Марксистская концепция человека

Вопрос о человеке рассматривается в марксистской фи­лософии подчеркнуто академично и обретает некоторые от­тенки драматизма лишь в связи с обращением к проблеме социального переустройства общества. Внимание преиму­щественно концентрируется на происхождении и сущности сознания, что позволяет отчетливо показать роль материи как первичного и сознания как вторичного, продемонстри­ровав тем самым верность принципу материалистического монизма.

Понятие отражения. В работе Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» (1908) несколько раз упоминается об отражении как свойстве, присущем всем материальным предметам и процессам. Так, полемизируя с Пирсоном, взгляды которого по вопросу о сознании были близки к по­зиции Беркли, Ленин замечает: «логично предположить что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения»^[75]. При этом Ленин ссы­лается на суждения целого ряда современных "ему естествоис­пытателей, а также на мнение Дидро о том, что способность ощущения есть всеобщее свойство материи или продукт ее организованности.

Итак, предполагается, что всем материальным образова­ниям присуще свойство отражения, понимаемое как спо­собность запечатлевать в изменениях своих состояний признаки, характеристики объектов, вызвавших эти изме­нения. Отражение имеет, следовательно, атрибутивный характер, и оно тесно связано с другими всеобщими свой­ствами материальных явлений, прежде всего с движением и взаимодействием. Универсальность взаимосвязей и взаимо­действий сопряжена с обязательным возникновением неко­торых следов, или «отпечатков» воздействия одного тела на другое. Такие следы в чем-то похожи на породившие их причины.

Конкретный характер материального взаимодействия обусловливает и своеобразие производимого им отражения, полноту и точность воспроизведения в отражающей мате­риальной системе свойств и признаков оригинала. В живой природе отражение приобретает признаки избирательности и активности. Свойства внешних предметов, отражаемые живыми организмами, имеют для последних неодинаковое значение. Отражение этих свойств соотносится с внутрен­ней программой жизнедеятельности организма; полученная информация используется для выработки целесообразного поведенческого ответа на внешние раздражители.

С возникновением у животных нервной системы именно здесь концентрируются процессы отражения. Нейрофизио­логическое отражение обеспечивает реализацию более или менее сложной последовательности действий, направляе­мых жизненно значимыми целями и реальными условиями их достижения. Переход от безусловных рефлексов и слож­ных их комбинаций, инстинктов к условным рефлексам, от автоматических схем реагирования на раздражители к ак­тивному поиску и ориентации в динамично меняющейся внешней среде сопровождается формированием и усложне­нием психического отражения действительности. В мозгу животного складывается образ внешнего мира, воспроизво­дящий окружающие предметы, некоторые их связи и изме­нения.

Человеческое сознание понимается в марксистской фи­лософии как высшая форма отражения. Она имеет своей предпосылкой психику животных, но развилась на основе качественно нового, специфически человеческого способа бытия - практически-преобразовательного освоения мира. Статья Энгельса, которая обычно цитируется при обсужде­нии данного вопроса, называется «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». В ней подчеркивается, что переход наших отдаленных животных предков к прямо- хождению высвободил руку для выполнения ею все более сложных операций, а совершенствование трудовых навы­ков и утверждавшееся вместе с этим господство над приро­дой расширило кругозор человека, стимулировало его по­знавательную активность и мыслительную деятельность. Живя совместной жизнью в первобытном коллективе, люди испытывали потребность в речевом общении, которая и создала, путем упражнений, свой орган, а также систему расчлененных звуковых сигналов, составляющих язык как средство общения.

Итак, «сначала труд, а затем и вместе с ним членораз­дельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превра­тился в человеческий мозг... Развитие мозга и подчиненных ему чувств, все более и более проясняющегося сознания, способности к абстракции и умозаключению оказывало об­ратное воздействие на труд и на язык, давая обоим все но­вые и новые толчки к развитию»^[76]. Развитие это протекало в рамках становящейся новой, общественной формы органи­зации жизни, тоже основанной на труде и усложнявшейся по мере того, как осваивались новые природные условия бытия и становились все более разнообразными человече­ские потребности. Возникают охота, скотоводство, земледе­лие, ремесла, судоходство, торговля, а с ними зарождаются искусство и наука, а также религия, понимаемая в марксиз­ме как фантастическое отражение бытия в головах людей.

Перед этими образованиями, выступающими прежде всего как продукты человеческой головы, отступают, по словам Энгельса, на второй план более скромные произве­дения работающей руки, тем более что планирующая эту работу голова имела возможность привлечь для исполне­ния своих замыслов чужие руки. Люди привыкли объяснять свои действия, исходя из своего мышления, вместо того что­бы объяснять их на основе своих потребностей, которые, конечно, отражаются в голове, осознаются.

Таким образом, благодаря труду, языковому общению и социальной организации жизни человек выделяется из при­роды и возвышается над ней, сохраняя при этом теснейшие связи с ней, обусловленные реальным процессом жизнедея­тельности. Человек есть субъект трудовой деятельности и возникающих на ее основе социальных, политических и ду­ховных процессов. Он является существом, характеризу­ющим новый уровень сложности бытия материальной действительности, воплощающим в себе социальную фор­му движения материи. Маркс подчеркивал, что сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех обще­ственных отношений».

Человеческое бытие изначально деятельно активно. Данная активность имеет разносторонний и в тенденции универсальный, всеобъемлющий характер. Благодаря чело­веческой деятельности, природа, покоряемая людьми, превращается в сферу их коллективного самоутверждения и самореализации. В процессе практической деятельности людей создается новая, искусственная среда обитания, фор­мируется социальная реальность, мир человеческой куль­туры. Этот преобразованный и отчасти даже сотворенный человечеством мир отражается в формах человеческого сознания.

Отличие человеческого сознания от психики животных усматривается здесь в том, что основу сознания составляет мышление, которое оперирует понятиями, отражающими общие и существенные признаки предметов. Одним из та­ких предметов, о которых размышляет человек, является он сам. Эта способность самосознания не является, одна­ко, продуктом чисто личных, индивидуальных усилий. Каждый отдельный человек входит в жизнь, имея лишь биологические предпосылки, нужные для того, чтобы стать зрелой личностью. Реализация данной возможности достигается в процессе приобщения становящейся лич­ности к культуре - освоения правил и норм поведения, накопленных знаний о свойствах вещей и связях между ними.

Проблема идеального

В среде философов-марксистов возникла дискуссия о том, тождественны ли понятия сознания и идеального. Од­на из позиций в этом споре представлена мнением, что иде­альное есть психическое явление, и оно может существовать только в сознательных состояниях отдельной личности в качестве актуализированной мозгом этой личности инфор­мации. Никакое существование идеального вне индивиду­ального сознания при этом не допускается. Другая, проти­воположная точка зрения, состоит в том, что качество иде­ального приписывается не отдельным мыслям или иным образам сознания индивидов, а тем специфическим реали­ям культуры, которые исторически возникли на основе пре- образовательно-практической деятельности людей, одухо­творены ею и поэтому должны быть поняты каждым от­дельным индивидом не тОлько со стороны их вещного, чувственно осязаемого бытия, но прежде всего в их соци- ально-культурном значении.

По убеждению советского философа Эвальда Васильеви­ча Ильенкова (1924-1979), отстаивавшего вторую позицию, такой «коллективно созидаемый людьми мир духовной культуры, внутри себя организованный и расчлененный мир исторически складывающихся и социально зафиксиро­ванных («узаконенных») всеобщих представлений людей о «реальном» мире, — и противостоит индивидуальной психи­ке как некоторый очень особый и своеобразный мир - как «идеальный мир вообще», как «идеализированный» мир». Здесь идеальное не сводится к мимолетным состояниям психики отдельной личности, а, напротив, имеет достоин­ство прочности, общезначимости. Развивая данную точку зрения, Ильенков обращается, с одной стороны, к текстам Маркса, а с другой стороны - к мощной и глубокой истори­ко-философской традиции, восходящей к Платону и за­крепленной Гегелем. Когда Маркс подчеркивает, что форма стоимости идеальна, он имеет в виду то обстоятельство, что такую форму принимает на себя любой предмет, преобразо­ванный человеческим трудом и способный, в силу этого, удовлетворять человеческую потребность.

При этом стоимость товара существует реально, вне го­ловы человека и независимо от его мышления. Стоимость является свойством, которое труд сообщил вещам, хотя са­ма она невещественна, ибо имеет социально-экономиче­ский характер. Общественный организм - не простое мно­гократное повторение или суммирование индивидуальных человеческих организмов; он представляет собой истори­чески сложившуюся и развивающуюся систему обществен­ных отношений, «объективных представлений», форм и схем «коллективного разума» человечества, охватывающих нравственные и правовые нормы, способы организации го­сударственно-политической жизни и даже, как отмечает Ильенков, грамматически-синтаксические структуры речи и языка, логические правила рассуждений.

Психика и сознание отдельного человека, в соответствии с данной точкой зрения, зависимы от этой особой социаль­но-культурной реальности, имеющей объективированные, опредмеченные формы, в которых зафиксированы идеаль­ные значения. Исторически сложившиеся способы обще­ственной жизнедеятельности противостоят индивиду с его сознанием и волей, представляя собой сверхприродную объективную действительность, которая просто-таки навя­зывает отдельному человеку способы его миропонимания, мировосприятия и отношения ко всему, что его окружает, да и к самому себе.

Ильенков, конечно, чувствует опасную близость отстаи­ваемой им философской позиции к гегелевской концепции саморазвивающегося духа и призывает четко разграничи­вать мир культуры в его объективированных формах, а так­же мир человеческих представлений о культуре, с одной стороны, и реальный материальный мир, существующий независимо от этих социально узаконенных форм опыта и объективации духа - с другой.

«Заостряя» свои исходные посылки, Ильенков настаива­ет на том, что идеальное в виде внутренней схемы деятель­ности сознания имеет лишь призрачное, мнимое существо­вание; оно обретает реальность только в ходе опредмечива­ния и распредмечивания. Сознание, подчеркивает он, воз­никает только там, где индивид оказывается вынужденным смотреть на себя как бы со стороны, глазами других людей. В целом же, - делает вывод Ильенков, - идеальное существу­ет только в человеке, но - не в отдельном индивиде, а в ре­альной совокупности людей, осуществляющих специфи­чески человеческую жизнедеятельность, участвующих в совместном общественном производстве их жизни¹.

Учение о личности

Из изложенного вытекает социоцентристская концепция человеческой личности, разработанная Ильенковым. В ней полностью признается, что личность всегда уникальна, не­повторима, неделима, как неделимо и невоспроизводимо всякое единичное. Всеобщее же в личности здесь понимает­ся не как одинаковое у многих личностей; оно представляет собой закон, управляющий массой индивидов и реализу­ющийся в действиях каждого из них.

Сущность человека - это совокупность общественных отношений. Именно социальная система взаимоотноше­ний между индивидами делает каждого из них тем, что он есть. «От начала и до конца личность - это явление соци­альной природы, социального происхождения»^[77]. «Тело» человека как личности - это его органическое тело вместе с теми искусственными органами, которые он создает из вещества внешней природы, усиливая свои естественные органы и, вместе с тем, обогащая и усложняя свои связи с другими индивидами, свою сущность. Личность и рожда­ется, и существует как «узелок» в сети человеческих взаи­моотношений в процесс коллективной трудовой деятель­ности.

Дуализма тела и души, по Ильенкову, просто не суще­ствует, ибо это, как он утверждает в полном согласии со Спинозой, есть одно и то же, только в разных проекциях. Вместе с тем человеческая личность выступает по отноше­нию к организму отдельного человека как «внешняя» не­обходимость, принудительно изменяющая его. Ребенка приучают ходить, хотя это чуждо потребностям его орга­низма. Его учат разнообразным способам использования возможностей руки, учат говорить и т.д. По мере преобра­зования органов тела индивида в органы человеческой жиз­недеятельности возникает и сама личность как индивиду­альная совокупность человечески-функциональных органов^[78]. Это не социализация личности, а именно ее становление.

Все человеческие способы деятельности ребенок усваива­ет извне, ибо ни один из них не запрограммирован в генах. Личность возникает тогда, когда индивид самостоятельно включается в культурную деятельность в соответствии с правилами и эталонами последней. Условия внешней дея­тельности, извне заданные функции формируют соответ­ствующие связи в головном мозгу. Срастаясь со своей ролью, которую индивид вынужден играть внутри извест­ной системы связей между людьми, он тренирует именно те свои органы, которые нужны для выполнения этой ро­ли. «Личность тем значительнее, чем полнее и шире пред- ' ставлена в ней - в ее делах, в ее словах, в поступках - кол­лективно-всеобщая, а вовсе не сугубо индивидуальная ее неповторимость. Неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех, лучше других и полнее других выражая «суть» всех других людей своими делами, раздвигая рамки наличных возможностей, открывая для всех то, что они еще не знают, не умеют, не понимают»^[79]. Правда, неясно, в силу каких причин личность, сформированная, «как все», или как персонифицированная социальная роль, может стремиться и быть в состоянии достичь чего-то радикаль­но нового.

В марксистско-ленинской философии имеются и другие, в чем-то несходные с изложенной, воззрения на личность. Точка зрения Ильенкова привлекает внимание своей после­довательностью, согласованностью с общим «духом» соци­ально-философской¹ концепции зрелого марксизма, но вместе с тем поражает неприкрытым социологизмом. Стро­го говоря, проблемы человека, при таком подходе, вообще не существует. Надо лишь упорядочить совокупность об­щественных отношений, и конвейер социальна жизни начнет выдавать требуемое количество образцовых личнос­тей. Но как же быть тогда с вопросами о личной ответствен­ности, о свободе выбора жизненной позиции, о смысле жиз­ни? Неужели это все - мнимые, надуманные вопросы?

Речь не идет о том, что Ильенков, а равно и Маркс, и Ге­гель были совершенно не правы в их рассуждениях о приро­де человека. Важно другое: они размышляли о человеке, разглядывая его как бы со стороны, извне, и эта, внешняя для человеческой субъективности, точка зрения неявно признавалась ими единственной, имеющей философское значение и оправдание.

Фрейдизм и неофрейдизм

Австрийский психиатр и психолог Зигмунд Фрейд (1856-1939) создал концепцию психоанализа, которая имеет как конкретно-научное, так и определенное философское содержание, связанное с радикальным изменением пред­ставлений о человеке, его сознании. Фрейд утверждал, что началом и основой психической жизни человека является вовсе не сознание, а сложный комплекс инстинктов, влече­ний, желаний, от рождения присущих людям. Особое значе­ние, полагал он, имеют два всеобщих инстинкта - Эрос (сек­суальный инстинкт, инстинкт жизни, самосохранения) и Танатос (инстинкт агрессии, разрушения, смерти). Исследуя человеческие неврозы, он установил, что причиной многих из них является конфликт между сексуальными влечениями и морально-волевыми запретами, ограничениями, ведущи­ми к подавлению данных влечений. Фрейд выдвинул пред­положение, что многие расстройства психики, влияющие на человеческую личность, связаны с эротическими пережива­ниями, идущими из детства или даже унаследованными от предков. Половой инстинкт, по Фрейду, связан с всеобщей психической энергией, имеющей сексуальную окраску (ли­бидо). Энергия эта может сублимироваться (преобразовы­ваться) и переноситься на самые различные объекты, реали­зуясь в соответствующих видах человеческой деятельности, в том числе и творческой.

Фрейд также утверждал, что психическая жизнь человека регулируется двумя разнородными принципами - принци­пом удовольствия и принципом реальности. Первый из них является главенствующим, но он как бы слеп, ибо сконцент­рирован лишь на переживаниях и ощущениях, в жизни же происходят очень разные процессы, и неочевидно, какие из них приведут к страданиям, а какие, наоборот, подарят нам наслаждение. Приведение внутренних побуждений, направ­ляемых принципом удовольствия, в соответствие с реально существующими условиями жизни (следование принципу реальности) связано с развитием человеческой личности, с осуществлением познания и с усвоением социальных норм и правил поведения, установленных в обществе. Вследствие разнонаправленное™ этих принципов все человеческие чувства неустранимо противоречивы.

Структура личности, по Фрейду, есть единство трех вза­имосвязанных областей: «Оно» (вместилище инстинктов, сфера бессознательного, где главенствует принцип удоволь­ствия); «Я» (область деятельности рассудка и разума, руко­водимых принципом реальности и выражающих упорядо­чивающее начало жизни личности); «Сверх - Я» (продукт культурного развития общества, включающий моральную и иную регуляцию человеческого поведения на основе об­щепринятых правил, образцов и высших чувств). Роль «Я» в структуре личности напоминает роль всадника, который оседлал коня и стремится управлять его движениями, но вместе с тем учитывает его устремления, ибо иначе конь мо­жет сбросить ездока. Задача «Я» состоит в том, чтобы так представить свои решения, как если бы они были собствен­ными побуждениями «Оно». Сложный, нередко весьма про­тиворечивый характер взаимосвязей этих трех областей личности требует использования исторически выработан­ных защитных механизмов, призванных как-то согласовы­вать, приводить во взаимное соответствие разнородные им­пульсы и устремления, обеспечивать приемлемую целост­ность и устойчивость личности. Таковы, например, меха­низмы сублимации, вытеснения, регрессии, проекции, ра­ционализации.

Выяснение роли бессознательного в человёческой жизни и в структуре личности является бесспорной заслугой Фрей­да. На этой основе были пересмотрены многие рационалис­тические иллюзии, почерпнутые из багажа идей эпохи Просвещения или даже высокой античности. Правда, следу­ет признать беспочвенными намерения представить фрей­дизм в качестве универсальной философско-мировоззрен- ческой концепции, позволяющей, исходя из единой пози­ции, охватить и успешно разрабатывать все поле проблем становления и развития человека, общества, культуры.

От учения Фрейда вскоре отпочковались некоторые на­правления социально-философской мысли, объединяемые общим названием неофрейдизма и преодолевающие, как правило, характерную для Фрейда абсолютизацию сексу­альных истоков человеческого поведения.

Интересная попытка сопоставить внешне весьма разно­родные подходы к решению проблемы человека была предпринята немецко-американским психологом и социо­логом Эрихом Фроммом (1900-1980), видным представите­лем неофрейдизма. В одной из поздних работ он констати­рует, что ответы на мучившие его вопросы о явлениях ин­дивидуальной и общественной жизни он нашел в учениях Фрейда и Маркса. Его внимание привлекла противополож­ность этих систем; некоторые их положения вызывали у него сомнения; возникло желание совместить свое пони­мание идей этих мыслителей и критическое отношение к ним¹. При этом Фромм отмечает, что Маркса он считает мыслителем гораздо большей глубины и охвата, чем Фрейда.

Сходство мировоззрения Маркса и Фрейда Фромм усматривает в том, что оба этих исследователя были пре­исполнены уверенности в упорядоченности реального ми­ра, рассматриваемого в его основаниях, и в доступности структур бытия научному изучению. Далее, им было прису­ще критическое умонастроение. Маркс скептически отно­сился ко всем идеологиям и идеалам, находя, что за ними скрываются экономические и социальные интересы, и по­этому избегал зряшнего использования таких высоких слов, как свобода, истина и справедливость.

Фрейд, изучая гипнотические состояния, когда человек принимает за реальность то, что ею не является, в конечном итоге пришел к выводу о том, что значительная часть мыс­лей бодрствующего человека не соответствует действитель­ности и значительная часть действительных событий им не осознается. Маркс стремился к освобождению человека от отчуждения и экономического порабощения, возлагая

iCM.: Фромм, Э. Душа человека / 3. Фромм. М„ 1992. С.300.

большие надежды на «оружие истины». Фрейд тоже пола­гал, что хотя иллюзии помогают человеку переносить убо­жество реальной жизни, все же для изменения действитель­ности человек должен превратить бессознательное в осоз­нанное. Отличительной чертой двух этих учений Фромм считает гуманизм.

Правда, взгляды Фрейда сужал «его механистический ма­териализм, который объяснял потребности человеческой природы его сексуальностью»¹. Более широкий взгляд Маркса на общество вытекал из п^имания того, что клас­совое общество уродует человека. Фрейд был либеральным реформатором, Маркс - радикальным революционером. Но их объединяли страстное желание освободить человека и уверенность в достижимости этой цели путем познания истины и активного действия.

В концепции Фрейда наибольшее значение Фромм при­дает учению о бессознательном, определяя психоанализ как систему, основанную на признании того, что люди обычно избегают осознания некоторых важных для них пережива­ний. Поскольку конфликт между бессознательной реаль­ностью в нас и неадекватным отражением этой реальности в нашем сознании часто приводит к неврозам, невротиче­ские симптомы можно снять, а черты характера исправить, доведя бессознательное до правильного осознания. Маркс фиксирует сходный вывод, отмечая, что не сознание опре­деляет бытие, а бытие определяет сознание. Каждая форма организации общественной жизни затрудняет осознание определенных фактов и, вместе с тем, побуждает к утверж­дению определенных иллюзий. Следовательно, соотноше­ние бессознательного и сознательного зависит от структуры общества и от принятых в нем образцов мыслей и чувств.

По своему содержанию бессознательное, как утверждает Фромм, охватывает все многообразие человеческих устрем­лений, направляющих как к свету, так и к тьме. «В любой культуре человек содержит в себе все возможности: он и ар­хаичный человек, хищный зверь, людоед, идолопоклонник, но он и существо, способное к разуму, любви, справедли­вости. Значит, содержание бессознательного - не добро и не зло, не рациональное и не иррациональное, оно и то, и дру­гое, все человеческое. Бессознательное - это целостный че­ловек за вычетом той его части, которая соответствует особенностям его общества»^[80], и поэтому данная часть безбо­язненно переводится им в план мысли.

С помощью рационализации человек старается предста­вить свои поступки как обусловленные разумными и соци­ально приемлемыми мотивами, скрывая их подлинные ос­нования, в том числе и от собственного осознания. Неспо­собность подавляющего большинства людей понять причи­ны явлений, если только они не бросаются в глаза, и в осо­бенности неспособность понять человеческие отношения и общественные проблемы, подмена понимания повторени­ем стереотипных фраз является, по Фромму, результатом социальной подавленности и внутренней омертвелости. Преодолеть широко распространенное безмыслие, полагает он, могут лишь независимые и влюбленные в жизнь люди.

Формулируя свое «кредо», Фромм прежде всего отмечает убежденность в том, что сущность человека доступна рацио­нальному познания, и она не является неизменной, внеис- торической субстанцией. Эта сущность противоречива, ибо человек принадлежит к природе и вместе с тем отторгнут от нее. Он наделен инстинктами, но не может опираться в сво­ей жизни только на них; он может как обрести себя, так и потерять себя. Единственной силой, способной спасти лю­дей от саморазрушения, является разум, умеющий распо­знавать истинную суть вещей, скрытую под наслоениями лжи и идеологических вымыслов. Но разум должен опи­раться на надежду и веру; постижение истины, по Фромму, есть в первую очередь дело характера, а не одного лишь ума.

Философская антропология

Проблема человека является центральной в современной философской антропологии - одном из влиятельных тече­ний западной философии прошлого века. Задача философ­ской антропологии видится ее представителями в том, что­бы осуществить философское познание человека во всем многообразии его бытия, охватив происхождение и сущ­ность человека, связь его физических, психических и духов­ных начал, движущие силы и направления его развития, а равно и те силы, которые сам он приводит в движение. Один из основоположников современной философской антропологии немецкий мыслитель Макс Шелер (1874- 1928) отмечал, что у образованного европейца слово «чело­век» вызывает три несовместимых между собой круга идей: а) иудео-христианские представления о творении мира и че­ловека, о рае и грехопадении; б) греко-античное воззрение на человека как разумное существо, с чем связано учение о разумных основаниях универсума и о причастности челове­ка к этому вселенскому разуму; в) естественнонаучные представления о человеке как продукте природного разви­тия, отличающемся от животных особой сложностью стро­ения и функций. Итак, естественнонаучная, философская и теологическая антропологии разительно несхожи и не имеют точек соприкосновения, единой же идеи человека у нас нет.

По Шелеру, имеются четыре сущностные ступени бытия. Первая из них представлена неорганическим бытием, кото­рое лишено внутренних сторон, самостоятельности, собственного бытийного центра. Растения, относящиеся ко второй ступени, уже имеют такой центр, ибо им бессозна­тельно присущ «жизненный порыв» к росту и размноже­нию и связанная с этим специфическая целенаправлен­ность. Правда, данный порыв направлен исключительно вовне; отсутствует даже самая примитивная рефлексия; нет органа, ответственного за связь всех процессов. Более высо­кая форма души, превосходящая жизненный порыв расте­ний, представлена животными инстинктами, благодаря ко­торым у животных, составляющих третью ступень, есть ощущения и сознание, а с ними и более развитой, чем у рас­тений, жизненный центр, образующий свое собственное пространственно-временное единство и свою индивидуаль­ность. Человеку, представляющему четвертую ступень, присущ интеллект, однако не он, по Шел еру, характеризует главное в человеке.

Новый принцип человеческого бытия, как утверждает данный автор, лежит вне всего того, что в самом широком смысле называется жизнью. Более того, этот принцип про­тивоположен жизни вообще и может быть назван духом. Дух объединяет в себе и мышление в форме идей, и опреде­ленный род созерцания, и некоторые эмоционально-воле­вые акты. Деятельный центр являющегося духа - это лич­ность. Особенность духовного существа, главное его определение состоит в экзистенциальной независимости от физического и органического бытия, в свободе, противосто­ящей любому давлению и принуждению.

Связь животного с окружающим миром определяется строением его организма, направляющим его чувства и вле­чения. Для животного не существует предметов самих по се­бе, в их объективном бытии; оно не владеет самим собой и не осознает себя. Человек способен господствовать над са­мим собой, своими влечениями; он может рассматривать се­бя как особую вещь, объективно связанную с другими ве­щами. «Только человек - поскольку он личность - может возвыситься над собой как живым существом и исходя из одного центра как бы по ту сторону пространственно-вре­менного мира, сделать предметом своего познания все, в том числе и себя самого»¹. Но этот центр человеческих ак­тов опредмечивания мира не может принадлежать к самому этому миру. По Шелеру, данный центр может находиться лишь в высшем основании бытия. Человек есть существо, превосходящее себя и мир; он причастен к Божеству, пости­гающему и осуществляющему себя в человеке.

Человеческий дух характеризуется открытостью миру. При этом человеческая природа неустранимо двойственна. Человек есть частичный центр духа, духовные же акты всег­да имеют физическое и психологическое сопровождение, ибо они черпают свою энергию из сферы жизненных влече­ний. Дух пронизывает жизнь идеей, жизнь же способна при­водить в действие и осуществлять дух.

Несомненный интерес представляет написанная в 40-х годах прошлого столетия обзорно-аналитическая работа ев­рейского релегиозного философа и писателя Мартина Бу- бера (1878-1965) «Проблема человека», излагающая его по­нимание задачи философской антропологии. Эта задача ви­дится Бубером в том, чтобы, не подменяя суть дела детали­зациями, различениями и сопоставлениями, осуществить познание человека как самопознание, а для этого сам фило­соф должен осознать и выразить себя как личность. Узнать целостную личность он сможет лишь в том случае, если не упустит из виду свою субъективность и не превратится в бесстрастного наблюдателя, т.е. если он полностью включит себя в этот процесс самопознания, сделает его делом своей жизни. До тех пор пока мы рассматриваем себя в качестве объекта, мы узнаем человека лишь как вещь среди вещей, не достигая его искомой целостности.

Более всего склонен и подготовлен к такому самопозна­нию человек, ощущающий себя одиноким и в этом своем одиночестве встретившийся с самим собой, в своем «Я» уви­девший человека вообще. «В ледяной атмосфере одиноче­ства человек со всей неизбежностью превращается в вопрос для самого себя, а так как вопрос этот безжалостно обнажа­ет и вовлекает в игру самое его сокровенное, то человек при­обретает и опыт самопознания»¹.

В истории человеческого духа Бубер различает эпохи обустроенности и бездомности. В первом случае антрополо­гическая мысль становится просто частью космологии, во втором - обретает самостоятельность и глубину. Так, для Аристотеля человек не составлял проблему, ибо был надеж­но размещен в замкнутом и вполне обжитом Космосе. Зато Августин носил в себе ощущение расколотости мира на противоборствующие силы Света и Тьмы, видел человека составленным из души и тела и принадлежащим обоим этим царствам. Августин обращается к Богу с прямым во­просом о сущности человека, находя природу человека ве­ликой тайной. Но уже в эпоху Средневековья человек обре­тает новый дом - обустроенный и понятный христианский Космос, детально описанный в «Божественной комедии» Данте. Философское осмысление этого дома осуществил Фома Аквинский.

Уверенно чувствует себя в мире и человек эпохи Возрож­дения. Однако после опубликования работы Коперника приходит осознание беспредельности мироздания, а с ним и высказанный Паскалем ужас, вызванный вечным молчани­ем этих необъятных, пространств, ощущение человеческой ограниченности и зависимости, непрочности его бытия («мыслящий тростнйк») и, вместе с тем, возвышенности че­ловека как сознательного существа. Стройная средневеко­вая картина мира оказалась разрушенной, идея бесконеч­ности Вселенной исключала истолкование последней как мирового дома и спокойное ее обживание. Новый Космос можно было мыслить, но невозможно было вообразить себе. Тем не менее Спиноза постарался устранить зловещий облик астрономической бесконечности, положив, что про­тяженность есть лишь один из атрибутов бесконечной суб­станции, частью которой, как Бога, является каждый из лю­дей, Бог же любит себя и эти свои части. Кант усовершен­ствовал данное решение проблемы человека, установив, что пространство и время — это всего лишь формы человеческо­го постижения мира. Гегель же вовсе низложил конкретную личность в интересах мирового разума и его самосозидания. Человек для Гегеля - это лишь способ достижения мировым разумом своего самосознания, и все проблемы человеческо­го и исторического бытия объясняются как «хитрости», нужные абсолютной идее для достижения своей полноты. Гегелевская философия - это новая попытка человека об­рести уверенность и построить «мировой дом». Правда, для проживания он оказался непригодным, ибо в нем не было никакой пространственной определенности, а один лишь порядок следования исторического времени. Система Гегеля давала материал для размышлений, но не годилась как пред­мет веры, которая так нужна в повседневной жизни. Маркс затем предложил пролетариату хотя и не новую модель ми­ра, но, по крайней мере, новую модель общества или, точ­нее, объяснение того пути, на котором человеческое обще­ство достигнет совершенства. В качестве человеческого ми­ра было представлено общество, которое содержит в себе силы, способные его обновить. При этом, поскольку Маркс признавал естественно-историческую закономерность об­щественного развития, «проблема человеческого выбора как причины события, в том числе и общественного собы­тия, и судьбы общества, здесь вообще не возникает»¹.

Однако в мире общественных явлений утвердился хаос исторических катаклизмов, и уверенность в будущем оказа­лась утраченной. Родился новый антропологический страх. Предложенная Фейербахом антропологическая редукция всеобщего бытия к человеческому бытию не устраняла фи­лософскую иллюзию беспроблемности этого последнего, и в данном отношении предпринятая Фейербахом критика ге­гелевской системы оказалась недостаточной, а постановка им вопроса о человеке возвращала антропологию, как отме­чает Бубер, к докантовскому уровню.

Ницше, правда, признавал человека проблематическим существом, рассматривал его как не вполне сформировав­шийся биологический вид, как своеобразную ошибку при­роды и противоречие самому себе. По Ницше, человек есть зверь, покинувший животный мир, но еще не уяснивший в полной мере свое назначение.

Смысл своего бытия он должен заимствовать у жизни, понимаемой как «воля к власти». Такой ответ на вопрос о сущности человека Бубер находит совершенно неправиль­ным - хотя бы потому, что подлинное величие, предполагая определенную власть, внутреннюю мощь, влияние на лю­дей, никоим образом не сводится к маниакальному стремле­нию умножить власть.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: