А как насчет “Угнетающих Воспоминаний” и MPD?

Другая тема, обсуждаемая в “Пробудитесь”, было странное явление, известное как “угнетающие воспоминания” (repressed memories), и которое не достаточно хорошо осознавалось многими влиятельными Свидетелями. Как говорил Ли, и что подтверждалось личными письмами от выживших жертв и их врачей, многие Свидетели, жертвы насилия, сообщали, что у них бывают воспоминания об этих событиях, происшедших с ними много лет назад, когда они были еще детьми. Зависимость от этих “воспоминаний” стала центром дебатов и дискуссий среди психотерапевтов профессионалов, а также и внутри Общества Сторожевой Башни. Из штаб-квартиры собрания надзирались служебным отделом. В этом отделе был один человек, подчиненный члену руководящего совета Теду Ярачу, который обычно выговаривал в негативном духе тем старейшинам, которые спрашивали его об аномалии угнетающих воспоминаний. На самом деле, мне говорили, что Ярач даже был сторонником организации “Против Угнетающих Воспоминаний” (Against Repressed Memories). И это было уже после того, как Гарри доказал, что организация “Против Воспоминаний” была дискредитирована, так что на эту тему больше не говорили.

Расстройство множественных личностей (Multiple Personality Disorder - MPD), еще называемое как диссоциативное расстройство идентичности (DID - Dissociative Identity Disorder), [ см. http://ru.wikipedia.org/wiki/Множественная_личность ] стало также горячо обсуждаемой темой. Хотя MPD синдром никогда не упоминался в ни публикациях Общества, ни в каких либо письмах советам старейшин, тем не менее, старейшинам по всей стране пришлось узнать о нем от жертв, страдающих от травм детского сексуального насилия, и которые имели в собраниях трудности, рассматриваемые часто просто как демонизм. Как могли эти несчастные получить помощь, когда служебный отдел рассматривал MPD/DID и угнетающие воспоминания как причуду, о чем прямо и говорилось тем, кто просил о помощи. Вопрос об MPD был настолько смущающим и вызывающим недоверие среди лидеров Общества, что Гарри попросил меня написать статью об этом. С сожалением могу сказать, что из-за продолжающейся шумихи вокруг “Пробудитесь” за 8 октября 1991, Ллойд Барри не захотел больше касаться темы MPD, опасаясь чрезмерных споров, так что вопрос о публикации новой статьи был снят.

Смущающие советы из штаб-квартиры

Из всего вышеизложенного видно, что служебный отдел проводил твердую линию, которая не способствовала улучшению положения жертв насилия. В целом, служебный отдел сказал им так: “читайте больше Библию и смотрите в будущий Новый Мир, где не будет больше проблем”. Это не было решением для таких сложных ситуаций. Более того, равнодушный совет, даваемый некоторыми людьми: “просто преодолей это!” не воспринимался с признательностью ни самим жертвами насилия, ни более либеральными членами писательского отдела. А когда жертвы насилия обращались со своими проблемами в Общество и рассказывали о них в своих письмах, им сочувствовали и давали самые общие советы в соответствии с последней информацией по их проблемам. Все это приводило к клубку противоречий, так что жертвы в результате почти снова подвергались насилию, а старейшины, к которым обращались, были в растерянности.

В конце декабря 1991 года старейшин всех собраний пригласили на местные школы царственного служения для получения последней информации по политике Общества. Вскоре после этого, 23 марта 1992 года все советы старейшин в Соединенных Штатах получили письмо. В нем еще раз был рассмотрен вопрос (изучавшийся на этих школах) который касался серьезных проблем, испытываемых жертвами сексуального детского насилия. В частности, профессиональная помощь уже не осуждалась, как это было в прошлом, и курс обучения этих школ в основном поддерживал информацию из “Пробудитесь”. В этом сочувственном письме настойчиво отмечалось, что если Свидетель искал помощи у психиаторов, психологов или врачей, то это было его личное решение, хотя при этом делались некоторые предостережения. Одна мысль в этом письме была совершенно ясно изложена, а именно то, что старейшинам не следует изучать методы лечения и играть роль врачей, что некоторые старейшины фактически делали. Также в письмо были включены некоторые меры первой помощи, а именно что говорить жертвам сексуального насилия. Положение дел явно улучшалось, но не надолго.

Глубоко внутри собраний и в узких кругах грязные маленькие тайны продолжали иметь место, и, по некоторым неизвестным причинам, защита растлителей стала обычным делом. Один особенно отвратительный секрет касался личной инструкции, высланной одним членом руководящего совета (по точным сведениям Гарри, Тедом Ярачем) небольшому кругу районных и областных надзирателей, при встрече с жертвами сексуального насилия заставлять молчать их под угрозой лишения общения. Как-то в 1994 году, я вместе с моим мужем Джо в офисе Гарри Пелояна пролистывали толстую папку писем, пришедших из разных уголков страны на адрес штаб-квартиры, с жалобами на эту ситуацию. Интересно, что имя одного областного представителя, применявшего такое запугивание, часто упоминалось в этих письмах. Сейчас он член руководящего совета.

“Не выплескивайте вместе с водой и ребенка!” Это высказывание Гарри слышали многие из нас, когда он делился некоторыми неприятными новостями о том, что главы служебного отдела готовы уже предпринять что-то в жестком духе. Он беспокоился о том, как мы воспринимаем буквально каждодневную информацию о сексуальном насилии, надеясь, что это не побудит нас покинуть Организацию. Как же он был прав, беспокоясь об этом!

Домой в Теннесси

Из-за проблем со здоровьем моих престарелых родителей в августе 1992 года мы решили прервать наше пребывание в апартаментах Общества в Бруклине и покинуть их к концу года. Однако, перед тем как уехать, я потратила некоторое время еще на один исследовательский проект. Гарри поручил мне собрать пакет документов для руководящего совета, содержащий обосновывающую и предостерегающую информацию о детском сексуальном насилии внутри организации. В начале 1993 года, несколько недель спустя после нашего отъезда из штаб-квартиры, огромный пакет документированной информации, собранный мной, был предоставлен Гарри Пелояном каждому члену руководящего совета.

Десять с половиной лет жизни с несколькими тысячами людей из вефильской семьи были для меня новым и неизвестным до этого опытом. Когда мы вернулись обратно домой в Теннесси, мы буквально покинули сотни друзей, также как и нашего сына с невесткой. В течение нескольких дней перед отъездом, Джо и я получили сотни записок со словами прощания. Я до сих пор берегу маленький, ручной работы буклетик от моих коллег из писательского отдела полный нежных слов сожаления, что мы не будем работать вместе, а также пожеланий всего наилучшего в будущем. Если бы они знали, что принесет это будущее! В этом буклете Гарри выражал свое удовлетворение моей работой с ним, а также говорил, что ему будет не хватать моей предупредительности, решительности и сочувствия. Ли также сказал, что не может выразить, насколько меня будет не хватать. Он добавил, что моя поддержка, вклад в работу и исследования были неоценимы. Другой старший писатель Джим Пеллечиа (Jim Pellechia) благодарил меня за помощь в том, что удалось “встряхнуть” ряд определенных вещей. Все эти высказывания определенно указывали на мою работу в попытке подвигнуть наш руководящий совет начать изменения в организационных процедурах, касающихся детского сексуального насилия. Я всегда буду помнить последний день работы в писательском отделе, когда Давид Ианелли (David Iannelli) попрощался со мной и тепло поблагодарил за открытие интересного факта, о котором никто до этого в организации не знал – то, что Уияльям Х. Конли (William H. Conley), а не Чарлз Тейз Рассел был первым президентом Общества Сторожевая Башня.

Я уехала без сожалений. В то время, когда я работала в центре, куда сходятся все нити от всех Свидетелей по всему миру, я отдавала работе все, что могла. Хотя я любила этих людей, передо мной была дилемма. После отъезда из Нью-Йорка могла ли держать свое “сочувствие” под контролем и оставаться спокойной, зная о скандалах детского сексуального насилия, скрываемых внутри Организации? Я осознавала, что если я позволю моему сочувствию “встряхнуть” эти вещи вне Вефиля, я могу быть лишена общения. Когда я покидала Нью-Йорк, я знала, что я не смогу просто так выключить то чувство искреннего сострадания, которое у меня было в отношении жертв хищных “волков” в овечьей шкуре, проникших в организацию Свидетелей. Хотя, что я могла поделать? По крайней мере, могу сказать, что следующие несколько лет были полны потрясений.

Через несколько месяцев после нашего возвращения в Теннеси всеми советами старейшин в Соединенных Штатах было получено письмо, датированное 3-м февраля 1993 года, вновь касающееся детского сексуального насилия. Очевидно, это было результатом моей работы, так как письмо фактически обсуждало информацию, которую я включила в пакет для руководящего совета. Там были советы о помощи тем, кто сообщал о своих воспоминаниях сцен насилия, происшедших много лет назад. Казалось, что позиция руководящего совета смягчалась в сторону признания угнетающих воспоминаний. Далее в письме еще раз повторялось, что старейшины не должны обращаться неуважительно с теми Свидетелями, которые искали профессиональной помощи, а также сообщали о насилии властям. Но это было не все. 8 октября 1993 года вышел другой выпуск “Пробудитесь” c хорошо написанной статьей на тему детского сексуального насилия, и которая поддерживала “. . . поиски компетентной профессиональной помощи для лечения таких тяжелых ран, полученных в детстве”.

Я продолжила исследования для писательского отдела уже дома. Кроме всего прочего, я изучала проблему детского сексуального насилия в других религиях и в целом в обществе. В процессе изучения, я еще подумала, что могла бы воспользоваться помощью тех людей в штаб-квартире Общества, которые хотели изменений в политике Общества по этому вопросу.

Однако, видя с удовлетворением некоторые результаты моей работы, к моему великому ужасу, после пребывания дома в течение всего нескольких месяцев, я узнала, что внутри местных собраний в нашей области совсем в недавнем прошлом было необычно много обвинений в сексуальном домогательстве, а также признаний в этом. Причем никто из пострадавших не обращался к властям. Страшно было думать, что эти случаи детского сексуального насилия разбирались людьми либо очень мало знающими, либо совсем не имеющими представления как разбирать такие сложные дела.

Медленная реакция

В моем собрании был один старейшина, который признался в сексуальном домогательстве к дочери Свидетеля. Лишенный права быть старейшиной из-за скандала, поднятого отцом ребенка (не Свидетелем), обратившимся в полицию, этот насильник в течение нескольких лет всячески старался вновь получить преимущества надзирателя в собрании. Он убедил старейшин, что он раскаялся, хотя было очевидно, что он использовал служение от дома к дому для того, чтобы знакомиться и изучать Библию с одинокими женщинами с детьми и затем приставать к ее детям. Я послала общее письмо с описанием этой ситуации в Общество Сторожевой Башни, а также 21 июля 1993 года умоляющее личное письмо члену руководящей корпорации Ллойду Барри, ныне покойному. В своем письме я выражала беспокойство по поводу растлителей, использующих служение от двери к двери, основываясь на примере педофила в нашем собрании, который использовал эту деятельность для поиска детей. Я также полагала, что участие растлителей в такой деятельности следует ограничить.

Вдобавок ко всему, еще другая ситуация вызвала большое беспокойство. Внутри собраний имена педофилов – включая тех, кто выразил раскаяние – никогда не предавались огласке, так что многие из них постепенно вновь становились у власти в собрании по прошествии ряда лет. Таким образом, они получали возможность снова растлевать детей, что многие их них и делали. Ллойд Барии никогда не признавал того, о чем я писала ему, хотя я имела с ним небольшую беседу во время посещения штаб-квартиры Общества в 1994 году.

Вместо долго ожидаемых изменений в политике общества, позволяющей раскаивающимся растлителям проповедовать и занимать властные посты, ничего не происходило. Хотя, я понимала, что решение по этим вопросам могло быть трудным и не иметь единственного решения. Масштаб и сложность внутренней ситуации, связанной с сексуальным детским насилием внутри Организации были громадными. Я знала, что дети могли продолжать подвергаться опасности растления со стороны Свидетелей насильников и я хотела, чтобы ситуация изменилась.

Я была счастлива, что поиск профессиональной помощи для тех, кто страдал от последствий детского сексуального насилия больше не рассматривался с неодобрением в 1992-м и 93-м годах, но в декабре 1994-м был осуществлен возврат назад к более жесткой точке зрения, как это следовало из материалов ряда школ царственного служения в том году. Кроме того, на школах старейшинам было сказано, что обвинения, выдвинутые против Свидетеля из-за угнетающих воспоминаний, не могли рассматриваться как основания для проведения правовых действий. Им напомнили, что, если не было двух свидетелей насилия, и обвинения отвергались, то правовая мера лишения общения к обвиняемому не могла быть применена.

Я помню, насколько я переживала из-за этого конфиденциального правила в период с 1993 по 1997 годы. Я открыто говорила своим друзьям в писательском отделе о насильниках, которые признавались и внешне раскаивались, и которые в собрании могли спокойно держать детей на коленях или на руках; старейшины ничего не предпринимали и родители не волновались. Как следствие беспокойства, которое я выражала, 1 августа 1995 года все советы старейшин получили письмо, касающееся бывших детских растлителей с предостережением об “. . . опасности обнимающих или держащих детей на коленях; их не следует оставлять одних с детьми без присутствия других взрослых”

Я знала, что Гарри и другие братья все еще находились в центре надежды на изменение. В итоге в Сторожевой Башне за 1 января 1997 года была опубликована статья “Ненавидьте зло”, в которой отмечалось, что “человек, который известен как детский растлитель, не может быть рекомендован на ответственные назначения в собрании”. В статье также говорилось, что организация не будет защищать насильника от санкций государства. Вскоре после этого мы с Гарри разговаривали по телефону, и он выразил глубокое удовлетворение тем, что пять лет трудов в результате привели к новой политике, которая запрещала давать рекомендации на ответственные назначения в собрании даже раскаивающимся насильникам. Но радость, связанная с этой новой политикой, была омрачена, когда я прочитала следующие слова: “Если он [насильник] очевидно раскаивается, он будет поощрен делать духовные успехи [и] участвовать в проповедническом служении [от двери к двери]”. Эти слова были точно противоположны тому, что я требовала.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: