Сделай Сам Свою Работу на 5

ПУТЬ К ЗДОРОВОМУ ОБЩЕСТВУ





___________ ОБЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ

Различные варианты критического рассмотре­ния капитализма обнаруживают удивитель­ное единодушие. И хотя совершенно верно, что капитализм XIX в. критиковали за его пре­небрежение материальным благосостоянием рабочих, этот момент вовсе не был основным содержанием критики. Оуэн и Прудон, Тол­стой и Бакунин, Дюркгейм и Маркс, Эйнш­тейн и Швейцер говорят о человеке, о том, что с ним происходит в нашем индустриальном обществе. И хотя у каждого из этих ученых мысль выражена в различных понятиях, все они сходятся в том, что человек утратил цент­ральное место, что он превратился в орудие для достижения экономических целей, что он находится в состоянии отчуждения от друго­го человека и природы и потерял с ними конк­ретную связь; что его жизнь утратила смысл. Я попытался выразить ту же мысль, разрабо­тав понятие отчуждения и показав его психо­логические результаты: человек деградирует до уровня рецептивной и рыночной ориента­ции345 и перестает быть производительным; он теряет чувство самости, становится зависи­мым от одобрения других и поэтому стремит­ся к конформизму, однако чувствует себя не­уверенно, он неудовлетворен, ему все наскучило, он обеспокоен и тратит большую часть своей энергии, пытаясь компенсировать или скрыть это беспокойство. Его рассудок работает прекрасно, а разум деградиру­ет, и в силу больших технических возможностей он начинает представлять серьезную угрозу существова­нию цивилизации и даже всему человеческому роду.



Если мы обратимся к теориям, исследующим при­чины такого развития, то обнаружим: между ними меньше согласия, чем в диагнозе самой «болезни». Если мыслители начала XIX в. были все еще склонны видеть причины всего зла в отсутствии политиче­ской свободы и, в особенности, всеобщего избира­тельного права, то социалисты и особенно марксисты подчеркивали значение экономических факторов. Они полагали, что отчуждение человека объясняется тем, что он является объектом эксплуатации и исполь­зования. Мыслители, подобные Толстому и Бурк- хардту, с другой стороны, подчеркивали духовное и моральное обнищание, считая его причиной упадка западного человека; Фрейд полагал, что все беды со­временного человека происходят от чрезмерного вы­теснения инстинктивных побуждений и вытекающих отсюда неврозов. Однако любое объяснение, анали­зирующее одну область и исключающее другие, будет неуравновешенным и поэтому неверным. Социоэко- номическое, духовное и психологическое объяснения рассматривают один и тот же феномен с разных точек зрения, а задача теоретического анализа заключается в том, чтобы понять, как взаимосвязаны эти различ­ные аспекты и как они взаимодействуют.



То, что верно в отношении причин, верно, разуме­ется, и в отношении средств, с помощью которых мож­но излечить дефекты современного человека. Если я по­лагаю, что подлинная причина болезни экономическая, духовная или психологическая, то я, конечно, должен считать, что устранение этой причины ведет к выздо­ровлению. С другой стороны, если я вижу, как взаимо­связаны различные аспекты, я прихожу к выводу о том, что духовное здоровье общества может быть достигну­то лишь путем одновременных изменений в промыш­ленной и политической организации, в духовной и фи­лософской ориентации, в структуре характера и в куль­турной деятельности. Если сосредоточить наши усилия на какой-либо одной сфере и проигнорировать или ис­ключить другие, это чревато разрушительными послед­ствиями для изменения в целом. В этом заключается, по-видимому, одно из важнейших препятствий на пути к прогрессу человечества. Христианство проповедова­ло духовное обновление, пренебрегая изменениями в социальном строе, без которых духовное обновление для большинства людей остается неосуществленным. Век Просвещения постулировал независимое суждение и разум в качестве высших норм; он проповедовал по­литическое равенство, не видя, что оно не может при­вести к братству между людьми, если не будет сопро­вождаться коренными изменениями в социально-эко­номической организации. Социализм и в особенности марксизм подчеркивали необходимость социальных и экономических изменений и недооценивали насущ­ность внутренних изменений в человеке, без которых экономические преобразования никогда не приведут к «обществу добра». Каждое из этих великих реформа­торских движений на протяжении последних 2 тыс. лет выделяло одну жизненную сферу и исключало другие; их предложения относительно реформирования и об­новления были радикальными, однако результаты ока­зались почти полностью неудачными. Так, проповедь Евангелия привела к учреждению католической церк­ви, учения рационалистов346 XVIII в. — к событиям, связанным с именами Робеспьера и Наполеона; теория Маркса — к сталинизму. Результаты вряд ли могли быть иными. Человек представляет собой единое целое; его мышление, чувства и жизненная практика нераз­рывно связаны. Он не может быть свободным в своих мыслях, если он несвободен в своих чувствах; он не мо­жет быть свободен эмоционально, если несвободен и зависим в жизненной практике, в экономических и со­циальных отношениях. Попытка радикального продви­жения в одной области при исключении других обяза­тельно ведет к результату, какой мы уже наблюдали: коренные потребности в одной жизненной сфере удов­летворяет только небольшая группа индивидов, в то время как для большинства эти потребности остаются абстрактной формулой, своего рода обрядом, служа­щим для сокрытия того факта, что в других жизненных сферах ничего не изменилось. Без сомнения, один ин­тегрированный шаг вперед во всех жизненных сферах будет иметь гораздо более далеко идущие и долговре­менные результаты для прогрессивного развития чело­вечества, чем сотня шагов, проповедуемых и даже пе­реживаемых в течение короткого периода в одной изо­лированной сфере. Несколько тысячелетий неудач, свя­занных с «изолированным» прогрессом, должны бы послужить достаточно убедительным уроком.




С этой проблемой тесно связана проблема рефор­маторства и радикализма, которая проводит, по-ви­димому, разделительную линию между различными по­литическими решениями. Однако более тщательный анализ показывает, что это различие в его обычном по­нимании обманчиво. Существуют различные реформы; реформа может быть радикальной, т. е. доходящей до корней явления, или же поверхностной, когда она пы­тается на скорую руку устранять проявления, не зат­рагивая их причин. Реформа, не являющаяся радикаль­ной в этом смысле, никогда не достигает своей цели и может привести к результатам, прямо противополож­ным поставленным целям. С другой стороны, так назы­ваемый «радикализм», полагающий, будто проблемы можно решить с помощью силы, в то время как требу­ется наблюдательность, терпение и постоянная дея­тельность, нереалистичен и представляет собой фик­цию с точки зрения осуществления реформ. Историче­ски и то и другое зачастую ведет к одному и тому же результату. Большевистская революция привела к ста­линизму, реформы правого крыла социал-демократии в Германии — к гитлеризму. Истинным критерием ре­формы является не ее темп, а ее реалистичность, ее под­линный «радикализм». Вопрос в том, доходит ли она до корней и пытается ли изменить причины — или же ос­тается на поверхности и имеет дело лишь с симпто­мами.

Если мы хотим посвятить эту главу обсуждению пу­тей оздоровления общества или методов его лечения, нам здесь следовало бы на минуту остановиться и спро­сить себя, что мы знаем о природе лечения душевных болезней индивидов. Лечение социальной патологии должно следовать тем же принципам, поскольку она представляет собой патологическое развитие множе­ства отдельных людей, а не какой-либо целостности, находящейся вне индивидов.

Основные условия лечения индивидуальной пато­логии состоят в следующем.

1. Видимо, развитие пошло вразрез с нормальным функционированием психики. Согласно теории Фрей­да, это означает, что либидо не смогло развиваться нор­мально, в результате чего появляются симптомы болез­ни. С точки зрения гуманистического психоанализа, причины патологии заключаются в неспособности раз­вить продуктивную ориентацию347, что ведет к разви­тию иррациональных страстей, кровосмесительных, разрушительных и эксплуататорских стремлений. Факт страдания, независимо от того, осознан он или нет, вытекающий из крушения нормального развития, вызывает динамическое стремление преодолеть стра­дание, т. е. стремление к переменам, ведущим к выздо­ровлению. Это стремление к здоровью нашего организ­ма — как физическому, так и душевному — основа любого лечения болезни; оно отсутствует лишь в са­мых тяжелых случаях патологии.

2. Первый шаг, необходимый для того, чтобы нача­ла складываться тенденция к выздоровлению, — это осознание страдания, а также того, что именно не фун­кционирует и потеряло связь с нашей осознанной лич­ностью. Согласно теории Фрейда, вытеснение относит­ся главным образом к сексуальным стремлениям. С на­шей точки зрения, оно может относиться к вытеснен­ным иррациональным страстям, к вытесненному чувству одиночества и бесполезности, к потребности в любви и продуктивности, точно так же вытесняемой.

3. Рост самосознания может стать по-настоящему эффективным, лишь если будет сделан следующий шаг — изменение практики жизни, основанной на не­вротической структуре и постоянно ее воспроизводя­щей. Так, например, пациент, невротический характер которого заставляет его подчиниться авторитету роди­телей, обычно строит свою жизнь так, что роль господ­ствующего садиста-отца играют босс, учитель и т. д. Его можно вылечить, только если он изменит свою реаль­ную жизненную ситуацию таким образом, чтобы она не воспроизводила постоянно тенденции к подчинению, которой ему хочется поддаться. Более того, он должен изменить свою систему ценностей, норм и идеалов так, чтобы они благоприятствовали его стремлению к здо­ровью и зрелости, а не блокировали его.

Те же самые условия — конфликт с потребностя­ми человеческой природы и в результате этого страда­ние, осознание того, что именно не функционирует, и изменение реальной ситуации, а также ценностей и норм — столь же необходимы для лечения социаль­ной патологии.

Целью предыдущей главы этой книги было показать конфликт между человеческими потребностями и на­шей социальной структурой, способствовать осозна­нию наших конфликтов и того, что именно распалось. В настоящей главе я намереваюсь рассмотреть различ­ные возможности практических изменений в наше эко­номической, политической и культурной организации.

Однако прежде чем приступить к обсуждению прак­тических вопросов, давайте еще раз посмотрим, что же представляет собой душевное здоровье, опираясь на принципы, изложенные в начале этой книги, и какой тип культуры следует считать благоприятствующим ду­шевному здоровью. Душевно здоровая личность — это личность продуктивная и неотчужденная; личность, от­носящаяся к миру с любовью и использующая свой разум для объективного постижения реальности; это личность, переживающая себй как уникальное инди­видуальное существо и в то же время чувствующая общность со своими собратьями; личность, не подвла­стная иррациональному авторитету и охотно признаю­щая рациональный авторитет разума и совести; это личность, находящаяся в процессе непрерывного рож­дения в течение всей своей жизни и считающая дар жизни своим самым ценным достоянием.

Давайте помнить также о том, что душевное здоро­вье — не идеал, который надо навязывать личности или которого человек может достичь, лишь преодолев свою «природу» и пожертвовав «внутренним эгоизмом». На­оборот, стремление к душевному здоровью, к счастью, гармонии, любви, плодотворной деятельности внутрен­не присуще каждому человеку, если только он не ро­дился духовным или моральным уродом. Получив со­ответствующую возможность, эти стремления утвер­ждаются насильственно, как это можно наблюдать во многих случаях. Необходимо особое стечение обстоя­тельств, чтобы перевернуть и удушить это внутреннее стремление к здоровью; и действительно, на протяже­нии большей части известной нам истории использо­вание одним человеком другого вело к такому извра­щению. Думать, будто это извращение внутренне при­суще человеку, — все равно, что бросать семена в пус­тынную почву и жаловаться на то, что они не взошли.

Какое же общество соответствует этой цели душев­ного здоровья и какова должна быть структура здоро­вого общества? Прежде всего, общество, в котором ни один человек не является средством для достижения целей другого человека, а всегда и исключительно яв­ляется целью сам по себе; общество, где никто не ис­пользуется и не использует себя в целях, не способству­ющих раскрытию человеческих возможностей; где че­ловек есть центр и где его экономическая и политиче­ская деятельность подчинена цели его собственного развития. Здоровое общество — это общество, в кото­ром такие качества, как алчность, склонность к эксп­луатации и обладанию, самолюбование, невозможно использовать для достижения материальной выгоды и роста личного престижа. Это общество, где действовать по совести считается основным и необходимым каче­ством и где оппортунизм348 и беспринципность счита­ются качествами асоциальными; где индивид занима­ется общественными проблемами так, что они стано­вятся его личным делом; где его отношение к ближне­му не отделено от всей его системы отношений к частной жизни. Более того, здоровое общество — это такое общество, которое позволяет человеку опериро­вать обозримыми и поддающимися управлению вели­чинами, быть активным и ответственным участником жизни общества, а также хозяином своей жизни. Это такое общество, которое благоприятствует человече­ской солидарности и не только позволяет своим чле­нам с любовью относиться друг к другу, но содейству­ет такому отношению; здоровое общество способству­ет производительной деятельности каждого в его рабо­те, стимулирует развитие разума и позволяет человеку выразить свои внутренние потребности в коллективном творчестве и обрядовых действиях.

______ ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

А СОЦИАЛИЗМ КАК ПРОБЛЕМА

В предыдущей главе мы обсудили три различные реак­ции на нездоровое состояние сегодняшнего общества: тоталитаризм, суперкапитализм и социализм. Тотали­тарное решение, будь оно фашистского или сталинист­ского типа, совершенно очевидно, ведет к еще больше­му безумию и дегуманизации; решение, предлагаемое суперкапитализмом, лишь углубляет патологию, внут­ренне присущую капитализму; оно увеличивает отчуж­дение человека, его автоматизм и завершает процесс превращения его в служителя идола, называемого про­изводством. Единственным конструктивным решением является социализм, стремящийся к коренной реорга­низации нашей экономической и социальной системы в направлении освобождения человека от роли сред­ства для достижения внешних целей, в направлении со­здания такого общественного порядка, в котором по­ощряются человеческая солидарность, разум и произ­водительность. И все же не приходится сомневаться в том, что результаты социализма там, где он до сих пор провозглашался, оказались по меньшей мере разоча­ровывающими. В чем причины этой неудачи? Каковы цели и задачи социальной и экономической реоргани­зации, которая позволила бы избежать такого провала и привести к оздоровлению общества?

Согласно марксистскому социализму, социалисти­ческое общество строилось на двух предпосылках: обобществлении средств производства и распределе­ния и централизованной плановой экономике. Маркс и ранние социалисты не сомневались в том, что если бы эти цели удалось осуществить, то почти автомати­чески произошло бы освобождение всех людей от от­чуждения и наступило бы бесклассовое общество брат­ства и справедливости. Они считали, что для преобра­зования человека необходимо лишь, чтобы рабочий класс взял в свои руки политический контроль либо с помощью силы, либо в результате выборов, национа­лизировал промышленность и ввел плановую экономи­ку. Вопрос о том, правы ли они в своем предположе­нии, перестал быть чисто теоретическим; Россия сде­лала все то, что, по мнению марксистов-социалистов, было необходимо сделать в экономической сфере. И хо­тя российская система показала, что в экономическом отношении национализированная и плановая экономи­ка может работать эффективно, на примере ее функци­онирования можно убедиться, что этого совершенно недостаточно для создания свободного неотчужденно­го общества, основанного на братстве. Наоборот, рос­сийская система показала, что централизованное пла­нирование порождает еще более сильную степень рег­ламентации и авторитарности, нежели капитализм или фашизм. Тем не менее тот факт, что национализиро­ванная и плановая экономика была создана в России, вовсе не означает, будто российская система — это реализация социализма в том смысле, как понимали его Маркс и Энгельс. Это значит лишь, что Маркс и Эн­гельс ошиблись, полагая, будто узаконенная смена типа собственности и плановая экономика являются доста­точным условием для осуществления социальных и че­ловеческих изменений, которых они желали.

Хотя обобществление средств производства в со­четании с плановой экономикой были главными требо­ваниями марксистского социализма, были и другие тре­бования, которые не удалось осуществить в России. Маркс не настаивал на полном уравнивании доходов, но все же имел в виду резкое уменьшение неравенства, характерного для капитализма. В действительности же неравенство доходов в России гораздо больше, чем в Соединенных Штатах или Великобритании. Еще одна идея Маркса состояла в том, что социализм должен привести к отмиранию государства и постепенному исчезновению общественных классов. На самом деле государственная власть и классовые различия в Рос­сии сильнее, чем в любой капиталистической стране. В конечном счете центральной идеей Марксовой кон­цепции социализма была идея о том, что человек, его эмоциональные и интеллектуальные силы являются задачей и целью культуры, что вещи (=капитал) долж­ны служить жизни (труду) и что жизнь не должна под­чиняться чему-то неживому. И здесь наблюдается ана­логичная картина — неуважение к индивиду и его че­ловеческим качествам в России гораздо сильнее, чем в любой капиталистической стране. Россия, однако, — не единственная страна, попытавшаяся воплотить в жизнь экономические идеи марксистского социализма. Другой такой страной была Великобритания. Как это ни парадоксально, лейбористская партия, не опираю­щаяся на марксистскую теорию, в своих практических мероприятиях точно следовала Марксовой мысли о том, что социализм основывается на национализации промышленности. Однако разница между Великобри­танией и Россией достаточно ясна. Британская лейбо­ристская партия всегда применяла мирные средства для осуществления своих целей; ее политика не предпола­гала требования «все или ничего», а позволила нацио­нализировать здравоохранение, банковскую систему, сталелитейную и горнодобывающую промышленность, железные дороги и химическую промышленность, не затрагивая остальных отраслей. И хотя была создана экономика, в которой социалистические элементы пе­реплетались с капиталистическими, основным услови­ем достижения социализма считалось все же обобще­ствление средств производства.


Тем не менее британский эксперимент оказался так­же обескураживающим, хотя его провал не был столь драматичен, как провал российского эксперимента. С одной стороны, он породил в Англии заметную рег­ламентацию и бюрократизацию, что не внушало сим­патий тем, кто стремился к расширению человеческой свободы и независимости. С другой стороны, он не оп­равдал ни одной из основных надежд социализма. Ста­ло совершенно ясно, что для британского шахтера или рабочего сталелитейной промышленности не имеет особого значения или вовсе безразлично, принадлежит ли данная отрасль промышленности нескольким тыся­чам или даже сотням тысяч индивидов (открытое акци­онерное общество) или же государству. Его права, за­работная плата и, что самое главное, условия труда и роль в процессе труда остались по сути без изменений. Национализация принесла слишком мало таких пре­имуществ, которых рабочие не могли бы добиться с помощью своих профсоюзов в чисто капиталистиче­ской экономике. С другой стороны, хотя в результате мероприятий лейбористского правительства главной цели социализма достичь не удалось, было бы недаль­новидно игнорировать тот факт, что британский соци­ализм привел к благоприятным изменениям, имевшим важное значение для жизни англичан. Одно из них — распространение системы социального обеспечения на сферу здравоохранения. Тот факт, что ни одному чело­веку в Великобритании не приходится считать болезнь катастрофой, способной полностью расстроить его жизнь (не говоря уже о возможности потерять ее вов­се из-за отсутствия надлежащего лечения), возможно, не так уж много значит для человека среднего или выс­шего класса, живущего в Соединенных Штатах, для ко­торого оплатить счет врача или пребывание в больни­це не составляет проблемы. Тем не менее это действи­тельно большое достижение, которое можно сравнить разве что с введением всеобщего народного образо­вания. Более того, столь же верно, что национализа­ция промышленности, даже в такой ограниченной сте­пени, как она была проведена в Великобритании (око­ло 1/5 всей промышленности), дала государству воз­можность регулировать в какой-то степени экономику в целом, что пошло ей на пользу.

Однако, несмотря на все уважение и высокую оценку достижений лейбористского правительства, его мероприятия не способствовали осуществлению социализма, если мы посмотрим на них с человече­ской, а не с чисто экономической точки зрения. И если бы кто-то захотел убедить нас в том, что лейборист­ская партия лишь начала проводить в жизнь свою про­грамму и что она, несомненно, установила бы социа­лизм, если бы пробыла у власти достаточно долго, что­бы завершить свою работу, то этот аргумент не очень убедителен. Обобществление всей британской тяже­лой промышленности в целом привело бы к большей

ю*

уверенности и процветанию, и не надо бояться того, что новая бюрократия будет представлять большую опасность для свободы, чем бюрократия «Дженерал моторе» или «Дженерал электрик». Однако, несмотря на все преимущества, такая национализация и плани­рование вовсе не означали бы социализма, если подра­зумевать под этим понятием новую форму жизни, об­щество веры и солидарности, в котором индивид обрел самого себя и вырвался из отчуждения, присущего ка­питалистической системе.

Ужасающие результаты советского коммунизма, с одной стороны, и разочарование в «социализме», со­зданном лейбористской партией, — с другой, ввергли в состояние безнадежности и уныния многих сторон­ников демократического социализма. Некоторые из них все еще верят в социализм, однако скорее из гордости или упрямства, нежели по убеждению. Другие, заня­тые решением крупных или мелких задач в одной из социалистических партий, не утруждают себя размыш­лениями и удовлетворены своей практической деятель­ностью; третьи, потерявшие веру в обновление обще­ства, считают своей основной задачей крестовый по­ход против русского коммунизма. Повторяя снова и снова свои обвинения против коммунизма, которые хорошо известны всем и с которыми согласен каждый, кто не является сталинистом, они воздерживаются от какой-либо радикальной критики капитализма и от но­вых предложений по поводу функционирования демок­ратического социализма. Создается впечатление, что в мире все в порядке, если только его удастся спасти от коммунистической угрозы; эти люди похожи на разо­чарованных любовников, утративших всякую веру в любовь.

В качестве яркого примера общего разочарования, воцарившегося среди социал-демократов, я хочу про-

II-Здоровое обществоцитировать отрывок из статьи Р. Кроссмана, одного из наиболее мыслящих и активных лидеров левого крыла лейбористской партии. «Поскольку мы живем не в век постоянного развития в направлении капиталистичес­кого благосостояния, — пишет Кроссман, — а в век ми­ровой революции, глупо было бы с нашей стороны счи­тать, будто задача социалистов состоит в том, чтобы способствовать постепенному улучшению материаль­ного положения рода человеческого и постепенному расширению сферы человеческой свободы. Все силы истории подталкивают к тоталитаризму: в блоке, воз­главляемом Россией, — в результате сознательной политики Кремля; в свободном мире — в результате развития общества управляющих, всеобщего техничес­кого перевооружения и подавления колониальных стремлений.

Задача социализма состоит вовсе не в том, чтобы ускорить эту политическую революцию, и не в том, чтобы противостоять ей (поскольку сопротивление было бы столь же бесполезно, как и сопротивление промышленной революции 100 лет назад); она состо­ит в том, чтобы придать этой революции цивилизо­ванный характер»349.

Мне кажется, что пессимизм Кроссмана ведет к двум ошибкам. Одна из них — это предположение о том, что сталинский тоталитаризм или тоталитаризм управляющих можно сделать «цивилизованными». Если под цивилизованностью понимать менее жесто­кую систему, нежели сталинская диктатура, то Крос­сман, возможно, прав. Однако картина, нарисованная в книге О. Хаксли «О дивный новый мир», основанная исключительно на внушении и условностях, так же бесчеловечна, как и картина, нарисованная Оруэллом в его книге «1984 год». Ни один из вариантов полнос­тью отчужденного общества не может быть очеловечен.


Другая ошибка заключается в самом кроссмановском пессимизме. Социализм в своих истинно человеческих и моральных устремлениях является пока еще притя­гательной целью для многих миллионов людей во всем мире, и объективные условия для создания гуманного демократического социализма сейчас присутствуют в большей мере, чем в XIX в. Основания для такого до­пущения содержатся в следующей ниже попытке на­метить некоторые предложения относительно социали­стического преобразования в экономической, полити­ческой и культурной сферах. Однако, прежде чем при­ступить к моим предложениям в этой области, я хотел бы отметить (хотя это вряд ли необходимо), что они, разумеется, не являются ни новыми, ни исчерпываю­щими, ни абсолютно верными во всех деталях. Я сде­лал эти предложения, веря в то, что необходимо перей­ти от общих разговоров о принципах к решению прак­тических проблем, касающихся реализации этих прин­ципов. Задолго до того, как была претворена в жизнь политическая демократия, мыслители XVIII в. обсуж­дали проекты конституционных принципов, которые должны были показать, что возможна демократическая организация государства и при каких условиях она воз­можна. Проблема, стоящая перед нами в XX в., состо­ит в том, чтобы обсудить пути и средства осуществле­ния политической демократии и ее преобразования в подлинно гуманное общество. Возражения, выдвигае­мые против этого предложения, основаны главным об­разом на пессимизме и полной утрате веры. Утвержда­ется, что развитие общества управляющих и предпо­лагаемую манипуляцию человеком можно исключить, только вернувшись к прялке, поскольку современная промышленность нуждается в менеджерах и автоматах. Другие возражения проистекают из отсутствия вооб­ражения. Третьи — из глубокого страха людей остать-


п* ся без руководящих указаний и получить полную жиз­ненную свободу. Нет, однако, никаких сомнений в том, что проблемы социальных преобразований не так слож­ны (теоретически и практически), как технические про­блемы, которые уже решены физиками и химиками. Не приходится сомневаться также и в том, что мы гораздо больше нуждаемся в возрождении человека, чем в са­молетах и телевидении. Если хотя бы крупицу разума и практического смысла, использованных в естествен­ных науках, применить к решению человеческих про­блем, то это позволит продолжить выполнение задачи, которая составляла предмет гордости наших предше­ственников в XVIII в.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.