Тема 4. Модели человека в экономической теории

v Теоретическая модель человека в экономической теории: гипотеза о мотивации, или целевой функции, экономической деятельности человека, гипотеза о доступной ему информации и определенное представление о физических и, главное, интеллектуальных возможностях человека, позволяющих ему в той или иной мере добиваться своей цели.

v Проблема независимости теоретической модели экономического поведения от эмпирических данных.

v Значение теоретической модели человека в экономической мысли. Классическая модель «человека экономического» (Дж. Стюарт, Т. Гоббс, А. Смит, Д. Рикардо, Дж. С. Милль и др.). Утилитаризм Бентама. Гедонизм. Гиперрациональность поведения. Противники «экономического человека»: историческая школа.

v Формирование упрощенной формализованной модели человека. Маржинализм о человеке в экономике: операционализм модели. Особенности линии Менгера и линии Джевонса-Вальраса. Рационально-максимизационная модели человека А. Маршалла.

v Критика неоклассичекой модели человека со стороны «отцов» институционализма. Усложненная вербальная модель поведения. Неопределенность и ожидания в модели человека Дж. М. Кейнса.

v Современные модификации неоклассической модели. Ревизия ограничений. Информация. Интеллект. Модель ограниченной рациональности Г. Саймона. Усовершенствованная неоклассическая модель и ее применение в новых областях: теория прав собственности, теория политического выбора и др. Экономический империализм.

v Современные альтернативные модели человека в экономике.

Экономическая наука в понимании многих - это область "холодных чисел" и объективных знаний. Так или иначе, это единственная из общественных дисциплин, претендующая на звание точной науки, которая обнаруживает законы, не зависящие от воли и сознания людей. Однако эта объективность весьма относительна, а отчасти и иллюзорна.

Никакая экономическая теория не может обойтись без рабочей модели человека. (Экономическая теория - совокупность научных взглядов на экономические системы, экономическое развитие и экономические законы и закономерности). Главными компонентами такой модели являются: гипотеза о мотивации, или целевой функции, экономической деятельности человека, гипотеза о доступной ему информации и определенное представление о физических и, главное, интеллектуальных возможностях человека, позволяющих ему в той или иной мере добиваться своей цели.

Разделив субъекта реальной экономической деятельности и его теоретическую модель, мы должны рассмотреть вопрос о связи между ними. Для экономической теории как обобщенного отражения многообразных явлений хозяйственной жизни просто необходима упрощенная (схематичная) модель человека. Поэтому, превращаясь в предпосылку экономической теории, исходное представление о человеке претерпевает более или менее существенные изменения. Бывает и так, что техника анализа "забегает вперед", и рабочая модель человека как один из ее элементов значительно удаляется от реального поведения.

Такая относительная независимость теоретической модели экономического поведения от эмпирических данных представляет собой отдельную проблему, над которой и по сей день «ломают копья» методологи.

Во-первых, знание модели человека, лежащей в основе выводов экономической теории, раскрывает перед нами область допустимых значений, в которой эти выводы справедливы и учат осторожности при их применении.

Во-вторых, модель человека в любой теоретической системе тесно связана с общими представлениями ее автора о законах функционирования экономики и об оптимальной государственной политике. Здесь можно выделить два основных типа экономического мировоззрения (при неисчислимом множестве промежуточных форм). Для первого типа характерны модели человека, в которых его главным мотивом является собственный интерес, как правило, денежный, или сводимый к деньгам; его интеллект и информированность оцениваются высоко и считаются достаточными для достижения поставленной "эгоистической" цели.

Во втором типе экономического мировоззрения целевая функция человека предполагается более сложной (например, в нее входят, помимо дохода и богатства, свободное время, покой, соблюдение традиций или альтруистические соображения), на его способности и возможности налагаются существенные ограничения: недоступность информации, ограниченность памяти, подверженность эмоциям, привычке, а также внешним влияниям (в том числе моральным и религиозным нормам), затрудняющим действия, соответствующие рациональному расчету. Такой тип взаимосвязи человек - общество - политика характерен для исторической школы, институционализма. (Институционализм – это направление экономической мысли, уделяющее основное значение ролям, которые играют институты в области принятия и направленности экономических решений). Различие между двумя обозначенными типами экономических теорий проявляется не только в общем подходе к философии экономической жизни, но и в конкретных рецептах экономической политики.

При этом нельзя утверждать, что один тип теории (и политики) всегда заведомо лучше другого. Теория Дж. Кейнса (1883-1946) и основанная на ней активная государственная экономическая политика завоевали западный мир после того, как великая депрессия 1929-1933 гг. наглядно показала банкротство либерально-индивидуалистического типа экономической теории и политики в условиях господства "сверхиндивидуальных" монополистических корпораций.

(Дж. Кейнс - английский экономист, один из основоположников макроэкономического анализа. Кейнсу принадлежат: фундаментальный двухтомный труд «Трактат о деньгах» (1930), книга «Общая теория занятости, процента и денег» (1936)).

Когда же государственное регулирование, мощные социальные программы достигли таких масштабов, что стали сдерживать частную инициативу и предпринимательский дух, закономерным стал возврат к либерально-индивидуалистическому типу экономического мировоззрения.

Человек представляет собой сложную систему, состоящую из многих уровней. Его можно рассматривать как изолированного индивида, как члена социальной группы, класса, общества, наконец, всего человечества. Целью экономического поведения человека в принципе можно считать и деньги, и стоящие за ними товары, и полезность, т.е. субъективную пользу, извлекаемую индивидом из потребления товаров или услуг. Можно учитывать или игнорировать воздействие на индивидуальное поведение тех или иных общественных институтов (морали, религии и т.д). Но целесообразным, оправданным, с научной точки зрения, будет выбор такого уровня абстракции, на котором выявляются специфичные, существенные именно для данной проблемы черты объекта исследования. Достоинства того или иного уровня абстракции при исследовании хозяйственного субъекта всегда носят относительный характер.

Так, для того чтобы показать взаимозависимость всех свободных производителей и потребителей в рыночной экономике, наилучшим и, может быть, единственным средством является построение математической модели общего равновесия, которая предполагает чрезвычайно абстрактный подход к обществу и свойствам экономического субъекта.

Наконец, в-третьих, модель человека в экономической науке заслуживает внимания еще и потому, что она отражает идеологический и мировоззренческий контекст своего времени, влияние господствующих философских течений.

Задача систематизированного описания экономики на основе абстракции "экономического человека", движимого собственным интересом, принадлежит в первую очередь создателю "Богатства народов" – А. Смиту. (Адам Смит – шотландский экономист и философ, представитель классической политической экономии. Впервые определил задачу политэкономии как науки позитивной и нормативной).

В самом начале "Богатства народов" он пишет о свойствах человека, накладывающих отпечаток на все виды его хозяйственной деятельности. Во-первых, это "склонность к обмену одного предмета на другой", во-вторых, - собственный интерес, эгоизм, "одинаковое у всех людей постоянное и неисчезающее стремление улучшить свое положение".

Эти свойства взаимосвязаны: в условиях широкого развития обмена, невозможно установить с каждым из "партнеров" личные отношения, основанные на взаимной симпатии. Вместе с тем обмен возникает именно потому, что даром получить нужные предметы у эгоистичного по природе соплеменника невозможно.

Таким образом, выбирая отрасль, где его "продукт будет иметь большую стоимость, чем в других отраслях", человек, ведомый эгоистичным интересом, самым непосредственным образом помогает обществу.

Рациональный максимизатор - «маржиналистский человек»

Начало 70-х годов XIX века в истории мировой экономической мысли ознаменовалось так называемой маржиналистской революцией. (Маржинализм - один из основных методологических признаков неоклассической политической экономии, основанной на использовании предельных величин в анализе экономических явлений). В этом тезисе есть большая доля условности: к примеру, основные положения теории предельной полезности были сформулированы Г. Госсеном еще в надолго всеми забытой работе 1844 г., а начало массированного проникновения маржиналистских идей в экономическую литературу следует отнести только к середине 1880-х годов. (Теория предельной полезности - теория, объясняющая процессы ценообразования с субъективно-психологический позиций; под предельной полезностью понимается субъективная полезность отдельного экземпляра того или иного блага, с помощью которого удовлетворяется наименее настоятельная потребность в товарах данного вида). По-разному протекала маржиналистская революция в различных странах. Но факт остается фактом: публикация в 1871 г. "Теории политической экономии" У. Ст. Джевонса и "Оснований политической экономии" К. Менгера, а в 1874 г. "Элементов чистой политической экономии" Л. Вальраса действительно заложила новые основы западной экономической теории.

То, что три человека (Джевонс, Менгер и Вальрас), работая независимо друг от друга и опираясь на совершенно различные национальные традиции, пришли к очень близким выводам, никак не могло быть случайным совпадением. Революцию, как мы знаем, порождает революционная ситуация.

Господствовавшая в этой области парадигма опиралась на достижения английской классической школы в интерпретации Дж.С. Милля, который в 1848 г. неосторожно заявил, что "к счастью, в законах стоимости нет ничего, что осталось бы выяснить современному или любому будущему автору; теория этого предмета является завершенной".

Эти незыблемые "законы стоимости" сводились к следующему:

1. Стоимость вещи бывает временная (рыночная) и постоянная (естественная). Последняя является центром, вокруг которого колеблется и к которому стремится первая.

2. Рыночная стоимость определяется спросом и предложением. При этом спрос, в свою очередь, зависит от рыночной стоимости.

3. Естественная стоимость по-разному определяется для невоспроизводимых и свободно

(в любых количествах) воспроизводимых товаров. В первом случае она зависит от редкости вещи, во втором (преобладающем), - от величины издержек производства товара и его доставки на рынок.

4. Издержки производства состоят из заработной платы и прибыли на капитал и определяются, в конечном счете, количеством затраченного труда.

Таким образом, в классической модели средний уровень цен определяется в сфере производства и задается издержками. Предложение товара определяется спросом, существующим при данной цене.

Надо сказать, что на Европейском континенте теория стоимости существовала в несколько ином виде. С одной стороны, там сильна была традиция, восходящая к Галиани-Кондильяку-Сэк и связывающая ценность вещи с ее полезностью. С другой стороны, немецкая экономическая литература, испытывающая влияние мощной немецкой философии того времени, уделяла много внимания значению самого слова "ценность" (Wort), соотносила его с прочими человеческими ценностями и т.д. При этом теории ценности на континенте обычно включали в себя и описанные Миллем "законы", хотя это, как правило, вело к противоречиям. Но от недостатков не была свободна и сама классическая теория в ее миллевском варианте. Во-первых, для любого, даже самого высокоразвитого и богатого общества, возможность безграничного увеличения производства, из которой исходит теория издержек, является скорее исключением, чем правилом. Во-вторых, объективная теория трактовала спрос на товар как "черный ящик". То немногое, что говорилось об определяющих его факторах, сводилось к банальному логическому кругу: спрос влияет на цены, а цены влияют на спрос. В-третьих, дуализм классической теории стоимости не давал покоя ученым, стремящимся создать стройную и всеобъемлющую теорию, раскрывающую сущность ценности / стоимости.

Маржиналисты попытались создать монистическую общую теорию ценности, исходя из предпосылок, совершенно противоположных предпосылкам классической школы. (Маржиналисты - последователи направления экономической науки, зародившегося в 1870-е гг. XIX в., на котором базируется современная неоклассическая экономическая теория; создано независимо друг от друга У. Джевонсом (1835-1822) и Л. Вальрасом (1834-1910).

В качестве исходного простейшего явления экономической жизни они выбрали отношение человека к вещи, проявляющееся в области личного потребления и обмена. Если для классической школы сущность обмена следует искать в сфере производства, то для маржиналистов, наоборот, само производство - это своеобразный косвенный вид обмена, а последний, в свою очередь, диктуется нуждами потребления.

Таким образом, в основе экономической теории маржиналистов неизбежно должна была лежать та или иная модель рационального потребителя. Выяснилось, что для этих целей хорошо подходит знакомая нам модель Дж. Бентама.

Целью обмена и производства для каждого из их участников у маржиналистов остается получение максимальных наслаждений или наибольшее удовлетворение потребностей. Иными словами, все потребности имеют тенденцию к насыщению. Этот фундаментальный факт маржиналисты считали очевидным свойством человеческой природы, а Джевонс, отстаивая его, ссылался и на результаты психологических экспериментов.

Применение закона убывающей полезности позволило маржиналистам усовершенствовать и счетный аппарат своего экономического субъекта. Поскольку полезная отдача от каждой следующей единицы блага падает, а неприятности, связанные с ее добыванием, возрастают, неизбежно должен наступить момент, когда дальнейшее приращение благ даст не прирост удовольствий, а их сокращение. Такая ситуация прекрасно может быть описана в терминах дифференциального исчисления.

Максимального значения какой-либо нелинейной функции можно, как известно, достичь, только если ее первая производная равна нулю. Влияние математического инструментария на формулировки теории предельной полезности у Джевонса и особенно у Вальраса очевидно и признано ими самими. Основные свойства экономического субъекта у маржиналистов выбраны так, чтобы обеспечить однозначное решение задачи на максимизацию полезности. Получить единственное значение аргумента, при котором функция достигает максимума, можно, только если функция полезности нелинейная, а этот удобный вид функции как раз придает закон убывающей полезности.

Таким образом, рациональный максимизатор полезности, ставший «главным героем» экономической теории маржиналистов, является законным «наследником» бентамовского гедониста, обогащенным арсеналом математического анализа.

Экономистом, который предпринял попытку синтезировать основные достижения классической школы маржиналистов и исторической школы, стал основоположник неоклассического направления в буржуазной политической экономии, А. Маршалл (1842-1924). (А. Маршалл - английский экономист, глава кембриджской школы; обобщил достижения раннего маржинализма и положил начало неоклассической политэкономии).

Как известно, предметом политической экономии Маршалл считал "нормальную жизнедеятельность человеческого общества. Маршалл делает установку не на абстрактную, дедуктивную теорию, а на более приближенное к реальности сочетание дедукции и индукции, теории и описания. Маршалл энергично подчеркивал важнейшую роль человека в предмете политической экономии и настойчиво утверждал, что "экономисты имеют дело с человеком как таковым, не с неким абстрактным или "экономическим" человеком, а с человеком из плоти и крови. И действительно, книга Маршалла наполнена меткими наблюдениями над особенностями реального "поверхностного" человеческого поведения, свойственными скорее трудам Смита или исторической школы, чем маржиналистов.

В области мотивации экономического поведения здесь можно отметить подчеркивание роли денег как реального измерителя интенсивности потребностей. Очень большую роль Маршалл отводит привычке: "действие диктуется преимущественно привычкой, особенно когда дело касается экономического поведения". Маршалл отмечает исторический, эволюционирующий характер потребностей человека и решающее влияние производства на развитие потребностей.

Принимая в целом освященное традицией сведение труда к тягостным усилиям, необходимое для получения будущих удовольствий, Маршалл не может удержаться от такого примечания: "Когда человек здоров, его работа, даже выполняемая по найму, доставляет ему больше удовольствия, чем муки".

Для того чтобы разрешить противоречие между эмпирией и теорией, Маршалл вводит специальное понятие нормальной деятельности, которая, с одной стороны, существует реально, а с другой - достаточно рациональна и устойчива, чтобы послужить основой для выведения экономических закономерностей. "Нормальное действие", в определении Маршалла, это "ожидаемый при определенных условиях образ действий членов какой-либо профессиональной группы". Это тавтологическое по характеру определение означает по сути лишь то, что "нормальное" поведение тождественно закономерному. Это признает и сам автор, но дать содержательное определение нормального действия ему не удается. При этом он отмечает как излишне абстрактную точку зрения, согласно которой "только те экономические результаты являются нормальными, какие порождены неограниченным функционированием свободной конкуренции". Ошибочно, как отмечает Маршалл, и толкование нормальной деятельности как нравственно правильной (историческая школа).

Маршалл неоднократно подчеркивает относительность понятия нормального действия: "Нормальная готовность к сбережениям, нормальная готовность приложить определенные условия в целях получения известного денежного вознаграждения или нормальное стремление находить наилучшие рынки для купли и продажи или подыскать наиболее выгодное занятие для себя и своих детей, - все эти выражения должны по-разному применяться к людям, принадлежащим к различным классам, а также в различных местах и в различные времена". Строго говоря, "не существует четко проведенной границы, отделяющей нормальное поведение от поведения, которое пока приходится рассматривать как ненормальное". Однако в других местах книги Маршалла можно встретить высказывания о нормальных действиях людей в более узком смысле слова, которые вполне согласуются с позицией Милля и маржиналистов: "Между тем жизненная сфера, которая особенно интересует экономическую науку, - это та, где поведение человека обдуманно, где он чаще всего высчитывает выгоды и невыгоды какого-либо конкретного действия, прежде чем к нему приступить". Кроме того, экономическая теория, по Маршаллу, занимается и привычными, традиционными действиями лишь постольку, поскольку "привычки и обычаи почти наверняка возникли в процессе тщательного выявления выгод и невыгод различных образов действий". По мнению автора, в сфере хозяйственных отношений современного капитализма все иные привычки быстро отмирают.

Таким образом, выгоняя рационального "экономического человека" в дверь, Маршалл вынужден впустить его через окно в виде обдуманных действий и рациональных привычек, иначе его теоретические выводы теряют свое антропологическое основание.

В целом концепция экономического субъекта у Маршалла представляет собой наиболее фундаментальную в истории политической экономии попытку соединить реалистическое описание экономического поведения с абстрактными законами, полученными с помощью упрощенной рационально-максимизационной модели человека. Однако, на наш взгляд, органического синтеза все же не получилось (линия законов и линия фактов почти не пересекаются). Впрочем, сама его возможность вызывает большие сомнения.

Главные направления модификации исходной модели человека. История модели человека в экономической науке скрыта от внешнего наблюдателя, методологические дебаты о предпосылках экономического знания, среди которых модель экономического субъекта является важнейшей, активно ведутся только в периоды переломов и смен парадигм экономической науки.

Важной чертой современной западной экономической теории является ее углубляющаяся специализация. Монографии наиболее выдающихся экономистов ныне обычно представляют собой сборник статей, написанных данным автором в разное время и по разным специальным поводам. Наряду с обособлением все более мелких областей прикладного экономического знания, в самостоятельную отрасль науки превратилась и "чистая" теория. В отличие от Л. Вальраса, респектабельные современные экономисты, работающие в сфере "чистого анализа", вовсе не чувствуют себя обязанными дополнить его прикладной и социальной экономической теорией.

Таким образом, прежде чем пытаться охарактеризовать модель человека в современной западной экономической теории, необходимо уточнить, о каких именно разделах теории пойдет речь, ибо в каждом из них модель человека имеет свои особенности. В какой-то мере это можно объяснить содержательными соображениями: в некоторых областях экономики от человека требуется более сильная количественная мотивация. Но в целом дело обстоит сложнее: приверженцы рационалистической и психологической парадигмы исследования экономического поведения стремятся играть не только «на своем поле» - они активно вторгаются на чужую территорию. В результате в каждой из областей прикладного анализа и даже в сфере общей теории мы можем обнаружить не один, а несколько подходов, обычно конфликтующих друг с другом.

Можно сказать, что модель человека в послевоенной западной экономической теории напоминает матрицу, строки которой образуют различные методологические подходы, а столбцы - различные экономические проблемы. Разумеется, многие элементы этой матрицы будут нулями - практически не существует методологических подходов, позволяющих объяснить все проблемы.

Целевая функция. Со времени обезличивания экономической теории, предпринятого Парето, Хиксом, Самуэльсоном и др., целевая функция очень редко подвергается сомнению в рамках общей экономической теории. Причины этого, с нашей точки зрения, таковы. Во-первых, универсальность теории всегда предполагает повышенную степень ее абстрактности.

Во-вторых, теория общего равновесия - ядро неоклассического исследовательского подхода - по совместительству выполняла функцию теории общего благосостояния и демонстрировала, что достигаемое в ходе конкуренции равновесие оптимально, с точки зрения благосостояния всех участников обмена.

Если же оставаться в рамках поведения индивидов, то возражения у оппонентов вызывает главным образом нетворческий характер удовлетворения потребностей, заложенных в традиционную модель.

Информация. Главным направлением модификации исходной модели человека в рамках чистой теории была ревизия ограничений, т.е. общих условий ее осуществления. Расширение и модификация ограничений давали возможность обогатить исходную модель теми или иными реалиями, сохраняя при этом ее простоту и возможность все охватить.

Главной областью была сфера информации, ее поиска и переработки.

Современный неоклассический подход к проблеме неопределенности в принципе заключается в сведении ее к особому, более сложному виду определенности. При этом все возможные будущие последствия принимаемых решений известны принимающему их лицу заранее, вместе со своими вероятностями. Что же касается неполноты информации, то она всегда может быть преодолена целенаправленным поиском, требующим некоторых затрат.

Из экономистов-теоретиков активно занимаются проблемой неопределенности и ожиданий в более конкретной постановке посткейнсианцы и австрийцы. Но, пожалуй, наиболее законченный альтернативный вариант теории принятия решений в условиях ограниченной информации дает теория ограниченной рациональности, впервые разработанная Г. Саймоном и развитая его последователями. Эта теория входит в основной теоретический арсенал так называемой поведенческой (behavioral) экономической теории.

Интеллект. Между неоклассическим и поведенческим подходами к неопределенности и обработке информации есть одно очень важное различие. У неоклассиков введение неопределенности никак не влияет на третий интеллектуальный компонент модели человека: степень рациональности. Форма оптимизационной задачи не меняется, просто предварительно решается еще одна аналогичная задача, позволяющая установить оптимальный объем информации.

Со времен Вальраса "чистый экономический анализ" принял математическую форму. Главной его задачей была демонстрация взаимозависимости всех экономических агентов общества, а это легче и нагляднее всего сделать в виде системы уравнений, в которых цены и продаваемые количества всех товаров зависят друг от друга. Чтобы с этой системой можно было работать, спецификация целевой функции должна оставаться очень простой, а всякие усложнения могут происходить в области ее ограничений. В поведенческой же теории количество переходит в качество: количественные ограничения на поиски и переработку информации ведут к меньшей степени рациональности, а, следовательно, к более сложной форме целевой функций - человек ищет уже не оптимальное, а удовлетворительное решение.

Таким образом, выделяются два основных направления, в которых производилась модификация гипотезы о степени рациональности, содержащейся в маржиналистской модели. Первая - это повышение рациональности, переход от оптимизации к супероптимизации с подключением поиска информации, ожиданий, реакции на поведение противника. Второе - понижение рациональности, переход от оптимизации к поиску удовлетворительного варианта, что упрощает принятие решений модельному субъекту, но затрудняет задачу теоретика, которому приходится иметь дело с функциями очень сложной формы.

Альтернатива неоклассической модели: общие черты и отдельные подходы.Неоклассический подход господствует в современной западной экономической теории.

Одной из основных причин этого господства является всеобъемлемость неоклассической модели, ее готовность единообразно объяснить не только все экономические явления, но и процессы, протекающие далеко за пределами экономической жизни.

Но в 1980-е годы начало складываться нечто похожее на комплексный альтернативный подход, основанный на альтернативной модели человека. Этот подход формируется на пересечении посткейнсианской, поведенческой, неоавстрийской и институционалистской исследовательских программ.

Прежде чем более подробно разбирать отдельные теоретические парадигмы, внесшие свой вклад в формирование модели "альтернативного человека", нам хотелось бы в нескольких словах очертить ее основные контуры, свойства и внутреннюю логику.

Во-первых, эта модель на порядок менее абстрактна, чем неоклассическая. Эта большая реалистичность прослеживается в каждом ее компоненте.

Во-вторых, в этой модели акцентируется не логический выбор, а его практическая познавательная деятельность, в ходе которой человек активно включается в окружающий мир и сталкивается при этом с теми или иными проблемами, причем, как правило, не логического, а скорее личностного характера.

В-третьих, альтернативная модель экономического поведения лишена ситуационного детерминизма, столь характерного для неоклассики. Объяснение человеческих действий следует искать не в изменении внешних условий его деятельности, а, в первую очередь, в самом человеке, в его внутреннем мире.

Если неоклассическая модель основана на постулате рациональности, то для альтернативной модели исходным понятием, пожалуй, является неопределенность. Существующую для каждого экономического субъекта неопределенность можно трактовать двояко. Во-первых, это нехватка информации о будущем или настоящем, которую можно восполнить, но не при существующей институциональной структуре. Во-вторых, это, в принципе, неустранимая неопределенность, связанная с тем, что окружающая субъекта среда состоит из людей, которые также действуют по своим, только им известным соображениям.

Большая степень реалистичности альтернативного подхода требует ограничить не только имеющуюся в распоряжении субъекта информацию, но и его способности к обработке этой информации и принятию продуманных и взвешенных решений. Оптимизационная процедура, предполагаемая неоклассической моделью, в данном случае невозможна. Принятие решений в этих условиях объясняет поведенческая теория ограниченной рациональности, которая исходит из того, что выбирается не оптимальный, а удовлетворительный по тому или иному критерию вариант.

Наконец, целевая функция. Здесь к традиционным целям - благосостоянию, полезности, удовлетворению потребностей добавляются специфические цели творческой, познающей и действующей личности: самореализация, стремление к совершенству, радость творчества, достижение большого контроля над внешними обстоятельствами.

Другая группа мотивов включает в себя обеспечение душевного комфорта в самом процессе познавательной деятельности и принятия решений - это прежде всего сохранение непротиворечивой системы ценностей, своего душевного мира, а также избежание когнитивных диссонансов, чрезмерного напряжения и т.д.

В целом можно сказать, что альтернативный подход возвращает целевой функции экономического поведения важное значение, которого пыталась ее лишить ординалистская неоклассическая теория, основанная на "максимизации чего угодно". Более того, альтернативный подход вскрывает "черный ящик", которым со времени основания экономической науки являлся процесс принятия решений. Целевая функция понимается здесь не только как желаемый результат выбора, но и как критерий эффективности самого процесса выбирания.

"Радикальный субъективизм", или теория экономического воображения. Это новое ответвление экономической мысли возникло усилиями некоторых представителей субъективного крыла посткейнсианства. Непропорционально большое внимание, которое мы уделим этому не слишком влиятельному направлению, объясняется в первую очередь тем, что его оригинальные идеи пока еще не получили никакого освещения в отечественной литературе.

Основоположником "радикального субъективизма", или "воображенческого" направления в экономической теории, следует считать английского экономиста посткейнсианца Джорджа Шэкла. Главный интерес в ней представляет именно весьма оригинальный общий подход автора к проблеме экономического выбора.

Теорию Шэкла легче всего охарактеризовать от противного. К тому же Шэкл и сам вначале описывает отвергаемый им подход, - это так называемый детерминизм. Шэкл доказывает, что в этой модели настоящего выбора нет и в помине. Исходная модель пассивна: внешние условия в сочетании с системой предпочтений (вкусов) субъекта без всякого активного участия последнего дают однозначный исход. Поскольку вкусы заданы заранее и неизменны, человеком правят, предопределяют его поведение внешние условия.

Таким образом, выбор в детерминистской модели не имеет никакого самостоятельного значения, а является лишь подчиненным элементом, встроенным в целостную систему общего равновесия и максимизации совокупной полезности для всего общества.

Несколько иной, субъективно-физиологический подход демонстрирует известный американский экономист Т. Ситовски в своей книге "Безрадостная экономика".

Ситовски подвергает анализу то, что в рамках традиционной экономической теории анализу не подлежит: природу получаемых человеком удовольствий. Для маржиналистской модели Джевонса удовольствие было столь же неделимым, как атом для химиков прошлого столетия. Ситовски опирается, в частности, на положение о том, что существует оптимальный уровень возбуждения нервной системы, при котором наиболее интенсивно функционируют центры головного мозга, связанные с положительными эмоциями, и в то же время наименее включены центры неприятных ощущений. Достичь этого оптимального уровня можно двояко: понизить уровень возбуждения, если он слишком высок, и повысить, если он слишком низок.

Каждый из этих двух путей связан с определенным родом деятельности. Так, удовлетворение материальных потребностей человека, оказывается, снижает первоначальный уровень возбуждения, который тем выше, чем интенсивнее потребность. Но удовольствие можно получить и противоположным способом: в процессе интересной работы или другого занятия, повышающего уровень возбуждения. Этот способ экономисты (Джевонс, Менгер, Маршалл) признают на словах, но не включают в свои теоретические модели. Причина понятна: в этом случае труд уже нельзя рассматривать только как источник неприятностей и тягот - до тех пор, пока человек не начнет уставать, труд будет приносить ему чистое удовольствие, связанное со стимуляцией нервной системы. Ситовски вводит в анализ различие между статическим понятием "комфорт" и динамическим понятием "удовольствие". Комфорт зависит от степени близости уровня возбуждения к оптимальному. Удовольствие возникает при движении по направлению к оптимуму. Ситовски предполагает что часть потребностей человек может удовлетворять с избытком, а другую часть оставлять вовсе неудовлетворенной.

Таким образом, Ситовски, напомнив о забытых и вытесненных психологических предпосылках, на которых основана целевая функция поведения в господствующей экономической теории, указал на границы применения последней. Однако своей положительной альтернативы неоклассической модели экономического субъекта он не выдвигает.

Продолжателем идей Шэкла и Ситовски является английский экономист Джон Фостер. Его книга "Эволюционная макроэкономика" представляет собой одну из редких попыток не только сформулировать цельную модель человека, но и рассмотреть с ее помощью отдельные явления.

Концепция творческого человека Фостера обладает гораздо более высокой степенью общности, чем любая модель экономического субъекта. Ее разработка ведется на философском уровне.

Главной отличительной чертой взаимодействия человека с окружающей его средой, согласно Фостеру, является то, что люди не просто пассивно и гибко приспосабливаются к внешним воздействиям, но и творчески изменяют внешний мир, создают в нем новые структуры, воплощая в жизнь идеи, концепции и другие продукты своего воображения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: