Сделай Сам Свою Работу на 5

III. РАННЕЕ ХРИСТИАНСТВО И ЕГО ИДЕЯ ХРИСТА





Всякая попытка понять происхождение христианства должна начинаться с изучения экономической, соци­альной и культурной жизни и психического состояния первых христиан8.

Палестина как часть Римской империи впала в это время в глубокий экономический и социальный кризис. Августинский принципат означал конец правления фео­дальной олигархии, способствуя осуществлению три­умфа городского гражданского правления. Увеличение международной торговли не несло улучшения жизни широким массам, не удовлетворяло в достаточной мере их ежедневные нужды. В развитии торговли был заин­тересован только тонкий слой имущего класса. Города были переполнены безработным и голодным пролета­риатом. Вслед за Римом, наверное, только в Иерусали­ме этот слой был столь многочисленным. Ремесленни­ки, лишенные надежного дохода и примыкавшие к про­летариату, быстро объединялись с нищими, неквали­фицированными рабочими и крестьянами. Можно предположить, что в Иерусалиме пролетариат оказал­ся даже в худшем положении, чем в Риме. В нем не дей­ствовало римское гражданское право и неотъемлемая потребность народа в хлебе и зрелищах не удовлетво­рялась императором через огромные подачки и органи­зованные игры и спектакли.




Сельское население было истощено чрезвычайно тяжелым налоговым бременем и оказывалось либо в тя­желом долговом рабстве, либо среди мелких фермеров, а средства производства или все небольшие земельные наделы у них отнимались. Некоторые из этих ферме­ров пополняли собой ряды пролетариата большого го­рода Иерусалима, а другие прибегали к таким отчаян­ным мерам, как политические выступления и грабежи. Кроме этого обедневшего и доведенного до отчаяния слоя пролетариата в Иерусалиме, как и во всей Римс­кой империи, существовал средний экономический класс, хотя и страдающий от римского угнетения, но тем не менее экономически устойчивый. Над этой груп­пой находился небольшой, но мощный и влиятельный класс феодалов, священнослужителей и денежной ари­стократии. В соответствии с экономической раздроб­ленностью среди палестинского населения произошла и социальная дифференциация. Фарисеи, саддукеи и ам-гаарец были политическими и религиозными груп­пами, представлявшими эти различия. Саддукеи со­ставляли богатый высший класс; «(их) доктрину при­нимала малая группа людей, но состоявшая из тех, кто обладал высоким образовательным уровнем»9. Несмот­ря на их высокое положение, Иосиф Флавий не нахо­дит их манеры аристократическими: «Поведение одно­го саддукея по отношению к другому в такой степени дико, а их язык настолько варварский, что кажется, что они чужестранцы»10.



Ниже этого небольшого высшего класса феодалов стояли фарисеи, представлявшие собой средний, хотя и немногочисленный слой горожан, «дружественно на­строенных друг к другу, стремящихся распространять согласие и внимание к публике»11.

«Теперь о фарисеях. Они живут бедно, не упот­ребляют деликатесов. Они в своем поведении следу­ют разуму и делают то, что, как они считают, идет им на пользу. Они стремятся строго соблюдать на практи­ке те правила, которые им подсказывает разум. Они также уважают тех, кто стар годами. Они не столь ре­шительны, чтобы противоречить им в чем-либо. Когда они настаивают, что все происходит по воле судьбы, они не мешают людям действовать так, как они счита­ют нужным. Но они сами полагают, что Богу угодно, чтобы события совершались отчасти по воле судьбы, а отчасти по воле таких людей, которые влияют на жизнь, поступая либо добродетельно, либо порочно. Они также верят, что их души бессмертны и что пос­ле смерти они получат вознаграждение или наказа­ние соответственно тому, как они жили в этой жиз­ни — добродетельно или порочно. Последним пред­назначена вечная тюрьма, а первые обретут силу вос­креснуть и жить снова. На основе этих доктрин им удается убедить большое число людей в божествен­ной воле и склонить их к молитвам и жертвоприноше­ниям, которые они осуществляют в соответствии со своими убеждениями»12.



Описание Иосифом Флавием класса фарисеев представляет этот класс более единым, чем он был в действительности. Среди последователей фарисеев были люди, происходившие из низших слоев пролета­риата, которые не теряли своих связей с этой средой, поддерживая прежний образ жизни (например, рабби Акиба). Однако вместе с этим были здесь и выходцы из хорошо материально обеспеченных городских кру­гов. Эти социальные различия проявлялись по-разно­му; наиболее явно — в политических противоречиях внутри фарисейства, возникавших, когда речь заходи­ла об отношении к римскому правлению и революци­онным движениям.

Самые низкие слои городского «люмпен-пролетари- ата» (и угнетенных крестьян, так называемые ам-гаа- рец, а литературно выражаясь — сельские жители) стояли в жесткой оппозиции фарисеям и их более ши­рокому кругу последователей. На деле это был класс, который испытывал всю тяжесть экономического кри­зиса, вызванного римским правлением. Им было нече­го терять и, возможно, не на что надеяться. Экономи­чески и социально они находились вне еврейского об­щества, интегрированного в целостность Римской им­перии. Они не шли за фарисеями и не унижались перед ними. Они их ненавидели и в свою очередь презирали их. Самым характерным примером такого отношения служит заявление Акибы, одного из самых влиятель­ных фарисеев, который сам вышел из пролетариата: «Когда я был еще простым (неграмотным) человеком ам-гаарец, я обычно говорил: «Если бы мне в руки по­пал ученый, я кусал бы его, как осел»13. Далее в Талму­де приводится реплика: «Рабби, скажи «как собака», ведь осел не кусается». И Акиба ответил: «Когда осел кусается, он обычно ломает кости у своей жертвы, а собака обычно кусает только плоть». Мы видим в этом же абзаце Талмуда ряд высказываний, где описаны от­ношения между фарисеями и ам-гаарец: «Человек дол­жен продать все свое имущество и взять себе в жены дочь ученого, а если он не может взять в жены дочь уче­ного, он должен попытаться найти дочь известного че­ловека. Если ему и здесь не повезет, он должен попы­таться взять в жены дочь сборщика пожертвований, и если и этого ему не удается сделать, он должен попы­таться найти дочь учителя школы и жениться на ней. Ему следует избегать обручения с дочерью простого человека (члена ам-гаарец), так как она мерзость, их женщины отвратительны и про их дочерей сказано: «Проклят, кто ляжет с каким-либо скотом!» (Вт 27:21). И здесь же рабби Иоанн говорит: «Каждый может по­рвать на куски простого человека, как рыбу... Тот, кто отдает свою дочь простому человеку в жены, пусть вна­чале бросит ее льву, чтобы он рвал и трепал свою жер­тву без стыда, поскольку так же поступает простой че­ловек, который спит со своей женой как жестокое и бес­стыдное животное».

Рабби Элиезер опять же в Талмуде говорит: «Если простой народ по экономическим причинам не нужда­ется в нас, он будет еще очень долго убивать нас... Враждебность простого человека к ученому даже боль­ше, чем жестокость к израильтянам... Шесть вещей нужно знать о простом человеке: никто не должен за­висеть от простого человека как от свидетеля и не дол­жен делиться с ним своим секретом, он не может быть опекуном сироты, казначеем благотворительных фон­дов, нельзя отправляться в компании с простым челове­ком в путешествие и нельзя ему говорить, что вы что-то потеряли»14. Приведенные здесь мнения (количество которых можно во множестве увеличить) принадлежат лицам из круга фарисеев и демонстрируют, с какой не­навистью они выступали против ам-гаарец, но вместе с этим они ясно показывают обоснованность ненависти простого человека к ученым и их последователям15.

Описать разногласия, существовавшие внутри па­лестинского иудаизма между аристократией, средним классом и их интеллектуальными лидерами, с одной стороны, и сельским пролетариатом, с другой, было не­обходимо для того, чтобы прояснить стоящие за этими разногласиями причины таких политических и религи­озных революционных движений, как раннее христи­анство.

Более детальное представление различий среди чрез­вычайно разнообразных кругов фарисеев не входит в задачи настоящего исследования и увело бы нас от глав­ной темы. Конфликт между средним классом и пролета­риатом нарастал по мере того, как римское угнетение становилось все тяжелее и низшие классы экономиче­ски все более разорялись и деклассировались. В такой же мере низшие классы общества становились основой национальных, социальных и религиозных революцион­ных движений.

Эти революционные настроения масс проявлялись в двух направлениях: в политических движениях про­теста и освобождения, направленных против своей соб­ственной аристократии и против римлян, а также во всех видах религиозно-мессианических движений. Од­нако между этими явлениями не было резкого разли­чия. Они часто переходили одно в другое. Даже чисто мессианические движения принимали отчасти практи­ческие, а отчасти — просто художественные формы.

Здесь мы имеем возможность только вкратце упо­мянуть самые важные движения.

Незадолго до смерти Ирода, то есть в то время, ког­да, помимо римского господства, народ страдал от уг­нетения еврейских наместников, служащих римлянам, произошло в Иерусалиме народное восстание под ру­ководством двух ученых фарисеев, в ходе которого был уничтожен римский орел у входа в храм. Подстрекате­лей казнили, а главных заговорщиков сожгли заживо. После смерти Ирода от его преемника Архелая толпа потребовала освободить политических заключенных, уничтожить рыночный налог и снизить годовой сбор. Эти требования не были удовлетворены. Огромная на­родная демонстрация в связи с этими событиями в 4 го­ду до P. X. была разогнана с большим кровопролитием. Легионеры убили тысячи демонстрантов. Тем не менее движение упрочилось. Народное восстание развива­лось. Через семь недель в Иерусалиме оно вылилось в кровавые мятежи против Рима. Кроме того, поднялось сельское население. В старом оплоте мятежных настро­ений — в Галилее участились стычки с римлянами, а за Иорданом произошло восстание. Бывший пастух со­брал добровольное войско и повел партизанскую вой­ну против римлян.

Такова была ситуация в 4 году до P. X. Римлянам трудно было справиться с недовольством населения. Они отпраздновали свою победу, распяв две тысячи плененных мятежников.

Несколько лет в стране царил покой. Но вскоре пос­ле введения в стране в 6 году после P. X. прямого рим­ского административного правления, начавшего свою деятельность с известного ценза на налоги, начались новые волнения, специфику которых определили раз­ногласия между низшим и средним классами. Хотя де­сять лет назад фарисеи и присоединились к восстанию, теперь выявился разлад между городской и сельской беднотой, с одной стороны, и фарисеями — с другой. Городские и сельские низшие классы объединились в новую партию — в партию зелотов, а средний класс под руководством фарисеев был готов к примирению с рим­лянами. Чем большими угнетателями становились рим­ские и еврейские аристократические власти, тем более возрастало отчаяние масс и зелотизм находил новых последователей. Приближая взрыв великого мятежа против ринлян, постоянно происходили столкновения между народом и администрацией. Причинами револю­ционных выступлений становились частые попытки римлян установить статую Цезаря или римского орла в храме в Иерусалиме. Возмущение против этих мер, вроде бы имевшее религиозные истоки, в действитель­ности питалось ненавистью масс к римскому импера­тору как главе угнетающего их правящего класса. Осо­бый характер этой ненависти к императору становит­ся виднее, если вспомнить, что это было время, когда поклонение римскому императору широко распростра­нилось по империи, где императорский культ стал по­чти главной религией.

Чем безнадежнее становилась борьба против Рима на политическом уровне, чем более сдавал свои пози­ции средний класс и становился все более склонен к компромиссу с Римом, тем решительнее становились низшие классы. Но по мере того как безнадежность по­литических акций осмысливалась и здесь, движение пе­ремещалось на уровень религиозных фантазий и мес- сианических идей. Так, псевдомессия Теудас обещал народу, что он проведет его через Иордан и повторит чудо Моисея. Евреи перейдут через реку, не замочив ноги, а преследующие их римляне утонут. Римляне ви­дели в этих фантастических сочинениях опасные семе­на революции. Они убивали последователей этого мес­сии, а Теудаса обезглавили. Однако у него появились последователи. Иосиф Флавий дает описание восста­ния в провинции, находящейся под правлением проку­ратора Феликса (50-60-е гг.). Вожди восстания «тво­рили много всяких других бед и делали город (Иеруса­лим) небезопасным. Это были обманщики, которые, ссылаясь на откровение Божие, проповедовали всякие новшества и призывали народ к возмущению. Они ув­лекали его в пустыню и обещали, что Бог явит там зна­мение свободы. И против них выслал Феликс много конницы и пехоты и перебил из них большое число.

Еще больше несчастий обрушил на голову иудеев ложный пророк из Египта (то есть египетский иудей). Он был маг и добился с помощью своих фокусов, что его считали пророком. Он соблазнил 30 ООО человек, которые были ему преданы. Он двинулся с ними из пу­стыни на Масличную гору, чтобы напасть на Иеруса­лим, прогнать римский гарнизон и завоевать власть»16.

Римское войско быстро расправилось с революци­онными ордами. Большинство из восставших было убито или посажено в тюрьму, остальные покончили с собой. Многие безуспешно пытались спрятаться в своих домах. Этот бунт был подавлен. Тем не менее мятежи продолжались. «Едва только было усмирено это восстание, как опять, точно из больного и зара­женного тела, навязалась новая зараза. Некоторые безумцы и убийцы соединились в одно общество и приобрели много сторонников. Они призывали всех к завоеванию свободы и грозили смертью всякому, кто будет отныне подчиняться римскому владычеству, го­воря: «Нужно освобождать силою тех, кто доброволь­но несет иго рабства».

Они рассеялись по всей иудейской стране, грабили дома богатых, убивали людей, поджигали деревни и хо­зяйничали так ужасно, что навлекли беду на весь иудей­ский народ. И с каждым днем зараза эта распространя­лась все больше»17.

Растущее угнетение низших классов нации приве­ло к обострению конфликта между ними и менее угне­тенным средним классом, и в этом процессе беднота становилась более и более радикальной. Левое крыло зелотов сформировало секретную группу «сикариев» (носителей кинжалов), которая через нападение и за­говоры стала терроризировать благополучных граждан. Они немилосердно преследовали «умеренных» из выс­ших и средних классов Иерусалима. В это же время они грабили и жгли деревни, жители которых отказывались присоединяться к их революционным бандам. Проро­ки и подобные им псевдомессии не прекращали своей агитации среди простого народа.

В конце концов в 66 году разразился огромный на­родный мятеж против Рима. Первыми его поддержали средний и низший классы нации, которые в жестокой схватке победили римский гарнизон. Сначала войной руководили владельцы собственности и образованные люди, но они вели себя малоактивно и были готовы на компромисс. Так что первый год, хотя и было поначалу несколько побед, кончился поражением. Массы обви­няли в неудачном результате слабое и бездеятельное руководство. Радикально настроенные вожди черни пы­тались всеми средствами низвергнуть руководителей движения и занять их место. Но так как те не уступали добровольно своих позиций, зимой 67-68 годов развя­залась «кровавая гражданская война с ужасными сце­нами, какими может похвастаться только Французская революция»18. Движение раскололось, а военные дей­ствия становились все беспомощнее. Все чаще средний класс пытался пойти на компромисс с римлянами. В ре­зультате этого гражданская война стала еще более яро­стной, соединяясь с борьбой против иноземного вла­дычества19.

Если рабби Иоанн сын Заккая, один из ведущих фа­рисеев, перешел на сторону врага и заключил мир с ним, то мелкие торговцы, ремесленники и крестьяне за­щищали город от римлян с большим героизмом в тече­ние пяти месяцев. Им было нечего терять и нечего при­обретать, и они понимали, что борьба против римской власти стала безнадежным делом и должна была кон­читься поражением. Многие из обеспеченных граждан сумели спастись, перебравшись в римские владения, и хотя Тит был очень озлоблен против оставшихся евре­ев, он тем не менее принимал тех, кто перебегал в Рим. В то же самое время вооруженные толпы Иерусалима штурмовали дворец царя, куда многие обеспеченные евреи собрались, принеся свои драгоценности. Дворец был захвачен, деньги разграблены, укрывавшиеся во дворце перебиты. Вскоре Иерусалим был взят римля­нами, которые затем подавили мятеж на всей террито­рии Иудеи. Вместе с ними победила правящая группа евреев, а поражение понесли сто тысяч еврейских кре­стьян и городские низшие классы20.

Вместе с навеянными с политической и обществен­ной борьбой мессиански окрашенными призывами ста­ли появляться сочинения, вдохновленные трагически­ми событиями последнего этапа этой борьбы. Появи­лась апокалиптическая литература. Несмотря на свое разнообразие, видение будущего в этой апокалиптиче­ской литературе относительно однообразно.


Во-первых, присутствуют «Ужасы Мессии» (Макк 13:7, 8), касающиеся событий, которые не при­несут вреда «избранным», — голод, землетрясения, эпидемии и войны. Затем наступает «время тяжкое», предсказываемое в книге пророка Даниила (12:1), ка­кого еще не было со времени сотворения мира, ужас­ное время страданий и горя. Через всю апокалипти­ческую литературу проходит вера в то, что избранные будут спасены и во время этого бедствия. Мерзость запустения, предсказанная Даниилом (9:27, 11:31 и 12:11), представляется как последний признак конца света. Картина конца света наделена старыми профе- тическими чертами. Апофеозом провозглашается по­явление Сына Человеческого в облаках в великой силе, красоте и славе21.

Как в борьбе против римлян различные классы на­рода участвовали по-разному, так по-разному выража­ли они и апокалиптические настроения. Вопреки опре­деленному однообразию, это получало выражение во внимании к различным отдельным элементам апокалип­тических сочинений. Хотя здесь невозможно дать де­тальный анализ, мы можем процитировать отрывок из заключительного призыва апокрифической Книги Ено­ха, где выражены те же самые революционные тенден­ции: «Горе тем, кто построил свои дома на песке, так как они разрушатся до самого основания и упадут под ударами меча. Но те, кто приобрел золото и серебро, вдруг исчезнут в день суда. Горе вам, вы, богатые, так как вы уповали на ваше богатство, и от вашего богат­ства вы будете оторваны, потому что вы забыли о Боге в дни суда... Горе тебе, кто платит своему соседу злом, потому что тебе будет дано по делам твоим. Горе тебе, дающему лжесвидетельство...

Не бойся тот, кто страдает, так как излечение — вот твой удел. Вспыхнет яркий свет, и ты услышишь весть с неба о твоем успокоении» (Енох 94-96).

Кроме этих религиозно-мессианских социополити- ческих и литературных движений, характерных для вре­мени подъема христианства, нужно упомянуть еще одно движение, в котором политические цели не игра­ли роли и которое прямо вело к христианству, а имен­но — движение Иоанна Крестителя. Он воспламенил народное движение. Высший класс, ничего не знавший об этом веровании, не мог иметь к нему какое-либо от­ношение. Его самые внимательные слушатели вышли из рядов презираемой люмпен-пролетарской массы22. Он проповедовал, что царствие небесное и судный день близки, они несут спасение добру и уничтожение зла.

«Кайтесь вы, Небесное Царствие близко», — было су­тью его проповеди.

Чтобы понять психологический смысл веры пер­вых христиан в Христа — и именно такова основная цель настоящего исследования, — нам необходимо взглянуть, какого рода люди поддерживали раннее христианство. Это были массы необразованной бед­ноты, пролетариат Иерусалима и крестьяне из сель­ской местности. Из-за увеличивающегося политиче­ского и экономического угнетения, из-за социальной ущемленности и отверженности они постоянно стра­стно жаждали изменения существующих условий. Они мечтали о наступлении для них счастливого времени, в их среде копилась ненависть и желание отмщения как своим собственным правителям, так и римлянам. Мы уже показали, как различны были формы этих устремлений, варьирующиеся от полити­ческой борьбы с Римом до классовой борьбы в Иеру­салиме, от иллюзорных революционных попыток Те- удаса до движения Иоанна Крестителя и апокалипти­ческой литературы. От политической активности до мессианских мечтаний — везде присутствовали все виды различных феноменов. Но за всеми этими фор­мами была одна и та же движущая сила: ненависть и надежда страдающих масс, вызванные несчастьями и безысходностью из социоэкономического положе­ния. Имела ли их эсхатологическая надежда соци­альный, политический или религиозный оттенок, она укреплялась по мере увеличения угнетения и стано­вилась более и более действенной. Все глубже и «глубже она входила в необразованные массы, в так называемый ам-гаарец, кружок тех, для кого настоя­щее было связано с угнетением и кто в связи с этим смотрел в будущее с надеждой на выполнение всех своих желаний»23.

Чем призрачней становилась надежда на реаль­ное улучшение, тем больше было желание выразить эту надежду в фантазиях. Отчаянная последняя борь­ба зелотов против римлян и движение Иоанна Бапти­сты были двумя крайностями и коренились на одной почве: на отчаянии низших классов. Этот слой психо­логически характеризовался наличием надежды на изменение условий жизни (надежды, в психоанали­тической интерпретации, на доброго отца, который обязательно им поможет) в сочетании с жгучей нена­вистью к римской власти, к фарисеям, вообще ко всем богатым и с мечтами об их наказании в судный день. Перед нами двойственное отношение: эти люди в мечтах любили доброго отца, который поможет им и одарит их, и они ненавидели злого отца, который угнетал, мучил и презирал их.

Христианство выросло как значительное историче­ское мессианско-революционное движение в этой сре­де бедных, необразованных, революционных масс. По­добно проповеди Иоанна Крестителя, христианская доктрина была обращена не к образованным людям и обладателям собственности, а к бедным, угнетенным и страдающим24. Цельс, противник христиан, приводит реальную картину социального состава христианского сообщества, как она ему открылась почти два столетия тому назад. Он утверждает: «В частных домах мы так­же видим ткачей, сапожников, рабочих прачечных и самых безграмотных сельских работников, которые не смели слова сказать перед лицом своих старших и бо­лее образованных мастеров. Если же им удавалось за­владеть детьми и вместе с ними малограмотными жен­щинами, то они позволяли себе делать поразительные заявления, как, например, требовать, чтобы они не слу­шались своего отца или школьного учителя, а повино­вались только им. Они утверждали, что те говорят глу­пости и ничего не понимают, что на деле они ничего не могут и не знают, как делать добро, а заняты лишь глу­пой болтовней. Только люди этой общины, говорили они, знают правильный путь в жизни, и если дети бу­дут им верить, они обретут счастье, а также принесут счастье в свои дома. Если же в тот момент, когда они это говорили, появлялся рядом или школьный учитель, или образованный человек, или сам отец, самые осто­рожные из них разбегались во все стороны. Но самые смелые побуждали ребенка к неповиновению. Они на­шептывали детям, что в присутствии их родителей и учителей они не могут ничего им объяснить, потому что не хотят иметь дела с глупыми и бестолковыми учите­лями, которые совершенно испорчены и далеко зашли в своей злобности и таким образом навлекают наказа­ние на детей. Но если они хотят, то могут уйти от отца и своих школьных учителей и вместе с женщинами и маленькими детьми, их друзьями по играм, поступить в мастерскую портного или сапожника или прачечную, где они смогут научиться совершенствованию. И так они убеждали их»25. Картина, данная Цельсом, описы­вает не только социальную, но и психологическую си­туацию, раскрывая всю глубину ненависти низов к па­терналистской власти.

Каково было содержание учения первоначального христианства26?

В основе лежит эсхатологическое ожидание. Иисус проповедовал о близком наступлении царства Бога. Он хотел, чтобы люди увидели в его деятельности начало этого нового царства. Тем не менее «исполнение цар­ства осуществится только тогда, когда он вернется на землю в славе в облаках, чтобы осуществить суд. Ка­жется, Иисус провозгласил, что он вскоре вернется, незадолго до своей смерти, и он успокоил своих учени­ков по поводу своего ухода, вселяя в них уверенность,


15-Здоровое общество что он сразу же войдет в сверхъестественное отноше­ние с Богом и займет место рядом с ним.

Учение Иисуса, проповедуемое им своим ученикам, так же проникнуто мыслью, что конец — хотя дня и часа его никто не знает — близок. В результате этого также призыв отказаться от всех земных благ занима­ет значительное место»27.

«Условием вхождения в это царство является, во- первых, полное изменение образа мысли, когда чело­век отказывается от удовольствий этого мира, отказы­вается от себя, и когда он готов отдать все, что у него есть, ради спасения своей души. Далее, верующий ждет от Бога милости, которую Он дарует нищим и бедным, и поэтому всем сердцем предается Иисусу как Мессии, избранному и призванному Богом для осуществления своего царства на земле. Следовательно, Бог обраща­ется к бедным, страдающим, тем, кто голодает и жаж­дет правосудия... тем, кто хочет излечиться и возродить­ся, и Он видит, что они готовы войти... в царство Бо- жие, но Он не приемлет самодовольных, богатых, тех, кто гордится своей возможностью пользоваться всеми правами, Он осуждает жестоких и проклинает их, об­рекая на ад»28.

«Заявление о том, что Царство Небесное прибли­зилось (Мф 10:7), стало зерном ранней проповеди. Именно она возрождала у страдающих и угнетенных полную энтузиазма надежду. У людей было ощущение, что все идет к концу. Они верили, что не остается вре­мени для распространения христианства среди всех язычников до наступления Страшного Суда. Если на­дежды других групп тех же самых угнетенных масс были направлены на осуществление своими силами по­литической и социальной революции, то внимание ран­него христианского сообщества было сосредоточено только на одном великом событии — на чудесном на­чале нового века. Содержание раннехристианской про­поведи не было ни экономическим, ни социально-ре- форматорским, но благословенным обещанием в неда­леком будущем прихода такого времени, когда бедные будут богатыми, голодные — сытыми, а угнетенные получат власть»29.

Настроение этих первых христиан-энтузиастов явно видно в словах апостола Луки: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны ал­чущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь. Блаженны вы, когда вознена­видят вас люди и когда отлучат вас и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Челове­ческого.

Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо вели­ка вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их.

Напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взал- чете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и воз­рыдаете» (Лк 6:20-25).

Эти обещания выражают не только надежды на но­вый лучший мир, но также всеохватывающую ненависть к властям — к богатым, ученым, людям, облеченным властью. Такое же настроение ощущается в рассказе о нищем Лазаре, который «желал напитаться крошками, падающими со стола богача» (Лк 16:21), и в известных словах Иисуса: «как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Бо­жие!» (Лк 18:24,25). Ненависть к фарисеям и к сборщи­кам налогов проходит через все евангельские пропове­ди, в результате чего в течение почти двух тысяч лет су­ществования христианского мира мнение о фарисеях было однозначно отрицательным.

Мы снова чувствуем эту ненависть к богатым в По­слании Иакова в середине второго века: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, на­ходящих (на вас). Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржа- вело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокро­вище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жне­цов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошество­вали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили праведни­ка; он не противился вам. Итак, братия, будьте долго­терпеливы до пришествия Господня... потому что при­шествие Господне приближается» (Иак 5 :1-8).

Имея в виду эту ненависть, Каутский справедливо говорил: «Вряд ли когда-нибудь классовая вражда со­временного пролетариата принимала такие фанатичные формы, как классовая вражда христиан-пролетариев»30. Это ненависть ам-гаарец к фарисеям, зелотов и сика­риев — к людям обеспеченным и среднего класса, стра­дающих и не знающих покоя людей города и деревни — к тем, кто стоит у власти и занимает высокие должно­сти. Все это нашло свое выражение в раннехристиан­ских политических выступлениях и мессианских фан­тазиях.


Суть социальной и психической структуры раннех­ристианской общины, ее демократический, братский характер тесно связаны с этой ненавистью к духовным и политическим властям. Если для еврейского обще­ства того времени был характерен крайне кастовый дух, пропитавший все социальные отношения, то раннее христианское сообщество стало свободным братством бедных, которым не нужны были институты и инструк­ции. «Если бы нам захотелось набросать картину орга­низации, существовавшей в течение первых сотен лет, то мы бы оказались перед неразрешимой задачей... Целое сообщество сосуществует только благодаря об­щей силе веры, надежды и любви. Учреждение не под­держивает личность, но личность всегда сама заботит­ся об учреждении... Так как первые христиане чувство­вали себя пилигримами и чужеземцами на земле, то зачем им были нужны институты?»31

В этом раннехристианском братстве особую роль играла взаимная экономическая помощь и поддержка, «любовный коммунизм», как называет это Гарнак. Та­ким образом, мы видим, что ранними христианами были бедные, необразованные, угнетенные массы еврейско­го народа, а позднее и других народов. Поскольку люди видели, что становится все меньше возможности изме­нить ситуацию реальными средствами, стало нарастать настроение ожидания, что такое изменение случится чудесным образом быстро и радикально и что тогда все эти люди найдут счастье, о котором они раньше только мечтали, а богатые и знатные будут наказаны согласно закону справедливости и желаниям обездоленных масс. Первые христиане представляли собой братство соци­ально и экономически угнетенных низов, объединен­ных надеждой и ненавистью.

Ранние христиане отличались от крестьян и проле­тариев, борющихся против Рима, не своим особым пси­хологическим настроением. Они больше не были «по­корными» и подчиненными воле Бога, не верили в не­обходимость и неизбежность своего жребия, их боль­ше не вдохновляло желание заслужить любовь своих правителей, а они стали политическими и военными борцами. Обе эти группы ненавидели правящих «отцов нации» одинаково, надеясь в равной мере увидеть их падение и начало собственного возвышения до поло­жения правящих верхов, собственного благополучия.


Различие между ними выражается не в предпосылках и не в цели и направленности их желаний, а только в той сфере, где они пытались их осуществить. Если зе­лоты и сикарии стремились действовать в сфере поли­тической действительности, то полная безнадежность этих действий заставила ранних христиан выразить эти же желания в религиозных фантазиях. Последние вы­разились в раннехристианской вере в миссию Иисуса и его связь с Богом Отцом. Что же из себя представля­ла эта идея первых христиан?

«Содержание веры учеников и исповедание, их объединившие, можно в целом представить в следую­щих положениях. Иисус из Назарета — это Мессия, появление которого было обещано пророками. После своей смерти, а затем и божественного Воскресения Иисус занял место справа от Бога, но скоро он вер­нется, чтобы установить царство на земле. Тот, кто верит в Иисуса и кого приняли в сообщество учени­ков Иисуса, кто искренне чист в своих помыслах, кто обращается к Богу как к Отцу и живет согласно запо­ведям Иисуса, станет святым Бога, и тогда он может быть уверен, что милостивый Бог отпустит его грехи, а в будущем он разделит с ним его славу, то есть по­лучит спасение»32.

«Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса...» (Деян 2:36). Такова старейшая доктрина Христа, и именно поэтому она представляет для нас большой интерес, особенно с тех пор, как с течением времени ее заменили другие, более широкие доктрины. Ее на­зывают теорией «усыновления», так как в ней прини­мается акт усыновления. Это усыновление противопо­ставляется естественному отцовству, происходящему при рождении ребенка. Следовательно, мы сталкива­емся с идеей, что Иисус сначала не был Мессией. Го­воря другими словами, он не был сыном Бога с самого начала, а стал таковым только в результате определен­ного, очень ясного акта божественной воли. Об этом особенно понятно говорится в Псалме (2:7): «Ты сын Мой, Я ныне родил Тебя». Эти слова понимаются как обращение к моменту воскрешения Иисуса (Деян 13:33). Согласна древней семитской идее царь — это сын Бога, становящийся таковым или по наследству, или, как здесь, по усыновлению в день его восхожде­ния на престол. Так что когда мы говорим, что Иисус занял место справа от Бога, когда вознесся на Небеса, то это означает верность восточной традиции. Эта идея перекликается и со словами апостола Павла, хотя его концепция «Сына Бога» уже приобретает другое зна­чение. В Послании к римлянам апостола Павла гово­рится о Христе, что Он «...открылся Сыном Божиим в силе... чрез воскресение из мертвых...» (1:4). Здесь пе­ред нами две конфликтующие концепции: Иисус Хрис­тос был Сыном Бога с самого начала (идея Павла), и Иисус стал Сыном Божиим после Воскресения, то есть стал сыном царственного Правителя вселенной (кон­цепция ранних христиан).

Сложная комбинация этих двух идей очень ясно показывает, что перед нами две разные модели мыс­ли, которые сталкиваются друг с другом. В более ран­ней концепции христианского сообщества Иисус представлен как человек до его воскрешения: «...Мужа, засвидетельствованного вам от Бога сила­ми и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него среди вас, как и сами знаете» (Деян 2:22). Следует обратить внимание на то, что Иисус совер­шал чудеса, а Бог творил их через него. Эта идея в не­которой степени преобладает в евангельской тради­ции, когда, например, после излечения парализован­ного люди прославляют Бога (Мк 2:12). На значи­мость Иисуса как пророка указывают Деяния апостолов: «Господь Бог ваш воздвигнет вам из брать­ев ваших Пророка...» (Деян 3, 22; 7, 37; Вт 18:15)33.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.