Европе и т. д.»

Каждый из нас мог бы в своей личной жизни выделить эти шаблонные, повторяющиеся элементы и соответствующие им шаблонные речевые проявления; что у Каравана дано в крайней степени, то в известной (и большой!) степени имеется налицо у каждого из нас; в каждом из нас есть бытовой Караван и ему соответствует Караван речевой.

§ 48. Возвращаясь к словам первого параграфа этой главы о моменте соответствия шаблонов быта и речи как моменте, действенном при речевом общении, определяющем восприятие речи и, следовательно, и говорение, мы постараемся сделать вывод из предыдущих наблюдений.

Вывод этот таков: при диалогическом общении (о котором только здесь и шла речь) бытовая обстановка есть один из факторов восприятия речи, один из моментов, имеющий сообщающее значение. Соответственно этому роль речевых раздражений умаляется, они отодвигаются несколько на задний план, они не подлежат отчетливому восприятию. Самое говорение производится с бессознательным расчетом на это сообщающее значение бытовой обстановки, и оттого оно, в свою очередь, может быть менее полным, менее отчетливым; не представляется необходимым момент обдумывания и отбора, самое говорение склонно протекать в порядке просто волевого действия и притом с привычными элементами. Мы приходим, таким образом, к выводам, аналогичным уже ранее сделанным.

§ 49. Говорение в связи с определенными шаблонами быта влечет образование целых шаблонных фраз, как бы прикрепленных к данным бытовым положениям и шаблонным темам разговора. Многочисленные примеры таких фраз можно найти в разных практических руководствах по тому или иному языку или в путеводителях, где они как раз и распределены по шаблонным темам разговора; мы находим, например, фразы, относящиеся к темам: «одежда», «дом», «еда», «вставать и ложиться», «умывание», «о погоде», «торговля, купля и продажа», «о болезни», «в кафе и ресторане» и пр.

Эти фразы в силу их постоянного употребления в одной и той же бытовой обстановке становятся как бы окаменелыми, превращаются в своего рода сложные синтаксические шаблоны; членение фразы в значительной мере стирается, и говорящий почти не разлагает ее на элементы. Воспроизведение, мобилизация такой фразы есть воспроизведение привычного шаблона, которое можно сравнить с воспроизведением привычного слова или «речения»; если, употребляя такую фразу, мы хотя и смутно ощущаем ее как состоящую из отдельных элементов- «слов», то не в силу того, что это смутное членение вызывается расчлененностью нашей мысли, но главным образом в силу чисто морфологических ассоциаций, в силу наличия флективных элементов (склонения, спряжения), причем здесь полная аналогия с «речениями» типа спустя рукава или железная дорога, где членение, поскольку оно есть, определяется исключительно подобными морфологическими ассоциациями и не имеет никакой поддержки в расчленяемости соответствующего представления. Совершенно очевидно, что такой тип фразы должен быть определенно противопоставлен другому, где налицо известное комбинирование, сопровождающееся отчетливым членением, соответствующим и расчлененности мысли. Этот тип фразы может быть скорее сопоставлен с образованием нового слова из привычных морфем, чем с пользованием шаблонным словом. Здесь в сущности может идти речь о синтаксическом построении в глагольном значении этого слова, тогда как в первом случае мы имеем пользование готовыми, построенными фразами, построениями в субстантивном значении этого слова.

Не приходится подчеркивать, насколько важно для языкознания, в частности для учения о фразе, различие отмеченных двух типов фраз. Останавливаться на этом вопросе подробнее — не входит в задачи моей статьи, но я считал необходимым отметить данное обстоятельство, поскольку тип фразы-шаблона возникает в диалоге в связи с говорением в условиях бытового шаблона.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: