|
|
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КАРАЮЩАЯ ДЛАНЬУЛИЦА БУРДОННЭ Всего неделя прошла с тех пор, как умерли в пытках братья д'Онэ и какзаточили до конца их дней принцесс-прелюбодеек, а по всему Парижу ужепоползла легенда, где в равной мере действовали любовь, жестокость ибесчестье. Неизвестно почему, но в легенде этой, стремившейся, как и всякаялегенда, бессознательно упростить ход событий, вся тяжесть вины падала наодну лишь Маргариту Наваррскую. Ей приписывали не одного, а десять,пятьдесят любовников. И прохожие опасливо поглядывали на Нельскую башню,которую с наступлением темноты окружали бессонные стражи с пикаминаперевес, готовые расправиться с любым смельчаком, рискнувшим заглянуть вэто проклятое Богом место. Ибо конец истории еще не наступил. Шепотомпередавались из уст в уста весьма странные слухи. Что-то слишком многостали вылавливать в тех местах утопленников из Сены, и люди рассказывали,что его высочество Людовик Сварливый, запершись в своем Нельском отеле,собственноручно пытает слуг, причастных или заподозренных в причастии клюбовным приключениям королевы, и что изуродованные тела их спускают вреку. Утром седьмого дня красавица Беатриса д'Ирсон с первыми лучами солнцавышла из особняка графини Маго. Майское солнце отражалось во всех окнах.Беатриса шла не спеша, подставив лицо ласкающему прикосновению теплогоутреннего ветерка. Она словно купалась в лучах солнца; с наслаждениемвдыхала она запахи молодой весны, ей нравилось ловить взгляды встречныхмужчин, особенно незнатных... "Если бы они знали, что я собираюсь делать.Если бы они только знали, что я несу в кошеле", - весело думала она. Добравшись до квартала Сент-Эсташ, она свернула на улицу Бурдоннэ.Странное это было место: на улице Бурдоннэ шла своя особая, тайная жизнь.Уличные писцы держали здесь свои лавочки. Тут процветала торговля воском,ибо писцам требовались вощеные таблички для письма, тут мастерили свечиобычные, свечи церковные и мастику для мебели. Но в задних комнатахлавчонок улицы Бурдоннэ шла необычная торговля. Там по баснословным ценами с бесконечными предосторожностями отпускали таинственные снадобья,которыми пользовались те, что занимались ворожбой и магией; змеиные жала,превращенные в порошок, растолченных жаб, кошачьи мозги, языкивисельников, волосы распутниц, а также всевозможные растения, из которыхизготовляли любовный напиток или яды, чтобы извести своих недругов. Ипоэтому правы были те, что называли Улицей Ведьм этот узенький переулок,где сам дьявол правил торг рука об руку с торговцами воском, ибо, какизвестно, воск - необходимейший предмет при ворожбе. С рассеянным видом, но зорко оглядываясь и прислушиваясь к тому, чтоделается вокруг, Беатриса д'Ирсон незаметно проскользнула в лавочку, наддверью которой была намалевана надпись: АНЖЕЛЬБЕР Поставщик восковых свечей Для королевского двора, Часовен и церквей Лавочка, зажатая между двух соседних домов, представляла собой длинное,низкое и темное помещение. С потолка свисали связки свечей самых различныхразмеров; на широких полках, идущих вдоль стены, были выставлены пучкисвечек, связанных дюжинами, а рядом красовались витые свечи коричневого,красного или зеленого воска, которым пользовались тогда вместо сургуча дляпечатей. Все вокруг пропахло воском, и все предметы были чуть-чуть липкимина ощупь. Сам хозяин, низенький старичок в огромном колпаке из небеленогополотна, усердно раздувал маленький горн и наблюдал за свечными формами.При виде Беатрисы его морщинистый беззубый рот растянулся в приветливуюулыбку. - Мэтр Анжельбер, - начала Беатриса, - я пришла затем, чтобы уплатитьвам долг по дому Артуа. - Что ж, доброе дело, красавица, доброе дело, наша торговлишка прямо наладан дышит. Задушили налогами, а налог - это дьяволово изобретение. Еслии впредь так пойдет, придется лавку закрывать! - заключил мэтр Анжельбер,вытирая закопченные руки о фартук. Из дальнего угла комнаты он вытащил какую-то табличку и, озабоченнонахмурив брови, стал вглядываться в ряды цифр. - Давайте-ка посмотрим, верны ли счета! - буркнул он. - Верны, верны, - кротко проговорила Беатриса, опуская в черную ладоньстарика несколько серебряных монет. - Эх, побольше бы таких клиентов, тогда дело бы на лад пошло, -рассмеялся старичок, тщательно пересчитав деньги. Затем добавил сзаговорщицким видом: - Сейчас я вам кликну вашего любимчика. Я им доволен: на работу нежалуется и язык за зубами держать умеет... Эй, мэтр Эврар! Вошедший на зов мэтр Эврар оказался худым, но крепким мужчиной леттридцати. Лицо у него было костистое, запавшие глаза в темных глазницах,тонкие губы. Он хромал, и лицо его временами нервически подергивалось, - очевидно,когда он неловко наступал на больную ногу. Прежде чем попасть в лавчонку на улице Бурдоннэ, он был тамплиером исостоял в командорстве Артуа. После пыток, длившихся двенадцать часов, емуудалось бежать, но эта ночь нечеловеческих страданий, о которых напоминалаискалеченная нога, сломила его разум. Он разучился верить и научилсяненавидеть. И теперь его удерживала в живых лишь упорная жажда мести. Если бы не гримаса, искажавшая время от времени его лицо, если бы нетревожный блеск глаз, он мог бы даже показаться в женских глазах нелишенным своеобразного, грубоватого очарования. Вырвавшись из рук палачей,он, как загнанный зверь, укрылся в конюшне при особняке Артуа. Беатрисапоместила бывшего тамплиера у мэтра Анжельбера, который его кормил, давалему ночлег, а главное, избавил от преследований властей, за что Эврарвыполнял все тяжелые работы и вдобавок вел счета, помогая взыскиватьдолги. Каждый раз, когда в лавчонку заглядывала Беатриса, мэтр Анжельбер подпервым попавшимся предлогом удалялся прочь. И удалялся со спокойнымсердцем. Если придут покупатели, Эврар сумеет им угодить и пополнитьскромную кассу. А вот что касается торговли воском для иных целей, длявсяческих колдовских манипуляций, тут мэтр Анжельбер предпочитал держатьсяна заднем плане - пусть за такие дела несут ответственность другие -словом, он знать ничего не знает, лишь бы денежки шли к нему в карман. Когда Беатриса и Эврар остались одни, бывший тамплиер схватил Беатрисуза руку. - Пойдем, - шепнул он. Молодая девушка молча последовала за ним и смело вошла в каморку,задернутую занавеской, - здесь мэтр Анжельбер хранил неочищенный воск,бочонки с животным салом, связки фитилей. Здесь же, на узеньком соломенномтюфячке, затиснутом между старым сундуком и изъеденной сыростью стеной,ночевал Эврар. - Мой замок, мои угодья, все командорство рыцаря Эврара, - сказал он сгорькой иронией, обводя рукой свое мрачное и мерзкое обиталище. - Но вселучше, чем смерть, - добавил он. Обняв Беатрису за плечи, он притянул ее к себе. - А ты, - шепнул он, - лучше вечности. Насколько Беатриса говориласпокойно и медленно, настолько тороплив и неспокоен был Эврар. Беатриса улыбнулась своей обычной улыбкой, и, как всегда, казалось, чтоона смеется над всем и вся; она не отрываясь глядела на бывшего тамплиера.Всякий раз, когда судьба сталкивала ее с человеком, зависимым от нее,Беатриса испытывала какое-то болезненное сладострастие. А этот человеквдвойне от нее зависел: прежде всего, потому что был беглый, жил нанезаконном положении и она могла в любую минуту выдать его правосудию, иеще потому, что молодая красавица стала для влюбленного Эврара подлиннымнаваждением. С обычной своей невозмутимостью Беатриса не отталкивалажадных рук Эврара, лихорадочно ласкавших ее, и только спокойно сказала: - Можешь радоваться. Папа умер. - Да... да... - ответил Эврар, и дикий пламень зажегся в его взоре. -Лекари пользовали его толчеными изумрудами. Хорошенькое лекарство - сразуже прорезает кишки. Кто бы эти лекари ни были, они мои лучшие друзья.Проклятие начинает сбываться, Беатриса. Один уже подох. Рука Всевышнегоразит скоро, особенно если ей помогает рука человека. - А также и рука дьявола, - с улыбкой подхватила Беатриса. Казалось,она даже не замечает, что он приподнял подол ее юбки. Блестящие от воска пальцы бывшего тамплиера ласкали прекрасную упругуюногу, гладкую и теплую. - А хочешь помочь сразить еще одного? - спросила она. - Кого? - Того, кому ты обязан своей хромотой. - Ногарэ... - прошептал Эврар. Он отшатнулся от девушки, и уродливая гримаса несколько раз подрядисказила его лицо. Теперь уже сама Беатриса приблизилась к нему. - Если хочешь, ты можешь отомстить, - сказала она. - Ведь он у васзапасается свечами? Эврар глядел на нее непонимающим взглядом. - Ведь вы делаете для него свечи? - повторила она. - Мы, - ответил он. - Такие же точно мы поставляем и в королевскиепокои. - А какие они, эти свечи? - Очень длинные, из белого воска, фитиль мы кладем особый, чтобы быломеньше дыма. Берет он у нас также и толстые желтые свечи. Эти свечи онупотребляет только в том случае, когда пишет ночами, и выходит их у него внеделю две дюжины. - Ты точно знаешь? - Еще бы, ведь мне это рассказал его слуга, который приходит к нам затоваром и забирает сразу по двенадцать дюжин свечей. Мы-то сами ему товарна дом не носим, так просто к нему не проникнешь. Этот пес недоверчив издорово бережется. Эврар показал пачки, лежавшие в ряд на полке. - Видишь, это уже готовая порция, а рядом свечи для короля... Нет, тытолько представь себе, что это я, я, - добавил он, ударив себя в грудь вовнезапном приступе гнева, - я сам должен изготовлять ему свечи, и при моихсвечах он вынашивает в своей голове все эти преступления. Всякий раз,когда мы отправляем ему пакеты, так бы и плюнул туда - жаль только, что уменя слюна не ядовитая. Беатриса улыбалась все той же равнодушной улыбкой. - Я могу предложить тебе неплохую отраву, - сказала она. - Если тыдействительно хочешь сразить Ногарэ, нет надобности проникать к нему вдом. Я знаю средство, с помощью которого можно отравить свечи. - Разве это возможно? - воскликнул Эврар. - Тот, кто будет вдыхать отравленный свечой воздух в течение часа, уженикогда больше не увидит огня, разве что только в аду. К тому же средствоне оставляет следов, и недуг, который оно вызывает, неизлечим. - Откуда ты узнала? - Да так... - ответила Беатриса, лениво пожимая плечами и кокетливопотупив глаза, будто разговор шел о самых легкомысленных предметах. -Достаточно примешать к воску порошок... - А ты-то почему добиваешься этого? - спросил Эврар. Беатриса притянулатамплиера к себе, приблизила губы к его уху, словно хотела поцеловать. - Потому что есть еще люди, кроме тебя, которые тоже хотят отомстить, -шепнула она. - Поверь мне, ты ничем не рискуешь. Эврар размышлял с минуту. Было слышно только его бурное дыхание. Взглядего стал еще более колючим, засверкал еще ярче. - Тогда не будем медлить, - заговорил он обычной скороговоркой. -Возможно, мне вскоре придется уехать. Не говори об этом никому...Племянник Великого магистра, мессир Жан де Локгви, начал нас потихонькусобирать. Он тоже поклялся отомстить за смерть мессира де Молэ. Ведь невсе мертвы, как ни старается уморить нас этот гнусный пес Ногарэ. Недавносюда приходил один из наших братьев, Жан дю Пре, он принес мне послание исообщил, чтобы я готовился отправиться в Лангр. Вот было бы хорошопринести с собой в дар мессиру де Лонгви душу Ногарэ... А когда у менябудет этот порошок? - Он здесь, - ответила Беатриса, открывая кошель. Она протянула Эврарумаленький мешочек, который тот осторожно приоткрыл. В мешочке был насыпанпорошок, вернее, два почти не смешанных порошка: один тускло-серый, другойбелый, кристаллический. - Это пепел, - сказал Эврар, показывая на серый порошок. - Да, - подтвердила Беатриса, - пепел, это сожженный язык человека,убитого Ногарэ... для того чтобы привлечь к нему дьявола и не ошибиться. Аэто, - добавила она, указывая на белый порошок, - это "фараонова змея". Небойся. Она убивает только в состоянии горения. Когда ты сделаешь свечу? - Немедленно же! - Еще успеешь. Анжельбер скоро вернется? - Через час, не раньше. А ты постой пока в лавке, как будто ждешьпродавца. Эврар притащил в свой закут печурку и раздул потухающие угли. Потом из пачки, предназначенной для хранителя печати, он вынул ужеготовую свечу, положил ее в форму и сунул в огонь. Когда воск достигнужной мягкости, бывший тамплиер сделал по всей длине свечи желобок иаккуратно высыпал туда содержимое мешочка. Беатриса, которая во время всей этой операции простояла в лавке соскучающим видом покупательницы, ждущей, когда ее обслужат, нет-нет да ивзглядывала за занавеску, где Эврар с багровым в отсветах пламени лицомхлопотал вокруг печурки, припадая на больную ногу. А про себя она шепталазаклинания, где трижды упоминалось имя Гийом. Покончив с работой, Эвраростудил свечу, окунув ее в бак с холодной водой. - Готово! - крикнул он Беатрисе. - Можешь идти сюда. Свеча была готова,и даже самый внимательный глаз не обнаружил бы на ее гладкой поверхностиникаких подозрительных следов. - Недурно сработано для человека, который привык действовать мечом, -произнес Эврар, и лицо его загорелось жестоким торжеством. Положив свечу на место, он добавил: - Будем надеяться, что она верная посланница вечности. Отравленнаясвеча, лежавшая в самой середине пачки и ничем не отличавшаяся от своихсоседок справа и слева, стала сейчас как бы лотерейным билетом. Черезсколько дней слуга, заправляющий подсвечники в доме хранителя печати,вынет ее из пачки? Взгляд Беатрисы упал на соседние пачки,предназначавшиеся для короля, и она негромко рассмеялась. Но Эврар подошелк ней и сжал ее в своих объятиях. - Возможно, мы в последний раз с тобой видимся... - Возможно - да, а возможно - и нет, - ответила она, прищурясь. Он легко поднял девушку на руки и понес к соломенному тюфячку. Беатрисаи не думала сопротивляться. - И как ты только ухитрялся хранить обет целомудрия, когда былтамплиером? - спросила она. - Никогда я не мог себя смирить, - ответил он глухим голосом. Тогдапрекрасная Беатриса закрыла глаза; ее верхняя губка забавно оттопырилась,открыв мелкие белоснежные зубы; пусть это обман, пустая мечта, но ейказалось, что ее ласкает сам Сатана. Впрочем, разве Эврар не был хром?СУДИЛИЩЕ ТЕНЕЙ 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|