Наука, культура, цивилизация

Вопрос, прямо скажем, не простой, ведь в науке существует (ссылки даются чаще всего на фундаментальную работу А. Кребера и К. Клаксона «Культура. Критический обзор концепций и дефиниций») более 500 определений культуры. Но нам необходимо то определение культуры, которое будет отвечать нашим задачам – выяснению проблем места науки в системе культуры.

Понятие «культура» как исходная, абстрактная категория призвана фиксировать существенные отношения в научном познании.

Известно, что от теоретического вопроса о том, что следует вкладывать в понятие «культура» (или любое другое понятие) в целом будет зависеть и успешный подход ко всей логико-методологической проблематике.

Исходным тезисом будет следующий: понятие культуры определяет, концентрирует в себе все сферы бытия и сознания. Именно культура вбирает в свое лоно единство противоречивых объектов и явлений: идеальное и материальное, эмоциональное и рациональное, субъективное и объективное и т.д., т.е. культура собирает вокруг себя многокачественные феномены, демонстрируя тем самым свою самодостаточность и всеобщность.

Корпус культуры обширен, огромен и целостен, несмотря на то, что в ней, казалось бы, сочетается несочетаемое. Она соткана из разнообразных и разноплановых, противоречивых, согласованных или скоординированных между собой элементов. Но у всех ее (культуры) сторон есть нечто общее: культура как бы концентрирует, фокусирует все стороны, черты и связи человеческой деятельности и человеческих отношений. Она выступает как качество предметов
и вещей, свойств и тенденций.

Хорошо известно, что качество – это имманентно присущее свойство предметов и явлений – обозначает первоначальное и подлинное единство, а также многообразие объективной реальности. Качество характеризует структуру объектов, особенности, черты и признаки которых в совокупности служат выражением сущности предметов и отношений.

Свет на научное определение и понимание культуры до некоторой степени проливает история появления самого термина «культура».

Общепризнано, что данное слово («культура») появилось в Древнем Риме и происходит от латинского «cultura» (возделывание, обработка, уход, улучшение) и первоначально означало обработку земли, возделывание почвы – т.е. земледельческий труд, направленный на изменение природы, приспособление человека к стихийным силам природы.

Такое понимание термина «культура» просуществовало вплоть до XVIII столетия, когда Ж.-Ж. Руссо придал данному слову понятийный, категориальный смысл. В эпоху Просвещения «культуре» как приобретенному в процессе воспитания и образования противопоставлялась «природа» как нечто данное, не обработанное и естественное.

В творчестве Ж.-Ж. Руссо (1712–1778) данная оппозиция – «природа – культура» – рассматривается уже как всеобщая противоположность, как два противостоящих друг другу полюса. Причем «естественное» состояние в большей мере соответствует природе человека, а «культурное» – это то, что «обработано» воспитанием, образованием и т.д.

И. Кант (1724–1804) развил идеи Руссо, которые в целом отвечали и его социально-философским воззрениям. Однако Кант считал, что культура обогащает каждого человека в отдельности, но отрицательно влияет на все человечество. Это происходит, по его мнению, в силу того, что основу культуры составляет нравственное существование человека. Сфера культуры – сфера нравственности между людьми. При этом Кант полагал, что невозможно примирить эту сферу с эмпирической сферой человека. В культуре человек должен подняться над эмпирикой. Это восхождение дает человеку свободно действовать во имя целей, которые он сам себе ставит, сообразуясь с велением нравственного долга, внутреннего нравственного закона («категорический императив»), направляющего всю деятельность человека. «Культура – это способность субъекта к целесообразной деятельности», считал немецкий ученый. Вот это и есть его основная идея, его понимание культуры, что в виду истинности данных суждений разделялось позже Гегелем, Марксом и принимается нами как самая эвристическая, современная и творчески-плодотворная из всех тех 500 определений культуры, которые приводят американские ученые.

Действительно, культура – это не что иное, как деятельность человека во всех сферах бытия и сознания; это то, что связано с конкретно-историческим процессом деятельности и отношений субъекта с объектом.

Вообще понимание культуры возможно лишь при выяснении взаимодействия субъекта с объектом во всех областях природного и социального бытия. Вне субъекта и объекта, их взаимной связи в процессе предметно-матери­альной деятельности нельзя исследовать возникновение, существование, функционирование и развитие культуры; характер отношений субъекта и объекта накладывает отпечаток на уяснение смысла понятия «культура».

Не рассматривая здесь проблему субъекта и объекта широко и всесторонне – об этом речь будет идти в следующих разделах – о социально-гуманитарном знании, – все же отметим, что данная проблема – субъекта и объекта, – по установившейся в философии традиции со времен Канта
и Гегеля, рассматривалась как проблема познающего и познаваемого. Такой подход в принципе показал свою ценность. Но в настоящее время он требует конкретизации
в современных философских исканиях, особенно в социально-гуманитарном знании, когда взаимодействие «субъекта», «объекта» и «предмета» познания обеспечивается возможностью науки как профессиональной деятельности, ориентированной на получение истинного знания[3].

Итак, в XXI веке и веком ранее – с середины XX века – наука действительно превратилась в особую сферу деятельности по производству знания. Она осуществляется в социально-организованной форме и существует на основе исторически выработанных методов, которые ранее только намечались. Весь этот процесс взаимодействия науки и культуры проходит в практически-специализированном познании. Однако последнее не может никогда устраниться от общекультурного процесса. А этот общекультурный процесс есть всеобщий способ, всеобщая технология деятельности, процесс выражения и воспроизводства сущностных сил человека. Поэтому перед тем, как перейти к выяснению роли науки в культуре, необходимо сделать ряд замечаний.

Во-первых, сама культура возникает как деятельность. Деятельность – это основа и фундамент культуры. Деятельность – это также источник возникновения и существования культуры. Культура повенчана с деятельностью и отношениями. Но деятельность и социальные отношения амбивалентны, т.е. они материальны и идеальны, ибо деятельность – это противоречивое единство материи и духа, материального и духовного. В процессе деятельности происходит материализация духовного, идеального, а также идеальное возникает на основе материального и в нем существует.

Все идеальные формы человеческой деятельности (эмоции, чувства, понятия, суждения, формы права, политики, этики, религии и т.д.) материализуются, образуя материальное «косное» тело культуры, так называемые «материальные основания культуры».

Понятие «материальные основания культуры» отражает ту сторону культуры, в которой откристаллизовалась, воплотилась идеальная, духовная деятельность субъекта. Материальные основания культуры – это то, в чем отпечатываются деяния людей, их трудовые усилия. Данные материальные основания и составляют «материальность» науки и всего социально-гуманитарного цикла наук. Так что нет ни одной науки, где бы отсутствовали, были элиминированы их материальные основания.

Во-вторых, в культуре невозможно отвлечься (повторим еще раз) от всех качественных особенностей проявления деятельности человека. Именно в культуре демонстрируется качественная слитность и неразрывность вещественного
и духовного, идеи и ее материальные проявления. «Реинкарнация», превращение духовного, чувственно-рационального в вещное, материальное и наоборот составляет одну из важнейших черт культуры как целостного, гомогенного процесса деятельности и отношений.

Поэтому в культуре ни одно явление не выступает как только «чисто материальное» или как «чисто духовное». Там, где речь идет о человеческой деятельности и социальных отношениях, некорректно, да и ненаучно говорить о духовном в отрыве от его материального воплощения. Здесь «материя» духовна, а «дух» овеществлен, материализирован; духовное несет на себе явные следы материального воздействия. На «духе» извечно будет лежать «проклятие» – быть отягощенным материей (К. Маркс).

Так происходит со всеми «атомами» культуры, в том числе и с науками, в которых каждый их элемент демонстрирует тождество и различие материального и духовного, рационального и эмоционального.

Теперь настало время перейти к следующему разделу нашего материала: какова связь и взаимодействие науки
и цивилизации.

Определяя науку как специализированную деятельность по производству знаний, осуществляемую в социально-организованной форме, мы отмечаем, что наука составляет рационализированный, рациональный стержень всей культуры.

Наука – это не только разум в развертывании, в становлении, но и разум в действии. Наука – это наиболее совершенный способ человеческого мышления и человеческого отношения к миру. Более того, наука, находясь в составе культуры как ее неотъемлемый элемент, вносит в человеческую культуру тот принципиально новый фактор, выступающий в качестве реальной основы практической универсальности человека как творца и творения культуры. Если
в прошлые времена человек только в рефлексии, в сознании мог вообразить себя универсальным существом (вспомним хотя бы эпоху Возрождения), что, собственно, и составляет назначение общечеловеческой культуры, то благодаря науке человек обретает реальную способность быть по-настоящему всесторонним существом в своем действительном отношении к миру. Поэтому культурная миссия науки состоит
в формировании универсально-практического отношения людей к действительному миру. Наука из инструмента культуры становится решающим условием всего социально-гуманитарного развития, включающего в себя как отношение человека к природе, так и его отношение к другим людям и к самому себе.

Вот на этом фундаментальном основании произошло несколько метафизическое разделение наук о природе и наук об обществе. С этой идеей выступили последовательно
В. Дильтей (1833–1911) и Г. Риккерт (1863–1936). В наше время идеи В. Дильтея и Г. Риккерта приписываются английскому историку и писателю Чарлзу Перси Сноу, написавшему в 1959 году в Кембридже книгу «Две культуры»
на основе лекции, прочитанной в Кембриджском университете. В этой лекции, а затем в книге английский писатель высказал мысль о том, что между традиционной гуманитарной культурой европейского Запада и новой (также европейской) так называемой «научной культурой» растет с каждым годом катастрофический разрыв. Если не принять радикальных мер для реорганизации образовательной системы, в частности мер, дающих возможность сблизить уже теперь страдающих от излишнего практицизма физиков и проникнутых антиобщественными настроениями индивидуалистов-интеллектуалов, то подобная ситуация может вообще привести к гибели человеческой культуры.

Такими радикальными идеями «грешили» и названные выше немецкие ученые. Они лишь указали на некий разрыв между «науками о духе», или «науками о культуре», и «науками о природе», считая, что лишь «науки о культуре» обладают ценностями, которые воплощаются преимущественно в сфере культуры. Никаких идеологических (катастрофических) выводов данные ученые не делали, ибо не обладали буйной фантазией английского ученого-эссеиста. Но некоторые отечественные ученые посчитали Ч.П. Сноу родоначальником деления культур на естественнонаучные и гуманитарные.

Оснований для разного, «крутого» противопоставления двух ветвей, двух сфер культуры, естественно, нет, ибо культура – это единая, неразрывная деятельность (процесс
и результат) человека и в области природы (получения объективной истины), и в сферах общества, где речь идет о природе ценностей, и в этом вопросе. Эти науки, конечно, различаются по ряду параметров, но торжествующее их единство содержится в единой культуре, цементирующей деятельность и творчество ученых в той или иной области.

Ценности цивилизации
и ценности научной рациональности

В чем же состоит проблема ценностей в культуре (цивилизации) и какова ценность научной рациональности? Генрих Риккерт одним из первых в философии XX в. поставил вопрос о ценностях. Согласно ему науки о культуре как особые сферы опыта соотнесены с ценностями. Именно ценности определяют величину индивидуальных различий, показывая в бесконечном многообразии разные свойства и черты как «существенные», «уникальные», так и «представляющие интерес». Разрабатывая концепцию ценностей, Г. Риккерт выделил шесть основных категорий ценностей: истину, красоту, безличную святость, нравственность, счастье и личную святость.

Мы не будем судить строго о научности в выборе немецким ученым данной системы ценностей, а только укажем, что субъективизм может увести его от верного представления о мире культуры и науки и представить ценности, существующие в мире в «надсубъективной» и «надбытийной» сферах, что конечно, не позволяет (несмотря на заверения
Г. Риккерта) истолковать ценности как принцип, задающий фундамент – «артикуляцию» бытия, познания и человеческой деятельности.

После Г. Риккерта, уже в XX веке, «в учениях натуралистически-психологической направленности от прагматизма до социологии естественно-природные импульсы рассматриваются как побудительные мотивы ценностных предпочтений человека… Если в экзистенциализме Хайдеггера онтологический анализ оборачивается отвержением аксиологической проблематики, то Сартр приходит к выводу, что ценности как особого рода нормативная реальность производна от акта самосозидания человека, его свободного волеизъявления»[4].

Как видим, и XX век продолжает субъективистскую традицию в понимании природы ценностей. Иногда этот субъективизм «дополняется» неомарксистскими положениями у Сартра и Ю. Хабермаса, но в общем и целом проблема ценностей остается неизменной. Попытка некоторых ученых (в частности, Деррида) радикально избавиться от ценностей не принесла сколь-нибудь позитивного эффекта. Остается прибегнуть к «старой», «позитивной» концепции ценностей, содержавшейся в философии К. Маркса, который понимал ценность как предметно-субъективные отношения и деятельность, направленные на ориентацию человека, оценивающего свои поступки с позиции добра, истины, красоты, справедливости и т.д.

Ценность – это неотъемлемая черта субъектно-объектных отношений в целом и, тем более, в такой деятельности как культура. Вообще ценность есть все то, что люди ценят, то, что они возводят в один ранг полезности, необходимости, блага. Иными словами, проблема ценности самым прямым и непосредственным образом связана с различными сторонами человеческой деятельности. Здесь находит выражение определенная сторона ценности, указывающая на полезность, значимость наличных благ, закрепленных в форме объективно-предметных ценностей. Но одновременно с этим ценность выступает также и в качестве идеально-субъективной формы, в которой она обнаруживает свою направленность и ориентацию действий человека
на те или иные явления и свойства предметов и объектов.

Более того, современная наука требует включения
в знание ценностных параметров, поскольку ее объектами являются человеко-размерные системы. Человек уже не находится за пределами мира, вне его. Он всем ходом развития культуры включен в культуру, в объективный мир. Кроме того, человек и Вселенная (космос) существуют в нерасторжимой сопряженности. Поэтому ценность представляют не столько «объективные» истины, знания, сколько те, которые сопоставимы с непосредственным бытием людей[5].

Особенно велика роль в современной науке признания ценности научной рациональности. Проблема рациональности приобрела в философии особое значение потому, что она составляла важнейшую ступень познания человеком объективного мира. Если эмпирические и сенсуалистские направления в эпистемологии преобладали в концепциях материалистического понимания действительности, то рационализм возникает как реакция на ограниченность эмпирических данных и чувственных представлений. Рационализм выступает в качестве антипода сенсуализму и эмпиризму потому, что в науке необходима не столько преувеличенная роль внешних факторов познания, сколько «трезвость ума», способность человека (ученого) в своей познавательной деятельности рассуждать, выходя по возможности из-под власти чувств, эмоций, субъективных желаний, стремиться
к обоснованию своих суждений и логических умозаключений. Лишь разум, интеллект способен дать достоверное знание, которое должно носить всеобщий, необходимый, а не случайный характер.

В настоящее время ученые установили несколько конкретно-исторических типов рациональности, указывая
на многозначность данного понятия в зависимости от эпохи и философско-социологических концепций. И первым этапом был рационализм (рациональность), сформулированный Декартом, Спинозой, Лейбницем и др. Так, Спиноза
в «Трактате об усовершенствовании разума» перечисляет свойства разума, которые, как он пишет, «особо заметил
и ясно понял»:

I. Разум заключает в себе достоверность, т.е. знает, что вещи формально таковы, как они в нем самом объективно содержатся.

II. Разум воспринимает некоторые вещи или образует некоторые идеи абсолютно, а некоторые – из других.

III. Те идеи, которые он образует абсолютно, выражают бесконечность; ограниченные же идеи он образует из других…

IV. Положительные идеи разум образует раньше, чем отрицательные.

V. Он (разум) воспринимает вещи не столько с точки зрения длительности, сколько под некоторой формой вечности и в бесконечном числе…

VI. Идеи, которые мы образуем ясными и отчетливыми, представляются настолько вытекающими из одной только необходимости нашей природы, что кажутся абсолютно зависящими от одной только нашей мощи; смутные же наоборот: часто они образуются против нашей воли.

VII. Идеи вещей, образуемые разумом из других, дух может определять многими способами…

VIII. Чем более совершенства некоторого объекта выражают идеи, тем они совершеннее. Действительно, мы не так удивляемся мастеру, который создал идею какой-нибудь часовни, как тому, кто создал идею какого-нибудь знаменитого храма[6].

Итак, Б. Спиноза в качестве свойств (признаков) разума выделил: достоверность, абстрактность, бесконечность, позитивность, вечность, ясность, отчетливость, многообразность, совершенство. Все эти признаки в той или иной мере являлись типологическими свойствами понимания разума
и рациональности классической концепции разума. (В скобках заметим, что во многих пособиях и у многих авторов утверждается совершенно неверная (ложная) мысль о том, что в этот период философствования «понятие разума не стало предметом специального исследования»[7].

Представленное Спинозой понимание рациональности совпадает с этапом развития классической философии, научной картиной мира, представленной XVII–XVIII вв., когда философия верила (вплоть до Гегеля) в способность разума
к освоению действительности, в творчество разума и бытия.

Неклассическая рациональность подменила эту формулу верой в возможность науки и постижение преобразования мира, а в постклассический период философии возникло представление о плюрализме типов рациональности. Но как бы там ни было, идея рациональности связана с проблемой ценности разума, оказывающего свое влияние на всю культуру, ибо рациональность и составляет основу науки как разума в действии.

В наши дни проблема рациональности возводится
в ранг ключевой философской проблемы. При этом отмечается, что ее актуальность обусловлена особенностями развития научно-технической цивилизации. Так, в частности,
П. Гайденко видит проблему рациональности не как чисто теоретическую, но прежде всего жизненно-практическую. «Индустриальная цивилизация, – отмечает она, – это цивилизация рациональная, ключевую роль в ней играет наука, стимулирующая развитие новых технологий»[8].

В конце XX века проблема рациональности действительно обрела статус важнейшей философской проблемы, широко обсуждаемой учеными, демонстрирующими различные подходы к ней. Однако несмотря на века, прошедшие после XVI–XVIII столетия, учение о рациональности продвинулось незначительно. Как отмечают авторы учебного пособия под редакцией В.П. Кохановского «Философия науки», под рациональностью сейчас понимают логичность, мотивированность, научность, экономичность, связность с ситуацией, соответствие образцам или протест против них, и т.д.[9]

В этом перечне принципов рациональности приводятся или тавтологические суждения (научность, логичность), или же типично эмпирические характеристики теории вообще (связность с ситуацией, соответствие образцам и т.д.).

Некоторое продвижение вперед в вопросе о природе рациональности можно обнаружить в творчестве М. Вебера, который, выделяя идеальные типы действия, обращает внимание на целерациональное действие, что ориентирует ученого на использование средств, позволяющих достичь значимых целей. «Социальное действие, – пишет М. Вебер, – подобно любому другому поведению может быть целерациональным, если в основе его явлений – ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей
и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели»[10].

Данная позиция и оценка рациональности, высказанная М. Вебером в современной философии науки, является эвристичной и доминирующей, ибо она (рациональность) понимается не столько как атрибут науки, сколько как высший принцип человеческой деятельности и системообразующий элемент человеческой культуры.

Макс Вебер так характеризует целерациональное действие: «Целенаправленно действует тот индивид, чье поведение ориентировано на цель, средства и побочные результаты его действий, кто рационально рассматривает отношение средств к цели и побочным результатам и, наконец, отношение различных возможных целей друг к другу, то есть действует, во всяком случае, не аффективно (прежде всего не эмоционально) и не традиционно»[11]. Здесь и выражена
М. Вебером суть рационализма как логико-методологи­ческого принципа, обращенного к практической деятельности индивида – деятельности, содержащей в себе единство идеального и материального – цель, средства, результат с его «побочными» результатами действия.

Веберовская концепция рациональности в настоящее время получила свое развитие в работах Ю. Хабермаса,
К. Ясперса и других философов.

Завершая вопрос о ценности научной рациональности, необходимо сказать, что сама рациональность в наше время заключается в усложнении теоретического познания, где разум становится высшей ценностью, давая оценку ненаучных (иррациональных в первую очередь) компонентов современной науки. Кроме того, вопрос о рациональности
в науке перерастает «узкие» рамки научных исследований
и вторгается в иной контекст, а именно в культурно-исторический контекст, который обеспечивает продвижение науки и всей научной деятельности вглубь, расширяя рамки нынешнего состояния культурно-исторической практики. Ценность рационализма становится ценностью тогда, когда не принижается и не уничижается человеческий разум, и когда человек разумно смотрит на мир, тогда и мир на человека смотрит разумно (Гегель).

Итак, рациональность в философии науки понимается как совокупность норм и методов, характеризующих научное исследование, основанное на разуме отношения человека к действительности, когда он не находится вне мира, а органично связан с ним, осознавая его с помощью целей, средств, обеспечивая их достижение в «побочных результатах» (М. Вебер) деятельности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: