Путешествие на Сухую речку

Пасмурным сентябрьским днем небольшая группа сотрудников нашей экспедиции на грузовой машине выехала из Петропавловска-на-Камчатке на Сухую речку.

Приблизительно в тридцати пяти километрах от подножия Авачинского вулкана нам начали попадаться куски шлака, песок. По мере приближения к подножию Авачи площади, погребенные под вулканическим песком, значительно увеличились, однако всюду их покрывал сомкнутый древостой из тополей, берез, зарослей ивняка и ольхи.

Наконец мы въехали в долину Сухой речки. Название свое она, видимо, получила оттого, что вся засыпана вулканическим песком и шлаком. Масса окатанных кусков лавы разной величины и формы устилали ложе некогда протекавшей здесь реки. Наша машина повернула и двинулась вверх по руслу. Картина становилась все величественнее и мрачнее. Русло реки постепенно терялось под толщей вулканического песка. Мы ясно представили себе, как потоки песка, шлаков, выбрасываемые вулканом при извержении, излились по всей долине, а затем грозной, расширяющейся лавиной спустились к побережью. Среди сохранившейся растительности местами встречались громадные поля в сотни гектаров, сплошь покрытые вулканическим песком. Словно через пустыню продвигалась наша машина по темно-серым песчаным пространствам.

Любопытно было проследить, как в эти пески вкрапливалась растительность. Сперва появлялись лишайники, а за ними стелющиеся ворсистые метелочки травы, потом кое-где отдельные кусты ив, и, наконец, все это сливалось в сомкнутый покров.

Чем выше мы поднимались, тем уже становились потоки лавы. Мощность вулканических отложений достигала здесь четырех и даже пяти метров. А по берегам зеленели кусты ольшаника и. кедрового стланика. Только здесь, на Камчатке, можно наблюдать такой контраст черного мертвого потока и обрамляющей его зеленой растительности.

Местами просачивается на поверхность тоненький ручеек воды. Он еле пробивается сквозь черный песок, робко напоминая о мощи некогда бушевавшей здесь реки.

Извержения вулканов сильно влияют на изменение и формирование растительности. Стекающий по склону поток раскаленной лавы и шлаков сжигает на своем пути всю растительность. Только отдельными пятнами удается ей сохраниться там, где поток обходит встречающиеся препятствия — небольшие возвышенности или крутые склоны речной долины. За лавовым потоком движется другой — из пепла, песка и воды. Он засыпает и погребает под собой всю растительность. А уже затем на толщах вулканического песка селятся новые растения.

На обратном пути, у подножия Авачи, на берегу протекающего здесь ручейка, среди высоких тополей нам попался недавно спиленный пень. Я стал разглядывать годичные кольца. Зафиксировало ли оно катастрофические для растительности извержения? Отразились ли на приросте древесины выбросы лавы, шлака, сжигающих газов?

Годичные кольца то расширялись, то суживались. За шестьдесят восемь лет жизни дерева прирост древесины резко падал пять раз. Последнее снижение прироста произошло двенадцать лет назад. Это совпадало с последним крупным извержением Авачи. Сведения, добытые у вулканологов, подтвердили мое предположение: все значительные извержения этого вулкана за последние семьдесят лет приходились на те годы, когда наблюдалось падение прироста у тополя. Дерево оказалось живым летописцем извержений вулкана. Раскаленная лава и пепел действовали на деревья так же, как и ожоги при лесном пожаре: они либо уничтожали деревья, либо причиняли им повреждения, неизменно отражавшиеся на ширине годичных слоев.

На Камчатке более ста двадцати вулканов. Даты их извержений в прошлом (а многих из них и в настоящее время) не установлены, хотя это представляет большой научный интерес. Между тем деревья, растущие у подножия вулканов, могут оказаться очень полезными в этом деле.

В камчатской "тайге"

Вскоре после поездки на Сухую речку мы отправились в камчатский лес — «тайгу», как называют этот лес местные жители, хотя ничего общего с темнохвойнрй тайгой о« не имеет.

Грузовик, на котором мы ехали, легко пробирался по узким дорожкам среди густой растительности. Иногда мы пересекали быстрые речки и взбирались по крутому берегу. Дорога пролегала по равнине, постепенно переходившей в склоны Карякской сопки. В долинах рек росли крупные тополи и ивы, со стволами толщиной в один — полтора метра и необычайно густым подлеском из ольхи, ивы, малины, красной смородины, жимолости и других кустарников. Удивительная тишина стояла в лесу.

Мой спутник Андрей Степанович — известный на Камчатке врач-хирург. Приехав сюда вскоре по окончании медицинского института, он обосновался в этом далеком крае навсегда. Все привлекало здесь молодого врача — и большая разнообразная работа, и люди, и природа.

Андрей Степанович страстный охотник. Свой отпуск он проводит в горах и лесах. Камчатку он знает прекрасно.

Андрей Степанович вызвался быть моим проводником в «тайгу», а заодно и поохотиться на глухарей, что меня чрезвычайно обрадовало.

Несколько часов наш грузовик преодолевал различные препятствия: то реку, то каменистые россыпи, то бурелом.

Наконец мы достигли зоны березовых лесов. Камчатские березняки занимают нижние склоны горных хребтов, все возвышенные пространства и прибрежные увалы. Береза Эрмана, или, как ее называют, каменная береза — наиболее типичный представитель камчатских древесных растений. По своему внешнему виду и по свойствам древесины каменная береза заметно отличается от наших видов берез — пушистой и бородавчатой.

Своеобразный камчатский климат, сильные ветры, глубина снежного покрова лишили каменную березу той стройности, которая свойственна белой березе, и превратили ее в уродливое дерево с искривленным стволом и змеевидными сучьями. Кора у нее темного, почти черного цвета, потрескавшаяся, морщинистая; древесина плотная, тяжелая и тонет в воде.

Каменная берёза

Лес из каменной березы редкий, деревья далеко отстоят одно от другого, кажется, что ходить по нему легко и приятно. Не видно ни бурелома, ни густого подроста и подлеска, ни заболоченных участков, что так типично для таежных или смешанных лесов.

Но как обманчиво это первое впечатление! Под густым травяным покровом таятся многочисленные стелющиеся кустарники — здесь и рябина, и жимолость, и можжевельник, и шиповник. Когда идешь по лесу, ноги запутываются в их ветвях.

А травы! На Камчатке они бурно развиваются повсюду и даже в лесу достигают роста человека. Этому способствуют, кроме разреженности древесного полога, климат (высокая влажность) и почва.

Стелющиеся стволы рябины покрыты крупными, почти с вишню, ягодами, жимолость и черемуха встречаются на каждом шагу. Черно-синие ягоды жимолости очень вкусны, и жители Петропавловска-на-Камчатке охотно варят из этих ягод варенье.

Бродя по березовым лесам, мы находили много грибов — белых, подберезовиков, лисичек, груздей и рыжиков; но здесь совершенно нет красных грибов — подосиновиков.

Через два — три часа ходьбы по камчатским березнякам я выбился из сил и стал было подумывать об отдыхе. Но тут с одного из деревьев сорвалась крупная птица. Я вскинул ружье и сбил ее выстрелом. Это оказался глухарь, но такой, какого мне не приходилось еще видеть. Он был не похож на глухарей, которые водятся в Карелии или в Западной Сибири.

На Камчатке обитает особый вид этой птицы — каменный глухарь. Он меньше нашего и несколько отличается от нею по своему оперению.

Вскоре Андрей Степанович тоже подстрелил двух глухарей, и мы остановились на отдых.

Весь нижний склон Карякской сопки, лежавший на нашем пути, изрезан многочисленными оврагами — руслами временных водостоков, особенно активных весной, когда тают снега. По днищам и склонам оврагов тянутся полосы зарослей ольшаника. Они окаймляют и леса из каменной березы. Ольшаники, как и всё на Камчатке, необычны. Это стелющиеся деревья-кустарники; стволы их почти лежат на земле, а боковые ветви устремлены вверх. Ольшаники здесь удивительно густы. Путешественникам помогают медвежьи тропы. Их на Камчатке очень много. Если же этих троп не найдешь, приходится прорубаться сквозь заросли. Иначе не пройти.

Чем выше поднимаешься в горы, тем чаще и чаще встречаются группы ольшаников, а за верхней границей березовых лесов они образуют сплошную стену в два — три метра высотой. Узкими языками по долинам рек спускаются ольховые заросли в зоне березняков. Еще выше ольшаники мельчают и понемногу превращаются в небольшие, прижатые к земле кустики, по которым уже можно ходить, почти не замечая их.

В виде подроста в березовых лесах, а чаще выше их, в горах, попадаются и кедровники. Но кедр, растущий на Камчатке, совершенно не похож на сибирский. Прежде всего это не высокоствольное дерево, а кустарник. Его называют карликовым кедром. Одиночные кедровые кусты достигают порой трех метров высоты, но вообще это дерево низкорослое. За пределами березняков карликовый кедр, так же как и ольшаник, имеет вид невысокого стелющегося кустарника очень густого, через который пробираться не легче, чем через заросли здешней ольхи.

Жимолость

В урожайные годы осенью кедровый стланик сплошь усеян шишками. Они привлекают сюда мелких грызунов, а эти — ценного зверька соболя. Не пренебрегают кедровыми орешками и медведи. Хотя медведей здесь и много, редко приходится слышать о том, что они нападают на человека.

Поздно вечером на той же грузовой машине мы вернулись в Петропавловск.

* * *

Камчатка — своеобразная страна. Здесь, например, совершенно нет сосны, высокоствольного кедра, дуба, липы и других пород, растущих в одноширотных районах нашей родины.

Хвойные леса из даурской лиственницы и аянской ели сосредоточены преимущественно в долине реки Камчатки. Располагаются они по сухим речным наносам и лишь иногда поднимаются на склоны гор. Здешняя лиственница достигает двадцати пяти — тридцати метров высоты и доживает до ста пятидесяти — двухсот лет. В лиственничных лесах обычно встречаются и белая береза и осина, в подлеске же — можжевельник и шиповник.

Еловые леса занимают возвышенности и более крутые склоны гор; их меньше, чем лиственничных лесов. Сизая камчатская ель (аянская) стройная, с очень густой кроной, образует чистые насаждения, с напочвенным покровом из зеленых блестящих мхов, с брусникой, майником и другими растениями, свойственными еловому лесу. Часто ель селится в густых смешанных лесах из лиственницы, белой березы, осины и рябины. Такие леса более распространены, чем чистые ельники.

Предполагают, что в прошлом хвойные леса почти сплошь покрывали полуостров. Но в дальнейшем их погубила бурная вулканическая деятельность. Главную же массу современных камчатских лесов представляют «парковые» редкие березняки, особенно успешно развивающиеся на рыхлых продуктах извержений. Местами эти березняки прерываются ольшаниками, спускающимися по долинам со склонов гор. Кедровый стланик растет в высокогорных частях полуострова, встречается и в поясе альпийской растительности и каменных россыпей.

В поймах рек стоят леса из тополей, осин и ив, которые ближе к руслу переходят в заросли луговой растительности.

Воды, омывающие берега Камчатки, очень богаты рыбой. Когда наступает пора нереста, рыба, в особенности так называемая красная (кета, горбуша, чавыча), тысячными стаями заплывает из Охотского и Берингова морей в реки Камчатки. Она поднимается по ним до самых мелководных участков, где и мечет икру. Рыба идет такой плотной массой, что вода в реках буквально «закипает», а на ее поверхности мелькает множество выступающих наружу спинных плавников. В эту пору речные берега привлекают внимание многих животных. Особую активность проявляют медведи. Они протаптывают вдоль рек широкие тропы и, добираясь к самому берегу, вылавливают плотно идущую рыбу. Остатки медвежьих пиров с большой охотой подбирают лисицы и некоторые птицы.

Выметав икру, рыба погибает. И тогда берега рек представляют собой несметное скопление разлагающихся мертвых тел. Содержащиеся в них фосфорные соединения пропитывают почву и способствуют бурному развитию растительности вдоль рек.

Черемша - дикий лук

Раньше большое хозяйственное значение имели многие травы. Дикий лук — черемшу — и сейчас солят впрок, а клубни сараны местным жителям заменяли картофель. Крашенинников пишет про сарану: «Камчатские бабы и казачьи женки коренья сей травы копают в осеннее время, но больше вынимают из мышиных нор и, высушив на солнце, в кашу, в пироги и толкуши употребляют... Пареная сарана, с морошкою, голубелью или другими ягодами вместе столченная, может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье: ибо оное и сладко, и кисло, и питательно так, что ежели бы можно было употреблять ежедневно, то б недостаток в хлебе почти был нечувствителен».

Теперь население Камчатки снабжается привозным хлебом и овощами, развивается там и местное огородничество.

* * *

Наступила осень. Срок нашего пребывания на Камчатке заканчивался. Мы с сожалением покидали эту страну вулканов с ее своеобразными лесами — парковыми березняками, зарослями ольшаника и кедрового стланика, хвойным «островом» в долине реки Камчатки.

Лес в степи

Возрожденная степь

Не так давно мне привелось быть в Куйбышевской, Оренбургской и Саратовской областях. По характеру работы я постоянно переезжал с места на место, редко задерживаясь где-либо более двух — трех дней. Погода стояла жаркая, душная, и, только высунувшись из окна автомобиля, можно было почувствовать легкий ветерок.

Машина быстро мчалась по ровной, твердой, как асфальт, дороге. Только редкие и очень короткие дожди вносили разнообразие в путешествие. Дышать становилось легче, но зато липкая грязь большими комьями налипала на колеса, и машина то буксовала, то скользила, ее «заносило», грозя опрокинуть в канаву.

Я, впервые попав после лесов в степные районы, рассчитывал встретить «целинную» степь — огромные нераспаханные пространства с дикой травянистой растительностью, — а увидел возделанные поля колхозов и совхозов.

Деревни, расположенные обычно по берегам реки, тянулись здесь на несколько километров. Стекла домов, замазанные мелом, не пропускали солнечных лучей, а белые стены, отражая их, создавали в домах приятную прохладу. Но попадались эти селения не часто, и можно было проехать несколько часов, не встретив ни одного домика.

В ровной степи резко выделялись ветвистые трещины — овраги глубиной до двадцати — тридцати метров, с крутыми отвесными склонами.

Местами овраги были перегорожены плотинами, и тогда здесь возникали пруды, на которых бок о бок плавали домашние и дикие утки.

В первые дни мы почти не видели деревьев. Изредка в речных долинах встречались небольшие лески из тополя, березы, вяза и клена. Их окружали посевы. Стояла засуха, и растениям не хватало воды. Пожелтевшие, с плохо развитым колосом, они производили грустное впечатление.

Прошло несколько дней. Мы углубились на сто пятьдесят — двести километров на северо-восток, и картина резко изменилась. Здесь посевы радовали высотой, крупными колосьями, зелеными красками. Изменился и окружающий ландшафт. Все чаще встречались лески. Некоторые — из крупных деревьев, другие едва достигали человеческого роста, третьи представляли собой леса будущего: древесные всходы едва поднимались над землей. Но роднила их одна особенность: они росли правильными участками разной ширины. Нетрудно было догадаться, что перед нами посаженные лесные полосы. Они то обрамляли края и склоны оврагов, то врастали в поля вытянутыми прямоугольниками. Вдоль железной дороги пролегала полоса крупных ясеней и густых кустарников жимолости, малины и бересклета. Она была так густа, что напоминала настоящий лес, и, только приблизившись вплотную, можно было заметить, что деревья посажены рядами. Ширина лесных полос, состав древесных пород, способ посадки определяются их назначением: препятствовать движению ветров, сохранять почву от выдувания и пылевых бурь, уменьшать атмосферную засуху, помогать снегозадержанию.

Посадка лесных полезащитных полос

Казалось бы, чем плотнее, чем гуще растут деревья в насаждении, тем лучше должно оно задерживать ветер. Но это не так. Натолкнувшись с разгона на плотную стену густо растущих деревьев, ветер поднимается вверх, преодолевает ее и продолжает свой путь почти с первоначальной скоростью. Ветрозащитное действие таких полос невелико.

Перед густой полосой ветер наметает зимой большие сугробы снега, а внутри нее снега даже меньше, чем на полях. Поэтому непроницаемая полоса, надежно защищающая железные дороги от снежных заносов, приносит малую пользу полям.

Иное дело полосы, в которых деревья посажены редко. Они легко продуваются и насквозь «просвечиваются». Встретив на своем пути такую полосу, ветер без труда проникает в нее и разбивается на отдельные струйки. Сталкиваясь и тормозя одна другую, они снижают общую скорость ветра. За продуваемой полосой образуется область затишья.

Установлено, что на протяжении, равном двадцатикратной высоте деревьев, скорость ветра снижается почти в два раза. Так, если высота деревьев равна семи метрам, то в ста сорока метрах за лесной полосой скорость ветра в два раза меньше, чем перед ней.

Зимой внутри такой полосы накапливается снег: его туда наносит ветер. А весной он тает медленнее, чем на полях, отдавая влагу почве. Поэтому «ажурные» лесонасаждения полезнее для полей, чем плотные, густые, непродуваемые.

Конечно, одной-единственной лесной полосы, проложенной в поле, недостаточно для борьбы с ветром и для снегозадержания. Поэтому площадь полей разбивают на участки, окаймленные лесными полосами. Каждый участок поля как бы заключен в клетку. Ветер, пересекая первую полосу, теряет часть своей скорости и доходит до следующей более ослабленным.

После того как он пройдет через ряд полос, скорость его настолько падает, что почти совершенно теряется вредное разрушительное и иссушающее его действие на растения и почву.

Полезны лесные полосы по краям и склонам оврагов. Корни деревьев, как сеткой, окутывают почву и связывают ее. Стекающей по склонам воде не так легко разрушить почву, и обвалы больших глыб земли здесь редки. Кроме того, деревья и кустарники под своим пологом дольше сохраняют снег, он медленнее тает и поэтому меньше воды стекает по склону.

Всюду, где поверхность земли имеет наклон, происходит скатывание воды и смыв почвы. Чем круче склон, тем сильнее смыв и размыв. Так, если крутизна не закрепленного растительностью склона увеличивается в два раза, разрушительная сила воды возрастает в шестьдесят четыре раза. Лесные полосы, посаженные поперек склонов, защищают от размыва.

Влияние лесонасаждений сказывается не только на климате, почвах и растениях, но и на животном мире — насекомых, птицах и зверях. В лесных полосах появляются опасные вредители леса: майский жук, жук-кравчик, объедающий подземные побеги всходов, шелкопряд, кленовый листоед, зеленая шленка, черепашка и многие другие.

Но вместе с насекомыми здесь поселяются и их враги, помощники человека в борьбе с вредителями, — птицы. Лесные полосы создают птицам благоприятные условия для гнездовий, спасают их от хищников, укрывают от непогоды и дают обильный корм. Часть птиц поселяется в лесных полосах, другие останавливаются здесь на пролете. Постоянные обитатели лесных полос — иволга, большая синица, скворец, сорока. Здесь же ютятся серая куропатка и перепел, а в более северных районах — тетерев. Дрозды и грачи в огромном количестве уничтожают вредителя полей — черепашку.

Почему степи безлесны?

Советский ученый Георгий Николаевич Высоцкий безлесье степей объясняет влиянием климата. Граница между лесом и степью проходит там, где влаги испаряется столько же, сколько ее выпадает. Южнее этой границы испарение превышает количество выпадающих осадков, и деревьям, которые потребляют много воды, ее не хватает.

Однако это не единственная причина безлесья степей.

Попадая на степную почву, всходы деревьев вынуждены «вступить в неравный бой» с травянистыми растениями. Травы развиваются очень быстро. Стебель их поднимается над землей, листья затеняют почву, и корни, широко проникая в нее, поглощают много воды. Развитие древесных всходов протекает гораздо медленнее, и в первые годы своей жизни они слабы. Семена деревьев падают на поверхность почвы, которая покрыта толстой дерниной, образованной травами. Прорасти, пробиться слабенькими корешками сквозь этот плотный слой к почве молодые древесные всходы не в силах.

Свет, пищу и в особенности влагу — все отбирают травы у молоденьких деревьев, и они погибают в этой неравной борьбе.

Так травы препятствуют появлению лесов.

В безлесье степей виноват и человек. Наши степи не всегда были безлесными и распаханными. Там, где сейчас не встретишь ни одного деревца, несколько сот лет назад шумели дубравы и ясеневые рощи. По долинам рек, в оврагах, в западинах — всюду росли небольшие лески.

И сейчас они еще сохранились кое-где в степях, а в руслах рек или болотах можно найти остатки деревьев.

Пока степи были мало населены, их почвы почти не распахивали. Но вот в царствование Ивана Грозного в степь хлынула первая волна переселенцев, а при Петре I началось массовое переселение туда крепостных крестьян. Громадные площади были отведены помещикам. Степи с их плодородными почвами стали усиленно распахивать, а леса беспощадно вырубать. Особенно много лесов уничтожили в XVIII и XIX веках. Например, в Полтавской губернии, где леса покрывали треть всей площади, их оставалось всего шесть процентов. Только за девять лет (1872—1881) площадь лесов, принадлежавших казне, уменьшилась в Воронежской губернии на шестьдесят процентов, а в Харьковской — на восемьдесят.

Человек, вырубая леса в степи, не думал о том, к каким последствиям это приведет.

Когда в степях стояли леса, они задерживали снеготаяние, служили преградой для скатывающейся воды. После же их вырубки таяние снегов и летний ливень не увеличивают влагу в почве, а скорее наоборот — иссушают ее. Талая и дождевые воды почти не просачиваются в почву, не пополняют запаса грунтовых вод, а, бурно стекая, смывают плодородную почву, образуют овраги. Разрастаясь с катастрофической быстротой, овраги, как глубокие морщины, избороздили степи и в некоторых районах захватили более трети всей поверхности почвы. Весной или во время летних ливней по таким безлесным оврагам с огромной скоростью мчатся потоки, сметая все на своем пути.

Горячие сухие ветры — суховеи, — дувшие из пустынных юго-восточных районов, свободно достигали степей, не встречая на своем пути лесных заслонов. Сильные ветры и высокая температура воздуха вызывали быстрое и обильное испарение воды листьями. Корни же не успевали подавать воду из почвы, и растения засыхали.

Вот к чему привела вырубка лесов в степях!

И неудивительно, что именно в степных районах, славившихся самыми плодородными черноземными почвами, начались засухи, недороды, голод. Особенно памятна засуха 1891 года. Она охватила более двадцати губерний и принесла крестьянам голод, нужду и разорение.

Посадки леса в степи

Разводить леса в степи стали давно, еще при Петре I. Он издал лесоохранительные законы, по его плану были созданы заповедные леса, по его приказу в районе Таганрога произвели посев желудей.

Обширная система борьбы с засухой, созданная В. В. Докучаевым, большую роль отводила лесонасаждениям в степях. Свои опыты Докучаев проводил в Велико-анадольском лесничестве и в так называемой Каменной степи, расположенной в безлесной степной местности южной части Воронежской области. Здесь в 1892 году под руководством Докучаева были устроены пруды, заложены лесные питомники, посажены многочисленные лесные полосы. До наших дней в Каменной степи сохранились сто две лесные полосы, посаженные еще при Докучаеве.

Но все же Докучаеву не удалось осуществить свои планы возрождения степей, и только при советской власти предложения этого замечательного ученого и патриота начали претворяться в жизнь.

Там, где это целесообразно, лесные посадки в степях широко практикуются для борьбы с засухой, увеличения урожаев и сохранения ценных черноземных почв.

Систематические посадки леса в степях более ста лет назад начал русский лесовод Виктор Егорович Графф. Он выращивал в лесных питомниках молодые деревца ясеня, клена и вяза. Графф отдал предпочтение этим породам потому, что в молодости они отличаются быстротой роста.

Процесс создания леса был долог и труден. Молодые всходы выращивали в питомниках. Через два — три года юные деревца пересаживали в так называемую «школу». Здесь в условиях, близких к степным, молодые деревца выдерживали до пяти-шестилетнего возраста, и только после этого их пересаживали в приготовленные ямки на целине. Но и после высадки в степи деревья требовали тщательного ухода. Чтобы сберечь их от сорняков, приходилось пропалывать молодые посадки, производить поливку и прочее. Все это, конечно, обходилось очень дорого.

После Виктора Егоровича Граффа и другие лесничие испытывали разные способы лесных посадок. Главной породой для посадок был выбран дуб. Хотя в первые годы жизни он развивается медленно, но зато вырастает могучим деревом. Его корневая система глубоко уходит в почву, и поэтому дуб легко извлекает воду. Кроме того, он мирится с избытком в почве некоторых солей. Однако дуб светолюбив и не переносит тени, а между тем под его прозрачной, ажурной кроной легко развиваются сорняки. Разрастаясь, они заглушают дубовые всходы. Бороться с сорняками трудно. Пробовали вместе с дубом выращивать те- . невыносливые породы, препятствующие развитию сорняков. Однако эти «покровители» затеняли и «подопечные» молодые дубки.

Выход нашел тогда еще молодой лесовод и почвовед, в будущем ставший академиком, Георгий Николаевич Высоцкий. Он предложил сажать кустарники так, чтобы они затеняли дуб с боков и пропускали свет сверху. Дубки в таких посадках тянутся вверх, а сорняки не очень разрастаются.

В дальнейшем метод сочетания посадок дуба с кустарниками и другими породами совершенствовался. В настоящее время у нас широко применяется коридорный способ посадки дуба с быстрорастущими породами. Дуб сеют рядами в небольшие ямки, а каждый рядок обсаживают с двух сторон кустарниками и так называемыми сопутствующими, более теневыносливыми породами — липой, кленом, грушей. По краю лесной полосы сажают быстрорастущие породы — березу, тополь. В результате каждый ряд дубовых посевов находится как бы в коридоре между более быстрорастущими породами.

Эти породы затеняют с боков молодые дубовые всходы и заставляют дубки быстрее тянуться кверху. К пяти годам дубки вырастают уже до полутора метров, а березки и тополи — до пяти метров. Березки затеняют почву и глушат сорняки. Накапливающийся между березками снег увлажняет почву.

Когда дубки окрепнут, вытянутся и станут стройными деревцами, ненужные уже березки вырубают. Это обычно бывает в двадцатилетнем возрасте. Коридорный способ выращивания лесных полос считается одним из лучших.

В конце прошлого столетия профессор Василий Дмитриевич Огиев-ский применил групповой посев дуба. На площадке размером в два квадратных метра выращивали сто желудей. Дубки здесь совместными усилиями боролись с различными сорняками.

Этот способ посева в наше время усовершенствовал академик Трофим Денисович Лысенко. Он предложил гнездовой способ посадки дуба. На каждом квадратном метре делают пять небольших ямок — четыре по углам и одну посередине. Эти пять ямок и составляют «гнездо». А в каждую ямку кладут по шесть — восемь всхожих, слегка проросших, «наклюнувшихся» желудей. Междурядья шириной в пять метров засевают кукурузой, подсолнечником и сорго. Эти быстрорастущие растения летом притеняют всходы дубков, защищая их от солнечных лучей и сорняков, а зимой задерживают между своими стеблями снег, помогая почве накапливать влагу. Через несколько лет между гнездами сажают сопутствующие породы. Так создаются лесные полосы, которые помогают задерживать ветер, накапливать снег, закреплять овраги.

При посадках лесных полос в степях важно правильно подобрать древесные породы. Многолетние опыты показали, что наиболее эффективны из них дуб и некоторые другие лиственные.

Из хвойных пород в степях приживаются только две — сосна и лиственница. Сосна хорошо растет на песках, она нетребовательна к почве и добывает влагу с большой глубины. Лиственница же успешно и быстро растет на различных почвах, а главное — она засухоустойчива.

Вырастить лес в степях дело нелегкое, но вполне возможное, В далеком прошлом лесные полосы в степях создавались вручную. Лопата да мотыга — вот и все орудия, которыми пользовались в ту пору. И все же там, где закладывали первые лесонасаждения Графф и Докучаев, сейчас шумят настоящие леса. Высокие, стройные дубы, клены и ясени, смыкаясь своими кронами, образуют сплошной полог. Под ним растет густой подлесок из липы, орешника и других кустарников. Тенисто и прохладно в таком лесу. И трудно поверить, что когда-то на этом месте была безлесная степь.

Теперь посадка лесов в степях облегчена: советское государство щедро предоставило для этого богатую и разнообразную технику.

Леса степей

Не все леса современных степных районов искусственно посажены человеком.

И в наше время в степях есть леса, возникшие естественно. Эти леса можно встретить в таких типично степных областях, как Курская, Воронежская, Тамбовская...

Что же это за леса и как они размещены?

Чаще всего это леса, которые тянутся вдоль рек. Обычно это чистые сосновые боры с вереском или зелеными мхами.

Примером такого естественного соснового леса может служить знаменитый Хреновский бор Воронежской области. Этот сосновый массив занимает площадь почти в тридцать тысяч гектаров у притока Дона — реки Битюг.

На сухих песчаных почвах — чистые одноярусные сосняки, а на богатых почвах — пристенные боры, занимавшие в прошлом гораздо большие площади. Это уже не одноярусные леса. В пристенных борах великолепным столетним соснам, достигающим тридцати шести метров высоты, сопутствуют во втором ярусе дубы, изредка береза, осина и различные кустарники.

В Курской области и смежных с ней на юго-западе Воронежской и части Харьковской областей растут довольно обширные по площади «меловые боры». Они возникли на бывшем когда-то здесь дне моря. Почвы эти образовались из известняковых панцирей мельчайших морских животных.

Меловые боры очень своеобразны. Первый ярус занимает сосна, реже дуб, во втором обитает яблоня, а в третьем приютились кустарники: бересклет, степная вишня, шиповник и другие. В травяном покрове этих лесов участвуют такие типично степные растения, как типчак.

Много в степях естественных дубовых лесов. К дубу примешиваются в первом ярусе ясень, липа, клен, вяз и некоторые другие. Второй ярус образуют дикие яблоня и груша, а третий — кустарники: бересклет, орешник, крушина... Густой травяной покров скрывает поверхность почвы.

Один из таких естественных дубовых лесов — Шипов лес — находится в Воронежской области. По указу Петра I лес этот был причислен к корабельным рощам, где заготовлялась древесина для строившегося в ту пору русского флота. Шипов лес—это нагорная дубрава, раскинувшаяся на правом берегу Осереди, притока Дона, на площади более тридцати тысяч гектаров. На богатых почвах растут в нем гигантские тридцатипятиметровые дубы и ясени, во втором ярусе — липа, клен и вяз.

В настоящее время Хреновский бор, Шипов лес и другие степные лесные массивы приравнены к заповедникам и подлежат восстановлению и охране.

Особое положение в степях занимают небольшие естественные лески из мелколиственных пород, так называемые осиновые кусты. Селятся они среди обширных водораздельных безлесных пространств, обычно в небольших понижениях — западинках. Издали такой осиновый лес кажется среди равнинной степной местности громадным кустом.

В западинах несколько дольше задерживается снег, сюда с окружающей поверхности стекают воды, поэтому почвы в них более влажны и вредны для древесных растений: соли из них «вымыты». В таких местах и появляется древесная растительность. В степных районах Западной Сибири, преимущественно в небольших западинках, часто можно встретить «березовые колки» — небольшие естественные березовые лески. Когда смотришь на них с самолета, кажется, что кто-то «брызнул» на степь лесками.

По поймам рек в их притеррасной заболоченной части растут естественные леса из черной ольхи. Эта древесная порода обосновывается на очень влажной почве и легко выдерживает периоды весеннего половодья, затопляющего леса.

Лес в полупустыне

Изучая почвы Прикаспийского края, между реками Волгой и Уралом, мы часто ездили на автомашине по совершенно ровной, безлесной степи. Это была не степь, а скорей полупустыня, где сквозь редкий травяной покров из полыни просвечивала сухая почва. Никаких признаков не то что леса, но даже кустарников не попадалось на нашем пути. Каково же было наше удивление, когда однажды мы услыхали уверенное заявление начальника экспедиции:

— А ночевать все-таки мы будем в лесу... — И он указал шоферу направление.

Через некоторое время, когда нас обступила темная южная ночь, мы услыхали странный шорох, словно кузов машины цеплялся за низко спустившиеся ветви. Машина стала. Мы вышли из нее. Кругом довольно густо росли деревья. Тут были и большие стволы, и мелкая густая поросль.

Мы разбили палатки, наспех поужинали и, усталые от долгого дневного путешествия, скоро уснули в своих спальных мешках.

Утром нас разбудили крики гусиных стай, которые длинной вереницей тянулись над нашими палатками в степь на кормежку.

Когда мы вышли из палаток, то увидели, что они стоят в довольно густом лесу. Листва его отливала целой гаммой красок — от зеленой до красной, напоминая осенний наряд осин. Это был лес из осокоря, так же как и осина принадлежащего к семейству тополевых. Он тянулся по пойме реки Урал неширокой, километра в полтора — два, полосой. Такие пойменные лиственные леса довольно часто можно встретить в степных и даже полупустынных зонах.

Лес и урожай

В своих поездках по степям я воочию убедился, как благотворно сказывается на состоянии полей окружающие их лесонасаждения. Смотришь на посевы — и кажется, что лишь несколько часов назад обильно пролились здесь дожди, так свежи и хороши пшеница, подсолнечник и другие культуры.

О влиянии лесов на урожай знали давно.

Вспомните, как Гоголь во второй части «Мертвых душ» описывает имение помещика Костанжогло: «...через все поле сеяный лес — ровные, как стрелки, дерева; за ними другой, повыше, тоже молодняк; за ним старый лесняк, и все один выше другого. Потом опять полоса поля, покрытая густым лесом, и снова таким же образом молодой лес, и опять старый». И далее: «Лес у него, кроме того, что для леса, нужен затем, чтобы в таком-то месте на столько-то влаги прибавить полям, на столько-то унавозить падающим листом, на столько-то дать тени... Когда вокруг засуха, у него нет засухи; когда вокруг неурожай, у него нет неурожая».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: