Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших 41 глава

Но, что еще лучше, им удалось! Она получит Ричарда обратно.

Дойдя до боковой двери каземата, Никки с Ицхаком и господином Касселлой принялись ждать. Становилось все темней. Наконец дверь распахнулась. Два гвардейца, держа Ричарда с обеих сторон, спустились на площадку. Увидев, в каком Ричард состоянии, господин Касселла тихонько выругался, а Ицхак пробормотал молитву.

Гвардейцы швырнули Ричарда вперед. Ричард споткнулся. Кузнец с Ицхаком кинулись по ступенькам ему на помощь.

Ричард собрался с силами и выпрямился, темная фигура, гордо стоящая в вечернем свете, бросающая вызов окружающим ее теням. Он поднял руку, приказывая обоим мужчинам оставаться там, где они есть. Оба спустились на нижнюю ступеньку, готовые в любой момент кинуться ему на помощь, если понадобится. Никки боялась даже представить, чего стоит Ричарду так вот спокойно, плавно и гордо самому спускаться по ступенькам, словно он – свободный человек.

Он еще не знает, что она с ним сотворила. Никки знала, что для Ричарда нет худшей участи. Пытки, которым его подвергли там, внизу, – ничто по сравнению с теми, на которые обрекла его она.

Никки была уверена, что это то самое, что наконец-то даст ей ответ на то, что она ищет. Если ответ вообще существует.

Глава57

Брат Нарев остановился за плечом Ричарда. Пришедшая с визитом тень. Он часто сновал в окрестностях, желая удостовериться, что скульптурные работы продвигаются, как сказано. Но впервые этот великий человек остановился посмотреть за работой Ричарда.

– Я тебя знаю? – Голос звучал, как царапанье по камню.

Ричард опустил руку с молоточком и посмотрел на жреца.

Он стер грязный пот со лба тыльной стороной левой руки, в которой держал резец.

– Да, брат Нарев. Одно время я поставлял металл. В тот день, когда я имел честь повстречаться с вами, я как раз доставил кузнецу партию железа.

Брат Нарев подозрительно нахмурился. Ричард же хранил на лице спокойно-невинное выражение.

– Работяга, ставший скульптором?

– У меня есть возможности, которые я с радостью использую во благо другим. Я благодарен Ордену за то, что он предоставил мне возможность заслужить награду в мире ином, внося мой посильный вклад в дело Ордена.

– С радостью. – Нил, тень тени, вышел вперед. – Тебе нравится ваять, верно?

– Да, брат Нил.

Ричард радовался, что Кэлен жива. А об остальном он вообще не думал. Он пленник и будет делать все, что потребуется, чтобы сохранить Кэлен жизнь. Вот и все. Что было, то прошло.

Брат Нил высокомерно рассмеялся над покорностью Ричарда. Нил часто приходил проповедовать скульпторам, так что Ричард уже неплохо знал, что он собой представляет. Скульптурные работы, этот идеологический фасад, который дворец намеревался демонстрировать народу, были жизненно важны для Братства Ордена. И Ричард был частым объектом нападок Нила. Нил, волшебник, а не колдун, как Нарев, казалось, вечно испытывал необходимость всяческим образом демонстрировать свое моральное превосходство перед Ричардом. Ричард не предоставлял ему ни малейшей возможности за что-либо уцепиться, но Нил настойчиво продолжал искать, к чему бы придраться.

Брат Нарев верил своим собственным словам с мрачной убежденностью: человек – существо низменное и, только жертвуя собой ради других, может надеяться обрести спасение в мире ином. Он нес свою веру безо всякого удовольствия, выполняя суровый долг.

Нил же, наоборот, просто кипел энтузиазмом. Он верил в провозглашаемые Орденом доктрины с наглой, ничем не прикрытой гордыней, блаженно уверенный в том, что мир нуждается в управлении железной рукой, которое могут обеспечить только посвященные интеллектуалы вроде него – с полным почтением к брату Нареву, конечно.

Ричард уже был сыт по горло изречениями Нила, с полной убежденностью провозглашавшего, что если ему придется приказать вырезать язык миллиону невинных, то это лучше, чем позволить одному человеку изрекать святотатство против само собой разумеющихся праведных путей Ордена.

Брат Нил, розовощекий молодой человек – без сомнения, обманчиво юный, учитывая слова Никки, что он когда-то жил во Дворце Пророков, – часто сопровождал брата Нарева, купаясь в одобрении своего учителя. Нил был главным заместителем Нарева. Может, физиономия у него и свежая, а вот его идеи – нет. Тирания – изобретение древнее, даже если Нил и обманывал сам себя, считая ее блестящей новой идеей по спасению человечества, принесенной миру им со товарищи. Эти идеи были его пассией, с которой он носился со слепой страстью настойчивого любовника, истина, открытая с похотью любовника.

Ничто так не выводило его из себя, как даже слабый намек на несогласие или контраргумент, не важно, насколько обоснованный. Одержимый страстью Нил просто жаждал изничтожить любое несогласие, удавить любую оппозицию, уничтожить любое количество тех, кто не пожелал склониться перед пьедесталом, на котором стояли его безупречные благородные идеалы.

Ни нищета, ни провалы, ни огромное количество смертей, ни плач, ни стоны не могли поколебать его ярого убеждения, что путь Ордена – единственный верный путь человечества.

Другие – послушники, тоже, как и Нил, носившие коричневые балахоны с капюшонами, являли собой потрясающую коллекцию индивидуумов. Среди них были и жестокие, и напыщенные идеалисты, и алчные до умопомрачения, мерзкие, спесивые, застенчивые. Но больше всего было опасно заблуждающихся. И все они разделяли скрытую, злобную и глубокую ненависть к человечеству, что проявлялось в убеждении, что все приятное людям есть зло, следовательно, лишь самопожертвование есть добро.

Все, за исключением Нила, были слепыми последователями брата Нарева и находились полностью под его влиянием. Они верили, что в брате Нареве больше от Создателя, чем от человека. Они ловили каждое его слово, считая их вдохновением свыше. Ричард нисколько не сомневался, что, скажи Нарев им, что они должны покончить с собой ради их дела, они шеи себе свернут, с такой скоростью помчатся на поиски ближайшего ножа.

Нил был единственный, кто верил в божественность своих собственных слов, а не только слов брата Нарева. У каждого вождя должен быть преемник. Ричард был уверен, что Нил уже решил, кто лучше всего подходит на роль следующей инкарнации Ордена.

– Интересный выбор слов. С радостью. – Брат Нарев указал узловатым пальцем на согбенные, деформированные и испуганные фигуры, над которыми работал Ричард. – Вот это наполняет тебя... радостью?

Ричард указал на Свет, который он изобразил падающим на ничтожных людишек.

– Вот, что наполняет меня радостью, брат Нарев. Иметь возможность изобразить людей, согнувшихся перед совершенством Света Создателя. Меня наполняет радостью возможность показать всем низменность человека, потому что таким образом все поймут, что их долг перед Орденом превыше всего.

Брат Нарев подозрительно хмыкнул. При свете солнца его глаза утопали еще больше, а морщины у рта казались еще глубже. В устремленном на Ричарда взгляде смешались недоверие и ненависть с изрядной долей опаски. Только опасение отличало этот взгляд от того, каким он обычно взирал на окружающих. Ричард смотрел на него пустыми глазами. Наконец Нарев дернул ртом, как бы отметая возникшие у него мысли.

– Я одобряю... Забыл, как тебя... Впрочем, имена не важны. Люди не важны. Каждый человек в отдельности – всего лишь незначительная спица в огромном колесе человечества. Имеет значение только, как вращается все колесо, а не отдельная спица.

– Ричард Сайфер.

Одна бровь с пучками черных и белых волос поднялась вверх.

– Да... Ричард Сайфер. Что ж, я одобряю твою работу, Ричард Сайфер. Похоже, ты понимаешь лучше других, как следует изображать человека.

Ричард поклонился.

– Это не я, а сам Создатель направляет мою руку, чтобы помочь Ордену показать людям истинный путь.

Подозрительный взгляд вернулся, но выражение лица Ричарда вынудило брата Нарева в конечном итоге поверить его словам. Брат Нарев, заложив руки за спину, поплыл дальше по другим делам. Нил, как цепляющийся за материнскую юбку ребенок, заторопился следом, чтобы держаться поближе к балахону брата Нарева. Напоследок он бросил через плечо испепеляющий взгляд. Ричард подумал, что Нил вот-вот покажет ему язык.

Насколько Ричарду удалось подсчитать, облаченных в коричневые балахоны послушников было около пятидесяти. Он видел их достаточно часто, чтобы разобраться, что они собой представляют. Виктор как-то упомянул, что на одной из плавилен по той заготовке, что он сделал, отлили из чистого золота примерно такое же количество отливок для заклинания. Виктор считал их лишь украшениями. Ричард видел, как несколько этих золотых отливок устанавливали на верху огромных резных каменных пилонов, расположенных вокруг Убежища. Пилоны из полированного мрамора были сделаны и расположены так, чтобы выглядеть обыкновенными украшениями. Ричард подозревал, что они – нечто куда большее.

Ричард снова принялся ваять тощую неподвижную конечность. Что ж, по крайней мере его собственные конечности снова шевелятся. На это потребовалось время, но он все же выздоровел. Впрочем, нынешняя работа казалась не меньшей пыткой.

Каждый день приходили люди посмотреть на уже установленные скульптуры. Некоторые опускались на булыжные дорожки перед статуями и молились до тех пор, пока колени не начинали кровоточить. Некоторые подкладывали под колени тряпки. Но большинство просто стояли, с обреченным видом взирая на изображенную в камне человеческую сущность.

По лицам некоторых зрителей Ричард видел, что они пришли сюда в слабой, неопределенной надежде, отчаянно желая получить ответ на вопрос, который не могли сформулировать. Пустота в их глазах, когда они уходили, просто разрывала сердце. Это были люди, из которых высосали жизнь, в точности как из тех, кто истекал кровью в казематах Ордена.

Некоторые их этих людей подходили, чтобы посмотреть, как работают скульпторы. За те два месяца, что Ричард работал скульптором в Убежище, с каждым днем вокруг него собиралось все больше зрителей. Иногда они плакали, глядя на то, что выходит из-под резца Ричарда.

За два месяца работы скульптором в Убежище Ричард постепенно начал понимать нюансы работы по камню. То, что он ваял, не вдохновляло, но сам процесс помогал ему справиться с работой. Ричард наслаждался техническими аспектами работы сталью по камню.

Как бы он ни ненавидел те изделия, что ему приходилось ваять, он постепенно полюбил работать с камнем. Мрамор под руками казался почти живым. Он частенько делал мелкие детали с любовью – грациозно поднятый палец, понимающий глаз, грудь, в которой бьется сердце разума.

Закончив такую красоту, он потом деформировал ее в угоду Ордену. И именно это, как правило, и вызывало у зрителей слезы.

Ричард изобретал всевозможные измученные, согбенные, униженные фигуры, склонившиеся под гнетом вины и стыда. Если это способ сохранить жизнь Кэлен, значит, он заставит всех, кто увидит эти фигуры, рыдать навзрыд. В некотором смысле они плакали вместо него, страдали от этих статуй вместо него, и это зрелище уничтожало их вместо него.

При таком раскладе Ричард был в состоянии выдержать эту пытку.

Когда день подходил к концу и тени стали очень длинными, скульпторы, собираясь по домам, начали складывать инструменты в простые деревянные ящики. Все они вернутся сюда на рассвете. Главный строитель передавал им заказы, где указывалось, куда поставят статуи и какого размера. Послушники брата Нарева сообщали подробности сцен, которые должны были быть воплощены в камне.

Ричард ваял скульптуру для главного входа в Убежище. Вокруг нее пойдут мраморные ступени, ведущие к огромной Круглой площади. Расположенные полукружием огромные мраморные колонны окружали дальнюю часть площади. Ричард ваял статуи, которые должны были водрузить на эти самые колонны.

Вход задумывался таким образом, чтобы задавать тон всему дворцу. Брат Нил сообщил Ричарду, что брат Нарев видит в центре площади огромную статую, и это должно быть произведение, которое будет поражать воображение зрителей, внушая им колоссальное чувство собственной вины и стыда за низменную натуру человека. Эта статуя жутью своей будет призывом к бескорыстному самопожертвованию и должна быть изваяна в виде солнечных часов, изображающих людей, устрашенных Светом их Создателя.

Нил описывал этот кошмар с таким восторгом, что Ричарда замутило, когда он мысленно представил себе все Сооружение.

Ричард покинул стройку одним из последних. И, как часто делал, поднялся вверх по холму вдоль серпантина, к мастерским. Виктор находился в кузнице, гася на ночь угли. Наступила осень, жара спала, и кузница перестала быть такой душегубкой, как в разгар лета. Зима так далеко на юге Древнего мира никогда не бывает суровой, но зимой кузница – отличное место, где можно спрятаться от холода, когда придут холодные дождливые дни.

– Ричард! Рад тебя видеть! – Кузнец знал, почему Ричард пришел сюда. – Иди в заднюю комнату. Может, я присоединюсь к тебе, когда закончу тут.

– Валяй, – улыбнулся другу Ричард.

Ричард открыл двойную дверь, туда, где стоял мраморный монолит, ловя последние лучи заходящего солнца. Он часто приходил полюбоваться камнем. Иногда после целого дня, проведенного за ваянием уродства, он приходил сюда и представлял себе скрытую в этом куске мрамора красоту. Ему это было необходимо, и иногда казалось, что только это и позволяет ему еще держаться.

Пальцы Ричарда, испачканные мраморной пылью, коснулись белого каватурского мрамора. Он немного отличался от того камня, с которым он работал на стройке. Теперь он был уже достаточно опытен, чтобы чувствовать едва заметное различие. Камень Виктора был тверже и менее зернист. С ним легче работать.

Камень под пальцами Ричарда был прохладный, как лунный свет, и такой же невинный.

Когда он поднял взгляд, то увидел стоящего рядом лукаво улыбающегося Виктора, наблюдающего за ним.

– После изготовления всех этих уродств, должно быть, приятно увидеть красоту моей статуи? Ричард в ответ рассмеялся. Виктор прошествовал по комнате, махнув рукой.

– Пошли, посиди со мной, поешь лярда. В закатном свете они сидели на пороге и поглощали кусочки сытного деликатеса, наслаждаясь прохладным ветерком с холмов.

– Знаешь, тебе не надо приходить сюда, чтобы полюбоваться моей прекрасной статуей, – заметил Виктор. – У тебя есть красивая жена.

Ричард промолчал.

– Не припоминаю, чтобы ты хоть раз упоминал о ней. Я и знать ничего не знал, пока она в тот день не заявилась сюда. Почему-то я всегда думал, что у тебя хорошая женщина...

Виктор нахмурился, глядя на Убежище внизу.

– Почему ты никогда не говорил о ней?

Ричард пожал плечами.

– Надеюсь, ты не сочтешь меня несносным, но просто она не соответствует моему представлению о том, какой должна быть твоя жена.

– Я не считаю тебя несносным, Виктор. Каждый имеет право думать, что хочет.

– Не против, если я спрошу тебя о ней?

– Виктор, я устал, – вздохнул Ричард. – Я не хотел бы говорить о жене. К тому же и говорить-то не о чем. Она моя жена. Что есть, то есть.

Хмыкнув, Виктор сунул в рот большой кусок лука. Проглотив, он взмахнул оставшейся половиной луковицы.

– Нехорошо, когда мужчине приходится весь день ваять это уродство и затем быть вынужденным идти домой к... Да что я несу! Что это на меня нашло? Прости, Ричард! Никки красивая женщина.

– Да, наверное.

– И она заботится о тебе. Ричард снова промолчал.

– Мы с Ицхаком пытались выкупить тебя за твое золото. Но этого оказалось мало. Тот тип оказался спесивым чинушей. Никки знала, как нужно с ним обращаться. Она своими словами повернула ключ твоей камеры. Если бы не Никки, тебя бы похоронили в небе.

– Значит, она сказали им, что я умею ваять... чтобы спасти мне жизнь.

– Верно. Это она добыла тебе работу скульптора. Виктор немного подождал, но когда ответа не последовало, разочарований вздохнул.

– Как тебе резцы, что я прислал?

– Отличные. Хорошо работают. Впрочем, мне бы пригодился резец потоньше.

Виктор протянул Ричарду очередной кусочек лярда.

– Будет.

– Что там со сталью?

– Не волнуйся! – Отмахнулся луковицей кузнец. - Ицхак неплохо справляется вместо тебя. Не так хорошо, как ты, но в общем и целом порядок. Он привозит мне все, что нужно. Всем он нравится, и все счастливы, что он решил восполнить пробел. Орден так жаждет побыстрей закончить сооружение, что закрывает глаза на его активность. Фаваль-углежог спрашивал о тебе. Ему Ицхак нравится, но он скучает по тебе.

Ричард улыбнулся, вспоминая нервного углежога.

– Рад, что Ицхак покупает у него уголь. В Древнем мире было много хороших людей. Ричард всегда считал их врагами, а теперь вот с некоторыми подружился.

Такое с ним случалось часто и в точности таким же образом. В принципе, везде живут люди как люди, стоит только познакомиться с ними поближе.

Тут были те, кто любит свободу, кто жаждет жить своей жизнью, кто стремится к чему-то, желает чего-то достичь, и те, кто бездумно подчинился застойной идее всеобщего равенства, насаждаемой искусственной серой безликостью. Те, кто хотел своими силами совершенствоваться, и те, кто хотел, чтобы за них думали другие, и согласны были платить за это высшую цену.

Когда Ричард поднялся по ступенькам, его встретили сияющие улыбками Камиль и Набби.

– Мы с Набби сегодня занимались резьбой по дереву, Ричард. Пойдешь глянешь?

Улыбнувшись, Ричард обнял Камиля за плечи.

– Конечно! Пошли посмотрим, что вы сегодня сделали. Ричард пошел с ними по чистому коридору на задний двор, где Камиль с Набби вырезали лица на старой коряге.

Изображения были ужасными.

– Что ж, Камиль, очень неплохо. Твоя тоже, Набби. Резные физиономии улыбались, и одно это для Ричарда было бесценным. Несмотря на скверное исполнение, в них было куда больше жизни, чем в том, что делал Ричард изо дня в день.

– Правда, Ричард? – спросил Набби. – Ты думаешь, мы с Камилем сможем стать скульпторами?

– Когда-нибудь, возможно. Но вам нужно больше практики, вам еще многому предстоит научиться. Но всем скульпторам приходится сперва учиться. Вот, гляньте-ка сюда, например. Что вы об этом думаете? Что тут неверно?

Камиль, скрестив руки, сосредоточенно нахмурился, глядя на вырезанное им лицо.

– Не знаю.

– Набби?

Набби застенчиво дернул плечами.

– Не похоже на настоящее лицо. Но не могу объяснить, почему.

– Посмотрите на мое лицо, на глаза. В чем разница?

– Ну, по-моему, у тебя другой разрез глаз, – ответил Камиль.

– И они ближе друг к другу – не так далеко к вискам, – добавил Набби.

– Очень хорошо! – Ричард взял немного земли с грядки с морковкой, затем вылепил из нее лицо. – Видите? Если расположить глаза ближе, как здесь, то становится больше похоже на настоящего человека.

Юноши закивали, изучая его творение.

– Понял, – сказал Камиль. – Я начну заново и сделаю лучше.

– Молодец! – хлопнул его по спине Ричард.

– Может, когда-нибудь мы тоже станем скульпторами, – произнес Набби.

– Может быть, – только и сказал Ричард. Никки поджидала его, поставив ужин на стол. Миска супа возле горящей лампы. Остальная часть комнаты тонула в вечерних сумерках. Никки сидела за столом.

– Как работалось сегодня? – поинтересовалась она, пока Ричард мыл руки.

Он сполоснул лицо мыльной водой, смывая мраморную пыль.

– Работа есть работа.

Никки потерла пальцем ножку лампы.

– Ты способен ее выдержать? Ричард вытер руки.

– А у меня есть выбор? Я могу либо работать, либо положить всему этому конец. Разве это выбор? Или ты интересуешься, не созрел ли я уже для самоубийства? Она подняла взгляд.

– Я вовсе, не это имею в виду. Он швырнул полотенце рядом с тазом.

– К тому же как я могу не быть благодарным за работу, которую для меня нашла ты?

Голубые глаза Никки снова уставились на крышку стола.

– Это тебе Виктор рассказал?

– Было нетрудно догадаться. Виктор сказал лишь, что красавица и что ты спасла мне жизнь.

– У меня не было выбора, Ричард. Они отпустили бы тебя только, если у тебя есть профессия. Мне пришлось им сказать.

Сильней, чем обычно, он ощутил суть танца, что она вела с ним. Она чувствовала себя в безопасности за выставленным щитом в виде «вынуждена была сказать». Но при этом имела возможность наблюдать за ним, проверить, как он отреагирует.

Тяжелый труд от рассвета до заката, когда приходится передвигать каменные монолиты, безостановочно орудовать молотком, совершенно его измотал. У него руки гудели от работы. И при этом приходится опять вести эту бесконечную битву с Никки. Усталость навалилась на него и он плюхнулся на свой матрас.

Усталость – непременная составляющая любой битвы. В точности так, как он чувствовал эту пляску жизни и смерти, когда орудовал своим мечом, ощущал он ее и сейчас. Эта битва была не менее тяжелой, чем все те, что Ричарду доводилось вести прежде. Никки противостоит свободе, противостоит жизни.

Это была пляска со смертью.

Пляска со смертью – на самом деле определение самой жизни, поскольку все люди неизбежно умирают.

– Я хочу кое-что знать, Никки. Она выжидающе посмотрела на него.

– Что именно?

– Можешь сказать, жива ли Кэлен?

– Конечно. Я все время чувствую связь с ней.

– Значит, она еще жива?

Никки улыбнулась в свойственной ей успокаивающей манере.

– Ричард, с Кэлен все в порядке. Пусть эти мысли не гнетут тебя.

Ричард долго смотрел на нее. Наконец он отвел взгляд и улегся на свои тюремные нары. И отвернулся от взгляда Никки, от пляски.

– Ричард... Я приготовила тебе суп. Иди поешь.

– Я не голоден. Ричард выкинул ее из головы и попытался вспомнить зеленые глаза Кэлен, погружаясь в блаженное забытье.

Глава58

Ричард чувствовал, как Нил дышит ему в затылок. Юный послушник наблюдал из-за спины Ричарда, как он стучит молоточком по резцу, ваяя разверстый рот грешника, вопящего от боли, когда его тело рвет на части Владетель Подземного мира.

– Очень неплохо, – пробормотал Нил, не сдержав восторга от увиденного.

Ричард, опершись рукой с резцом о камень, выпрямился.

– Благодарю, брат Нил.

Глаза Нила, такого же коричневого цвета, как и его балахон, посмотрел на него с наглым вызовом. Ричард этот вызов проигнорировал.

– Знаешь, Ричард, ты мне не нравишься.

– Никто не заслуживает того, чтобы нравиться, брат Нил.

– У тебя на все есть ответ, да, Ричард? – Молодой волшебник улыбнулся, затем, сунув руку под капюшон, поскреб короткую темную шевелюру. – Знаешь, почему ты получил эту работу?

– Потому что Орден дал мне шанс помочь...

– Да нет! – оборвал его Нил, внезапно потеряв терпение. – Я имею в виду, знаешь ли ты, почему открылась вакансия? Знаешь, почему нам понадобились скульпторы и ты получил эту великолепную возможность?

Ричард отлично знал, почему им понадобились скульпторы.

– Нет, брат Нил. Тогда я был еще рабочим...

– Многих из них казнили.

– Значит, были предателями, изменившими нашему делу. Я счастлив, что Орден поймал их.

Коварная улыбка Нила вернулась, он пожал плечами.

– Может быть. Могу сказать, что они не правильно себя держали. Слишком много о себе возомнили, о том, что они эгоистично считали своим... талантом. Очень устарелое понятие, как считаешь, Ричард?

– Не могу знать, брат Нил. Я знаю только, что могу ваять, и благодарен за предоставленную мне возможность выполнить мой долг перед другими людьми, вкладывая в наше дело свои усилия.

Нил отошел чуть назад, смерив Ричарда оценивающим взглядом, словно пытаясь сообразить, издевается Ричард над ним или нет. Но Ричард не дал ему искомой подсказки, поэтому Нил просто продолжил:

– Думаю, кое-кто из них обманывал Орден своей работой. Полагаю, что с помощью своих работ они высмеивали и издевались над нашим благородным делом.

– Правда, брат Нил? Никогда бы не подумал!

– Поэтому-то ты ничто и никогда не будешь кем-то. Ты ничтожество. Как и все те скульпторы.

– Я понимаю, что ничего собой не представляю, брат Нил. Было бы не правильно с моей стороны думать, будто я представляю собой какую-нибудь ценность за исключением того вклада, что могу вносить. Я мечтаю только усиленно трудиться во благо Создателя, чтобы я смог заслужить награду в грядущей жизни.

Улыбка исчезла, ей на смену пришел злобный испепеляющий взгляд.

– Я приказал их казнить. После того, как пытками выбил из каждого из них признание.

Сжимавшие резец пальцы Ричарда напряглись. Сохраняя невозмутимое лицо, он всерьез прикидывал, не вогнать ли резец Нилу в череп. Он знал, что тот даже отреагировать не успеет. Только вот что это даст? Да ничего.

– Я благодарен, брат Нил, что вы раскрыли предателей в нашей среде.

Нил на мгновение подозрительно сощурился, но в конечном счете отмел подозрение, дернув уголком рта. Он вдруг круто развернулся, взметнув подол балахона.

– Пошли со мной, – торжественно приказал он, шагая прочь.

Ричард проследовал за ним по полю, превратившемуся едва ли не в болото под ногами толп рабочих, под колесами фургонов и от всех этих строительных материалов, которые волокли, тянули и катили на стройку. Они прошли мимо того, что казалось бесконечным фасадом дворца. Стены росли все выше, появлялись все новые ряды оконных проемов. Рос и лабиринт внутренних стен, определяя комнаты и коридоры. В этом дворце будут многие мили коридоров. Десятки лестничных пролетов стояли на разных стадиях строительства.

Довольно скоро кое-где на нижних этажах уже начнут класть дубовые полы. Впрочем, сперва над этими секциями нужно еще возвести крышу, чтобы дождь не испортил пол. В некоторых внешних помещениях крыша будет пониже, чем у основной секции, которая должна уходить в поднебесье. Ричард полагал, что эти нижние помещения окажутся под черепичными и свинцовыми крышами еще до зимних дождей.

Он шел за Нилом по пятам к главному входу во дворец. Тут стены были еще выше и почти законченные, со множеством украшений. Нил двинулся по лестнице, выходящей на площадь, шагая через две ступеньки за раз. Белые мраморные пилоны являли собой весьма внушительное зрелище. На многих уже водрузили скульптуры. Эти застывшие в камне искореженные человеческие фигуры впечатляли. Как и было задумано.

Площадь устилал каватурский мрамор с серыми прожилками. Играющее на мраморе солнце превращало площадь с полукружием величественных колонн в нечто сияющее. Казалось, искореженные каменные люди, окружающие площадь, кричат от боли, ослепленные этим светом. Именно такого эффекта брат Нарев и добивался. Нил сделал рукой широкий жест.

– Здесь будет великая статуя – скульптура, венчающая вход в императорское Убежище. – Вот так, с вытянутой рукой, он прокрутился вокруг собственной оси. – Это будет местом, где будут проходить люди, чтобы попасть в величественный дворец – на прием к чиновникам Ордена. Здесь люди приблизятся к Создателю.

Ричард промолчал. Нил какое-то время смотрел на него, затем встал в центре и воздел руки к солнцу.

– Здесь! Будет статуя во славу Создателя, и Свет его будет озарять солнечные часы. Свет упадет на те изображенные в камне жалкие существа – людей. Это будет монумент, воплощающий низменную сущность человека, обреченного влачить жалкое существование в этом мире, скорчившегося от унижения, когда Свет Создателя обнажит мерзкую плоть его и душу в том виде, в каком они есть – безнадежно извращенные.

Ричард подумал, что если бы у сумасшествия имелся поборник, то им стал бы Орден и те, кто его поддерживает.

Нил опустил руки. Дирижер, закончивший выступление.

– Ты, Ричард Сайфер, изваяешь эту статую. Ричард вдруг вспомнил о молотке, который по-прежнему сжимал в кулаке.

– Да, брат Нил.

Нил погрозил ему пальцем перед самым носом и ухмыльнулся с жестоким удовольствием.

– Не думаю, что ты понимаешь, Ричард. Жди! – выбросил он руку в командном жесте. – Жди здесь.

Он куда-то побежал, коричневый балахон развевался сзади, как поток грязной воды. Нил извлек что-то из-за мраморных пилонов и вернулся, держа добычу в руке.

Это оказалась маленькая статуя. Нил поставил ее на землю, там, где лучи мраморного пола сходились в самом центре площади. Гипсовое изображение того, о чем брат Нил только что поведал. Статуя была еще более мерзкой, чем ее описал Нил. Ричарду ужасно хотелось шарахнуть по ней молотком и разнести вдребезги тут же, на месте. За то, чтобы уничтожить эту пакость, почти стоило умереть.

Почти.

– Вот она, – провозгласил Нил. – Брат Нарев велел одному старшему скульптору сделать макет солнечных часов по его инструкции. Видение брата Нарева действительно уникально. Само совершенство, как считаешь?

– Она в точности такая ужасающая, как вы и сказали, брат Нил.

– А ты ее изваяешь. Просто увеличишь этот макет и сделаешь гигантскую статую из белого мрамора. Ричард в полной прострации кивнул.

– Да, брат Нил.

Палец снова закачался у него под носом с еще большим восторгом.

– Нет-нет, на самом деле ты ничего не понял, Ричард. – Он ухмылялся, как прачка, стоящая у забора с корзиной грязных сплетен. – Видишь ли, я кое-что проверил насчет тебя. Брат Нарев и я никогда не доверяли тебе, Ричард Сайфер. Нет, никогда. И теперь нам все о тебе известно. Я узнал твой секрет.

Ричард похолодел. Он приготовился к битве. Похоже, у него нет выбора, надо убить Нила.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: