Второе правило волшебника, или Камень Слёз 27 глава

— Ты сумасшедшая! — прошипел Ричард. — Ты ее просто зарезала!

Ответный взгляд сестры Верны был не менее гневным.

— Мне показалось, ты говорил, что не разделяешь распространенного заблуждения насчет того, что женщин убивать нехорошо.

Магическая ярость меча переполняла Ричарда и жаждала освобождения.

— Ты сошла с ума! — Он поднял меч, готовясь нанести смертельный удар.

— Прежде чем убить меня, — подчеркнуто спокойно сказала сестра Верна, убедись, что ты не совершаешь ошибки. — Ричард ничего не ответил: в таком состоянии он просто не мог говорить. — Посмотри на ее руки.

Ричард посмотрел вниз. Руки убитой были закрыты плащом. Кончиком меча он отбросил плащ. Мертвые пальцы все еще сжимали рукоять кинжала. На лезвии виднелись темные пятна.

— Она успела тебя задеть?

— Нет, — через силу ответил Ричард. — А что?

— Этот кинжал отравлен. Достаточно легкой царапины.

— С чего ты взяла, что он предназначался для меня? С таким же успехом она могла надеяться защититься им от преследователей.

— Какие преследователи? Она здесь одна. Она и была тем дозорным, о котором я говорила. А ты еще жалуешься, что я поучаю тебя, как ребенка! Так не будь же ребенком, Ричард. Я знаю повадки этих людей. Она хотела убить нас.

Ричард стиснул зубы.

— Надо было хотя бы сделать попытку скрыться, когда она только-только заметила нас.

— Ну да, — кивнула сестра Верна, — и умереть. Повторяю, Ричард, я знаю этих людей. Здесь, в Диких Дебрях, все спят и видят как бы убить нас. Нам достаточно попасться кому-нибудь на глаза. Она позвала бы на помощь других, и наша песенка была бы спета. Магический гнев не должен ослеплять тебя, Ричард. У нее был отравленный кинжал, и, обняв ее, ты дал ей великолепную возможность им воспользоваться. — Сестра повернулась и обвела рукой окружающую темноту. — Где же ее преследователи? Здесь никого нет, и мой Хань говорит мне об этом. Она была одна. Ты вел себя глупо, Ричард, и я только что спасла тебе жизнь.

Ричард убрал меч в ножны.

— Не могу сказать, что я сильно этому рад, сестра Верна. — Он уже не знал, чему верить. Он устал нести бремя магии и бремя смерти. — А что это за нож у тебя в рукаве? Почему глаза ее вспыхнули, когда ты убила ее?

— Этот нож называется «дакра». Он чем-то похож на отравленное лезвие: им нельзя ранить, им можно только убить. Дакра гасит искру жизни. — Она опустила глаза. — Отнимать чью-то жизнь — это ужасно, Ричард, но иногда другого пути нет. Сегодня это был единственный способ спасти наши жизни. Это так, веришь ты мне или нет.

— Все, что я знаю, сестра Верна, так это то, что ты воспользовалась этим способом без всякого стеснения и даже не попыталась найти другой. — Он повернулся. — Я хочу похоронить ее.

— Ричард. — Она смущенно разгладила юбку. — Надеюсь, ты поймешь... и не истолкуешь мои слова превратно... но, когда мы окажемся во Дворце, нам придется забрать у тебя Меч Истины. Для твоего же блага.

— Вот как? И каким же образом это будет способствовать моему благу?

Сестра Верна нервно сложила ладони.

— Ты упомянут в пророчествах. Вот что там говорится: «Он — Несущий смерть, и сам даст себе это имя». Это чрезвычайно опасное пророчество. Дальше там сказано, что владелец меча способен отозвать смерть и призвать прошлое в настоящее.

— И что это значит?

— Мы не знаем.

— Так я и думал, — проворчал Ричард. — Пророчества — это всего лишь дурацкие загадки. Вы придаете им слишком большое значение. Вы признаетесь, что не понимаете их, но пытаетесь им следовать. Только глупец будет следовать указаниям, которых не понимает. Если бы я действительно мог отозвать смерть, я вернул бы жизнь этой женщине.

— Мы знаем больше, чем тебе кажется, Ричард. И я уверена, что лучше на время забрать у тебя меч, пока мы глубже не разберемся в пророчестве. Просто в целях безопасности.

— Сестра Верна, если забрать у тебя твою дакру, ты перестанешь быть сестрой Света?

— Конечно, нет. Дакра — всего лишь инструмент. Не она делает меня тем, кто я есть.

Ричард холодно улыбнулся:

— То же самое и с мечом. С ним или без него, я остаюсь Искателем. С ним или без него, я остаюсь опасным для вас. Если вы отберете меч, это вас не спасет.

Сестра Верна стиснула кулаки.

— Это не одно и то же.

— Меч останется у меня, — спокойно сказал Ричард. — Тебе никогда не понять, как я ненавижу его, ненавижу его магию и как горячо желал бы от него избавиться. Но меч был вручен мне, когда я был назван Искателем. И пока на то есть моя воля, он — мой. Я — Искатель, и только мне решать, когда расстаться с Мечом Истины.

Она сощурилась.

— Был назван Искателем? Так ты не нашел его? Не купил? Он был дан тебе волшебником? Волшебником, который назвал тебя Искателем? Настоящим Искателем Истины?

— Именно так.

— Кто был этот волшебник?

— Я уже говорил: Зеддикус З'ул Зорандер.

— Ты впервые увидел его, когда он вручил тебе меч?

— Нет. Я знаю его всю жизнь. Фактически, он меня вырастил. Он — мой дед.

Повисло тяжелое молчание.

— И он назвал тебя Искателем, — наконец проговорила сестра Верна. — Назвал Искателем, потому что не хотел учить тебя пользоваться даром? Не хотел, чтобы ты стал волшебником?

— Не хотел? Да когда он узнал, что у меня есть дар, он чуть ли не на коленях умолял меня стать его учеником!

— И ты отказался? — прошептала она.

— Ну да. Я сказал, что не хочу быть волшебником.

— Что-то тут не так.

Сестра явно была обескуражена.

— А он сказал, что предложение остается в силе. Но что с тобой?

Она рассеянно потерла ладони друг о друга.

— Это так... необычно. Многое, что связано с тобой, весьма необычно.

Ричарду показалось, что она чего-то недоговаривает. Похоже, Зедд все же мог бы помочь ему без всяких ошейников. Но Кэлен хотела, чтобы он надел ошейник. Ей нужно было избавиться от него. Эта мысль причиняла нестерпимую боль.

А меч... Это единственное, что осталось у Ричарда от Зедда. Меч был ему дан, когда он был еще в Вестландии, когда он был еще дома. Теперь он далек от дома и от своих лесов. Меч — единственная память о доме и Зедде.

— Сестра, я был назван Искателем и получил этот меч. Он — мой, до тех пор, пока я не решу снять с себя это бремя. Но решить это могу только я. А если тебе хочется отнять его силой — что ж, можешь попробовать прямо сейчас. Только помни, что один из нас умрет. А кто — в данный момент мне в общем-то безразлично. Но я буду сражаться до последнего вздоха. Меч принадлежит мне по праву, и пока я жив, ты его не получишь.

Где-то в отдалении послышался звериный вой и тут же оборвался. Опять воцарилась тишина.

— Ну что ж, раз ты получил этот меч, а не просто нашел его или купил, можешь оставить его себе. Я не стану отбирать его у тебя. Не могу ручаться за других сестер, но постараюсь уговорить и их. Единственное, что нас волнует, — это твой дар. Единственное, чему мы должны тебя научить, — это магия. — Она выпрямилась и взглянула на Ричарда с такой холодной яростью, что он невольно отшатнулся. — Но если ты еще раз осмелишься поднять на меня этот меч, я заставлю тебя проклясть тот день, когда Создатель вдохнул в тебя жизнь. — На скулах у нее заиграли желваки. — Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Чем я так важен, что вы готовы убивать ради того, чтобы завладеть мною?

Холодное бешенство в ее голосе было страшнее крика:

— Наше призвание — помогать тем, у кого есть дар, ибо дар дается человеку Создателем. Мы служим Создателю. Ради Него мы умираем. Из-за тебя я лишилась своих лучших подруг. Я оплакиваю их и, засыпая, молюсь за них. Сегодня я убила эту женщину, и, вероятно, мне придется убить еще многих, прежде чем мы доберемся до Дворца.

Ричард чувствовал, что лучше бы промолчать, но уже не мог остановиться.

Сестра раздула угольки гнева, тлевшие в его душе.

— Не пытайся переложить на меня ответственность за свои поступки, сестра!

Даже в темноте он увидел, как изменился цвет ее лица.

— Я старалась быть терпеливой, Ричард. Я жалела тебя, потому что ты оказался выхвачен из привычной тебе жизни. Я понимаю твои растерянность и испуг. Но мое терпение подходит к концу! Я старалась не видеть безжизненные тела своих подруг, когда смотрела в твои глаза. Молчала, когда ты упрекал меня в бессердечности. Я старалась забыть, что ты, а не я, провожал их в последний путь, и не думать о том, что могла бы сказать, стоя над их могилами. Есть вещи, перед которыми бессилен разум, бессильна надежда. Бессильна даже вера. И когда я думаю о них, я готова исполнить твое желание и снять с тебя Рада-Хань, оставив тебя умирать от боли и безумия. Но я не могу, ибо я выполняю волю Создателя.

Горячие угольки гнева не погасли совсем, но немного остыли.

— Я сожалею о случившемся, сестра Верна...

Ричард хотел, чтобы она накричала на него, обругала — это было лучше, чем видеть ее холодный гнев и спокойное презрение.

— Ты возмущен тем, что я обращаюсь с тобой, как с ребенком, но до сих пор не дал мне ни малейшего повода вести себя иначе. Я знаю путь, который тебе предстоит пройти, и сейчас ты действительно не более чем ребенок, неразумное дитя, которое требует прекращения опеки, хотя даже еще не научилось стоять на ногах. Ошейник, который ты носишь, способен управлять тобой. А еще он способен причинять тебе боль. Великую боль. До сего дня я избегала прибегать к его силе, стараясь иными средствами подтолкнуть тебя к осознанию необходимости того, что происходит. Но если ты меня вынудишь, я применю силу. Видит Создатель, все остальное я уже перепробовала. С каждым днем дорога будет становиться все опаснее, а другой у нас нет. У сестер Света существует договор с местными жителями, согласно которому нас должны пропустить, но для этого тебе придется выполнить кое-какие их требования. Ты будешь делать все, что я скажу, иначе нам не выжить.

Ричард подозрительно посмотрел на нее:

— Что именно?

— Хватит на сегодня испытывать мое терпение, Ричард.

— Согласен, если ты поняла, что по доброй воле я не отдам тебе меч.

— Мы лишь стараемся помочь тебе, Ричард, но, если ты опять вздумаешь угрожать мне оружием, я заставлю тебя горько пожалеть об этом. — Она поглядела на эйджил, висящий у него на груди. — Не только Морд-Сит умеют причинять боль.

Ричард похолодел. Итак, его подозрения подтверждаются. Сестры Света учат теми же методами, что и Морд-Сит. Это и есть истинное основание Рада-Хань.

Именно так они собираются учить и его: болью. Впервые сестра Верна допустила оплошность и обнаружила перед ним свои истинные намерения.

Она вытащила из-за пояса свою книжечку.

— Прежде чем мы уедем, я должна еще кое-что сделать. Ступай похорони ее. И спрячь тело получше: если его найдут, за нами будет погоня, и мне снова придется убивать ни за что. — Она протянула руки к погасшему костру, и пламя вспыхнуло вновь. — А после того, как похоронишь ее, сделай одолжение, прогуляйся немного. Я хочу, чтобы ты малость остыл. И не возвращайся, пока не возьмешь себя в руки. Но если вздумаешь удрать или если к тому времени, как я закончу дела, в твоей тупой башке не появится хотя бы крупицы здравого смысла, я верну тебя с помощью ошейника. — Она многозначительно взглянула на него из-под бровей. — И тебе это не понравится. Клянусь, что это тебе ничуть не понравится.

Тело женщины оказалось на удивление легким, и Ричард, почти не замечая его тяжести, брел меж невысоких каменистых холмов. Луна уже взошла, и он хорошо различал дорогу. В голове у него теснились невеселые мысли. Он уныло шагал, отшвыривая ногой случайные камешки.

Ричард был удивлен внезапным признанием сестры Верны. До сих пор она ничем не показывала, что смерть двух других сестер причинила ей душевную боль, и Ричард считал, что если она ничего не говорит, значит, ничего не чувствует. Теперь ему было искренне жаль ее, он разделял ее страдания. Уж лучше бы она ничего не говорила. Куда проще было огрызаться на каждое слово, считая ее бессердечной.

Он отошел довольно далеко и неожиданно обнаружил, что стоит на каменистом гребне, окруженном остроконечными скалами. Мысли его вернулись к телу, которое он нес на спине. Рубаха Ричарда насквозь пропиталась кровью, и он почувствовал внезапное отвращение.

Он осторожно опустил тело на камни и огляделся в поисках подходящего места. На поясе у него болталась небольшая лопатка, но он понимал, что вырыть могилу в такой почве — дело нелегкое. Проще бросить тело в какую-нибудь расселину и заложить камнями.

Ричард рассеянно потрогал повязку у себя на груди. Ниссел дала ему тряпицу, пропитанную лечебной мазью, и Ричард ежедневно прикладывал ее к ожогу, стараясь при этом не смотреть на рану. Шрам в виде растопыренной пятерни приводил его в ужас.

Сестра Верна утверждала, что Ричард по неосторожности угодил в костер в доме духов, но он был абсолютно уверен, что это не так. Это было клеймо Подземного мира. Клеймо Даркена Рала. Ричард стыдился его и не позволял сестре Верне взглянуть на рану. Этот ожог служил ему постоянным напоминанием о том, кто на самом деле его отец, и казался оскорблением памяти Джорджа Сайфера, человека, который воспитал Ричард, который подарил ему свою любовь и участие.

Кроме того, клеймо напоминало о том, каким чудовищем является он сам, Ричард Рал. Чудовищем, которого Кэлен почла за лучшее прогнать и заставила надеть ошейник.

Ричард прихлопнул муху, жужжащую у самого лица, и в следующее мгновение обернулся, пораженный внезапной догадкой. Так и есть: над мертвой женщиной кружил целый рой. Он вздрогнул от страха, когда еще одна муха ужалила его в шею.

Кровавые мухи!

Он выхватил меч как раз в тот момент, когда от соседней скалы отделилась большая черная тень. Чистый звон стали потонул в злобном рычании. Огромные крылья раскрылись, и гар бросился на человека. На мгновение Ричарду показалось, что на скале мелькнула еще одна тень, но его внимание тут же переключилось на крылатого зверя с горящими зелеными глазами, пикирующего на него.

Зверь был слишком велик для длиннохвостого гара и, судя по тому, как он ловко увернулся от меча, слишком умен. Короткохвостый гар, выругался про себя Ричард. Правда, гар был чересчур тощим, видимо, охота в этих местах, как правило, бывала неудачной, но все равно он был раза в полтора выше Ричарда.

Уворачиваясь от удара когтистой лапы, Ричард споткнулся и упал на тело убитой женщины. Он поднялся, яростно вращая мечом, позволив магическому гневу завладеть каждой клеточкой своего тела. Лезвие полоснуло по гладкому тугому розовому пузу. Взревев от боли и бешенства, гар снова бросился на него и внезапно опрокинул Ричарда на землю ударом кожистого крыла.

Ричард перекатился через голову и, вскочив на ноги, вновь взмахнул мечом.

Сверкнув в лунном свете, клинок отрубил гару полкрыла. Брызнула кровь. Но это только подстегнуло гара. Длинные клыки, с которых капала пена, оскалились. Зеленые глаза сверкнули яростным огнем. От громкого рычания Ричард едва не оглох. В воздухе мелькнули огромные когти.

Магия взметнулась в Ричарде, требуя крови. Вместо того, чтобы отступить, он пригнулся, а потом, распрямившись, вонзил меч в заросшую густой шерстью грудь зверя. Резким движением повернув меч в ране, Ричард выдернул его, и гар рухнул, захлебнувшись в предсмертном вое.

Ричард вновь занес меч, собираясь отсечь ему голову, но в этом уже не было необходимости. Помедлив мгновение, гар завалился на спину, ломая крылья, несколько раз судорожно дернулся и затих.

Из темноты донесся протяжный вой. Ричард отступил на несколько шагов.

Маленькая темная тень скользнула к поверженному чудовищу и, раскинув маленькие крылышки, взобралась ему на грудь.

Ричард не поверил своим глазам. Детеныш!

Умирающий гар сделал попытку накрыть детеныша лапой, но у него не хватило сил. Он медленно повернул голову. В зеленых глазах читалась боль... и мольба. Из пасти хлынула кровь, дыхание оборвалось. Зеленые глаза потухли.

Все было кончено. Звереныш вцепился в шерсть убитого гара и жалобно завыл.

Маленький или большой, все равно это гар, подумал Ричард. Он подошел ближе. Надо его убить. Ярость по-прежнему бурлила в нем. Он поднял меч.

Маленький гар прикрыл голову дрожащими крыльями и шмыгнул в сторону. Но недалеко. Даже страх не мог заставить его покинуть мать.

— О добрые духи, — прошептал потрясенный Ричард. — Я не могу!

Маленький гар дрожал, глядя, как медленно опускается меч. Когда лезвие коснулось земли, Ричард отвернулся и закрыл глаза. Его мутило от магии меча, которая заставила его испытать боль поверженного врага, и от осознания низости того, что он только что намеревался сделать.

Убрав меч в ножны, Ричард глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, а потом взвалил на плечи тело убитой женщины и, не оглядываясь, зашагал прочь. В спину ему неслись душераздирающие крики малыша, оплакивающего мать. Он не мог его убить. Просто не мог. «Кроме того, — сказал себе Ричард, — меч бы мне этого не позволил».

Конечно, можно было бы сделать лезвие белым, но Ричард не хотел лишний раз испытывать связанную с этим боль, тем более для того, чтобы убить беззащитного детеныша.

Он понес тело к другому холму, и крики маленького гара за спиной постепенно затихали. Ричард опять опустил труп на землю и сел рядом, чтобы перевести дух. Мертвый гар был отчетливо виден в лунном свете — большое черное пятно на фоне серой скалы. А рядом — пятнышко поменьше. Плач детеныша был уже еле слышен. Ричард сидел долго, всматриваясь в темноту и прислушиваясь.

«Добрые духи, что же я наделал!»

Но духи, как водится, не откликнулись.

Уголком глаза Ричард уловил какое-то движение. На фоне желтой луны мелькнули два крылатых силуэта. Гары! Они заложили вираж и начали неторопливо снижаться. Еще двое!

Ричард вскочил на ноги. Вероятно, они заметили малыша и хотят ему помочь.

Он возликовал, но тут же сообразил, сколь нелепа такая радость. Похоже, он уже начинает испытывать странную симпатию ко всяким чудовищам.

Он пригнулся. Гары пронеслись у него над головой и по спирали устремились к соседнему холму.

Маленький гар примолк.

Гары приземлились чуть в стороне от холма и, не складывая крыльев, осторожно двинулись к мертвому гару. Внезапно они взмахнули крыльями и бросились на притихшего детеныша. Тот прервал молчание и завизжал.

Послышалось хлопанье крыльев, злобное рычание и испуганные крики малыша.

Ричард выпрямился. Некоторые животные имеют привычку пожирать детенышей своего вида. Особенно самцы, и особенно, если еды не хватает. Они вовсе не собирались его спасать; они собирались съесть его!

Не успев толком осознать, что делает, Ричард уже бежал вниз по склону холма, стараясь не думать о том, что поступает глупо. Взлетая на следующий склон, он выхватил меч. Испуганные крики малыша гнали его вперед, а жадный рев взрослых гаров наполнял сердце магической яростью.

Сверкала сталь, лязгали когти, хлопали крылья. Эти два гара оказались больше, чем тот, которого убил Ричард, скорее всего действительно самцы.

Гары отступили, и лезвие пронзило воздух, зато один из них отпустил малыша. Он скользнул к телу матери и испуганно зарылся в мех. Гары старались окружить Ричарда, размахивая когтистыми лапами, а тот отчаянно вращал мечом, пытаясь удержать их на расстоянии. Один из гаров вновь потянулся за малышом, но Ричард подхватил детеныша свободной рукой и отступил на несколько шагов.

Гары тут же набросились на тушу сородича. Детеныш с плачем протянул лапки к маме и захлопал крыльями, пытаясь освободиться.

Ричард оценил обстановку. До тех пор, пока мертвый гар здесь, детеныш его не оставит; но у него больше шансов выжить, если ничто не будет привязывать его к этому месту. Маленький гар был легче, чем можно было предположить, исходя из того, что ростом он был по пояс человеку.

Ричард сделал попытку отогнать гаров, но те были слишком голодны, чтобы отступить, и лишь огрызнулись. Они дрались между собой, раздирая когтями тушу. Ричард взмахнул мечом, и в этот момент детеныш все-таки вырвался и с воплем бросился вперед. Но все уже было кончено. Разодрав тушу на две части, гары взмыли в воздух, каждый со своей половиной. Еще мгновение — и они скрылись из виду.

Малыш остановился там, где только что лежало тело его матери, и беспомощно уставился в темное ночное небо. Ричард, тяжело дыша, убрал меч в ножны и уселся на каменный выступ. Ему надо было передохнуть. Он закрыл лицо ладонями. По щекам катились слезы. Похоже, он совсем потерял разум. Что, скажите на милость, он делает! Рисковать жизнью из-за пустяков. Впрочем, нет, не из-за пустяков...

Ричард поднял голову. Маленький гар стоял в луже крови на том месте, где только что была его мама. Крылья его опустились, он весь как-то сгорбился, маленькие уши с кисточками печально обвисли. Большие зеленые глаза смотрели на Ричарда.

— Прости, малыш, — прошептал Ричард.

Детеныш нерешительно шагнул к нему. Его мордочка была мокрой от слез, так же как и лицо Ричарда. Он сделал еще один маленький нетвердый шаг. Ричард протянул к нему руки. Мгновение гар смотрел на него, а потом с жалобным криком бросился вперед и, вцепившись в одежду Ричарда тонкими лапками, обхватил крыльями его плечи. Ричард крепко прижал звереныша к себе и, нежно поглаживая жесткую шерстку, зашептал слова утешения. Впервые он видел живое существо в таком горе, существо, которое настолько нуждалось в утешении, что готово было принять его даже от того, кто стал причиной этого горя. А может, он узнал в Ричарде того, кто спас его от двух больших и голодных чудищ? Возможно, оказавшись перед выбором, маленький гар предпочел видеть в человеке спасителя, а не убийцу своей матери? А возможно, последнее событие просто вытеснило из памяти все предыдущие.

Маленький гар был похож на мохнатый мешочек с костями. Судя по всему, он был на грани голодной смерти. Ричард слышал, как у него бурчит в животе.

От зверя исходил слабый мускусный запах, не слишком приятный, но и не отталкивающий. Ричард продолжал шептать что-то ласковое, и постепенно всхипывания стали реже. Когда наконец детеныш, издав протяжный вздох, затих, Ричард встал, но острые коготки цепко обхватили его ногу. Маленький rap поднял голову и поглядел Ричарду в глаза. Он пожалел, что у него нет с собой еды, чтобы накормить малыша.

— Я должен идти, — сказал Ричард, отцепляя от штанов крошечные коготки. — Эти двое больше не вернутся. Попробуй поймать какого-нибудь кролика. Теперь тебе придется самому о себе заботиться. Ну, иди же.

Гар поморгал в ответ и, медленно расправив крылья, потянулся и зевнул.

Ричард повернулся и пошел прочь. Через несколько шагов он оглянулся: гар ковылял следом. Ричард остановился.

— Тебе со мной нельзя! — Он махнул в сторону. — Уходи. Ступай своей дорогой. — Ричард шагнул вперед. Гар, как на невидимой привязи, двинулся за ним. — Уходи! Я тебя не возьму! Убирайся!

Крылья детеныша опять опустились. Под взглядом Ричарда он медленно стал пятиться назад. Ричард повернулся и пошел, а гар остался стоять на месте.

Ричард должен был успеть похоронить женщину и вернуться к костру, прежде чем сестра Верна надумает применить силу ошейника. Он вовсе не желал ей давать повод для таких экспериментов. Скоро у нее и без того их будет достаточно. Он оглянулся, чтобы убедиться, что гар не идет следом.

Детеныша нигде не было видно.

Тело лежало там, где Ричард его оставил. Кровавые мухи над ним не кружились. Теперь нужно было найти или участок относительно мягкой почвы, или достаточно глубокую и узкую расщелину. Сестра Верна вполне однозначно выразилась насчет того, что тело должно быть спрятано как можно лучше.

Пока Ричард осматривался в поисках подходящего места, послышался шелест крыльев, и рядом с телом на землю шмякнулся маленький гар. Детеныш сложил крылья и преданно уставился на Ричарда своими зелеными глазищами. Ричард пробормотал проклятие и попытался его прогнать, но гар не двинулся с места.

— Ты не можешь идти со мной! Убирайся!

Гар подобрался к нему и снова вцепился в ногу. И что же делать? Нельзя же, в самом деле, взять с собой детеныша гара?

— А где твои мухи? У тебя даже собственных кровавых мух нет! Как же ты будешь кормиться? — Ричард сокрушенно покачал головой. — Впрочем, это меня не касается.

Гар потерся мордой о его ноги и утробно зарычал, обнажив небольшие, но очень острые клыки. Ричард огляделся. Гар явно рычал на мертвое тело.

Ричард со стоном закрыл глаза. Малыш хочет есть. Если похоронить тело, он все равно до него доберется.

Ричард смотрел, как гар бочком подбирается к трупу. Рычание становилось все ниже. Ричарду в голову пришла мысль, от которой его едва не стошнило.

Сестра Верна велела избавиться от тела. Никто не должен узнать, отчего умерла эта женщина, сказала она. Почему же тогда не скормить тело гару?

Ричард гнал от себя эти мысли, но они настойчиво возвращались. В конце концов, даже если он ее похоронит, труп все равно сожрут черви. Чем же черви лучше, чем гар? И тут же он подумал о другом, не менее отвратительном: кто он такой, чтобы судить? Ведь он сам ел человеческую плоть — так чем же он лучше гара?

Кроме того, пока детеныш занят едой, можно ускользнуть, и гар уже не успеет его догнать. Маленький гар будет предоставлен самому себе, и Ричард наконец от него избавится.

Он посмотрел, как звереныш исследует человеческое тело и пытается зубами ухватить руку убитой. Похоже, малыш еще не знаком с такой ситуацией. Гар зарычал громче. От этого зрелища Ричарду стало дурно.

Гар выпустил руку и посмотрел на Ричарда, словно просил помочь. Крылья его нервно подрагивали. Он хотел есть.

Можно убить двух зайцев.

Да и какая разница? Она все равно мертва. Дух ее покинул тело. Стиснув зубы, Ричард поднял меч.

Отпихнув гара ногой, он разрубил тело на куски. Звереныш набросился на них, а Ричард повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь. Звуки за спиной вызывали в нем тошноту. Но кто он такой, чтобы судить? Он перешел на бег, стараясь побыстрее добраться до лагеря. Рубаха взмокла от пота, а меч никогда еще не казался таким тяжелым. Ричард старался выбросить происшедшее из головы, он заставлял себя думать о доме, об Оленьем лесе.

Ему отчаянно хотелось стать тем, кем он был прежде.

Сестра Верна как раз закончила чистить Джека и теперь возилась с седлом.

Она пристально посмотрела на Ричарда и вновь принялась нашептывать Джеку что-то ласковое и тихое. Ричард взял скребницу и занялся Джеральдиной.

Больше всего ему сейчас хотелось побыстрее отсюда убраться.

— Ты уверен, что никто не найдет тело?

Его рука замерла.

— Теперь это не важно. На меня напали гары. Тело досталось им.

Сестра ненадолго задумалась.

— Да, по-моему, я слышала гаров. Пожалуй, это сработает. — Рука Ричарда со скребницей возобновила движение. — Ты их убил?

— Я убил одного. — Сначала он решил не говорить ей, но потом подумал, что это не важно. — Там был детеныш. Его я не тронул.

— Гары — кровожадные животные. Лучше бы ты убил и его. Пожалуй, тебе следует вернуться и сделать это.

— Я не смог. Он... не подпустил меня достаточно близко.

— У тебя есть лук.

— Да что это изменит? Без матери детеныш все равно издохнет.

— Наверное, ты прав. — Она наклонилась затянуть подпругу. — Будет лучше, если мы побыстрее уедем.

— А почему гары не нападали на нас раньше?

— Их отгонял мой Хань. Просто ты ушел слишком далеко и оказался за пределами безопасной зоны.

— Наверное, это тяжело? — Ричард был доволен, что этому загадочному Хань нашлось хоть одно полезное применение. — Гары ведь очень крупные твари.

— Да, они велики. — Сестра улыбнулась. — Кроме того, здесь водятся и другие твари, не менее опасные. Но всегда следует стараться добиться желаемого путем наименьших усилий. — Она ласково потрепала своего коня. — Гораздо проще не подпускать к себе кровавых мух. Я так и делаю, а гары при этом уверены, что здесь нет ничего, достойного внимания. Таким образом, я жертвую лишь ничтожной частью своего Хань.

— Почему же ты тогда не защищаешь нас и от людей? Не проще ли было бы оттолкнуть ту женщину?

— У некоторых племен, населяющих эти земли, есть амулеты, способные противостоять нашей силе. Именно поэтому наш путь так опасен, и сестры часто гибнут, пересекая Дикие Дебри. К сожалению, мы не знаем, как действуют эти амулеты, иначе непременно нашли бы защиту и от них. Но пока нам это не известно, мы бессильны.

Ричард ничего не ответил и в молчании закончил седлать лошадей. Сестра Верна тоже не делала попыток возобновить беседу. Наконец он не выдержал:

— Сестра Верна... Я хочу сказать, что сожалею о том, что случилось с твоими подругами. — Ричард старался не смотреть ей в глаза и сосредоточенно ковырял сапогом землю. — Я хочу, чтобы ты знала: когда я хоронил их, я прочел над могилами молитву и попросил добрых духов быть милостивыми к ним. Я не хотел их смерти. Что бы ты ни думала, я действительно не желаю ничьей смерти. Я даже не могу есть мясо, ибо одна мысль о том, что кто-то должен умереть, чтобы я был сыт, вызывает у меня тошноту.

— Благодарю тебя, Ричард, но знай, что молиться следует только Создателю, ибо лишь Его свет ведет и направляет нас. Возносить молитвы духам кощунство. — Сестра Верна помолчала, а когда заговорила вновь, голос ее смягчился:

— Впрочем, ты еще не прошел обучения, и винить тебя не в чем. Ты сделал все, что мог, и я уверена, что Создатель услышал твою молитву, ибо она была чиста.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: