РИЧАРД III — «ОТРОДЬЕ САТАНЫ» ИЛИ «ДОБРЫЙ КОРОЛЬ»?

История — это набор фактов, ставших в конце концов легендами; легенды — это выдумки, ставшие в конце концов историей.

Жан Кокто

В 1985 году британский суд присяжных единогласно оправдал подсудимого, которого суд истории провозглашал виновным на протяжении пяти столетий. Впрочем, едва ли этот поздний вердикт что-нибудь изменит: ведь главный об­винитель подсудимого — Шекспир, а он написал о подсуди­мом так, что зря историки стараются. Ричард III(а вы уже наверняка догадались, что речь идет о нем) — это герой одной из самых популярных шекспировских пьес, и сколько ни напоминать, что Шекспир писал не историческое иссле­дование, а пьесу, миллионы читателей и зрителей все равно представляют себе Ричарда III таким, каким изобразил его великий драматург. И, тем не менее, борьба за посмертную реабилитацию давно почившего короля не прекращается и по сей день (полвека назад было даже создано общество, названное его именем); и вышеупомянутый суд явился свое­образной кульминацией этой борьбы. О нем стоит рассказать подробнее.

Идея принадлежала одной из британских телекомпаний. Судебный процесс состоялся, конечно, без подсудимого, со дня смерти которого в том году исполнилось ровно 500 лет, но в остальных отношениях суд велся по всем правилам. Настоящий судья, прокурор, адвокаты. Свидетели — разного рода эксперты. И — присяжные. Чтобы гарантировать их непредвзятость, телевизионщики пошли на хитрость. Они разослали по массе случайных адресов приглашения участ­вовать в телевизионной программе — не объясняя, в какой именно. К приглашению был приложен вопросник, который следовало заполнить. И среди множества разнообразных вопросов был вопрос и о Ричарде III. А затем в состав присяжных были приглашены лишь те, чей ответ на этот вопрос свидетельствовал об их полном незнакомстве с про­блемой. Из всех преступлений, совершенных Ричардом III или приписанных ему, было выбрано одно — самое знаме­нитое — а именно, убийство двух маленьких принцев, его племянников, сыновей Эдуарда IV. Как уже было сказано, Ричард III был присяжными оправдан, а вердикт присяжных обжалованию не подлежит. И все же можно уверенно ска­зать, что Ричард III все равно останется «черной легендой Англии»¹, «отродьем сатаны»², ибо таким изобразил его Шекспир. Так что эта статья — не заведомо безнадежная дуэль с великим драматургом, а всего лишь историческая справка, излагающая установленные факты, а также призван­ная ознакомить читателей с доводами как обвинителей, так и защитников Ричарда III.

Выдающийся английский режиссер сэр Питер Холл ска­зал: «Шекспировский „Ричард III" может быть понят только как кульминация событий, происходивших в трех частях трагедии „Генрих VI"»³. Поскольку мы согласны с этим мнением, нам придется эту историческую справку несколько расширить, начав ее с событий гораздо более ранних. Итак, сначала — небольшая предыстория.

Когда в 1377 году умер король Эдуард III Плантагенет (1312—1377), твердо и мудро правивший Англией целых 50 лет, на престол вступил его внук Ричард II (1366—1399), поскольку главный престолонаследник — старший сын Эду­арда III Эдуард принц Уэльский (1330—1376), знаменитый полководец по прозвищу Черный Принц, умер еще при жиз­ни своего отца. Однако у Эдуарда III было еще несколько сыновей: второй и третий из них тоже умерли при жизни своего отца, а двум другим предстояло посмертно сыграть важную роль в следующее столетие английской истории, ибо они стали родоначальниками двух ветвей династии Плантагенетов — дома Ланкастеров и дома Йорков, позднее вступив­ших друг с другом в яростную борьбу за власть, стоившую Англии большой крови.

Основателем рода Ланкастеров был четвертый сын Эду­арда III Джон Гонт герцог Ланкастер (1340—1399), а осно­вателем рода Йорков — пятый сын Эдмунд герцог Йорк (1341 — 1402).

Все началось с того, что в 1399 году деспотичного само­дура Ричарда II сверг с престола его двоюродный брат, сын Джона Гонта Генрих Болингброк (1367—1413), ставший королем Генрихом IV и, таким образом, сделавший род Лан­кастеров королевским домом. Его сын Генрих V (1387— 1422) почти все годы своего правления провел в военных походах во Франции, приумножив завоевания Эдуарда III и открыв английскому монарху путь к французскому престолу. И действительно, его сын Генрих VI (1421—1461) в 1422 году 9-месячным младенцем был коронован в Париже как король Англии и Франции. Однако после этого военная удача покинула англичан: за последующие 50 лет французы, отча­сти вдохновленные подвигами легендарной Жанны д'Арк, сумели постепенно изгнать англичан почти из всех их преж­них обширных владений во Франции, из которых Англия в конце концов сохранила лишь небольшую территорию вок­руг Кале. Как выразился английский историк Льюис Чарлз Симан, «французы выиграли не только войну, но и последо­вавший за этим мир. Следующие 50 лет были для Франции годами спокойствия и монархического порядка, тогда как Англию 30 лет сотрясала кровопролитная политическая меж­доусобица» ⁴.

Вокруг Генриха VI — молодого короля, совершенно не­способного править, да к тому же тронутого умом, — пле­лись большие интриги и творились большие преступления. Потеряв свои заморские владения, английские лорды взялись за передел владений у себя на родине. В 1453 году король заболел тяжелой психической болезнью и лордом-протекто­ром был назначен Ричард Плантагенет герцог Йорк (1411 — 1460) — прямой потомок Эдуарда III как по отцу, так и по матери. Однако, когда полтора года спустя Генрих VI выздо­ровел, протекторство было отменено и Йорк оказался не у дел, а всесильным временщиком при дворе стал его злейший враг Эдмунд Бофорт герцог Сомерсет — двоюродный дядя Генриха VI. Сомерсету протежировала жена короля — чес­толюбивая и волевая француженка Маргарита Анжуйская, которая не без оснований опасалась, что Йорк, с его боль­шой дозой королевской крови, может в будущем попытаться отнять престол у ее сына Эдуарда принца Уэльского (1453— 1471). Отстраненный от власти, Йорк собрал своих сторон­ников и поднял мятеж против Ланкастерского дома. Так началась так называемая Война Алой и Белой Розы: алая роза была частью герба Ланкастеров, а белая — частью герба Йорков. Этой геральдической метафоре Шекспир придал реалистическую наглядность в знаменитой сцене в саду Темпля (трагедия «Генрих VI», часть 1, акт II, сцена 4).

Когда война началась, шекспировскому герою — будуще­му королю Ричарду III (1452—1485) — было всего 3 года: так что он, конечно, не мог в битве при Сент-Олбансе (1455), как это происходит у Шекспира, спасти от гибели графа Солсбери и убить герцога Сомерсета. Ричард был четвертым сыном Йорка, и его шансы когда-нибудь стать королем ка­зались тогда ничтожными; ближе, чем он, к трону стояли четыре человека: его отец герцог Йорк и трое его старших братьев: Эдуард (1441 —1483), Эдмундграф Ретленд (1443—1460) и Георг (1449—1478).

Четыре года борьба шла с переменным успехом, и, нако­нец, в 1459 году Йорк после поражения при Ладло был вынужден бежать в Ирландию. Однако летом 1460 года могущественный союзник йоркистов Ричард Невилл граф Уорик нанес ланкастерцамкрупное поражение при Нортгем­птоне и даже взял в плен Генриха VI, но оставил его на троне — возможно, потому, что предпочел иметь слабого короля, из которого можно вить веревки. В сентябре Йорк вернулся из Ирландии и впервые официально предъявил свои права на престол — на том формальном основании, что по материнской линии его прямым предком был Лайонел Антверпенский — третий сын Эдуарда III, тогда как Джон Гонт, родоначальник дома Ланкастеров, был лишь его четвер­тым сыном. Однако в декабре 1460 года Йорк погиб в проигранной им битве при Уэйкфилде, и лагерь йоркистов возглавил его старший сын Эдуард. В той же битве при Уэйкфилде, помимо самого Йорка, погиб и его второй сын Эдмунд граф Ретленд, который был вовсе не малым ребен­ком, каким вывел его Шекспир в «Генрихе VI», а 17-летним юношей: по тем временам, это был возраст зрелого рыцаря.

Но победа при Уэйкфилде и гибель Йорка не спасли ланкастерцев. Весной 1461 года йоркисты нанесли им со­крушительное поражение при Таутоне, и 19-летний Эдуард, сын Йорка, вступил на трон под именем Эдуарда IV. Тогда же 11-летний Георг был сделан герцогом Кларенсом, а 8-летний Ричард — герцогом Глостером. Теперь Ричарда Гло­стера (будущего Ричарда III) отделяла от права на престол жизнь всего лишь двух человек. Однако нет никаких данных о том, что в последующие годы он хотя бы задумывался о возможности сесть на трон. Вплоть до смерти Эдуарда IV Ричард Глостер всегда был своему брату предан и служил ему не за страх, а за совесть (чего нельзя сказать, например, о Кларенсе).

Однако ланкастерцы не сложили оружия. Возглавившая их лагерь Маргарита Анжуйская продолжала борьбу, подни­мая восстания то тут, то там (особенно на севере) вплоть до 1465 года, когда Эдуарду IV удалось захватить в плен самого Генриха VI и заточить его в Тауэр.

И вот, когда дело Ланкастеров казалось окончательно проигранным, Йоркам опять не повезло: от них отпал их самый могущественный союзник — граф Уорик, ранее фак­тически посадивший Эдуарда IV на трон. Впрочем, в этом Эдуарду было некого винить, кроме самого себя. Здесь Шекспир излагает события почти абсолютно точно. Уорику было поручено заключить союз с Францией — и для этого, как было тогда принято, найти холостяку Эдуарду невесту из французской королевской семьи. В 1464 году Уорикуже вел переговоры с Людовиком XI о браке Эдуарда IV с сестрой Людовика принцессой Боной, когда Эдуард IV по­ставил Уорика в дурацкое положение, неожиданно женив­шись на худородной и бедной, но очень красивой Елизавете Вудвил (леди Грей) — вдове сэра Джона Грея. Этим он оскорбил не только Уорика, но и короля Людовика XI (не потому ли позднее, в 1485 году, сын Людовика Карл VIII помог графу Ричмонду — будущему Генриху VII — сверг­нуть Йоркскую династию?). Обиженный Уорик решил ото­мстить — низложить Эдуарда IV и сделать английским коро­лем Кларенса, который давно уже завидовал старшему брату и, после его женитьбы потеряв надежду на трон, плел при дворе интригу за интригой. Уорик сговорился с Кларенсом и срочно выдал за него свою старшую дочь Изабеллу. Его поддержали некоторые лорды, недовольные тем, что выскоч­ки Вудвилы, родня новой королевы, как писал Шекспир, «наполучали титулов и званий» ⁵ и обрели большую власть и влияние при королевском дворе. В 1470году Уорик и Кла­ренс подняли мятеж против Эдуарда IV. Более того, они не погнушались заключить союз со своими недавними злейшими врагами — Ланкастерами. Уорик, Кларенс, Людовик XI и Маргарита Анжуйская выпустили в Париже совместный ма­нифест о своем намерении восстановить на английском пре­столе Генриха VI. Вторгнувшись в Англию из Франции, восставшие сперва одержали ряд побед и вынудили Эдуарда IV бежать в Нидерланды. Генрих VI был выпущен из Тауэра и снова провозглашен королем, в благодарность он даже назначил Кларенса своим престолонаследником, в обход соб­ственного сына — 17-летнего Эдуарда принца Уэльского (1453—1471), с которым, для упрочения нового союза, поспешно обручили младшую дочь Уорика Анну (позднее, после гибели Эдуарда, ей предстояло выйти за Ричарда Гло­стера — будущего Ричарда III).

Однако успех восставших оказался недолговечным. Те­перь для англичан Уорик, Кларенс и Генрих VI были марио­нетками врагов-французов; и когда весной 1471 года Эдуард IV при поддержке своего мощного союзника, мужа своей сестры Карла Смелого герцога Бургундского (давнего врага Людовика XI) высадился на севере Англии, он не встретил сколько-нибудь серьезного сопротивления. Не успело вой­ско Эдуарда двинуться на юг, к Лондону, как Кларенс, почуяв, куда ветер дует, снова переметнулся к брату и по­мирился с ним в Банбери. В апреле Уорик, пытавшийся задержать наступление Эдуарда, потерпел поражение и по­гиб в битве при Барнете, а в мае остальные силы Ланкастеров были наголову разбиты при Тьюксбери; в этой битве погиб Эдуард принц Уэльский. Маргарита и Генрих VI были взяты в плен и заключены в Тауэр, а Эдуард IV снова сел на трон. Вскоре Генрих VI умер в Тауэре при очень подозрительных обстоятельствах. Вероятно, он был убит, хотя, вопреки Шек­спиру, нет никаких данных о том, что его (как и ранее принца Эдуарда) убил лично Ричард Глостер: принцы обычно не пачкали рук мокрыми делами. А Маргарита, просидев в Та­уэре четыре года, была за выкуп отпущена во Францию, где она скончалась в 1482 году (то есть еще до смерти Эдуарда IV и до вступления Ричарда III на престол).

Примирение в Банбери к миру между братьями не при­вело. Памятуя об измене Кларенса в 1470 году, король ему не очень доверял. Кларенс же продолжал строить против него козни и распускать порочащие его слухи. В конце концов Эдуарду это надоело,ив 1478 году Кларенс был отдан под суд по обвинению в измене. Суд признал его виновным и приговорил к смерти. Впрочем, Эдуард не ре­шился казнить брата публично; Кларенс был тайно убит в Тауэре — как гласит легенда, утоплен в бочке с вином.

Правление Эдуарда IV было временем мира и спокойст­вия. Он основал Британскую национальную библиотеку, и под его покровительством в 1476 году запустил свой печат­ный станок английский первопечатник Уильям Кэкстон. Эду­ард мечтал отвоевать бывшие английские владения во Франции, но поход 1474 года оказался неудачным и закон­чился мирным договором при Пикиньи, по которому Англия обязалась вывести свои войска из всей Франции, кроме Кале. Остальное время Эдуард IV вел приятную жизнь в Лондоне: вся Англия гудела от пересудов о том, какой король бабник и пьяница. Он скончался в 1483 году в возрасте всего 42 лет.

К этому времени Ричард Глостер зарекомендовал себя не только как отважный воин, но и как безупречный подданный своего брата Эдуарда IV. Он был назначен наместником короля в северной Англии, которая раньше была оплотом Ланкастеров, и, будучи способным администратором, он вскоре завоевал там большую популярность и превратил этот район в оплот Йоркского дома. Любопытно, что по сей день, 5 веков спустя, отношение британцев к Ричарду нередко связано с их происхождением. Порой можно услышать: «Ко­нечно, я — за Ричарда: ведь я вырос в Йоркшире» или «Разумеется, для меня Ричард — изверг: ведь я валлиец» (поскольку свергнувший Ричарда граф Ричмонд был родом из Уэльса). У Эдуарда IV были все основания доверять Ри­чарду, что он и делал; в своем завещании он назначил Ричарда лордом-протектором Англии и опекуном 12-летнего наслед­ного принца — в обход королевы и ее родных. Те, естест­венно, не хотели выпускать из рук бразды правления, и они решили как можно скорее короновать наследного принца — Эдуарда V — и поставить Ричарда перед совершившимся фактом. Елизавета даже не сочла нужным уведомить Ричар­да, который в момент смерти Эдуарда IV был в Йорке, о том, что его брат-король умер. Об этом сообщил ему письмом из Лондона его друг при дворе лорд Хестингс. С этого дня и начинается, собственно говоря, развитие событий, привед­ших через два года к битве при Босуорте, в которой Ричард погиб, после чего его победоносный противник Генрих Тю­дор граф Ричмонд (1457—1509) стал Генрихом VII, что весьма существенно для английской историографии: на сме­ну династии Плантагенетов пришла династия Тюдоров, нало­жившая свою руку на изучение и осмысление фактов истории. Попытаемся теперь проследить за событиями этих лет и их отражением в исторической литературе того време­ни и последующих веков.

Мы не случайно упомянули о смене династий. Узурпатору всегда нужно как-то оправдать свою узурпацию. Так посту­пал и Генрих IV, когда он сверг и убил Ричарда II, и Эдуард IV, расправившийся с Генрихом VI. Так же, как мы увидим позднее, поступил и Ричард III, объясняя, почему сын Эду­арда IV не имеет права на престол. Еще сильнее ощущал эту необходимость Генрих VII, у которого законных прав на престолонаследие было меньше, чем у кого-либо из его пред­шественников. Для этого он обратился к помощи историков, и те полностью оправдали иронический афоризм Маколея: «Бог не может изменить прошлое, а историки могут». Генрих VII поручил ученому итальянцу Полидору Вергилию (1470— 1555) написать «Историю Англии» (Anglicae historia), что тот и сделал — естественно, с благоприятным для новой дина­стии освещением фактов. Этот 26-томный труд, завершен­ный уже после смерти Генриха VII — в 1546 году, — стал основой последующей английской историографии: на него опирались историки Эдуард Холл (1498—1547) и Рафаэль Холиншед (? —1580) в своих исторических хрониках, послу­живших источниками для Шекспира. Еще одна книга, влия­ние которой на позднейших историков трудно переоценить, — это книга сэра Томаса Мора (1478—15 35) «История Ричарда III» (Historia Ricardi Tertii, 1518), которую Холл почти целиком включил в свою хронику. Безупречная репутация Мора — великого гуманиста, лорда-канцлера Ан­глии, казненного Генрихом VIII за верность своим убежде­ниям и впоследствии канонизированного церковью, — как будто гарантировала справедливость его оценок. Несмотря на обнаруженную позднее в книге Мора массу неточностей, ошибок и прямого вымысла, историки упорно продолжают на нее ссылаться ⁶. Его книгу часто воспринимают чуть ли не как свидетельство современника, хотя к моменту смерти Ричарда III Мору было всего 7 лет. Но еще важнее вспом­нить, что свою юность Мор провел в доме архиепископа Кентерберийского Джона Мортона, который был злейшим врагом Ричарда III и ближайшим сподвижником Генриха VII (при Ричарде III Мортон был еще епископом Илийским: под этим титулом он и выведен Шекспиром). Правда, защитники версии Мора указывают, что он был лично знаком со многи­ми людьми, занимавшими важные посты при Ричарде III. Тем не менее, вся риторика Мора позволяет заключить, что он изначально был глубоко убежден в бесконечной гнусности Ричарда III и, не довольствуясь известными фактами, изобре­тал все новые и новые обвинения. Возмущенный этой книгой Уинстон Черчилль писал: «Мор не только приписывает Ри­чарду III всевозможные преступления, в том числе и абсо­лютно невероятные, но и изображает его физическим уродом — горбуном с высохшей рукой. Никто из современ­ников Ричарда каким-то таинственным образом этих изъянов не заметил, но всем нам они превосходно известны благода­ря Шекспиру» ⁷.

Действительно, уже в своем первом монологе шекспи­ровский Ричард сам говорит о себе, что он

Нелепо скроен, не по мерке сшит
И раньше срока вышвырнут на свет
Горбатым, и хромым, и безобразным... ⁸

Даже враги Ричарда никогда не отрицали, что он был одним из лучших воинов королевства; но он просто не мог бы сражаться, если бы обладал теми физическими изъянами, которые ему, вслед за Мором, приписывает Шекспир. Внеш­ность Ричарда — это, пожалуй, единственный случай дока­занной фальсификации его облика, сознательно изготовленной в эпоху Тюдоров. На телевизионном процессе над Ричардом искусствовед леди Веджвуд показала извест­ный портрет Ричарда, находящийся в Виндзорском замке. Благодаря рентгеноскопии удалось установить, что на порт­рете была заново перерисована линия правого плеча, так что оно кажется выше левого; были внесены и другие изменения: так, глаза были сделаны более узкими, что придало всему облику определенную злобность, овал лица перерисован и заострен, так что Ричард выглядит старше своих лет.

Раз доказано, что при Тюдорах был сфальсифицирован внешний облик Ричарда, резонно предположить, что искаже­ниям подверглись и исторические факты. И эти подозрения подтверждаются. За редкими исключениями, современные историки полностью снимают с Ричарда обвинение в убий­ствах Генриха VI и его сына Эдуарда, приписанных ему Шекспиром в 3-й части «Генриха VI». Весьма сомнительны и утверждения Мора и Шекспира, будто по наущению Ри­чарда был убит его брат герцог Кларенс. Уже в XX веке были обнаружены записки итальянского дипломата Манчини, жив­шего в Англии в последние годы правления Эдуарда IV и первые месяцы правления Ричарда III. В целом Манчини относится к Ричарду весьма недоброжелательно, поэтому нечастые случаи, когда Ричард предстает у Манчини в выгод­ном свете, заслуживают доверия. Рассказывая об убийстве Кларенса, Манчини возлагает вину на жену Эдуарда IV ко­ролеву Елизавету, а о поведении Ричарда пишет: «Когда Кларенс был казнен смертию, Ричард так скорбел по брату, что даже не мог надеть личину равнодушия, и услышано было, как он молвил, что когда-нибудь отмстит за погибель брата» ⁹.

Еще одно свидетельство современника — так называемая «Кроулендская хроника». Рассказывая о суде над Кларенсом в 1478 году, анонимный автор «Кроулендской хроники» пишет: «О том, что содеивалось в ту пору в парламенте, я не в силах писать без содрогания, зане довелось нам стать очевидцами прискорбной распри между двумя братьями столь высокого сана. Ибо никто не изрек ни слова супротив герцога, кроме короля, и никто не дерзал ответствовать королю, кроме самого герцога» ¹⁰.

Чистая фантазия Шекспира — и характеристика отноше­ний между Ричардом и его женой. Анна Невилл, младшая дочь графа Уорика, была сперва, как упоминалось, в 1470 году выдана замуж за Эдуарда — сына короля Генриха VI. Ей тогда не было еще и16 лет, ему едва исполнилось 1 7, а год спустя он погиб в битве при Тьюксбери. По некоторым данным, дело вообще не пошло дальше обручения. Старшая дочь Уорика Изабелла была женой Кларенса, и когда, после гибели Эдуарда, Ричард Глостер попросил руки Анны, Кла­ренс, на правах старшего брата, этому решительно воспро­тивился, не желая терять половину владений Уорика, тогда уже покойного. Он даже упрятал Анну в дом одного из своих приближенных, переодев ее служанкой. Но Ричард сумел ее отыскать и укрыл в одной из лондонских церквей, где ей пришлось провести несколько месяцев. В конце концов, в дело вмешался Эдуард IV, который вынудил Кларенса снять свои возражения ¹¹.

Здесь, вероятно, следует напомнить, что Шекспир дости­гает высокой степени драматизма отчасти благодаря предель­ному сжатию исторического времени. Ричард женился на Анне в 1472 году, Кларенс был убит в 1478 году, Ричард же вступил на престол в1483 году. А у Шекспира все действие занимает (по разным подсчетам) от 8 до 12 дней: одно преступление буквально наступает на пятки другому, и совершаются они не спонтанно, а в соответствии с давно разработанным тайным планом. Как же развивались события на самом деле?

Прежде всего, стоит еще раз вспомнить о репутации Ричарда в 1483 году. Тот же Манчини пишет о Ричарде: «После смерти Кларенса при дворе появлялся он весьма редко, а предпочитал обитать у себя в северных провинциях, где завоевал приязнь своих подданных, оказывая им милости и нелицеприятно творя правосудие, и молва о его добрых делах и радениях споспешествовала тому, что его изрядно почитали. И был он столь искусен в ратном деле, что едва возникала нужда предпринять что-либо тяжкое и сопряжен­ное с опасностью, это поручалось его мудрости и руководи­тельству. И посему обрел Ричард расположение народное» ¹². У нас нет ни малейших доказательств того, что Ричард задумал овладеть короной еще до смерти своего брата Эдуарда IV. Зная дальнейшее развитие событий, можно предположить, что этот замысел возник после смерти Эду­арда, когда между ним и троном остались только несовер­шеннолетние сыновья короля. Тем не менее, в первые недели после смерти своего брата Ричард опять-таки вел себя, как лояльный подданный, В Йорке, а затем в Лондоне он привел дворян и отцов города к присяге на верность своему племян­нику Эдуарду V и начал подготовку к его коронации — не забывая при этом и о собственных интересах (или о собст­венной безопасности, как он сам писал, оправдывая свои действия). По дороге в Лондон он перехватил королевский обоз и арестовал придворных, посланных королевой за прин­цами. Остались два современных описания того, как это произошло. Манчинирассказывает: «Герцог Глостер пожало­вался герцогу Бэкингему на обиду, нанесенную ему злокоз­ненным семейством королевы. Бэкингем, сам человек древнего рода, был расположен отнестись к Глостеру сочув­ственно. К тому же, и у него были свои причины питать неприязнь к сородичам королевы: в юности его вынудили взять в жены сестру королевину, которую он презирал за ее худородное происхождение. И вот, объединивши свои силы, оба герцога отписали юному королю и спросили, когда и по какому тракту он намерен въехать в столицу — дабы они могли присоединиться к нему и сделать его прибытие еще более величественным. Король исполнил их просьбу... и ос­тановился по дороге, ожидая своего дядю. Желая выказать ему уважение, он послал ему навстречу другого своего дядю, по материнской линии, — графа Риверса. Однако же, Риверс и его спутники были схвачены и заточены в один из замков, принадлежавших Глостеру. Затем Глостер и Бэкингем, сопро­вождаемые изрядною дружиною, поспешили навстречу юно­му королю, приветили его как суверена и выразили глубочайшую скорбь по случаю безвременной кончины его родителя. В сей кончине обвинили они королевских вель­мож, которые, нежели блюсти его честь, поощряли его по­роки и тем сгубили его здравие. Посему, как изъяснили оба герцога, вельмож сих надобно удалить от королевской осо­бы, ибо, отроком будучи, не сможет он управлять великою державою при подсобе таких ничтожных людишек. А Гло­стер, к тому же, обвинил их в заговоре сумышлением его убийства и в подготовлении засад, о чем донесли ему соу­мышленники сих вельмож. Да и всем ведомо, сказал он, что они чают отстранить его от поста лорда-протектора, дарован­ного ему усопшим королем» ¹³.

«Кроулендская хроника» в целом совпадает с версией Манчини, расходясь с ней лишь в описании подробностей ареста, которым летописец глубоко возмущен. Однако он отмечает: «Герцог Глостер, по чьему умыслу было свершено оное бессудное деяние, тем не менее, не пренебрег ни одним знаком почитания, приличествующим его порфироносному племяннику: он обнажил голову, преклонил колено, и все его обличье было таково, какое подобает иметь верноподданно­му. Он заверил короля, что единая его забота — это защита самого себя, ибо он точно осведомлен, что среди придворных короля были люди, злоумышлявшие против его чести и самой его жизни» ¹⁴.

На следующий день об этих событиях стало известно в Лондоне. Снова предоставим слово современнику — «Кроу­лендская хроника» повествует: «Королева Елизавета тотчас же укрылась с детьми своими в Вестминстерском аббатстве... Несколько дней спустя оба герцога привезли нового короля в Лондон, где он был встречен со всеми почестями, и во дворце епископа собрали всех лордов духовных и светских, а также мэра и олдерменов Лондона, дабы те принесли присягу на верность королю» ¹⁵.

После этого начались приготовления к коронации Эдуар­да V, и его перевезли в Тауэр. У Шекспира это подано как свидетельство зловещих намерений Ричарда: юный Эдуард едет в Тауэр «с болью в сердце» ¹⁶. На самом деле Тауэр в XV веке был одним из королевских замков, и по традиции именно оттуда наследники престола выезжали на коронацию. Так что с начала мая — то есть, со въезда принца Эдуарда в Лондон — и до 9 июня ничего подозрительного не про­изошло. В тот день в Вестминстере собрался Совет, который четыре часа что-то обсуждал. А на следующий день Ричард отправил в Йорк письмо с просьбой срочно прислать ему военное подкрепление против «королевы, ее родни и при­сных, кои умышляли и поныне каждодневно умышляют умер­твить и полностью изничтожить нас и кузена нашего герцога Бэкингема и древний королевский дом отечества нашего» ¹⁷. В архивах Йорка сохранился отчет о заседании городского совета 15 июня. В нем цитируется письмо Ричарда и в заключение говорится: «В оный день, получив послание от Его Светлости герцога Глостера о том, как королева и ее присные умышляют умертвить Его Светлость и других особ королевской крови, постановлено было, что такие-то (следу­ют 6 имен) с 200 всадниками, в полном вооружении, отпра­вятся в Лондон на подсобу Его Светлости» ¹⁸.

Но еще до того, как в Йорке было получено письмо Ричарда, 13 июня в Тауэре разыгрались драматические со­бытия, приведшие к казни лорда-канцлера Хестингса и аре­сту некоторых высокопоставленных вельмож. Казнь лорда Хестингса для всех явилась полнейшей неожиданностью: он с самого начала был за Ричарда и против королевы, он горячо одобрил арест графа Риверса и, как рассказывается в «Кроулендской хронике», «стремился всеми способами угождать обоим герцогам (т.е. Глостеру и Бэкингему. —Т. Б.) и любил повторять, что «ничего не изменилось, исключая того, что управление королевством из рук родичей королевы перешло к двум могучим родичам короля, и произошло сие без душе­губства, и не было пролито даже столько крови, сколько теряют, порезав палец» ¹⁹. Почему же Ричарду понадобилось казнить Хестингса — причем казнить так поспешно, без всякого подобия суда? По мнению Манчини, Ричард не мог с уверенностью смотреть в будущее, пока не были устранены ближайшие друзья Эдуарда IV, которые могли бы наиболее ревностно встать на защиту прав его сыновей. К числу таких людей принадлежал и Хестингс. И Манчини гневно пишет: «Лорд Хестингс пал, уничтоженный не своими недругами, коих всегда страшился, а своим другом, в коем никогда у него не было сомнений. Но кого пощадит безумная жажда власти, ежели она готова разорвать все кровные и друже­ские узы? Когда свершилась эта казнь,.. горожане содрог­нулись от ужаса и стали торопливо вооружаться. Чтобы их умиротворить, герцог отправил герольда объявить, что будто бы в Тауэре был раскрыт заговор, и Хестингс, быв главой заговорщиков, заплатил головой за свое злоумышление ... И поначалу темная толпа поверила в это, хотя на устах многих были слова правды — что герцог учинил подлог, дабы избе­жать клейма позора за свое тяжкое беззаконие» ²⁰. В «Кроулендской хронике» тоже говорится: «Друзья юного короля были умерщвлены без суда и справедливости, и отныне все верные подданные короля страшились подобной участи, и посему оба герцога могли творить всякий произвол, какой им заблагорассудится» ²¹.

Похоже, что суждения современников справедливы. Хе­стингса трудно было заподозрить в сговоре с Вудвилами — его давними врагами. Резоннее предположить, что к этому времени Ричард действительно начал думать об узурпации и, прощупав — возможно, с помощью Бэкингема — убеждения лорда-канцлера, понял, что рассчитывать на его поддержку не приходится. Положение самого Ричарда в тот момент было весьма затруднительным. Как ни парадоксально, оно стало таким именно вследствие шага, которым он хотел ук­репить свою позицию, — а именно, ареста графа Риверса и его приверженцев. Этим шагом Ричард вызвал ненависть всего клана королевы. По мере приближения дня коронации, все яснее становилось, что этот арест ничего принципиально не изменил. Став королем, юный Эдуард V мог сразу, вняв мольбам матери, освободить ее родных и вернуть им преж­ние посты при дворе. А в этом случае Ричарду ничего хоро­шего ждать не приходилось. То есть его скоропалительное решение об аресте Риверсадоказывает, что Ричард как раз не был таким хитроумным, коварным маккиавелистом, каким его изображает Шекспир. Напротив, он был слишком недаль­новиден. Теперь его собственные действия вынуждали его пойти на узурпацию — даже если бы он раньше о ней и не помышлял.

Разумеется, рассуждать о планах Ричарда с какой-либо долей уверенности, ввиду скудности документальных свиде­тельств, невозможно. Не исключено, что мысль о вступлении на трон возникла у него только после того, как епископ Стиллингтон рассказал ему, что сыновья Эдуарда IV фор­мально не имеют права на престол, поскольку еще до же­нитьбы на Елизавете Вудвил Эдуард IV якобы заключил «предварительный договор о браке» с некоей Элинор Батлер (у Шекспира она упоминается под именем леди Люси)²². По каноническому праву того времени, дети, рожденные в более позднем браке, могли считаться незаконнорожденными. То, что бракосочетание Эдуарда IV с Елизаветой Вудвил было тайным, придавало истории о его якобы заключенном пред­ыдущем брачном договоре еще большую правдоподобность.

И тем не менее, есть немало оснований усомниться в правдивости этой истории. Во-первых, в ту эпоху подобные вопросы решал экклезиастический суд. Почему Ричард не представил все данные такому суду? Во-вторых, даже если бы было доказано, что Эдуард V и его брат — незаконно­рожденные, лорд-протектор не обязан был требовать лише­ния их права на престол. Пятно незаконного происхождения могло быть смыто церемонией коронации. Или же, как про­изошло веком позже в случае Елизаветы I, парламент мог законодательным актом признать детей Эдуарда IV его за­конными наследниками. И, наконец, эта история была преда­на гласности в настолько удобный для узурпатора Ричарда момент, что его современники сразу же почувствовали: тут что-то нечисто.

Уместно напомнить, что Ричард III был далеко не первым узурпатором в английской истории. Но его узурпация суще­ственно отличалась от предыдущих. Он отнял престол у 12-летнего мальчика, опекуном которого он раньше стал по собственному настоянию. Эдуарда V нельзя было обвинить в деспотизме, как Ричарда II, или в неспособности править, как Генриха VI. Все остальные узурпации — в том числе и свержение самого Ричарда III будущим Генрихом VII — были крайним средством, реакцией на происходившее раньше, чаще всего способом избавления от тирании подлинной или выдуманной. А Ричард III совершил превентивную узурпа­цию — он сверг короля, который не только не совершил еще ничего дурного, но и вообще еще ничего не совершил ²³.

Из этого, впрочем, вовсе не следует, что современники Ричарда были так уж возмущены его поведением. Историк Джереми Поттер пишет: «Они, вероятно, не особенно заду­мывались над юридическими тонкостями, но опыт прошлого показывал, что опасно иметь на престоле малолетнего коро­ля, за которого правит его родня; а протекторы несовершен­нолетних монархов в ту эпоху обычно быстро отправлялись на тот свет. На протяжении предыдущих полутора столетий Англия уже имела трех королей-мальчиков, и это всегда приводило к междоусобным войнам» ²⁴. Такие настроения народа нашли свое отражение и у Шекспира — в сцене беседы между тремя горожанами, один из которых предуп­реждает: «Беда стране, где королем ребенок» и высказывает опасение насчет будущего поведения королевской родни: «Ведь все дядья, чуть что, передерутся: ... если их не осадить, в стране начнется смута», а другой горожанин признается: «Нет никого, кто б не был полон страха» ²⁵. Джереми Поттер далее пишет: «Поэтому восхождение Ричарда на престол не вызвало никаких протестов. На его коронацию прибыло больше дворян, чем на коронацию какого-либо другого сред­невекового английского монарха. По всей видимости, англи­чане предпочитали иметь на троне опытногогосударственного деятеля, уже завоевавшего превосходную репутацию, нежели ребенка, который неизбежно стал бы марионеткой в руках своей матери» ²⁶.

Как бы то ни было, 6 июля 1483 года Ричард Глостер стал королем Ричардом III. Но вскоре ему пришлось столк­нуться с новыми серьезными неприятностями, Осенью он узнал о заговоре его противников, стремившихся отдать пре­стол графу Ричмонду из рода Ланкастеров — потомку Джона Гонта, — жившему в изгнании в Бретани. Осенью 1483 года Ричмонд со своим войском даже подплыл к английскому побережью, но, видимо, счел, что у него недостаточно сил для победы, и уплыл назад в Бретань. По причинам, которые до сих пор не ясны, против Ричарда восстал также его прежде верный помощник герцог Бэкингем ²⁷, который хотел примкнуть к Ричмонду, когда тот высадится в Англии. Почему Бэкингем восстал — решил ли он, что у Ричмонда серьезные шансы на победу и стоит, пока не поздно, перейти на его сторону, или, как считают некоторые историки, он начал расчищать дорогу к собственной узурпации престола, — мы не знаем. Но, в любом случае, измена не пошла ему на пользу он был быстро схвачен и обезглавлен в Солсбери.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: