Права человека в истории политико-правовой мысли Дореволюционная Россия

Под заметным влиянием передовой европейской полити­ко-правовой мысли и революционных преобразований в XVIII в. в США и во Франции естественноправовые идеи о равенстве всех людей, о неотчуждаемых правах и свободах человека постепенно получили распространение и в царской России.

Одним из первых защитников таких идей в России был А.Н. Радищев (1749—1802). Эти идеи он использовал для кри­тики российского самодержавия и крепостничества. С естествен-ноправовых позиций он развивал представления о свободе и ра­венстве всех людей в естественном состоянии, о договорном про­исхождении государства, о неотчуждаемых правах человека на свою жизнь, собственность, равный суд, свободу мысли и слова, о суверенитете народа и его праве свергнуть несправедливый строй'.

Естественную свободу и равенство всех людей, неотчужда­емые права человека на "безопасность, жизнь и собственность" отстаивали и декабристы2.

Естественноправовые идеи Декларации 1789 г. в борьбе против царизма и крепостничества использовали также члены революционного кружка петрашевцев, деятели русского демок­ратического движения.

Неотчуждаемые права и свободы человека, положения Дек­ларации 1789 г., идеи правового государства получили поддерж­ку и защиту в трудах многих известных дореволюционных русских ученых'.

Так, Б.Н. Чичерин (1829—1904), сочетая в своем творче­стве подходы Канта и Гегеля, с либерально-индивидуалистичес­ких позиции защищал свободу, равенство и права людей. Ха­рактеризуя человека как свободную метафизическую сущность и носителя разумной воли, он писал: "Свободная воля состав­ляет, таким образом, основное определение человека как разум­ного существа. Именно вследствие этого он признается лицом и ему присваиваются права. Личность, как сказано, есть корень и определяющее начало всех общественных отношений..."2.

Высшее достоинство человека как носителя Абсолютного начала лежит в том, что "человек, по природе своей, есть существо сверхчувственное, или метафизическое, и, как таковое, имеет цену само по себе и не должно быть обращено в простое орудие. Именно это сознание служит движущей пружиной всего развития человеческих обществ. Из пего рождается идея права, которая, расширяясь более и более, приобретает, наконец, неоспоримое господство над умами"^.

Взаимосвязи позитивного и естественного права Чичерин определял так: "Положительное право развивается под влиянием теоретических норм, которые не имеют принудитель­ного значения, но служат руководящим началом для законода­телей и юристов. Отсюда рождается понятие о праве естествен­ном, в противоположность положительному. Это — не действу­ющий, а потому принудительный закон, а система общих юри­дических норм, вытекающих из человеческого разума и дол­женствующих служить мерилом и руководством для положи­тельного законодательства. Она и составляет содержание фи­лософии права'4.

Этим общим разумным естественноправовым началом, ко­торое служит руководством как для установления закона, так и его осуществления, является "правда, или справедливость"'. Право и правда проистекают из одного корня. "И все законо­дательства в мире, которые понимали свою высокую задачу, — пишет Чичерин, — стремились осуществить эту идею в чело­веческих обществах"2.

Правда (справедливость), согласно Чичерину, связана с началом равенства. "Справедливым, — писал он, — считает­ся то, что одинаково прилагается ко всем. Это начало вытекает из самой природы человеческой личности: все люди суть разум­но-свободные существа, все созданы по образу и подобию Бо­жьему и, как таковые, равны между собою"3. При этом Чичерин (со ссылкой на римских юристов) подчеркивал, что правда (спра­ведливость) состоит в том, чтобы каждому воздавать свое.

По поводу прирожденных и неотчуждаемых прав челове­ка Чичерин придерживается позиции Канта, который утверж­дал, что прирожденное человеку право только одно, а именно свобода: все остальное заключено в ней и из нее вытекает. Дан­ное положение Чичерин трактует в том смысле, что человечес­кая свобода — явление историческое, а не природное, т. е. это гражданская свобода, подчиненная общему закону.

С этих позиций он критиковал самодержавие и крепостной строй в России. "Там, где государственное начало поглощает в себе частное или значительно преобладает над последним, — писал он, — это отношение может дойти до полного уничто­жения гражданского равенства, с чем связано непризнание лица самостоятельным и свободным деятелем во внешнем мире. Это и есть точка зрения крепостного права"4.

Признание человека свободным лицом Чичерин характе­ризовал как величайший шаг в историческом движении граж­данской жизни и достижение той ступени, когда гражданский порядок становится истинно человеческим. Многие народы по­ложили эту идею в основу своего строя. Имея в виду отмену крепостничества в России, Чичерин отмечал: "У нас этот вели­кий шаг совершился позднее, нежели у других европейскихнародов, и это служит несомненным признаком нашей отстало­сти не только в умственном, но и в гражданском отношении; а так как признание в человеке человеческой личности составля­ет также и нравственное требование, то и с этой стороны нам нечего величаться перед другими. Новая эра истинно челове­ческого развития начинается для России с царствования Алек­сандра Второго"'. Недостаточно, однако, подчеркивал он, про­возгласить начала свободы и прав людей; необходимо провести их в жизнь со всеми вытекающими из них последствиями.

С этих позиций Чичерин обосновывал необходимость ре­формирования российского самодержавия и продвижения стра­ны к гражданскому обществу и правовому государству (в фор­ме конституционной монархии).

Цель всех этих преобразований — свобода личности. "Че­ловеческие общества, — подчеркивал Чичерин, — суть не уч­реждения, а союзы лиц... В этом именно и состоит существо духа, что орудиями его являются разумные и свободные лица. Они составляют самую цель союзов. Не лица существуют для учреждений, а учреждения для лиц. От них исходит и совер­шенствование учреждений"2.

Защита естественноправовых идей свободы и прав личнос­ти занимает центральное место в творчестве П. И. Новгородце-ва (1866—1924). Его правовые взгляды находились под замет­ным влиянием кантианства и естественного права, необходи­мость возрождения которого является стержневой идеей всей его юридико-теоретической позиции. В целом весь подход Нов-городцева пронизан стремлением утвердить нравственный идеализм в юриспруденции. С этим связаны и его призывы к возрождению естественного права в качестве необходимой духовной и нравственной основы права. Только с помощью таких идеальных построений и морального обоснования права можно преодолеть кризис современного правосознания3.

Человечество, согласно Новгородцеву, всегда стоит перед выбором между общественной гармонией и свободой. Делая выбор в пользу свободы, равенства и прав индивидов, самоценной личности, Новгородцев обосновывает идею свободного со­циального развития — без утопической конечной цели (в духе Руссо, Маркса и других мыслителей, которые абсолютизирова­ли цели и средства гармоничного конечного идеала), реализа­ция которой неизбежно ведет к насилию и потере свободы.

Поэтому нравственный долг каждого — вложить свои уси­лия "в неопределенную перспективу грядущего", содействовать реализации нравственного принципа "свободного универсализ­ма", осуществлению "идеи свободной солидарности всех", в ко­торой свобода и равенство лиц сочетаются со всеобщностью их объединения'.

Защищая идеи естественного права, он писал: "Под влия­нием Савиньи, Шталя и некоторых других писателей на есте­ственное право и до сих пор многие смотрят, как на старое заблуждение, которому нет места среди теорий современной науки. Однако более внимательное изучение предмета показывает, что естественное право представляет собою неискоренимую потребность человеческого мышления и исконную принадлежность философии права"2.

Естественное право в его соотношении с позитивным пра­вом выступает как идеал, "создаваемый ввиду недостатков и несовершенств положительных установлений"3. В силу отста­вания положительных законов от движения истории и ее тре­бований в жизни постоянно и неизбежно возникают конфликты между старым порядком и новыми прогрессивными стремле­ниями. "Из этих конфликтов, — говорит Новгородцев, — за­рождается обыкновенно естественное право как требование реформ и изменений в существующем строе'4.

Поясняя значение естественноправового подхода для уг­лубления и развития юридических исследований, Новгородцев писал: "Современная юриспруденция относит название права исключительно к нормам положительным, признанным в зако­не или обычае, охраняемом властью и судами. Идеальные тре­бования не представляют собою права в строгом смысле слова,а суть только проекты будущего права. Такими именно проек­тами и являются все теории, которые мы рассматриваем в на­шем курсе; все это — идеальные планы общественного переус­тройства, планы будущего, более или менее близкого. С этой точки зрения можно восстать против названия "естественное право", так как всякое право, как на этом настаивают современные юристы, по существу своему есть право положительное. Но нельзя не видеть, что так называемое есте­ственное право как идеал для положительного, как требование его реформы есть исконное проявление философской мысли, есть сама философия права"'.

Идеи свободы, равенства и прав людей получили глубокую разработку и защиту в творчестве В. С. Соловьева (1853—1900). При этом он трактовал взаимосвязи естественного и положи­тельного права как соотношение разумной сущности права и ее реального проявления в действующем праве. "Понятия лично­сти, свободы и равенства, — отмечал Соловьев, — составляют сущность так называемого естественного права. Рациональная сущность права различается от его исторического явления, или права положительного. В этом смысле естественное право есть та общая алгебраическая формула, под которую история под­ставляет различные действительные величины положительно­го права. При этом само собой разумеется, что эта формула (как и всякая другая) в своей отдельности есть лишь отвлече­ние ума, в действительности же существует лишь как общее идеальное условие всех положительных правовых отношений, в них и через них"2.

Расходясь со старыми представлениями о естественном со­стоянии, о праве и свободе в таком доисторическом состоянии и т. д., Соловьев вместе с тем подчеркивал: несомненная исти­на состоит в том, что "всякое положительное право, поскольку оно есть все-таки право, а не что-нибудь другое, необходимо подлежит общим логическим условиям, определяющим само понятие право, и что, следовательно, признание естественного права в этом последнем смысле есть необходимое требование разума"3.

Отсюда он делал вывод, что "в основе права лежит свобода как характеристический признак личности"'. Правом определя­ется отношение лиц. То, что не есть лицо, не может быть субъектом права. В кантианском духе Соловьев писал, что лицо в отличие от вещи — это существо, не исчерпывающееся своим бытием для дру­гого, т. е. не могущее по природе своей служить только средством для другого, а существующее как цель в себе и для себя.

Но свобода лица, пояснял Соловьев, превращается в право только тогда, когда за всеми (по общему правилу) одинаково признается их свобода. "Таким образом, — подчеркивал он, — моя свобода как право, а не сила только, прямо зависит от признания равного права всех других. Отсюда мы получаем основное определение права: право есть свобода, обусловленная равенством. В этом основном определении права индивидуали­стическое начало свободы неразрывно связано с общественным началом равенства, так что можно сказать, что право есть не что иное, как синтез свободы и равенства"2.

Признание свободы и равенства субъектов права в каче­стве необходимого условия всякого права — это, согласно Со­ловьеву, и есть выражение смысла требований и естественного права, которое "всецело сводится к этим двум факторам"3. Сво­бода при этом выступает как субстрат права, а равенство — его необходимая форма. "Отнимите свободу, и право становит­ся своим противоположным, т. е. насилием. Точно так же от­сутствие общего равенства (т. е. когда данное лицо, утверждая свое право по отношению к другим, не признает для себя обще­обязательными права этих других) есть именно то, что называ­ется неправдой, т. е. также прямое отрицание права"'1.

С позиций нравственного правопонимания Соловьев ут­верждал, что "право (то, что требуется юридическим законом) есть низший предел, или некоторый минимум, нравственнос­ти, равно для всех обязательный"^.

Степень и способы реализации добра с помощью права зави­сят от уровня нравственного сознания общества и от других ис­торических условий. "Таким образом, — писал Соловьев, — право естественное становится правом положительным и форму­лируется с этой точки зрения так: право есть исторически подвиж­ное определение необходимого принудительного равновесия двух нравственных интересов — личной свободы и общего блага"'.

Из сущности права как равновесия двух нравственных интересов (личной свободы и общего блага), согласно Соловье­ву, вытекает, что общее благо может лишь ограничить личную свободу, но не упразднить ее. Свобода и право личности носят неотчуждаемый характер. В этой связи Соловьев считал, что законы, допускающие смертную казнь, бессрочную каторгу и пожизненное одиночное заключение, противоречат самому су­ществу права.

Как "воплощенное право"2 и правовую организацию об­щественного целого, признающую права и свободы личности и заключающую в себе полноту положительного права и единую верховную власть, трактовал Соловьев государство. Речь у него при этом идет о "правовом государстве"3 с тремя различными властями — законодательной, судебной и исполнительной.

В духе христианского гуманизма и идеалов нравственной солидарности человечества Соловьев характеризовал го­сударство "как собирательно организованную жалость"А. При этом он подчеркивал, что согласно "христианскому правилу общественного прогресса" необходимо, чтобы государство "как можно вернее и шире обеспечивало внешние условия для дос­тойного существования и совершенствования людей "\

Защищая принцип частной собственности, коренящийся в самом существе человеческой личности, Соловьев считал, что принцип права требует ограничить частный произвол в пользу общего блага. С этих позиций он критиковал реалии капита­лизма (плутократию) и идеи социализма. "Экономическая за­дача государства, действующего по мотиву жалости, — писал Соловьев, — состоит в том, чтобы принудительно обеспечить каждому известную минимальную степень материального бла­госостояния как необходимое условие для достойного челове­ческого существования"''.

Таким образом, у Соловьева речь по существу шла не только о правовом, но и о социальном государстве (в его христианско-нравствепной трактовке), призванном обеспечить определенный минимум социальных прав человека.

Свобода личности была основной и главной проблемой всего творчества Н.А. Бердяева (1874—1948). Себя он называл "сы­ном свободы" и подчеркивал: "Я основал свое дело на свобо­де"'. Данную тему, а вместе с ней и вопросы прав и свобод личности Бердяев освещал с позиций разработанной им ориги­нальной философской концепции христианского персонализ­ма.

В своем учении о свободе человека Бердяев отличает лич­ность от индивида. Индивид есть категория натуралистичес­кая, биологическая, социологическая, а личность — категория духовная. Именно в качестве личности человек есть микро­косм, универсум, а не часть или атом какого-то внешнего це­лого (космоса, общества, государства и т. д.). "Личность, — подчеркивал Бердяев, — есть свобода и независимость чело­века в отношении к природе, к обществу, к государству, но она не только не есть эгоистическое самоутверждение, а как раз наоборот. Персонализм не означает, подобно индивидуа­лизму, эгоцентрической изоляции. Личность в человеке есть его независимость по отношению к материальному миру, ко­торый есть материал для работы духа. И вместе с тем лич­ность есть универсум, она наполняется универсальным содер­жанием"2.

Личность не готовая данность, а задание, идеал человека. Личность самосоздается. Ни один человек, подчеркивал Бердя­ев, не может про себя сказать, что он вполне личность. "Лич­ность есть категория аксиологическая, оценочная"3. Личность должна совершать самобытные, оригинальные творческие акты, и только это делает ее личностью и составляет ее единственную ценность. Если индивид более детерминирован и поэтому в своем поведении "больше подчинен общеобязательному закону", то "личность иррациональна", она "должна быть исключением, никакой закон не применим к ней"'. "Поэтому, — писал Бер­дяев, — личность есть элемент революционный в глубоком смысле слова"2.

С позиций своей экзистенциальной философии и персона-листической этики Бердяев подчеркивал, что личность есть субъект, а не объект среди объектов и не вещь среди вещей, "она вкоренена во внутреннем плане существования, т. е. в мире духовном, в мире свободы"3. Личность — это "субъект среди субъектов, и превращение ее в объект и вещь означает смерть. Объект всегда злой, добрым может быть лишь субъект"''.

Этим злом, рабством и несвободой, согласно Бердяеву, от­мечен и пронизан весь посюсторонний, объективный мир (вклю­чая всю социально-политическую действительность, общество, государственность, законодательство и т. д.) — в его принци­пиальной противоположности трансцендентному духовному (и божественному) миру свободы.

Центральное место в бердяевской концепции правопони-мания занимают понятия абсолютных и неотчуждаемых прав человека, имеющих божественное (и духовное) происхождение и идущих от Бога, а не от природы, общества, государства. Кор­ни этого права в том, что "от Бога происходит лишь свобода, а не власть"5.

В иерархии ценностей личность выше государства: лич­ность принадлежит вечности, несет в себе образ и подобие Бога, идет к Царству Божьему и может войти в него, а государство лишено всего божественного и принадлежит времени и никог­да не войдет в Царство Божье. И хотя личность и государство пребывают в различных кругах бытия, но эти круги "соприка­саются в небольшом отрезке"6. Речь идет о столкновении сво­боды и власти: поскольку свобода — это прежде всего свобода личности, личность выступает как отрицание (и, следовательно, как рубеж, граница) всякой несвободы, всякой внешней, объек­тивной власти, как "граница власти природы, власти государ­ства, власти общества"7.

В таком столкновении, по Бердяеву, друг другу противо­стоят абсолютные неотчуждаемые права человека и сувере­нитет государства или любой другой власти. Данную кол­лизию он решает в пользу верховенства личности и ее не­отчуждаемых прав с позиций всеобщего и последовательно­го отрицания суверенитета любой власти в этом мире. "Ни­какой суверенитет земной власти, — подчеркивает Бердя­ев, — не может быть примирим с христианством: ни суве­ренитет монарха, ни суверенитет народа, ни суверенитет клас­са. Единственный примиримый с христианством принцип есть утверждение неотъемлемых прав человека. Но с этим не­охотно примиряется государство. И сам принцип прав чело­века был искажен, он не означал прав духа против произво­ла кесаря и означал не столько права человека как духовно­го существа, сколько права гражданина, т. е. существа час­тичного"'.

Неотчуждаемые права человека выступают в трактовке Бердяева как форма выражения и существования в земном мире (царстве Кесаря) личной свободы, т. е. трансцендентного (и божественного) феномена из царства Духа.

Любое государство, если оно не имеет тоталитарных пре­тензий, должно лишь признать свободу человеческой личности, которая изначально принадлежит человеку как духовному су­ществу, а не дана ему какой-то внешней властью. "Эта основ­ная истина о свободе, — отмечает Бердяев, — находила свое отражение в учении о естественном праве, о правах человека, не зависящих от государства, о свободе не только как свободе в обществе, но и свободе от общества, безграничного в своих при­тязаниях. Бенжамен Констан видел в этом отличие понимания свободы в христианский период истории от понимания ее в ан­тичном греко-римском мире"2.

В этой связи Бердяев ссылается и на средневековое хрис­тианское сознание, которое, опираясь на абсолютное, божествен­ное по своему происхождению значение естественного права, не признавало безусловного подчинения подданных власти, допускало сопротивление тиранической власти и даже тирано-убийство. "Средневековье, — отмечает он, — признавало в ряде христианских теологов, философов и юристов врожден­ные и неотъемлемые права индивидуума (Гирке). В этом сред­невековое сознание стояло выше современного. Но сознание это было противоречивым. Признавалась смертная казнь ере­тиков. Рабство считалось последствием греха вместо того, что­бы считать его грехом"'.

Как "изъявление воли Бога" Бердяев трактовал и декла­рацию прав человека: "Декларация прав Бога и декларация прав человека есть одна и та же декларация"2.

Положительно оценивая сами идеи о неотчуждаемых пра­вах человека, развитые в религиозных учениях о естественном праве, Бердяев вместе с тем в философско-концептуалыюм плане (в соответствии с принципами своей философии духа и пониманием свободы как духовного явления) трактует эти не­отчуждаемые права человека как именно духовные, а не есте­ственные. "Учение о естественном праве, которое признавало права человека независимо от политических прав, установлен­ных государством, — утверждал он, — делало теоретическую ошибку, которая свойственна незрелой метафизике того време­ни. В действительности неотъемлемые права человека, уста­навливающие границы власти общества над человеком, опреде­ляются не природой, а духом. Это духовные права, а не есте­ственные права, природа никаких прав не устанавливает. Та­кую же ошибку делали, когда совершали революцию во имя природы; ее можно делать только во имя духа, природа же, т. е. присущий человеку инстинкт, создавала лишь новые фор­мы рабства"3.

Под правом в философии Бердяева понимаются лишь духовные неотчуждаемые права человека — "субъективные права человеческой личности'4, свобода духа, свобода совес­ти, свобода мысли и слова. Эти неотчуждаемые права и сво­боды человека он характеризовал 'также как "идеальное пра­во"5.

8. Понятие и структура правового статуса

Сложные связи, возникающие между государством и индивидом, и взаимоотношения людей друг с другом фиксируются государством в юридической форме — в форме прав, свобод и обязанностей, образующих правовой статус человека и гражданина. Это одна из важнейших политико-юридических категорий, которая неразрывно связана с социальной структурой общества, уровнем демократии, состоянием законности.
Правовой статус человека и гражданина может быть охарактеризован как система прав и обязанностей, законодательно закрепляемая государством в конституциях и иных нормативно-юридических актах. Права и обязанности — основной исходный элемент права. Следует согласиться с Г.В. Мальцевым, что ничего более важного в структуре права по существу нет. "Система прав и обязанностей — сердцевина, центр правовой сферы, и здесь лежит ключ к решению основных юридических проблем".
В правах и обязанностях не только фиксируются образцы, стандарты поведения, которые государство считает обязательными, полезными, целесообразными для нормальной жизнедеятельности социальной системы, но и раскрываются основные принципы взаимоотношений государства и личности.
Взаимосвязи государства и индивида требуют четкой урегулированности и упорядоченности. Это обусловлено особой важностью такого рода отношений для поддержания существующего строя, для его нормального функционирования. Правовой статус индивида различается в зависимости от того, выступает ли он в качестве гражданина, иностранца либо лица без гражданства. Для большинства населения, находящегося под юрисдикцией данного государства, предпосылкой обладания правами и обязанностями является гражданство как определенное политико-правовое состояние человека. Гражданство является для индивида юридическим основанием пользоваться правами и свободами и выполнять установленные законом обязанности, т. е. основанием правового статуса гражданина.
Права и обязанности в правовом государстве фиксируют сложную систему взаимосвязей государства и личности, основанную на демократических принципах. Юридические права и обязанности определяют важнейшие параметры поведения личности в структуре общественных связей общества.
Правовой статус, природа прав и обязанностей как ключевые понятия правовой науки привлекают пристальное внимание юристов. Существует несколько подходов и определений правового статуса личности. В структуру правового статуса включается различный набор элементов.
Некоторые ученые включают непосредственно в правовой; статус личности гражданство. Однако, по нашему мнению, гражданство — предпосылка, определяющая правовой статус индивида без каких-либо изъятий. Известно, что иностранцы, как и лица без гражданства, проживающие в данном государстве, также обладают правовым статусом, но в ограниченном объеме (такого рода ограничения определяются конституцией либо законодательством той или иной страны).
В структуру правового статуса включают и общую правоспособность, гарантии, законные интересы1, юридическую ответственность и др. На наш взгляд, ряд дополнительных элементов следует считать либо предпосылками правового статуса (например, гражданство, общая правоспособность), либо элементами, вторичными по отношению к основным (так, юридическая ответственность вторична по отношению к обязанностям, без обязанности нет ответственности), либо категориями, далеко выходящими за пределы правового статуса (система гарантий). Законные интересы, т. е. интересы, которые прямо не закреплены в юридических правах и обязанностях, едва ли необходимо выделять в качестве самостоятельного элемента правового статуса. Интерес предшествует правам и обязанностям независимо от того, находит ли он прямое закрепление в законодательстве или просто подлежит "правовой защите со стороны государства". Интерес — это категория внеправовая, или "доправовая", и закрепляется не только в конкретных правовых предписаниях, но и в общих принципах права. Поэтому, на наш взгляд, следует ограничить понятие правового статуса категориями прав и обязанностей, которые позволяют четко определить его структуру. По всей вероятности, предстатутные и послестатутные элементы целесообразно включить в понятие "правовое положение личности", как это предлагают Н.В. Витрук и В. А. Кучинский.
Рассмотрим сущность элементов, составляющих правовой статус, — юридических прав и обязанностей.
Как уже отмечалось, права и свободы индивида — это условия его нормальной жизнедеятельности, определенный каталог благ и возможностей, которыми он может свободно пользоваться, в них выражена та мера свободы, которая позволяет совмещать ее со свободой других людей. В этих формально закрепленных пределах осуществляется самоопределение индивида, устанавливаются условия реального пользования социальными благами в различных сферах личной, политической, экономической, социальной и культурной жизни.
Права человека — это субъективные права, выражающие не потенциальные, а реальные возможности индивида, закрепленные в конституциях и законах.
Данное положение следует подчеркнуть, поскольку в правоведении нередко встречается понимание субъективного права лишь как элемента конкретного правоотношения, возникающего при наличии юридического факта, который порождает данное отношение.
В юридической литературе такая позиция была подвергнута критике. Справедливо отмечалось, что способ возникновения, форма проявления и реализации тех или иных прав не имеют принципиального значения для их характеристики как субъективных.
Разумеется, права личности чрезвычайно многообразны по содержанию, объему, способам реализации. Однако закрепление того или иного субъективного права в законодательстве должно означать реальную возможность индивида свободно пользоваться определенным благом, совершать определенные действия в границах и в порядке, обозначенных в законе.
Государство закрепляет права личности не произвольно; оно юридически оформляет естественные права человека, а также набор прав, который обусловлен уровнем экономического развития общества. Законодатель может закреплять только такие права, для осуществления которых сформировались социально­экономические и политические предпосылки, вытекающие из реальных общественных отношений. Права личности не "дар" законодателя, а социальные возможности, обеспечивающие человеку определенный стандарт жизни. Законодатель не может искусственно "занижать" или "завышать" объем прав и свобод; он связан принципами и нормами естественного права, условиями социальных взаимосвязей людей, состоянием экономического развития общества.
Разумеется, ни один человек не может реализовать сразу все субъективные права, входящие в его правовой статус. Однако это не дает основания для вывода о различии правового статуса или объема субъективных прав. Формы, способы и стадии реализации каждого субъективного права определяются его сущностью, механизмом перевода в практическое поведение людей, а также теми реальными условиями, которые предусмотрены в законе.
Субъективное право как юридическая категория раскрывается через набор определенных признаков: возможность пользования данным социальным благом; полномочие совершать определенные действия и требовать соответствующих действий от других лиц; свободу поведения, поступков в границах, установленных нормой права; возможность обратиться к государству для защиты нарушенного права.
Права индивида (субъективные права) всегда связаны с удовлетворением его интересов в материальной или духовной сфере. Поэтому интерес выступает движущей силой правовых связей человека, он определяет его отношение к использованию прав. Общество и государство далеко не безразлично относятся к тому, как человек реализует закрепленные в законодательстве возможности; они заинтересованы в активности индивида, которая является важным условием развития демократического общества.
Рассматривая права и свободы как элемент правового статуса, мы включаем в него не только основные (конституционные) права, но и весь комплекс прав, вытекающих из законов (внутригосударственных и международных). Особо следует подчеркнуть влияние международных норм о правах человека на расширение правового статуса личности в современном мире. Акт ратификации того или иного договора означает для государства необходимость привести свое законодательство в соответствие со взятыми на себя обязательствами. Однако не все нормы международных соглашений, особенно в области прав человека, являются самоисполнимыми. Единственный путь их реализации — издание соответствующего внутригосударственного законодательного акта. Международное право постепенно становится универсальным, а его нормы и принципы обязательными для всех государств — участников международного сообщества.
Законодательство испытывает в нынешней России заметно возрастающее влияние международно-правовых актов по правам человека. Пункт 1 ст. 17 Конституции РФ провозглашает: "В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права в соответствии с данной Конституцией". Это положение Конституции дает основания понимать правовой статус человека и гражданина России как единый комплекс внутригосударственных и международных норм, содержащих права и свободы граждан.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: