От Уральских гор до Енисея

В Западной Сибири от Полярного круга до линии Тюмень— Томск - Красноярск тянется полоса лесов шириной почти в тысячу километров; на западе она начинается от Уральских гор и на востоке граничит с Енисеем.

Леса в этой полосе не одинаковы. По ним можно хорошо проследить зональное распределение растительности.

За Полярным кругом, как и всюду на севере, лесная зона Сибири переходит в тундру. Почему она безлесна? В тундре сильные ветры сдувают снег. Поверхность почвы глубоко промерзает, и древесные всходы гибнут. Лето в тундре короткое — всего около двух месяцев. Средняя температура даже в июле не превышает плюс 10 градусов. За такое непродолжительное и холодное лето древесные растения не успевают развиться.

Осадков в тундре выпадает немного, почти столько же, сколько в пустыне. Несмотря на это, почва здесь заболоченная, хотя деревья в тундре гибнут от недостатка влаги. Заболоченность и недостаток влаги — эти противоречия объяснимы. Мало здесь светит солнце, да и лучи его косые. Они не нагревают землю, плохо испаряют влагу. Отсюда — болото. Ну, а деревья? Почему они засыхают, стоя «по колено» в воде? Оказывается, корни их не могут всасывать почвенную влагу тундры — она очень холодна. В результате деревья хиреют. А если кое-где близ южной границы тундры некоторым деревьям и удается выжить, то им присущи все признаки плохого развития: медленный рост, небольшой ствол, чахлая крона. В суровых климатических и почвенных условиях эти деревья почти не дают семян. А те, которые все-таки образуются, редко прорастают: они не в силах пробиться слабым корешком сквозь моховой покров.

Существуют и другие предположения о причинах безлесья тундр.

В южной части тундры, особенно в долинах рек, где почвы лучше дренируются и где больше накапливается снега, появляется древесная растительность: одиночные деревья, редко группы их, с плохо развитыми кронами, с искривленными стволами.

Это лесотундра.

Еще южнее начинается лесная зона Западной Сибири. Она раскинулась на плоской низменной равнине. Блуждая и извиваясь, текут по ней реки. Болот здесь много. В лесах растут кедр (точнее — кедровая сосна), сибирская лиственница, пихта, ель, сосна и осина. Сочетаются эти деревья по-разному.

Северную часть лесной зоны окаймляет узкая полоса (подзона) редкостойных лиственнично-сосновых лесов. Почва этих лесов часто заболочена, и на ней мощный покров мха. Деревья низкорослые, разреженные, стволы их плохо очищены от сучьев, а вершины у большинства высохли.

Следующая подзона самая обширная. Хотя здесь и встречаются сосновые боры, березняки, осинники и елово-пихтовые леса, типичен для этой подзоны сибирский кедр. Однако в чистом виде кедровые леса здесь довольно редки.

Напочвенный покров состоит преимущественно из зеленых мхов; почти половину всей территории занимают болота. В поймах многочисленных рек чередуются лиственные леса и сочные луга.

Южнее, до линии Тобольск—Красноярск, пролегает третья подзона лесов. Это так называемые урманы — труднопроходимые заболоченные леса из пихты, ели и кедра. В южной части этой подзоны преобладает пихта, а в северной — кедр. На сухих песчаных почвах часто золотятся сосновые боры, а на водоразделах прочно обосновались обширные сфагновые болота, занимающие нередко громадное пространство в миллионы гектаров.

Пихта

В урманах обычны и мелколиственные породы — береза и осина. Под густым древесным пологом расстилается сплошной ковер различных мхов, расцвеченный кустиками черники, брусники, грушан-кой, майником и другими растениями. Не редкость здесь и подлесок из рябины, черемухи и бузины.

Сыро и мрачно в таком лесу. Не услышишь пения птиц, редко встретишь и зверя. И, словно на невидимых нитях, повисли сонмы топчущейся на месте мошкары.

Немного южнее урманы сменяет сравнительно узкая, примерно в сто километров, полоса березовых лесов. Сибиряки их называют бельниками. В южной части подзоны такие бельники напоминают парки: деревья отстоят друг от друга на значительном расстоянии, а почву покрывают разнообразные густорастущие травы.

Еще южнее начинается лесостепь. Здесь среди степной растительности пятнами вкраплены небольшие лески — колки.

В глубь тайги

Много лет назад я был участником большой научной экспедиции в Западную Сибирь. Нам предстояло обследовать леса в бассейне реки Чулым, одного из правых притоков Оби. Громадный лесной массив, площадью более пяти миллионов гектаров, находился в подзоне урманов и представлял собой, как говорят географы, белое пятно.

Наша экспедиция на лодках двинулась вниз по реке, которая петляла среди широкой луговой поймы, поросшей вдоль русла густым, труднопроходимым ивняком и ольшаником. Много здесь было и различных кустарников — смородины, шиповника. Среди луговой поймы то и дело попадались узкие, длинные, обычно изогнутые озера, полузаросшие тростником, стрелолистом и другими водными растениями. Многочисленные стаи уток держались на этих водоемах. Иногда луга уступала место лесам, которые подходили почти вплотную к берегам реки.

В пути нам то и дело встречались заросшие ивняком и осинником острова. Иногда мы устраивали на них «дневки» — готовили обед, отды хали, а порой и оставались на ночлег. Собирая топливо для костров, мы часто набредали на деревья с корой, обглоданной лосями, или на про топтанные ими тропинки. Однако самих лосей нам не удалось повидать: близость человека их настораживает и они скрываются.

Вскоре мы добрались до места, подходящего для устройства базы.

Мы обосновались на берегу реки. Поставили палатки, срубили небольшие избушки, в которых хранили запасы продовольствия, одежду, инструменты. Небольшими группами расходились мы по лесам, обычно на несколько дней. На базу возвращались лишь за продовольствием.

Некоторые из нас, как и я, впервые были в настоящей сибирской тай re, поэтому все здесь вызывало огромный интерес.

Тайга! Что обозначает это слово?

На языке некоторых народов «тайга» — горы, покрытые лесом. А сейчас тайгой принято называть хвойный северный лес, лишенный примеси широколиственных деревьев — дуба, липы, клена, ясеня и других. Здесь встречаются лишь береза и осина — то в виде примеси, то чистыми лесами, временно появляющимися на пожарищах и вырубках.

Тайга занимает приблизительно половину всей площади СССР. Она распространена преимущественно в Сибири, но заходит и на север Европейской части Союза. Первыми исследователями сибирской тайги, «леса хоромного» (то есть строительного), были русские служилые люди — землепроходцы. По поручениию воевод они разведывали «новые землицы», собирали «мягкую рухлядь» (пушнину). С XV века русские проникают в Юргу, как тогда называли Сибирь.

Петр I проявлял большой интерес к богатствам Сибири и, в частности, к лесам. Им было велено «произвести опись лесов во всех городах и уездах... от больших рек в сторону по 50, а от малых по 20 верст».

В XVIII веке западносибирскую тайгу посещает участник экспедиции Палласа (>Паллас Петр Симон (1741—1811) — русский академик, естествоиспытатель и знаменитый путешественник.), в то время студент Московского университета, а впоследствии ученый В. Зуев. Описания сибирских лесов, сделанные Зуевым, вошли в большой труд «Путешествие Палласа».

Развитие горнорудной промышленности в Сибири вызвало интерес к лесам, но изучить их сколько-нибудь подробно не представлялось никакой возможности, так как для этого требовались десятки тысяч геодезистов и лесоводов-таксаторов.

В течение всего XIX столетия было исследовано менее одного процента сибирских лесов. В это время появились даже проекты... сжечь все леса Сибири.

В конце XIX века начинается подробное изучение лесов в Сибири нашими ботаниками и лесоводами. Выдающееся место среди них занимает профессор П. Н. Крылов, впервые установивший, что леса Сибири разделяются на подзоны, и открывший многое в происхождении сибирских лесов. Но все же до Великой Октябрьской социалистической революции колоссальные лесные богатства Сибири были изучены в пределах не более десяти процентов.

Широко развернулись исследования лесов в годы пятилеток. Многочисленные экспедиции направлялись тогда для исследования таежных пространств, выяснения качества и запасов древесины. Наша экспедиция была одной из первых.

На берегу реки Чулым предполагалось построить крупный лесооб рабатывающий комбинат, а для этого нужно было составить карту лесов, определить и запасы и качество древесины. Без этих сведений нельзя было рассчитать мощность комбината, проектировать методы и пути транспортировки леса.

Никогда не забуду первых дней своей работы в тайге. Среди бескрайных лесных пространств, как громадные озера, возникали перед нами моховые болота, раскинувшиеся на десятки километров. Иногда больше суток приходилось пробираться по ним.

Одуряющий запах багульника стоял над землей. Среди болот небольшими островами вырисовывались клочки сосновых лесов.

Ориентируясь по компасу, делая по пути засечки на деревьях, продвигались мы среди высоких серых стволов елей и пихт, плотно смыкавшихся своими кронами. С ветвей свисали седые «бороды» лишайников, свидетелей плохих условий роста деревьев. Здесь редко встречались участки, в которых деревья были хотя бы примерно одной высоты. Гораздо чаше рядом с древесным гигантом росло маленькое, хилое деревце, почти лишенное кроны. Среди темных елей и пихт иногда мелькал светлый ствол березы или осины. Случайными гостями выглядели они среди «черной тайги», как зовут эти пихтово-еловые леса. Под пологом елей-великанов удавалось увидеть бузину или рябину, а чаще — маленькие по росту, но старые по годам зонтиковидные ели-карлики.

Множество сухих веток, попадавшихся на нашем пути, лезли в лицо, рвали платье и накомарники. А ноги вязли в глубоком моховом покрове, сковавшем почти всю поверхность почвы. Погребенные в плотном слое мха, лежали поваленные стволы, иногда настолько сгнившие, что нога проваливалась в их трухлявую массу. Но еще больше бурелома громоздилось на поверхности. То вывороченная с корнями ель перегораживала путь, то несколько упавших деревьев создавали непроходимые завалы. Перебираться через такие естественные препятствия было довольно трудно.

Бурелом в тайге

Под пологом леса темно и тихо. Мало здесь птиц.

Редко увидишь кедровку или дятла. Чаще других мы встречали рябчиков, которые с шумом срывались с земли и сразу же рассаживались на ветвях деревьев, ловко скрываясь среди хвои. По окраинам болот, по ягодникам с громким «буханьем» крыльев иногда поднимался серо-коричневый великан глухарь. Еще реже попадались на нашем пути звери. Не потому, что их нет, а потому что они «хоронятся», как говорят сибиряки, от человека.

К великой нашей досаде, в противоположность зверям, весьма «напористыми» оказались кровососущие насекомые — мошки и комары всяческих размеров и видов. Ходить здесь можно только в накомарниках — марлевых сетках, закрывающих лицо и шею. В них душно и жарко. Пот струями стекает по лицу, а стоит сетке на секунду прилипнуть к коже, как в то же мгновение сотни насекомых запускают в вас свои острые жала. На руках перчатки. Но этого мало. Рукава приходится туго перевязывать тесемкой, иначе мошкара ухитряется залезть под рубашку. Когда пьешь чай, мошкара не только облепляет лицо, но попадает в кружку и даже забирается в рот... Недаром зовут этих насекомых «таежным гнусом».

Не каждый способен в жаркий день, пробираясь сквозь бурелом и валежник и задыхаясь в душной сетке, производить необходимые наблюдения, измерять высоту и диаметр деревьев. Нетерпеливые и нервные люди срывали накомарники, вдыхали полной грудью воздух. Этого только и ждала мошкара. Тучей накидывалась она на разгоряченное лицо, забиралась под одежду.

...Бредешь в бесконечных лесах и почти механически фиксируешь необходимые подробности: вот стал часто попадаться кедр, зеленый мох сменился здесь в ложбине болотным, а дальше вдоль ручья тянется полоса травянистого ельника с прекрасными полнодревесными стволами.

На раскрытую записную книжку падают капли пота, липнет мошка, оставляя на страницах расплывчатые розоватые пятна крови. Измученный ходьбой по урману, с особой надеждой всматриваешься в появившийся просвет сквозь деревья. Но тщетны надежды. Этот просвет часто приносит мало радости. Впереди — обширные моховые болота в зеленоватой дымке испарений. Высокие кочки с корявой сосной, а между ними — желтоватый ил, в котором вязнут ноги.

Оступишься — по пояс уйдешь в жидкую топь.

После нескольких дней напряженной работы в тайге мы возвращались на базу. Здесь занимались обработкой сделанных в лесу записей, чинили обносившуюся в походах обувь и одежду и, забрав необходимый запас продовольствия, снова отправлялись в лес.

Отдых был короткий, но все же день, проведенный на базе, казался нам праздником. По вечерам мы собирались у костра, и тут начинались увлекательные рассказы, веселые шутки, воспоминания.

Как много радости дает костер путешественнику-исследователю! Бывало, насквозь промокший, замерзший, усталый возвращаешься на базу, но стоит подсесть к костру, почувствовать его тепло, услышать добродушное урчание чайника, и невзгод как не бывало.

Мы очень ценили такие кратковременные передышки. Но выпадали они на нашу долю довольно редко. Чем глубже мы проникали в тайгу, тем больше вставало на нашем пути трудностей и неожиданностей.

Поднимаясь на лодке по одному из притоков Чулыма, группа участников нашей экспедиции натолкнулась на многочисленные заломы из занесенных сюда во время половодья деревьев.

Особенные неприятности причиняли стволы, которые, осев на дно, касаясь своими вершинами почти самой поверхности воды. Такие заломы, как плотина, перегораживали реку, и вода с шумом прорывалась между торчащими деревьями.

Переправа через заломы таила в себе немало опасностей.

Перебираясь с одного ствола на другой, можно было потерять равновесие и упасть в воду. Не всегда удавалось протащить лодку через эти заломы. Приходилось разрубать скопившиеся бревна или с помощью костров прожигать в них проходы.

Не обошлось и без опасных приключений.

Участнику нашей экспедиции Сергею Ивановичу Теплову предстояло пересечь водораздел между двумя притоками Чулыма.

В самом начале пути проводник занемог. Теплое, не раз участвовав ший в походах по тайге, решил отпустить его и продолжал путь один. Но вскоре, попав в полосу густого бурелома, Теплов поскользнулся и сильно повредил ногу. А когда, хромая, выбрался из завала, он обнаружил, что выронил компас... Сергей Иванович сбросил рюкзак, ружье и, с трудом передвигаясь, стал шарить вокруг, но компас найти не удалось.

Боль в ноге нарастала. Ступать становилось трудно. До ночи оставалось недолго, и Теплов решил заночевать здесь. К счастью, спички, которые он хранил в непромокаемом мешочке, не отсырели. Срубив несколько тонких деревьев, Теплов под прикрытием кучи бурелома разжег костер. Перед тем как уснуть, он устроил надью — костер. Делается он так. Два бревна или ствола накладывают одно на другое, разместив между ними растопку. Когда она разгорается, начинают заниматься оба бревна, но огонь и тепло распространяются не кверху, как в обычных кострах. а по сторонам. Надья горит долго и равномерно. Возле нее можно спокойно спать, так как ночью не приходится поддерживать огонь.

Поутру Теплов двинулся дальше. День был серый, пасмурный. Небо хмурилось, не пропуская ни одного солнечного луча. Как же тут ориентироваться, когда компаса нет?

Сергею Ивановичу помог многолетний опыт путешественника. Он знал, что муравьиные кучи расположены у деревьев с южной стороны, а кора с северной стороны обычно груба, шершава и часто покрыта лишайником. Ориентируясь по этим признакам, он побрел в сторону реки. Шел он налегке, опираясь на палку. Лишний груз, ружье и топор он бросил. Оставил себе лишь часть взятого в дорогу продовольствия. Боль в ноге утихала медленно.

Пять мучительно долгих дней скитался он по тайге. Продовольствие иссякло. Грибы и ягоды — вот все, чем питался он в пути.

К счастью, в конце пятого дня Теплов набрел на старую охотничью тропу. На деревьях сохранились засечки, отмечавшие дорогу. Ориентируясь по ним, Сергей Иванович вышел к реке, а затем добрался и до базы.

Как ни трудна была наша работа, но мы ее любили. Мы были молоды и сильны, и все невзгоды, лишения, препятствия, встречавшиеся в тайге, переносили бодро. И чем больше мы узнавали тайгу, тем больше она нам нравилась, тем больше хотелось знать о ее «тайнах», о ее происхождении.

Как образовалась тайга

Чтобы понять происхождение тайги, необходимо проследить историю возникновения и развития растительности на Земле.

Простейшие растения — бактерии и водоросли — появились примерно четыреста миллионов лет назад в мелководных частях мирового океана. Эти две группы организмов, сохранившиеся и до наших дней, — родоначальники современных растений, образующих наши леса.

Примерно триста миллионов лет назад (в силурийском периоде) появились первые наземные растения — псилофиты. Это были мелкие растения, высотой двадцать — сорок сантиметров. Тело их, как у водорослей, не разделялось на корни, стебель и листья. Подземная и надземная части псилофитов состояли из ветвящихся стеблевидных органов, на концах которых находились спорангии.(Спорангии — вместилища для спор, которыми размножались псилофиты.)

Псилофиты постепенно, в течение двадцати — тридцати миллионов лет, преобразовывались в папоротникообразные растения, среди которых были уже отдельные образцы древесной растительности, достигавшие тридцати метров высоты при толщине ствола в два метра.

В тот период существования Земли господствовал влажный тропический климат. Густые леса из древовидных папоротников развивались преимущественно на берегах водоемов или на болотах. По древовидным папоротникам вились вверх папоротники-лианы, а под пологом деревьев развивались многочисленные травянистые папоротники. Это было царство папоротников. Лес населяли мириады насекомых. Некоторые из них достигали гигантских размеров — до семидесяти сантиметров в размахе крыльев. Леса того времени были мрачными и однообразными — никаких цветов, никаких птиц. Отмирающие растения падали в болотистую почву или же в воду множества мелких озер и лагун. Здесь со временем образовались большие залежи каменного угля. Поэтому и эпоха в истории Земли, когда господствовали папоротникообразные растения, называется каменноугольной. Один из величайших каменноугольных бассейнов мира — Кузнецкий, площадью в двадцать две тысячи квадратных километров, находится на юго-востоке от Чулымской тайги.

Климат и условия жизни на Земле менялись. Вместо суши возникали моря; в других местах дно моря поднималось и освобождалось от водного покрова. Как громадные складки, на земной поверхности появлялись горные хребты. Изменялась и растительность. Сырые и густые леса каменноугольного периода уступили место зарослям саговников с жесткими перистыми листьями, хвойным араукариям и красивым с веерообразными листьями гинкго ( Гинкго — крупное дерево, дикорастущее в Китае. В Европе разводится искусственно. Ближайшие родичи гинкго известны только в ископаемом состоянии.), которые живут и ныне. В эту эпоху жизни Земли растительность стала разнообразнее и сложнее. Появились многочисленные новые группы растений. Это был расцвет хвойных (шишконосных) растений, и среди них главное место занимали араукарии; некоторые виды их сохранились и до наших дней в Новой Зеландии, Бразилии, Австралии. Хвойно-гинкговая тайга покрывала огромные пространства Сибири. Громадные могучие стволы гинкго, одетые пышной кроной веерообразных листьев, составляли основу тайги. На фоне гинкговых выделялись темные силуэты хвойных, напоминающих современные кипарисы, сосны и ели.

Затем наступила новая эпоха в развитии Земли, отделенная от нас шестьюдесятью — ста миллионами лет. Эта эпоха, которую ученые называют меловой, сыграла важную роль в развитии растений.

Рисунок 3. Тайга

В это время в Восточной Азии, на берегах Тихого океана, впервые создались условия, подходящие для возникновения цветковых растений. Оттуда они проникали в Северную Америку, а затем уже в Европу.

В лесах того времени росли современные нам деревья. Это были тополи, березы, буки, клены, ивы и многие другие. Тогда же появилась и ель, а несколько позднее — сосна. Там, где ныне причудливо извивается Чулым и тайга шумит пихтой, елью и кедром, в меловом периоде зеленели платаново-тополевые рощи, росли эвкалипты и другие растения, живущие сейчас на берегах Средиземного моря, в Австралии и на Мадагаскаре.

Возникновение цветковых растений существенно изменило облик Земли. Мрачные, однотонные и однообразные леса из голосеменных и папоротникообразных сменились светлыми лесами с большим количеством травянистых растений. В этих лесах появилось много разнообразных зверей, которые питались травянистой растительностью, птиц и насекомых. Особенно пышного развития достигла растительность в великую третичную эпоху. Она отделена от нас периодом до шестидесяти миллионов лет.

Трудно себе представить, что могла существовать роскошная растительность там, где сейчас все покрыто снегом и льдом, а зимняя ночь длится несколько месяцев. Однако ученые установили, что на территории современной Гренландии, Шпицбергена, островов Франца-Иосифа в третичную эпоху стояли величественные хвойные леса из болотного кипариса, секвой, сосен, елей и пихт. Лиственные леса, где росли дуб, липа, вяз, клен, береза и каштан с густым подлеском из малины, боярышника и других разнообразных кустарников, покрывали громадные площади. Болотистые субтропические леса Колхиды и Ленкорани на Кавказе, фисташковые рощи Средней Азии, Уссурийская тайга Приморья и даже растущие ныне в Кузнецком Алатау липовые рощи — это живые остатки роскошной третичной флоры.

Во второй половине третичной эпохи начинается похолодание. Климат Земли приближается к нашему современному. Вновь меняется и растительность. В тайге в это время уже господствуют хвойные, но это еще не современные знакомые нам ели, пихты и сосны, а разнообразные виды, близкие к американским и японским формам.

Похолодание климата приводит к тому, что в районах, прилегающих к полюсам, а также в горах образуются мощные скопления льда. Ледяной покров постепенно разрастается и захватывает значительную часть Европы, Азии и Северной Америки. Начинается ледниковый период, который длился около миллиона лет. Ледники то надвигались, то, в периоды временного потепления, отступали.

Огромные изменения внесло похолодание в растительный покров Земли. Оно было причиной массового вымирания теплолюбивых растений — пальм, магнолий, лавра и других. Появляются более приспособленные к существованию в условиях холода кустарниковые и полукустарниковые — вереск, багульник, полярная ива и карликовая береза.

Третичные растения не возвратились больше в Сибирь. Секвойя, болотный кипарис, граб, платан, орех, каштан и дуб уходят безвозвратно. Высокие горные хребты, протянувшиеся с запада на восток, и широкая полоса степей и пустынь преграждают им путь в Сибирь.

«Можно предполагать, что тайга сформировалась по следующей схеме, — пишет ботаник Алгазин. — Во время оледенения Сибири древесные породы отступили далеко на юг или укрылись в горных убежищах, защищенных от ветров и недоступных для ледяных потоков. Это были уже немногочисленные современные деревья. От разнообразных третичных широколиственных пород не осталось почти ничего, кроме липового острова в черневой тайге Кузнецкого Алатау. На востоке, в укрытиях Алтае-Саян, переживали тысячелетнюю непогоду ледникового периода древние хвойные, возникшие еще в меловое время: ель и кедр. Именно отсюда, с Алтая, в послеледниковую эпоху пошло расселение хвойных на пространстве от Атлантического до Тихого океана. Ель успела с тех пор завоевать весь Север Азии и Восточной Европы. Кедр пока дошел только до Урала. Лиственница, одна из самых молодых представительниц хвойных, приобрела новое свойство — листопадность — и благодаря ему продвинулась дальше всех других хвойных на север.

На меловых обнажениях пережидала оледенение сосна, а далеко на юге — береза, чтобы затем двигаться по пятам за отступающими ледниками и достичь современных границ своего распространения. Широколиственные породы отступили очень далеко на юго-запад и юго-восток. Дуб, вяз, орешник и клен переживали оледенение в далеких горных убежищах и на юго-западе Европейской части Союза. Другие представители широколиственных пород нашли приют в горах Дальнего Востока. С отходом ледников обратный путь широколиственным породам с юго-запада преградили степи, с востока — горные области суровой Восточной Сибири с ее вечной мерзлотой и пустыни Монголии. Таким образом сформировалась тайга в современном составе, мрачная, темнохвойная. с влажным моховым ковром, покрытым черникой и брусникой».

В послеледниковую эпоху холодный арктический климат сменился влажным и более теплым. Эта теплая волна охватила весь север Евразии (Евразия — Европейско-азиатский материк.). В это время в Сибири тайга заходила примерно на двести километров севернее современных ее границ (до Ледовитого океана), а с юга, где сейчас стоят обширные леса, в прошлом вклинивались степи.

По берегам Чулыма расстилалась лесостепь с веселым березовым леском. В это время здесь были селения человека: вдоль берегов Чулыма и его притоков сохранились курганы-могильники.

Один из первых исследователей тайги профессор П. Н. Крылов обратил внимание на замечательное свойство пихтово-елового леса. В этом лесу около трети всех растений зимует в зеленом наряде. Кожистые листья брусники, грушанки и многих других растений уходят под снег и зимуют в зеленом виде. Эти растения пихтово-елового леса как бы приспособлены к круглогодичному развитию. А между тем растения тайги имеют для своего развития не более пяти теплых месяцев; остальное время они скрыты под снежным покровом.

Папоротник - потомок первых растений, появившихся на Земле

Оказывается, многие растения елового леса находятся в тесном родстве с флорой теплых и жарких стран. Например, у брусники имеется около трехсот ближайших родственников среди растительности тропических стран Америки и Южной Азии. Те же родственники брусники, голубика и черника, которые живут у нас, имеют однолетнюю, опадающую осенью листву. Они приспособились к периодически наступающим холодам так же, как и большинство других многолетних цветковых. «Встала на этот путь» и лиственница. Из всех хвойных пород она наиболее вынослива к климатическим крайностям.

Снова тайга

Первые впечатления не всегда точны. Стоило нам побродить по тайге месяц-другой, и она уже не казалась нам однообразной.

Аконит

Прежде всего напочвенный покров состоит здесь не из одних мхов. Зеленых мхов и болотного мха сфагнума в тайге, как в каждом темнохвойном лесу, много, но среди них то краснеет брусника, то чернеет черника. Местами кислица или ландыш покрывают сырую почву, а то появляется папоротник. В других местах растут таежные травы: борец, живокость, скерда.

Наряду с еловыми мы встречали и пихтовые, а чаще смешанные пихтово-еловые леса. В Чулымской тайге пихта не только постоянный спут ник ели, но и местами господствующая здесь порода. На первый взгляд пихта кажется очень похожей на ель, и неопытные люди их обычно путают. Однако, если внимательно приглядеться, нетрудно заметить, что она отличается от ели и по общему виду, и по цвету коры, и по хвое. Крона ели раскидистая, треугольная, а у пихты она узкая, с заостренной вершиной. Кора пихты светло-серая и более гладкая, чем еловая. Но особенно эти породы разнятся по хвое: хвоя ели колючая и четырехугольная, у пихты же она мягкая, плоская. Еловые шишки опущены вниз, а не ветвях пихты шишки стоят как свечи.

По биологическим свойствам пихта близка ели. Подобно ей, она любит хорошую и слегка влажную почву, но еще более теневынослива. Цветет пихта, как и ель, в начале лета — в мае. В период цветения на ее ветвях появляются малиново-красные и красновато-желтые шишки-цветы. Поздно осенью в них созревают семена.

Многие десятки и сотни квадратных километров тайги занимают гари. Чаще всего это заболоченные, с поваленными и гниющими древесными остатками, заросшие густой и высокой травянистой растительностью пространства. Леса восстанавливаются очень медленно; пройдут десятки, а иногда и сотни лет, пока здесь вновь зашумит тайга. Осина и береза первые заселяют освобожденные от хвойных пород пространства. А дальше все происходит так, как это бывает обычно на гарях.

Гари в тайге большие, и площади березняков и осинников местами тянутся на десять — двадцать километров.

Вступая в заросли березняка, чувствуешь под ногами более твердую почву, хотя скрытый в траве валежник то и дело напоминает, что в тайге быстро ходить нельзя. Трава здесь высокая и густая, а стволы берез часто согнуты и надломлены под тяжестью скопляющегося зимой снега. Цвет коры грязноватый от покрывающих ее лишайников.

После утомительных урманов и бескрайных моховых болот удивительно приятно попасть в сосновые боры! Обычно они стоят вдоль рек, на сухих песчаных почвах. Ели здесь «голодновато», и она уступает эти места менее прихотливой сосне.

Высокие, лишенные ветвей, желтые наверху и темно-коричневые внизу стволы сосен тянутся к небу и на высоте до тридцати пяти метров поддерживают зеленый шатер крон. Великаны деревья не теснятся, а кажутся рассаженными на некотором расстоянии друг от друга. В таком лесу гораздо меньше бурелома и лишь изредка встречается вывороченная с корнем громадная сосна. Другим древесным породам такой лес не оказывает гостеприимства. Иногда по небольшим ложбинкам зеленеет березка или появятся кусты можжевельника. Толстый слой твердых, медленно гниющих хвоинок покрывает почву, и нога, как по паркету, скользит по ним.

Впервые попал я в такой сосновый бор в жаркий июльский день. Воздух был наполнен каким-то особым смолистым ароматом, солнечные блики скользили по стволам деревьев, и ветер слегка шелестел в высоких кронах. А ноги уже не тонули в пушистом зеленом моховом ковре. Наоборот, под ними хрустел белый, местами розоватый ветвистый лишайник — ягель. Мы видели его на Кольском полуострове и в сосновых лесах Карелии. Он дал название лесу — бор-беломошник. Название не совсем правильное, здесь растут не белые мхи, а серые лишайники.

Однако лишайники походят на кустики мха, а их светло-серый цвет так резко отличается от зелени, что его называют белым. Особенно красив бор-беломошник при закате солнца, когда косые лучи длинными светлыми полосами ложатся на его покрытую лишайником почву и сквозь редкую колоннаду деревьев просвечивает лесная даль.

Местами попадаются кустики земляники или высокие листья папоротника-орляка. Верхушки их ростков завернуты в виде улитки, постепенно раскручивающейся в большую узорную листовую пластинку. Орляк светолюбив и густо расселяется там, где в пологе леса образуется «окно», сквозь которое на землю падает много света. Не редкость в сосновых борах встретить и вереск. Он появляется там, где низовой пожар сжег всю подстилку.

Такие сосновые леса на севере и в Сибири называются кондовыми. Стволы кондовых сосен высоки, полнодревесны и почти лишены сучьев. Древесина у них твердая, мелкослойная и смолистая.

Полная противоположность кондовой сосне — мяндовая. ( Мяндач — сосняк пониженных, более влажных мест.) Она отличается быстрым ростом, широкой и раскидистой кроной, сбежистостью и сучковатостью стволов, рыхлостью древесины. Даже цветом коры мяндовая сосна не похожа на кондовую — она серая и тусклая.

В кондовниках мало зверей и птиц, здесь для них недостаточно пищи. Изредка заглядывает сюда лось. Пролетающий дятел нехотя попробует тонкую, сухую кору кондовника. Глухим эхом разнесутся по лесной чаще удары этого кузнеца, и опять все надолго стихнет...

На склонах и у подножия песчаных холмов облик соснового леса меняется. Тут больше влаги, и на смену белому лишайнику приходят зеленые мхи, появляется черника и брусника. Ягод в тайге очень много. На солнцепеке — крупная душистая земляника, красная ягода костяника. В тенистых еловых лесах — синевато-черные ягоды черники, на болотах — синяя голубика, а позднее — клюква. На зеленых кочках мхов — гроздья красной брусники.

Кустарники пестреют рябиной и черемухой; на пожарищах, около рек — сплошные заросли шиповника.

Особый облик у кедровников. Ближайший родственник обыкновенной сосны, кедр появляется чаще в виде примеси к еловому урману, но образует и чистые кедровники. Среди хвойных лесов кедровники резко выделяются густой сизо-зеленой хвоей и широкими кронами. Издали кедровники кажутся непроходимой чащей, между тем в них много простора. Кажущуюся густоту кедрового леса создают раскидистые боковые ветви.

Сибирский кедр правильнее называть кедровой сосной: настоящие кедры растут в горах Северной Африки и на Гималаях. Сибирский кедр достигает почти такой же величины, как и сосна, но отличается от нее и внешним видом и своими свойствами. Кора у него не желто-красная, а серо-серебристая, хвоя более длинная и собрана по пяти хвоинок в пучке, а не по две, как у сосны. В отличие от сосны, сибирский кедр порода теневыносливая и по этому свойству, конечно, ближе к ели. Славится он своими семенами — кедровыми орешками. Очень вкусные, они содержат различные питательные вещества: жир, белок, крахмал, витамины; масло, выжатое из них, по вкусу и питательности не уступает ценным растительным маслам. Шишки кедра созревают только к осени второго года и осыпаются в нераскрытом виде, с семенами внутри. Урожаи кедровых орехов отмечаются раз в три—пять лет, а то и реже.

До революции кедровые орешки добывались варварским способом: чтобы снять урожай, срубали здоровые деревья. Сейчас сборщики орехов — шишкари — взбираются на деревья и шестами сбивают с них шишки.

Знаменитый путешественник Николай Михайлович Пржевальский рассказывает, что сибиряки, собираясь в долгие зимние вечера, любят пощелкать кедровые орешки. Щелкают их в большинстве случаев при полном молчании. Это называется вести «сибирский разговор». Старинный обычай этот сохранился кое-где в Сибири до наших дней.

Ценна и древесина кедровой сосны. Из нее изготовляют карандаши, делают особого качества платяные шкафы, где не заводится моль, извлекают продукт для выработки скипидара и канифоли.

Кедр занимает в Советском Союзе более двадцати пяти миллионов гектаров. Крайняя западная граница его распространения проходит между Печорой и Вычегдой, а восточная — в окрестностях Олекминска, на реке Лене. Это его естественные границы распространения. Искусственные посадки кедров находятся западнее, в различных районах Европейской части СССР.

Наиболее старые искусственные насаждения сибирского кедра в России — Толгская кедровая роща, расположенная близ бывшего Толгского монастыря на берегу Волги, в восьми километрах от Ярославля.

Кедровый стланик

Посажена была эта роща во времена Ивана Грозного, в 70-х годах XVI века. Сейчас толгские кедры — мощные деревья с широкой кроной и толстыми, более метра в диаметре, стволами. Несмотря на свой почтенный, почти четырехсотлетний, возраст, они еще плодоносят.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: