Рассказ Бена Карсона о чуде

Ниже помещён отрывок из книги Бена Карсона "Вся картина", в котором он рассказывает о вмешательстве Бога в судьбу одной из его пациенток, которая можно сказать воскресла из мёртвых после неудачной операции.
Бен Карсон - один из ведущих нейрохирургов в мире. К его заслугам относится успешеное разделение нескольких сиамских близнецов, сросшихся головами.
Бен Карсон является адвентистом седьмого дня.

Когда родители Шэннон Джонс впервые привезли свою десятимесячную дочь на обследование в клинику Джонса Хопкинса, я сразу заметил, как они любят своего ребенка. Они признались, что целых пять лет пытались зачать ребенка, и вот в конце концов Бог благословил их замечательной дочерью.

Роды прошли благополучно. Первые месяцы после рождения девочка не болела. А потом врачи заметили, что ее голова перестала расти. Она часто плакала, вскоре об­наружились и другие отклонения в поведении. Вот тогда родители девочки обратились к нам.

После осмотра Шэннон я пришел к заключению, что у нее развивается краниосиностоз, и объяснил ее родите­лям, что при этом заболевании кости черепа прекращают расти, в то время как мозг продолжает быстро увеличи­ваться. Я был уверен, что мы сможем помочь их дочери. Однако для этого понадобится серьезная операция — че­репная экспансия, которую мы успешно проводили уже много раз.

Во время операции сначала все шло хорошо, затем Кэрол Джеймс, моя ассистентка, заметила, что анестезио­лог с беспокойством смотрит на свои датчики. «У вас все нормально?» — спросил я. «Меня немного тревожит уровень артериального дав­ления», — ответил тот. Еще через тридцать секунд он со­общил, что у пациентки остановилось сердце, и нам нужно было срочно ее реанимировать.

Череп был открыт, участок кости временно удален, мозг ничем не защищен. С помощью бельевых зажимов мы соединили лоску­ты скальпа и кое-как закрыли рану, а затем перевернули ребенка на спину и с помощью дефибриллятора попытались восстановить пневмокардиальную деятельность. Во время этой процедуры слу­чайно была смещена эндотрахеальная трубка, и ее пришлось уста­навливать заново.

Прошло пять минут. Десять минут. Пятнадцать минут... На мониторе ЭКГ все так же ровная прямая линия. Через двадцать ми­нут кто-то спросил, не стоит ли нам прекратить. «Давайте попро­буем еще раз», — попросил я и стал молиться: «Господи, эти люди так долго ждали этого ребенка. Теперь он умирает на операционном столе. Сделай что-нибудь, пожалуйста!»

На двадцать пятой минуте на экране что-то моргнуло, а через мгновение на нем неожиданно вновь появилась синусоида — серд­це маленькой девочки снова забилось. Мы сразу перевезли ее в дет­ское отделение интенсивной терапии и попробовали закрепить этот успех. Но, когда прошло действие анестезии, зрачки девочки были расширены и неподвижны, реакция на раздражение нулевая.

Я помню, как лихорадочно думал: «Как же мне сказать этим людям, что их малышка, о которой они молились и которую ждали так много лет, находится сейчас в состоянии мозговой смерти?»

Я вошел в маленькую комнату, куда мы обычно приглашаем родственников наших пациентов в тех случаях, когда вынужде­ны сообщать им плохие известия. Думаю, это худшая часть мо­ей работы — сообщать молодым родителям, что их ребенок умер или умрет в ближайшее время. Я бы предпочел все, что угодно, только не это.

Родители отреагировали именно так, как я и ожидал. Для них это было ужасное потрясение, они не желали мне верить. Они пла­кали. Они спрашивали у меня, есть ли хоть маленькая надежда. Я был с ними честен. Я сказал, что шансов практически нет. Прежде они не раз говорили, что много молились о том, чтобы Бог подарил им ребенка. Вспомнив об этом, я решился напомнить об этом уби­тым горем людям. Я обнял их и сказал: «Даже тогда, когда надеяться не на что, Бог может сотворить невозможное».

Отец Шэннон взглянул на меня и сказал: «Я верю, что Бог мо­жет творить чудеса. Я буду молиться о чуде!»
«Я тоже буду о нем молиться!» — заверил я их.
«Посмотрим, кто будет молиться больше», — он как будто про­воцировал меня.
«Идет!» — отозвался я.

И знаете, что произошло потом? Через двадцать четыре часа зрачки девочки стали реагировать на свет, и она даже попыталась сделать несколько движений. Сотрудники детского отделения реа­нимации были изумлены и счастливы одновременно. Все в больни­це только и говорили, что об этом чудесном возвращении к жизни. У меня с плеч как будто упала гора, я чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Шэннон Джонс восстала из мертвых.

Однако в тот же день, ближе к вечеру, она стала задыхаться. Открылось внутреннее кровотечение, сегменты легких один за дру­гим выходили из строя. Состояние Шэннон постепенно ухудша­лось. Когда я возвращался из клиники домой, позвонил дежурный врач. Он сообщил мнё, что, по его мнению, у девочки почти не было шансов дожить до утра следующего дня.

Тогда, прямо за рулем, я стал молиться: «Господь, Ты уже отве­тил на одну молитву и вернул к жизни эту крошку. Неужели Ты сде­лал это лишь для того, чтобы она еще раз умерла, только по другой причине? Ты показал всем, на что Ты способен, все говорили о Тебе и обсуждали чудо, которое Ты сотворил. Я просто Тебя не понимаю!»

Домой я приехал ужасно расстроенный и злой. Спать мне при­шлось лечь рано, чтобы завтра утром успеть на семичасовой рейс в Огайо, где мне предстояло выступить перед студентами Медицин­ской академии. В три часа ночи мы с Канди проснулись: у нашего младшего сына, Ройса, случился тяжелый приступ астмы. Канди отвезла его в отделение скорой помощи местной больницы, а мне в это время позвонили из клиники. Отказал последний сегмент лег­ких, в течение ближайших минут она должна была умереть, на этот раз окончательно. Не мог бы я приехать, чтобы поддержать родите­лей в такой трудный час?

На часах было четыре утра, а в семь часов мне нужно было уле­тать. Поэтому я поднялся, собрал вещи и решил поехать в аэропорт через клинику. Однако перед самым моим выходом из дома мне по­звонили из местной больницы и сказали, что не могут справиться с приступом и теперь жизни моего сына угрожает серьезная опас­ность. Я срочно распорядился в машине скорой помощи доставить его в клинику Джонса Хопкинса. После того, как все хлопоты бы­ли позади, я уехал в аэропорт. К этому времени жизнь Ройса была вне опасности. Однако я не успел переговорить с родителями Шэн- нон. Приземлившись в Огайо, я первым делом позвонил в клинику. Я был вполне уверен в том, что девочка умерла, и хотел поговорить с ее родителями до того, как они уедут из клиники.

Но дежурный врач из отделения интенсивной терапии удивил меня: «Девочка не умерла. И даже не просто не умерла — каким-то чудом ее легкие стали восстанавливаться. Ребенок явно идет на по­правку».

Около полуночи я уже снова был в Балтиморе и приехал навес­тить своего сына, которому также было значительно легче. Потом я пошел в отделение реанимации и осмотрел Шэннон, которая выздо­равливала так быстро, что уже через несколько дней ее легкие поч­ти полностью восстановились и она могла дышать самостоятельно.

В первый раз она могла умереть от остановки сердца, затем она могла умереть от разрушения легких. Я был так изумлен, что про­славил Господа и сказал Ему: «Это просто, как в сказке!» Но на этом история не закончилась.

Специалисты по реабилитации и неврологи-педиатры осмот­рели Шэннон и предоставили ее родителям печальное заключение. Два пережитых подряд возвращения из мертвых серьезно повреди­ли мозговые ткани. Она больше не сможет видеть и слышать, и это не исправить никаким лечением.

В тот день я встретил родителей Шэннон во время обхода. Они были явно не в себе и рассказали мне о том заключении, которое они получили. Отец Шэннон признался: «Я был готов их избить. Они явно не понимали весь ужас того, о чем они говорят».

На следующий день мне пришлось лететь в Калифорнию, в На­циональный институт здоровья. Я вернулся через три дня и первым делом пришел к Шэннон. Этот ребенок явно следил за моими переме­щениями по комнате. Кроме того, она ясно слышала и воспринима­ла то, что я говорю. Специалисты по реабилитации оказались правы только в одном: Шэннон не нужно было никакое лечение — просто потому, что она вернулась домой вполне здоровым ребенком.

Часть черепа, которую мы не успели восстановить, просто от­росла. Мы так и не успели закончить операцию, поэтому ей все же пришлось пережить еще одну операцию по расширению костей че­репа. Но это случилось только через несколько месяцев, и на этот раз все прошло благополучно. Сейчас Шэннон совершенно здорова.

Для меня случай с Шэннон всегда будет удивительным приме­ром того, что и сегодня Бог делает то, что Он делал в библейские вре­мена.Он дважды возвращал эту девочку из могилы, а затем вернул ей зрение и слух. Мы так и не смогли найти научного объяснения тому, что произошло. Я знаю только, что это сделали не мы. Каждый раз, когда я вспоминаю о Шэннон, я вспоминаю о том уроке, который то­гда получил. Я могу стать самым лучшим нейрохирургом — и только. Я могу продумать стратегию лечения, я могу составить поэтапный план ее воплощения, я могу обладать всеми необходимыми навыка­ми, чтобы его осуществить. Но всегда есть «невидимый резерв». Сде­лав все, что зависит от меня, я уступаю место Господу.
Опыт лечения Шэннон Джонс значительно углубил мою веру в Бога.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: