Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь 28 глава

Ричард бросил взгляд на обеспокоенное лицо Кары, но ничего не сказал.

— Таков и зверь крови, — закончила Шота. — У него нет сущности именно для того, чтобы ты не мог предсказать его поведение по каким-либо повторяющимся действиям.

Ричард нетерпеливо вздохнул. Он больше не мог молчать.

— Но если зверь существует, он должен обладать реальными свойствами! Непредсказуемость, между прочим, тоже можно считать свойством этой твари! Она непременно должна подчиняться неким законам существования, даже если мы не понимаем их. По твоим же словам выходит, что зверь может противоречить самому себе. А так не бывает. Если ты недостаточно понимаешь какой-то предмет, это не означает, что ты можешь произвольно выбирать объяснения. Не понимая природы явления, нельзя утверждать, что ее нет вообще. Можно сказать только, что ты не изучила пока сущности этого создания и еще не смогла ее понять.

С легкой улыбкой Шота указала на небо:

— Как и дождь? Возможно, в целом ты прав, Ричард. Но некоторые вещи, созданные для вполне определенных целей, выходят далеко за пределы нашего понимания, и кажется, что ими правит случай — как дождем. Насколько я знаю, погода тоже подчиняется каким-то законам — но они настолько сложны и так сцеплены с другими законами мироздания, что мы не можем всерьез надеяться осмыслить или постичь их. Дождь на самом деле может в итоге оказаться не случайным событием — но он все еще за пределами нашей способности к предсказанию, и в нашем восприятии ничего не меняется. Таков и зверь крови. Если его существование и подчиняется законам, как считаешь ты, для тебя все равно разницы не будет. Я же знаю только одно: зверь был создан специально для беспорядочных действий, и создание прошло успешно — то есть в его поступках невозможно уловить какие-либо закономерности… по крайней мере такие, которые можно использовать для борьбы с ним.

У Кары начинала кружиться голова от этих отвлеченных премудростей. Посреди прекрасной долины, под журчание воды и шелест листьев, весь этот разговор казался ей нелепым. Она не могла извлечь из него новых способов защиты Ричарда от неведомой опасности. Но сам Ричард увлекся, забыв про усталость и даже про главную цель своего прихода сюда.

— Я признаю, что ты можешь быть прав, — продолжала Шота, — и за кажущейся беспорядочностью зверя скрывается сложная сущность. Но даже если это так и есть, мы настолько далеки от понимания этой сущности, что можем считать действия зверя хаотичными.

— Не уверен, что понимаю тебя, — сказал Ричард. — Приведи пример.

— К примеру, зверь не извлекает опыт из своих действий. Он может попробовать какую-либо проигрышную тактику три раза подряд, а в следующий раз может применить еще более слабый прием, заведомо не имеющий шансов на успех. Его действия случайны. Если он и движим какой-то грандиозной, сложной системой, она не проявляется в его действиях; мы видим только хаотические результаты. Более того, у него нет сознания в нашем понимании этого слова. Нет души. Хотя у него есть цель, о достижении успеха он не заботится. Он не злится при неудаче. Он лишен милосердия, сочувствия, любопытства, энтузиазма и беспокойства. Он получил задание — уничтожить Ричарда Рала — и случайным образом использует свои бесчисленные возможности для достижения этой цели, но не заинтересован ни умом, ни сердцем в достижении ее.

Теперь женщина будто читала ему урок:

— Любое живое существо заинтересовано в решении своих задач, будь это птица, летящая к ягодному кусту, или змея, лезущая в нору за мышью. Они действуют, чтобы продлить свою жизнь. А зверь крови — нет. Это бездумная тварь, настроенная магией на выполнение лишь одной задачи. Представь себе дождь, которому велели промочить Ричарда. Дождь пытается снова и снова, пробует ливень, морось, шквал — и все без толку. Дождь не переживает из-за своей неудачи. Он может прекратить попытки и устроить засуху. Он не испытывает радости или злости. Он не удваивает усилия. Он просто будет лить и лить разными способами, в разных условиях, пока в конце концов не вымочит тебя. А когда вымочит, не почувствует радости. В этом смысле зверь иррационален — но при всем том не обольщайся: он злобен, яростен и бездумно жесток в действиях.

Ричард утомленно вытер рукой лицо.

— Шота, я по-прежнему не вижу смысла. Как это может быть? Если зверь создан, он должен руководствоваться какой-либо целью. Что-то должно направлять его.

— О, его и направляет что-то — необходимость убить тебя. Его создали таким именно затем, чтобы ты не мог сразить его. Джегань уже усвоил, настолько трудно с тобой бороться, — вот и пришлось ему придумать нечто новое, рассчитывая не превзойти твои боевые способности, а попросту обойти их.

— Но если он был создан, чтобы убить меня, то у него все-таки есть цель!

Шота пожала плечами:

— Предположим, это так. Но эта кроха знания не поможет тебе предугадать, как, когда и где он попытается тебя убить. Ты должен четко видеть смертельную опасность такой тактики. Узнав, что враг будет атаковать копьями, ты возьмешь щит. Узнав, что за тобой охотится один убийца с луком, ты пошлешь армию искать лучника. Если на тебя охотится волк, ты можешь поставить ловушку или остаться под крышей. А у зверя крови нет излюбленного метода охоты или убийства, и потому крайне сложно выстроить защиту от него. Однажды он может напасть и с легкостью убить тысячу солдат, защищающих тебя. На следующий раз он может боязливо сбежать, покалечив младенца, ползающего на четвереньках рядом с тобой. По его действиям нельзя судить о том, что он сделает в следующий раз. Это тоже часть ужаса, порождаемого зверем, — ужаса неизвестности.

В разговоре повисла пауза. Ричард переваривал сказанное.

— Его сила, его смертоносность заключаются именно в отсутствии определенности, — продолжила Шота. — Он не силен и не слаб, не быстр и не медлителен. Он постоянно меняется — но иногда остается прежним или возвращается к предыдущему состоянию, даже неудачному. Когда зверя создали, для начала охоты оставалась лишь одна важная предпосылка: ты должен был воспользоваться своим даром. Вот тогда-то он и вышел на след. Теперь уже невозможно угадать, когда и что он предпримет. Ты только знаешь, что он приходит за тобой. И не важно, сколько раз ты избежал его когтей — зверь будет приходить снова, может, несколько раз в день, может, через месяц или год. Можешь быть уверен — в конце концов он снова придет за тобой. Он никогда не успокоится.

Ричард слушал ее, но не мог избавиться от сомнений. Ему хотелось бы определить, что из сказанного Шотой — действительно точные сведения, а сколько она добавила к ним собственных предположений или даже выдумок.

— Но ты же ведьма, — вмешалась в разговор Кара. — Ты, несомненно, можешь посоветовать что-нибудь, полезное в бою.

— Мой дар основан на способности видеть развитие событий, наблюдать за течением реки времени. Но зверь крови непредсказуем по определению, и моя способность к предсказанию здесь неприменима. Я делаю примерно то же, что и пророки. Но, скажем, Ричард также по-своему существует вне пророчеств и зачастую срывает чужие планы своей непредсказуемостью — вы, Морд-Сит, имели возможность в этом убедиться. Я не могу посоветовать, что может предпринять зверь или чего следует избегать.

— Так значит, книги пророчеств также бесполезны? — спросил Ричард.

— Они слепы, как и я. Пророчество не видит зверя крови, как и любое хаотическое, случайное событие. Пророчество может указать, что некто умрет от стрелы в дождливый день — но не может ни перечислить все дождливые дни, ни определить тот из них, когда будет пущена стрела. Самое большее, чего можно ждать от пророчеств — это указание, что рано или поздно пойдет дождь, и ты намокнешь.

Не убирая левой руки с меча, Ричард неохотно кивнул.

— Должен признать, у нас схожие мнения касательно пророчеств. Они возвестят, что завтра взойдет солнце, но не предрекут, как ты решишь провести день. — Он хмуро посмотрел на ведьму. — Итак, ты не можешь ничего сказать относительно действий зверя крови, поскольку твои способности связаны с течением времени?

Когда Шота кивнула, Ричард спросил:

— Тогда откуда ты так много о нем знаешь?

— Видеть течение событий — не единственная моя способность, — туманно выразилась она.

Ричард вздохнул, не желая спорить.

— Значит, это все, что ты можешь мне сказать?

Шота кивнула:

— Это все, что я могу сказать тебе о звере крови и о том, что у него для тебя припасено. Если он продолжит существовать, то рано или поздно имеет шанс тебя достать. Но поскольку он непредсказуем, даже этот исход невозможно предугадать. Когда, где или как он до тебя доберется — узнать невозможно. Может быть, это случится сегодня — но есть вероятность, что прежде, чем он сможет найти и убить тебя, ты сам умрешь от старости.

— Что ж, и то уже хорошо… — пробормотал Ричард.

— Не слишком на это рассчитывай, — сказала ведьма полным сочувствия голосом. — Пока ты жив, пока в твоих жилах течет кровь, зверь будет охотиться за тобой.

— Ты хочешь сказать, что он находит меня по крови? Как гончие сердца, говорят, могут найти человека по биению сердца?

Шота подняла руку, отмахивая это сравнение.

— Сходство здесь поверхностное. Зверь в некотором смысле попробовал твоей крови, но дело даже не во вкусе ее. Твоя кровь представляется ему совершенно иначе, нежели тебе. Из нее он извлекает главное — знание о твоих предках. Он изначально знал, что ты живешь, когда вышел на охоту. Но как только ты однажды использовал свой дар, этого хватило, чтобы привязать зверя к тебе навеки. Именно дар, заключенный в твоей крови, он почувствовал; именно дар заставил его измениться.

У Ричарда было так много вопросов, что он не знал, о чем спросить в первую очередь. Поэтому он начал с того, что считал наиболее легким для понимания:

— Почему он связан с миром мертвых? Что это ему дает?

— Очень многое. Мир мертвых вечен. Время не имеет значения в вечности. Таким образом, время не влияет на зверя. Он не спешит убить тебя. Спешка заставила бы его действовать с определенной целью, что наделило бы его сущностью. Он не ощущает с каждым закатом необходимости завершить работу. Новый день для него похож на предыдущий. Дни бесконечны. Именно из-за отсутствия чувства времени ему и не нужны обычные свойства. Время служит мерой жизни всякого существа. Позволяет отложить дела, которые можно сделать потом. Заставляет спешить с устройством лагеря до темноты. Заставляет генерала готовить оборону до появления врага. Заставляет женщину желать ребенка, пока возраст это позволяет. Время проявляет характерную природу всего живого. Даже бабочка-однодневка, появившись из кокона, не может порхать беспечно — она должна спариться и отложить яйца, чтобы продолжить род…

— Но зверя время не касается, — после паузы продолжила Шота. — Вечность мира мертвых — составная часть его сущности, противоположная самой идее творения, так как мир мертвых враждебен творению. Это смешение текучего и неподвижного, это внутреннее противоборство — часть механизма, который спутывает его действия и делает их хаотичными. Когда Никки использовала Магию Ущерба, чтобы удалить твою кровь, зверь за счет связи с миром мертвых почувствовал ее вкус — или, точнее, вкус твоей магии. Твоя кровь несет и Магию Приращения, и Магию Ущерба. Зверю была придана способность распознавать твою магическую сущность, и таким образом он обрел возможности, недоступные жителям сего мира. Но когда он почувствовал вкус твоей крови, то узнал тебя с совсем другой стороны. Уникальную частицу магии, заключенную в твоей крови, наследие Зедда и Даркена Рала — вот что распробовало создание приспешников Джеганя. Именно это изменило зверя. Он чувствует не саму твою кровь, а частицы магии, ей присущие.

Шота слегка повысила голос:

— Вот почему пользование магией привлекает зверя. Вот почему он стал особенно опасен. Теперь он мгновенно узнает о применении твоей магии в любой точке мира. У каждого своя, неповторимая магия. Зверь теперь знает твою. Поэтому тебе не следует применять свой дар. По этой самой причине сестры, которые создали зверя для Джеганя, с радостью бы воспользовались твоей кровью в начале — но не могли достать ни капли. Они могли связать зверя с твоим даром — но без крови связь получилась бы слабой и не была бы столь точно направлена на тебя. Никки дала зверю то, что ему было действительно необходимо в тот момент, когда он пробудился от применения твоего дара. Она могла делать это для спасения твоей жизни, у нее могло не быть выбора — но она сделала это. Теперь любое применение магии с еще большей легкостью приведет зверя к тебе. Никки словно выполнила свой обет как сестра Тьмы.

Волосы на затылке Ричарда встали дыбом. Ему хотелось опровергнуть Шоту, найти хоть щелку в броне чудовища, которое она создала в его воображении.

— Но зверь нападал, когда я не использовал магию. Нынче утром он атаковал наш лагерь. А я магию не использовал.

Шота окинула его одним из тех взглядов, которые заставляли его почувствовать себя безнадежно глупым.

— Ты использовал магию сегодня утром.

— Нет, — настаивал он. — Я в это время спал. Как я мог использовать…

Слова Ричарда ушли в пустоту. Его взгляд устремился к далеким холмам долины и горам за ними. Да, он проснулся — и с ужасом вспомнил то утро, когда исчезла Кэлен. Сходство возникло потому, что он, как и тогда, судорожно сжимал рукоять Меча Истины, наполовину вынутого из ножен. Да, он ощутил, как вливается в него тайная магия меча.

— Но это была магия меча! Я сжимал в руке меч. Это была не моя магия.

— Твоя, — возразила Шота. — Сила Меча Истины объединяется с твоим даром — твоей магией, которую легко узнает зверь крови. Сила меча теперь стала частью тебя. Его применение может привлечь зверя.

Ричарду стало невмоготу. Обстоятельства давили, разрушая любую возможность, подавляя его способность сделать что-нибудь, чтобы остановить идущую по следу тварь. Казалось, жгучие щупальца, недавно разрубленные им, продолжают затягиваться вокруг него.

— Но как я могу обойтись без Меча Истины? Я не умею использовать свой дар. Меч — единственное, на что я могу рассчитывать!

— Возможно, в некоторых случаях он действительно тебя спасет. Но может случиться и так, что ты понадеешься на меч — а он тебе не поможет. Думая, что меч способен работать против зверя, ты обманываешься, впадаешь в ложную уверенность. Сам рассуди: если зверь непредсказуем, то меч не всегда сможет защитить тебя. Остерегайся не только излишне довериться своему клинку, но и нечаянно вызвать зверя, пользуясь им.

Ричард осознал, что сжимает рукоять меча так сильно, что буквы слова «ИСТИНА» впиваются в ладонь. Он чувствовал, как гнев Меча Истины настойчиво пытается проникнуть в его душу, чтобы защитить от угрозы. Он убрал руку с рукояти, словно она жгла ему пальцы, терзаясь вопросом — не разбудила ли эта магия его собственную, не вызвал ли он зверя, не понимая даже, что делает.

Кара, не сводившая глаз со своего лорда, заметила это его движение и нахмурилась. Шота, сцепив руки в замок, немного помолчала и добавила:

— Есть еще кое-что.

— Отлично, — буркнул Ричард, — чем ты еще порадуешь меня?

— Послушай, зверя создала не я. Не я несу ответственность за эту угрозу. Если тебе угодно ненавидеть меня за правду, и ты хочешь, чтобы я остановилась, скажи — и я замолчу.

Ричард махнул рукой и склонил голову в знак извинения.

— Нет, прости меня. Я знаю, что это не твоя вина. Но пойми и ты — мне тяжело все это слышать и трудно воспринимать. Продолжай. Что ты собиралась сказать?

— Хотя зверь крови сразу чует, когда ты используешь магию — любую! — в силу своей хаотичности он вполне может не использовать магическую связь и не явиться. Но в следующий раз он может наброситься мгновенно. Потому не вздумай полагаться на случайную удачу.

— Ты мне это уже говорила.

— Да, но ты до сих пор полностью не осознал смысл моих слов. Ты должен понять, что запах твоей крови зверь учует при любом применении магии…

— Повторяю, ты это уже говорила.

— Любое использование дара, — Ричард непонимающе уставился на нее, и Шота нетерпеливо ткнула его пальцем в лоб. — Думай.

Не дождавшись ответа, она подсказала:

— Сюда входит и чтение пророчеств.

— При чем тут пророчества?

— Они создаются чародеями, наделенными даром прорицания. Обычный человек, читая пророчество, увидит только слова. Даже сестры Света, хранительницы пророчеств, не видят их истинного смысла, хотя и убеждены в обратном. Ты — боевой чародей. Это попросту означает, что твой дар несет в себе множество скрытых возможностей. В частности, ты умеешь читать пророчества — и понимать их истинный смысл. Видишь теперь? Видишь, как легко нечаянно использовать дар? И не важно, как именно ты применяешь его — берешься ли за меч, исцеляешь ли магией, читаешь книгу, вызываешь молнию — все эти действия вызовут зверя. Для него любое проявление твоего дара служит средством опознания. Он не различает скромное применение и значительное. Для зверя дар есть дар.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво уточнил Ричард, — что если я исцелю кого-нибудь или просто вытащу меч из ножен, зверь узнает об этом?

— Да. И вероятнее всего, он будет точно знать, где ты находишься. Впрочем, будучи порожден Магией Ущерба, он только частично существует в нашем мире. С одной стороны, ему не мешают такие вещи, как расстояние или материальные преграды — но все-таки для него существуют препятствия, не позволяющие действовать с размахом. Он не может до конца освоиться с законами нашего мира — например, с понятием времени. К сожалению, он не устает, не ленится, не злится и не испытывает воодушевления. Но даже и зависимость от проявлений твоего дара не означает, что зверь обязательно будет бездействовать, когда ты не пользуешься магией. Применение магии всего лишь помогает зверю найти тебя. Воспользуется он подсказкой или нет — неизвестно.

— Великолепно, — пробормотал Ричард и, не в силах более стоять на месте, двинулся в обход поляны.

— Как можно убить зверя? — спросила Кара, когда лорд Рал отошел подальше.

— Он неживой, — ответила Шота. — С тем же успехом можно убивать валун, готовый на тебя упасть, или дождь, прежде чем ему представится возможность вымочить тебя.

Теперь уже и Кару одолевала та подавленность, которую с начала разговора чувствовал Ричард. Но она не сдавалась:

— Должен же он чего-то бояться.

— Страх присущ только живым.

— Тогда, может быть, есть что-нибудь, чего он не любит.

Шота нахмурилась:

— Не любит?

— Ну, например, огня, или воды, или света. Есть что-то, чего он не любит и потому избегает?

— Сегодня ему вздумается избегать воды. Завтра же он выскользнет из болота, схватит Ричарда за ногу и утащит под воду, чтобы утопить. Для этой твари мир — все равно что картина, написанная на полотне. Он проходит мимо, не испытывая ни малейших затруднений.

Обойдя поляну по кругу, Ричард вернулся с новым вопросом.

— И где только они умудрились выкопать сведения, как создать такого зверя?

— Джегань наверняка нашел идею в древних книгах об оружии, которое было сотворено в великую войну. Он штудирует рукописи, связанные с войной, собирает подобные знания отовсюду. У меня, впрочем, есть подозрение, что он добавил к найденному особенности, которые счел необходимыми для победы над тобой. Мы знаем, что для непосредственного создания зверя он использовал одаренных сестер. Поскольку они применяли Магию Ущерба наряду со своим украденным чародейством, то могли использовать других одаренных в качестве материала для зверя. Из них вырвали души, удалив все, кроме элементов, необходимых для сочетания разнородных частей, для скрепления заклинаний. Это оружие, не имеющее ничего общего со всем, с чем мы сталкивались до того. Замысел целиком принадлежит Джеганю. Его нужно остановить, пока он не сотворил чего-то похлеще.

— Кто бы спорил, — пробормотал Ричард и снова пошел по кругу.

— Ты не сможешь одолеть его, если будешь и дальше гоняться за призраками, — вдруг сказала Шота вдогонку.

Ричард застыл на месте и окинул ее сердитым взглядом:

— Шота, неужели ты и дальше будешь толочь воду в ступе и не скажешь наконец что-нибудь полезное?

— Ты сам пришел ко мне за советом. Не я искала тебя. К тому же я помогла тебе. Рассказала все, что знаю. Может, когда-нибудь это знание поможет тебе выжить.

Ричард слышал уже достаточно. У зверя крови нет сущности — но в каком-то смысле это и есть его сущность. Значит, сущность все же есть!

Возможно, Шота права, и нет точного способа предсказать дальнейшие действия зверя. Спорить на эту тему не стоит. Рано или поздно эта разница станет существенной — но сейчас она не имела значения. Сказанное Шотой во многом подтверждало мнение Никки. Но, добавив неизвестные Никки мелочи и детали, Шота так и не предложила никакого решения.

На самом деле ему казалось, что она специально постаралась сгустить краски и обрисовала слишком безнадежную картину.

Ричард едва опять не положил руку на меч. Вместо этого он остановился и запустил пальцы в волосы. Он оказался на краю безысходности. Отвернувшись, лорд Рал долго молчал, глядя на деревья в долине, на отблеск листьев в вечернем солнце.

— То есть я никак не могу защититься от зверя крови.

— Этого я не говорила.

Ричард круто развернулся к ней:

— Что? Значит, способ имеется?

Шота бесстрастно изучала выражение его глаз.

— Я полагаю, что есть один способ сохранить тебе жизнь.

— Какой?

Опустив голову, она соединила кончики расставленных пальцев и покачала руками, как бы подбирая слова. Потом посмотрела ему в глаза со спокойной уверенностью.

— Ты можешь остаться здесь.

Волшебник краем глаза заметил, как Самюэль подбирается к его ногам, и вновь посмотрел на замершую в ожидании Шоту:

— Что ты имеешь в виду?

Она пожала плечами, словно это было обычное приглашение на обед.

— Останься здесь, и я защищу тебя.

Кара выпрямилась, оживилась:

— Ты сможешь?

— Думаю, да.

— Тогда пойдем с нами, — предложила Кара. — Это решило бы проблему.

Ричарду идея Кары сразу не понравилась.

— Не могу, — сказала Шота. — Я смогу защитить его, только если он останется здесь, в этой долине, в моем доме.

— Я не могу остаться, — сказал Ричард, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Шота потянулась и нежно взяла его за руку, не позволяя так легко отклонить предложение.

— Можешь, Ричард. Разве плохо было бы остаться со мной?

— Этого я не имел в виду…

— Тогда останься здесь со мной.

— Надолго?

Ее пальцы слегка напряглись, словно она боялась говорить, боялась его ответа, но все же твердо стояла на своем.

— Навсегда.

Ричард сглотнул. Он почувствовал себя так, будто долго шел по тонкому льду, не зная этого — и вдруг осознал, что от безопасности его отделяет долгий путь. Он знал, что если ответит неправильно, погрузится с головой. Кожу закололо, когда он почувствовал опасность, вдруг наполнившую вечерний воздух.

В тот момент он не был уверен, что хуже — встреча со зверем или разговор с Шотой.

Ричард развел руками, словно взывая к ее пониманию:

— Шота, как я могу остаться? Ты знаешь, что есть люди, которые надеются на меня. Люди, которым я нужен. Ты сама так сказала.

— Ты не чей-то раб, выполняющий чужие требования. Это твоя жизнь, Ричард. Останься — и живи.

Кара, испытывая сильнейшие подозрения, указала большим пальцем на себя:

— А как же я?

Не глядя на Кару, не отрывая взгляда от Ричарда, Шота проворковала:

— Одной женщины здесь достаточно.

Кара переводила взгляд с Ричарда на Шоту, глядевших друг другу в глаза, но последовала совету Ричарда — держаться настороже и молчать.

— Оставайся, — интимным шепотом прошептала Шота.

Ричард видел глубокую уязвимость, сквозившую в глазах Шоты, в ее жаждущем выражении — такого он прежде за ней не замечал. Краем глаза он также видел Самюэля — тот пытался прожечь его горящими глазами.

Ричард мотнул головой, указывая на спутника ведьмы:

— А как же он?

Вопрос не смутил Шоту — она, похоже, ждала его.

— Одного Искателя здесь достаточно.

— Шота…

— Останься, Ричард, — настойчиво перебила она, не оставляя ему времени на раздумье, не позволяя отвергнуть предложение — точнее, ультиматум.

— Но как насчет зверя крови? Ты сама сказала, что не знаешь его природы. Откуда же тебе знать, что здесь мы будем в безопасности? Множество людей рядом со мной погибло при первом нападении зверя.

Шота вздернула подбородок.

— Я знаю себя, свои способности и их предел. Я уверена, что здесь, в долине, смогу обеспечить тебе безопасность. Я не могу быть полностью уверена, но искренне верю, что это так. И знаю, что, покинув это место, ты будешь беззащитен. Это твой единственный шанс.

Он знал, что последняя фраза могла иметь разные значения.

— Останься, Ричард… Пожалуйста. Останься со мной.

— Навсегда.

Ее глаза наполнились слезами.

— Да, навсегда. Пожалуйста, останься! Я буду вечно о тебе заботиться. Я сделаю все, чтобы ты никогда не пожалел об этом, никогда не соскучился по остальному миру. Пожалуйста…

Перед ним была не ведьма Шота. Просто женщина, отчаянно открывшаяся ему, как никогда раньше не делала, предлагающая свое обнаженное сердце, рискующая всем. Ее вопиющее одиночество ужасало. Он знал — потому что сам испытал одиночество, ранящее хуже ножа.

Ричард сглотнул и сделал шаг по льду.

— Шота, это, наверное, лучшее, что ты мне когда-либо говорила. Я понимаю, как глубоко ты уважаешь меня, если высказываешь такую просьбу, и это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить. Мое уважение к тебе велико, поверь — вот почему, когда потребовались ответы, я обратился к тебе. Я искренне благодарен за приглашение… но вынужден отклонить его. Я должен ехать.

От выражения лица ведьмы Ричарда словно рухнул в ледяную воду.

Шота молча повернулась и устремилась прочь.

Глава 42

Кара, кажется, была готова развернуться и немедленно отправиться в обратный путь. Но Ричард схватил Шоту за руку, не позволяя уйти. Он не мог допустить, чтобы встреча закончилась вот так — по нескольким причинам.

— Шота, прости меня… Но ты сама сказала, что моя жизнь — это моя жизнь. Если считаешь меня другом, если я тебе хоть немного небезразличен, то наверняка захочешь, чтобы я жил своей жизнью и поступал по собственному разумению, а не по твоему желанию.

Она глубоко вдохнула:

— Отлично. Ты сделал выбор, Ричард. Уходи. Иди и наслаждайся тем, что осталось от твоей жизни.

— Я пришел к тебе за помощью.

Она резко повернулась к нему и обожгла его грозным взглядом, сразу обретя облик ведьмы. Такой Ричард ее никогда еще не видел. Он почти ощущал, как вскипает воздух вокруг нее.

— Я предложила тебе помощь — и это стоило мне таких усилий, что ты даже представить себе не можешь. Используй эту помощь, как пожелаешь. А теперь уходи из моего дома.

Ричарду очень сильно хотелось так и сделать, очень сильно не хотелось давить на нее. Но он пришел с определенной целью, которой пока не достиг. И не собирался уходить, пока не достигнет.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы найти Кэлен.

Ее взгляд стал еще более холодным:

— Если ты умен, то используешь полученное от меня знание, чтобы как можно дольше оставаться в живых и победить Джеганя. Или чтобы гоняться за призраками — мне уже все равно, за какими. Лучше иди, пока не узнал, почему волшебники боятся приходить ко мне домой.

— Ты сказала, что твои способности позволяют видеть события в течении времени. Каким ты видишь мое будущее?

Шота помолчала мгновение, прежде чем отвести глаза от его спокойного взгляда:

— По неким причинам река времени скрылась от меня. Такое случается. — Она вновь взглянула в его глаза, более решительно, чем когда-либо. — Видишь? Я бесполезна. Иди.

Он не собирался позволить ей уйти от вопроса:

— Ты знаешь, что я пришел сюда за знаниями, за чем-то, что позволило бы мне понять, что на самом деле происходит. Это важно. И важно не только для тебя и меня. Пожалуйста, не закрывайся так от меня, Шота. Мне нужна твоя помощь.

Она удивленно подняла бровь:

— С каких это пор ты следуешь моим советам?

— Послушай, в прошлом я действительно не всегда соглашался с твоими словами. Но если бы я не считал тебя мудрой женщиной — меня бы здесь не было. Кое-что из сказанного тобою оказалось правдой. Но если бы я следовал твоим словам бездумно, не оценивая изменяющиеся обстоятельства, то давно потерпел бы поражение. И мы сейчас либо жили бы под рукой Даркена Рала, либо попали в безжалостные лапы Владетеля, хозяина подземного мира.

— Это ты так говоришь.

Ричард оставил снисходительный тон и наклонился к ней:

— Помнишь, как ты пришла повидать меня в деревне Племени Тины, а? Как ты умоляла меня закрыть завесу, чтобы Владетель не захватил всех нас? Помнишь, как говорила мне, сколь сильно хочет Владетель ввергнуть всех одаренных — и тебя, ведьму, — в невообразимые страдания на целую вечность?

Он тыкал в нее пальцем, подчеркивая аргументы:

— Все испытания, необходимые, чтобы изменить ход событий, выстрадала не ты — я. С ужасами Владетеля сражалась не ты — я. Твое укрытие от Владетеля спасла не ты — я.

Она глядела на него исподлобья:

— Я помню.

— Я победил. Спас тебя от той участи.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: