|
|
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПРИНЦЕССЫ-ПРЕЛЮБОДЕЙКИБАНК ТОЛОМЕИ Мессир Спинелло Толомеи минуту сидел в задумчивости, потом, понизивголос до полушепота, словно боялся, что его могут подслушать, спросил: - Две тысячи ливров задатку? Устроит ли его высокопреосвященство стольскромная сумма? Левый глаз банкира был закрыт, а правый, смотревший на собеседниканевинным и спокойным взглядом, неестественно блестел. Хотя мессир Толомеи уже давным-давно обосновался во Франции, он никакне мог отделаться от итальянского акцента. Это был пухлый смуглый брюнет сдвойным подбородком. Волосы с проседью, аккуратно расчесанные иподстриженные, падали на воротник кафтана из тонкого сукна, отороченногомехом и стянутого поясом на брюшке, напоминавшем по форме тыкву. Когдабанкир говорил, он назидательно подымал пухлые руки и осторожно потиралкончики тонких пальцев. Враги уверяли, что открытый глаз банкира лжет, аправда спрятана в закрытом глазу. Спинелло Толомеи, один из самых могущественных дельцов Парижа,напоминал манерами епископа - по крайней мере в эту минуту, посколькубеседовал он с прелатом. А прелат был не кто иной, как Жан де Мариньи, худой, изящный, дажеграциозный юноша, тот самый, что накануне во время заседания церковногосудилища сидел на паперти собора Парижской Богоматери в такой томной позеи потом обрушился на Великого магистра. Младший брат Ангеррана де Мариньи был назначен в архиепископствоСанское, от которого зависела парижская епархия, с целью довести дожелаемого конца процесс против тамплиеров. Таким образом, гость былпричастен к самым важным государственным делам. - Две тысячи ливров? - переспросил он. Посетитель держал себя не совсем спокойно. Услышав эту цифру, онвзволнованно отвернулся, желая скрыть от банкира радостное изумление,осветившее его лицо. Подобной суммы он никак не ожидал. - Что ж, эта сумма меня, пожалуй, устроит, - проговорил он с наиграннонебрежным видом. - Я предпочел бы, чтобы дело было улажено как можноскорее. Банкир следил за ним хищным взглядом, будто жирный кот, подстерегающийхорошенькую пичужку. - Можно устроить все тут же, на месте, - ответил он. - Прекрасно, - отозвался юный архиепископ. - А когда прикажете принестивам... Он не докончил фразы, так как ему почудился за дверью какой-топодозрительный шум. Но нет! Ничто в доме не нарушало тишины. Только в окнодоносился обычный утренний гул, наполнявший Ломбардскую улицу, -пронзительные крики точильщиков, водовозов, торговцев зеленью, луком,кресс-салатом, сыром, углем. "Молока, кому молока, тетушки...", "Сыр,хороший сыр из Шампани!..", "Угля!.. Угля! За денье целый мешок!.." Свет,лившийся в огромные трехстворчатые, на итальянский манер, окна, мягкоскользил по роскошным стенным драпировкам, расшитым сценами из военнойжизни, по дубовым буфетам, навощенным до блеска, по большому ларю, обитомужелезом. - Вещи? - подхватил Толомеи. - Когда вам будет угодно, вашевысокопреосвященство, когда вам будет угодно. Поднявшись с кресла, банкир подошел к длинному письменному столу, где вбеспорядке валялись гусиные перья, пергаментные свитки, дощечки для письмаи стили. Из ящика он вытащил два мешочка. - По тысяче в каждом, - пояснил он. - Приготовлено нарочно для вас -ежели угодно, можете взять с собой. Соблаговолите, вашевысокопреосвященство, подписать эту расписочку... И он протянул Жану де Мариньи заранее заготовленный листок. - Охотно, - ответил архиепископ, берясь за гусиное перо. Но рука его,уже начавшая выводить первые буквы имени, вдруг замерла в нерешительности.В расписке перечислялись те "вещи", которые он обязан был представитьбанкиру Толомеи, дабы тот пустил их в оборот; в списке значилась церковнаяутварь, золотые дароносицы, распятия, усыпанные драгоценными камнями, и,кроме того, диковинное оружие - словом, все сокровища, которые былиотобраны у тамплиеров Сане кой епархией. А ведь это добро должно былопоступить в королевскую казну или быть передано в распоряжение Орденагоспитальеров. Итак, юный архиепископ собирался совершить прямоемошенничество, прямую растрату государственных средств, и совершитьнезамедлительно. Поставить свою подпись под этой распиской сегодня всегочерез несколько часов, как сожгли тамплиеров... - Я предпочел бы... - начал архиепископ. - Чтобы эти предметы были проданы за пределами Франции? - прервал егосиеннец. - Ну конечно же, ваше высокопреосвященство. Non sonno pazzo, яеще с ума не сошел. - Я хотел сказать... относительно этой расписки. - Никто, кроме меня, ее не увидит. Это не только в ваших, но и в моихинтересах, - ответил банкир. - Я ведь лишь на тот случай, если скем-нибудь из нас двоих произойдет неприятность... храни нас Бог от такогонесчастья. Он набожно перекрестился и, быстро опустив под стол правую руку, сложилдва пальца в виде рожек. - А не будет ли вам слишком тяжело? - спросил банкир, указывая намешочки с золотом, и этот жест красноречиво говорил, что лично он,Толомеи, считает дело поконченным и не заслуживающим дальнейшихобсуждений. - Прикажете послать с вами провожатого? - Благодарю вас, мой слуга ждет внизу, - ответил архиепископ. -Тогда... попрошу... вот здесь... - сказал Толомеи, уперев палец в листок,как раз в то самое место, где архиепископ должен был поставить своюподпись. Отступать было поздно. Когда человек вынужден искать себе сообщников,приходится доверять им... - Вы сами понимаете, ваше высокопреосвященство, - начал, помолчав,Толомеи, - что я отнюдь не желаю наживаться на вас, поскольку речь идет отакой незначительной сумме. Скажу больше, неприятностей у меня будет куча,а выгоды никакой. Но я иду вам навстречу, поскольку вы человекмогущественный, а дружба людей могущественных дороже золота. Последние слова банкир произнес тоном добродушной шутки, но его левыйглаз был по-прежнему плотно прикрыт веком. "В конце концов, старик говорит чистую правду, - подумал Жан деМариньи. - Его почему-то считают хитрым, но его хитрость граничит спростодушием". И он не колеблясь поставил под распиской свою подпись. - Кстати, ваше высокопреосвященство, не знаете ли вы, как принял корольтех английских борзых, которых я ему вчера послал? - Ах, так вот оно в чем дело! Значит, это вы презентовали тоговеликолепного огромного пса, который от короля ни на шаг не отходит икоторого его величество назвал Ломбардцем? - Назвал его Ломбардцем? Приятно слышать. Король - человек остроумный,- рассмеялся Толомеи. - Вообразите, ваше высокопреосвященство, что вчераутром... Но банкир не успел рассказать историю о том, что произошло вчера утром,- в дверь постучали. Вошедший слуга доложил, что граф Робер Артуа проситего принять. - Хорошо, сейчас приму, - сказал Толомеи, движением руки отпускаяслугу. Жан де Мариньи помрачнел. - Мне не хотелось бы... встречаться с ним, - пояснил он. - Конечно, конечно, - мягко подхватил банкир. - Его светлость Артуалюбитель поговорить. Он повсюду будет рассказывать, что встретил васздесь... Банкир позвонил в колокольчик. Тотчас же раздвинулась стеннаядрапировка, и в комнате появился молодой человек в узком полукафтане. Этобыл тот самый юноша, который чуть не сбил с ног короля Франции. - Послушай, племянник, - обратился к нему банкир, - проводи еговысокопреосвященство, только не через галерею, и смотри, чтобы его никтоне увидел. А это донеси до ворот, - добавил он, подавая два мешочка сзолотом. - До скорого свидания, ваше высокопреосвященство! Согнувшись в низком поклоне, Спинелло Толомеи облобызал великолепныйаметист, украшавший руку прелата. Затем услужливо раздвинул перед нимдрапировку. Когда Жан де Мариньи исчез вместе со своим проводником, сиеннец подошелк столу, взял подписанную бумагу и аккуратно свернул ее. - Coglione, - пробормотал он. - Vanesio, ladro, ma pure coglione![Дурак. Честолюбец, вор, но еще и дурак! (итал.)] Теперь его левый глазбыл широко открыт. Спрятав документ в ящик стола, банкир вышел из комнаты,спеша приветствовать второго посетителя. Он пересек длинную светлую галерею, где стояли прилавки, ибо Толомеизанимался не только банковскими операциями, но и ввозил из заморских страни продавал в розницу редкие товары всякого рода - от пряностей икордовской кожи до фландрских сукон, от расшитых золотом кипрских ковровдо арабских благовоний. Целый рой приказчиков занимался с покупателями, двери не закрывались сутра до вечера; счетчики подбивали итоги, пользуясь для этой цели особымишахматными досками, на которых раскладывались кучками медные бляшки, - всюгалерею наполняло жужжание голосов. Легко продвигаясь вперед, тучный сиеннец кланялся на ходу знакомым,бегло просматривал цифры и тут же исправлял ошибку, распекал нерадивогоприказчика или, бросив короткое niente, нет, отказывал просителю вкредите. Робер Артуа стоял у прилавка, где было разложено оружие, привезенное изЛеванта, и взвешивал на ладони тяжелый дамасский клинок. Когда банкир дотронулся до локтя великана, тот резко обернулся, и тутже лицо его выразило то простодушие, ту веселость, какую Робер при случаеохотно напускал на себя. - Ну как, - спросил Толомеи, - опять ко мне? - Уф! - тяжело вздохнул великан. - Хочу вас о двух вещах попросить. - Догадываюсь, что первая - это деньги! - Да тише вы! - проворчал Артуа. - И так весь Париж знает, что я вам,лихоимщику, целое состояние должен! Пойдем поговорим где-нибудь в укромномместечке. Они вышли из галереи. Очутившись в своем кабинете и закрыв дверь,Толомеи сказал: - Если речь, ваша светлость, идет о новом займе, боюсь, что мнепридется вам отказать. - Почему? - Дорогой граф Робер, - степенно начал Толомеи, - когда у вас былатяжба с вашей тетушкой Маго из-за наследства - я имею в виду графствоАртуа, - не кто иной, как я, оплачивал все расходы. Но ведь тяжбу-то выпроиграли! - Вы же прекрасно знаете, что я проиграл ее только из-за подлостичеловеческой! - воскликнул Артуа. - Проиграл ее из-за интриг этой дряниМаго... Пусть она сдохнет!.. Шайка мошенников! И дали-то ей графство Артуалишь для того, чтобы Франш-Конте в качестве приданого ее дочки вернулось вказну. Но если бы существовала на земле справедливость, я был бы пэром исамым богатым из всех баронов Франции! И я буду, слышите, Толомеи, будусамым богатым бароном! Он хватил по столу своим большущим кулаком. - От души вам того желаю, дорогой мессир, - по-прежнему спокойнопроизнес Толомеи. - Но пока что вы проиграли процесс. Куда делись елейные речи и плавные движения священнослужителя, которымищеголял во время беседы с архиепископом Санским итальянский банкир! СРобером Артуа он говорил фамильярным, развязным тоном. - Однако ж я получил графство Бомон-ле-Роже, а оно дает пять тысячливров дохода, и замок Конш, где я живу, - отрезал великан. - Не спорю, - согласился банкир. - И все-таки вы мне даже гроша невернули. Напротив того... - Никак не могу добиться, чтобы мне выплатили мои доходы. Казна мнедолжна за несколько лет... - Львиную долю этого долга вы взяли у меня. Вам требовались деньги,чтобы чинить крыши замка Конш и тамошние конюшни... - Они же сгорели, - заметил Робер. - Пусть так. И потом, вам нужны деньги, чтобы поддерживать вашихсторонников в Артуа. - А куда я без них гожусь? Ведь если я выиграю свой процесс, то толькоблагодаря им, благодаря Фиенну и прочим. А если понадобится, прибегнем коружию... И потом, скажите-ка мне, мессир... Великан произнес последнюю фразу совсем иным тоном, словно емуприскучила роль мальчугана, которого журит добрый дядюшка. Захватив полубанкирского кафтана двумя пальцами, он начал тянуть ее вверх. - Скажите-ка мне... Верно, вы оплатили расходы по моей тяжбе, оплатилимои конюшни и прочую дребедень, согласен, но разве благодаря мне вы непровели несколько славненьких операций, а? Кто вам сообщил, что тамплиеровсобираются арестовать, кто посоветовал вам взять у них взаймы денег,которые вам, если не ошибаюсь, не пришлось возвращать? А кто предупредилвас об уменьшении доли золота в монете, благодаря чему вы вложили все вашезолото в товары и получили двойную прибыль? А ну, скажите, кто? Верный старинной традиции, которую свято блюдет каждый уважающий себябанкирский дом, Толомеи имел своих осведомителей даже в Королевскомсовете, и главным из этих осведомителей был граф Артуа, друг и сотрапезникКарла Валуа, ничего не скрывавшего от своего родича. Толомеи высвободил из длани Робера полу кафтана, аккуратно разгладилскладки, улыбнулся и произнес, не открывая левого глаза: - Я ведь признаю ваши заслуги, признаю. Подчас, ваша светлость, выдоставляли мне весьма полезные сведения. Но - увы! - Что - увы? - Увы! Те выгоды, которые я извлек благодаря вам, далеко не покрываютвыданную вам сумму. - Неужели правда? - Истинная правда, ваша светлость, - ответил Толомеи с самымпростодушным видом. Он лгал и мог лгать безнаказанно, ибо Робер Артуа, столь ловкий винтригах, был не в ладах с арифметикой и терялся при виде цифр. - Эх! - досадливо произнес Робер. Он задумчиво поскреб ногтями щеку, покрытую грубой, будто свиной,кожей, и медленно покачал головой. - Кстати о тамплиерах... вы, должно быть, порадовались нынче утром? -спросил он. - И да и нет, ваша светлость, и да и нет. Уже много лет, как ониперестали быть нашими конкурентами. А теперь за кого возьмутся? За нас, заломбардцев, так по крайней мере говорят... Торговля золотом нелегкоеремесло. И однако без нас все бы замерло... Кстати, - прервал себяТоломеи, - не сообщал ли вам его высочество Валуа, что курс парижскоголивра в скором времени опять изменится? Такие слухи ходят. - Нет, - рассеянно ответил Артуа, занятый своими мыслями. - Но на сейраз Маго в моих руках. Потому что в моих руках ее дочки и кузина. И я имсверну шею... Крак - и готово! Несколько расплывчатые черты его лица, горевшего ненавистью, сталижестче, он казался сейчас почти красивым. Он снова нагнулся к Толомеи. "Да этот одержимый, - думал банкир, -способен на любое... Так или иначе, дам ему взаймы еще пятьсот ливров... Аведь верно, от него здорово несет дичью..." Вслух он сказал: - В чем, собственно, дело? Робер Артуа понизил голос до полушепота. Глаза его блестели. - Наши крошки распутницы обзавелись любовниками, - начал он, - исегодня ночью я узнал, кто они. Но - молчок, ни слова! Я не хочу, чтобы обэтом знали... еще не пришло время. Сиеннец сидел в глубоком раздумье. Такие слухи уже доходили до него, ноон им не верил. - Но вам-то какая от этого польза? - спросил он Робера. - Как какая? - воскликнул Артуа. - Вы представляете себе, какоеполучится позорище! Будущая королева Франции, застигнутая, как непотребнаядевка, вместе со своим голубком... Да тут дело пахнет скандалом,расторжением брака! Все бургундское семейство по уши сидит в грязи,тетушка Маго теряет при дворе весь свой кредит, наследство ускользает отказны; а я начинаю вновь свою тяжбу и блестяще ее выигрываю! Робер ходил взад и вперед по комнате, и под его тяжелыми шагами дрожалпол, мебель, дрожало все. - Значит, вы сами, - спросил Толомеи, - сообщите о позоре, павшем накоролевскую семью? Сами пойдете к королю... - Нет, мессир, нет, увольте, только не я. Меня никто и слушать нестанет. Кто-нибудь другой... более подходящий для выполнения стольщекотливой миссии... Даже лучше, чтобы это шло не из Франции. Вот об этомя и хотел вас попросить во вторую очередь. Мне нужен верный человек,такой, чтобы он не был особенно на виду и чтобы он мог поехать в Англию иотвезти туда послание. - Кому же это? - Королеве Изабелле. - Ах так! - пробормотал банкир. Воцарилось молчание, только с улицы доносился шум да слышались крикилоточников, выхвалявших свой товар. - Это верно, что королева Изабелла не особенно жалует своих невесток, -проговорил наконец Толомеи, который с первых же слов посетителя понял,каким путем граф Артуа намерен довести свой заговор до конца. - Если неошибаюсь, вы ее лучший друг и несколько дней назад посетили Англию? - Я вернулся оттуда в прошлую пятницу и, как видите, времени зря нетерял. - Но почему бы вам самому не послать к королеве Изабелле гонца -конечно, человека надежного или кого-нибудь из свиты его высочества Валуа? - Мои люди наперечет известны, да и люди его высочества тоже, недаромже в этой стране все следят друг за другом, сосед следит за соседом:поэтому-то дело может сорваться в самом начале. Вот я и решил, что купец -конечно, такой купец, которому можно довериться, - более подходит дляподобной роли. Ведь много ваших людей разъезжают по делам... Впрочем,письмо будет самое невинное, так что передатчику беспокоиться нечего... Толомеи пристально взглянул в глаза великана, в раздумье потупил головуи потом, вдруг решившись, взял бронзовый колокольчик и позвонил. - Постараюсь еще раз оказать вам услугу, - сказал он. Драпировки,скрывавшие стену, раздвинулись, и показался тот самый юноша, которыйпровел окольным путем архиепископа Санского. Банкир представил его гостю: - Гуччо Бальони, мой племянник, недавно приехал из Сиенны. Не думаю,чтобы стражи и приставы нашего общего друга Мариньи успели его хорошоузнать... Правда, вчера утром... - добавил Толомеи вполголоса, спритворной суровостью глядя на юношу, - вчера он так отличился, что самфранцузский король удостоил его взглядом... Ну, каков по-вашему? Робер Артуа окинул Гуччо внимательным взором. - Хорошенький мальчик, - со смехом произнес он, - стан прямой, ногистройные, талия тонкая, глаза как у трубадура, а взгляд с хитринкой...хорошенький мальчик. Это его вы собираетесь послать, мессир Толомеи? - Он мое второе я, - ответил банкир, - только похудее и помоложе. Ивообразите, я сам был когда-то таким же, но - увы! - один лишь я осталсятому свидетелем. - Если король Эдуард заметит ненароком вашего посланца, боюсь, чтомальчика нам больше не видать. И великан залился громким смехом, к которому присоединились дядя иплемянник. - Слушай, Гуччо, - сказал Толомеи, насмеявшись, - тебе представляетсяслучай ознакомиться с Англией. Отправишься туда завтра на заре, по приездев Лондон остановишься у нашего родича Альбицци, с его помощью проникнешь вВестминстерский дворец и передашь королеве - только помни, в собственныеее руки - письмо, которое сейчас напишет его светлость. Потом я тебеподробнее расскажу, как надо действовать. - Я предпочел бы продиктовать письмо, - отозвался Артуа, - мнесподручнее обращаться с рогатиной, чем с вашими чертовыми гусинымиперьями. "Да еще и недоверчив ко всем прочим своим качествам, - подумал Толомеи,- не хочет оставлять после себя следов". Но вслух произнес: - К вашим услугам. Гуччо написал под диктовку следующее послание: "То, о чем мы догадывались, подтвердилось, и к тому же самым постыднымобразом. Я знаю всех действующих лиц и так их прижал, что, если мы немешкая примем меры, улизнуть им не удастся. Но одна лишь вы располагаетедостаточной властью, дабы совершить то, что мы задумали, и ваш приезд могбы положить конец той мерзости, что чернит честь ваших ближайшихродственников. Мое единственное желание - верно служить вам телом идушой". - А подпись, ваша светлость? - спросил Гуччо. - Вот она, - ответил Артуа, протягивая юноше железный перстень. -Отвезешь его королеве Изабелле. Она поймет... Да уверен ли ты, что сможешьсразу же попасть к ней? - добавил он с сомнением в голосе. - Да, ваша светлость, - ответил за племянника банкир Толомеи, -государи Англии кое-что слышали о нас. Когда король Эдуард приезжал сюда впрошлом году вместе с королевой Изабеллой, чтобы присутствовать напразднествах, где вы вместе с королевскими сыновьями были посвящены врыцари, - так вот! - король английский занял у нас, ломбардских купцов,сумму в двадцать тысяч ливров, которую мы собрали промеж себя, и до сихпор не соизволил вернуть долг. - Как, и он тоже? - воскликнул Артуа. - Кстати, банкир, как же поповоду... по поводу того, первого вопроса? - Что поделаешь! Не умею я, ваша светлость, вам отказывать, - вздохнулТоломеи. Он взял мешочек с пятьюстами ливрами и протянул его Роберу. - Припишем эту сумму к прежнему вашему счету, равно как и дорожныерасходы вашего посланца. - Ах, банкир, банкир, - воскликнул Артуа, широко улыбнувшись, отчегопросветлело все его лицо, - ты верный друг. Когда я заполучу графство, яназначу тебя своим казначеем. - Надеюсь на вашу милость, - ответил Толомеи, склонившись в поклоне. - А не выйдет, так захвачу тебя с собой в ад. Там мне здорово будетнедоставать тебя и всего прочего. И великан, размахивая тяжелым мешочком, будто детским мячом, направилсяк выходу. В дверях он нагнулся, чтобы не удариться о притолоку. - Вы опять дали ему денег, дядюшка! - сказал Гуччо, укоризненно покачавголовой. - А ведь вы сами говорили... - Гуччо, мой милый Гуччо, - нежно возразил банкир (сейчас он смотрелвокруг себя обоими широко открытыми глазами), - на всю жизнь запомни одноправило: тайны великих мира сего стоят тех денег, которыми мы их ссужаем.Не далее как нынче утром его высокопреосвященство Жан де Мариньи и егосветлость Артуа оба дали мне долговые обязательства, которые дороже золотаи которые мы сумеем в свое время пустить в оборот. Ну а золото... мы ужкак-нибудь восполним убыток. Он задумался, потом сказал: - На обратном пути из Англии тебе придется сделать крюк. Поедешь черезНофль-ле-Вье. - Слушаюсь, дядюшка, - ответил Гуччо без особого восторга. - Нашему тамошнему доверенному не удалось получить от владельцев замкаКрессэ сумму, которую они нам должны. Глава семейства недавно умер. Анаследники отказываются платить. Впрочем, говорят, что у них ничего нет. - Как же быть, если у них ничего нет? - Ба! А стены замка, а земли, а родственники? Пусть перезаймут укого-нибудь и рассчитаются с нами. В противном случае повидайся с местнымпрево, вели наложить арест на их имущество, добейся аукциона. Это тяжело,жестоко, сам знаю. Но банкир должен ожесточить свое сердце. Должен нещадить мелких клиентов, иначе он не сможет уступать крупным. Ведь тут нетолько вопрос денег. О чем ты думаешь, figlio mio? [сынок (итал)] - Об Англии, дядюшка, - ответил Гуччо. Поездка в Нофль казалась юноше довольно скучной повинностью, но онсоглашался даже на нее; в мечтах он был уже в Англии, его влекло тудамальчишеское любопытство. В первый раз он поедет по морю... Нет, и впрямьремесло ломбардского купца не лишено приятности и чревато самыминеожиданными сюрпризами. Ездить, путешествовать, вручать государям тайныепослания... Старик с глубокой нежностью глядел на своего племянника. Гуччо былединственной привязанностью этого лукавого и охладевшего сердца. - Путешествие будет весьма интересное, и, признаться, я тебе дажезавидую, - сказал он. - Мало кому в твоем возрасте выпадает счастьепосмотреть чужие страны. Учись, суй повсюду свой нос, выведывай,высматривай, умей заставить говорить другого, а сам держи язык за зубами.Остерегайся того, кто подносит тебе чару; не давай девицам больше того,что они стоят, и смотри не забывай снимать шляпу перед крестным ходом. Аесли тебе повстречается на дороге король, веди себя так, чтобы мне непришлось на сей раз посылать его величеству лошадь или слона. - А правда ли, дядюшка, - с улыбкой спросил Гуччо, - что королеваИзабелла так прекрасна, как говорят?ПУТЕШЕСТВИЕ В ЛОНДОН 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|