Октябрь 1903 года. Германия.

На улице шел дождь. Не такой, когда крупные наливные капли влаги стекают по оконным стеклам, и не такой, когда присутствует одно название. Обычно про такой дождь говорят, что льет как из ведра, хотя, похоже, лило из дюжины корыт. Вряд ли можно назвать везунчиком того, кто в этот момент оказался посреди улицы.

- Элизабет, мне все-таки хотелось бы знать, зачем я вам столь неожиданно понадобился?

Гостиная, заполненная вульгарным теплом, исходящим от растопленного камина, была неплохим ответом непогоде, бушующей за стенами этого дома.

- Джеральд, зачем разрушать сложившуюся интимную обстановку столь дурацкими вопросами? Право, иногда мне кажется, что вы полнейший болван, - хозяйка бросила в адрес гостя взгляд лукавого презрения и, поднявшись с кресла, подошла к окну.

- Элизабет, я очень ценю ваше ко мне расположение, но Германия не та страна, где мне хочется петь и веселиться. К тому же путь из Индии до этой проклятой европейской земли неблизкий.

Повернувшись лицом к гостю, хозяйка приобрела вид человека, имеющего благоприятное расположение духа.

- Вы слышали когда-нибудь о моем брате?

Гость не был расположен к разгадыванию загадок, в связи с чем коротко и ясно ответил:

- Нет.

- Вы отсталый человек, Джерри, - рассмеялась хозяйка.

- Вовсе и нет. Откуда мне было знать, что у тебя есть какой-то там братец?

- Был, Джерри. Был.

- Он, что трагически скончался?

- Да. Прошло уже три года.

- Неужели ему удалось пережить твоего мужа-придурка, пустившего себе пулю в лоб?

- Джеральд, - на секунду в голосе хозяйки появилась гневная нотка, но тут же пропала, предоставив место деликатности, - Проявляй в моем доме хотя бы каплю уважения к моим покойным родственникам. К тому же не забывай, в чьем кармане осела львиная доля пропавших денег.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, - усмехнувшись, парировал гость.

Его последняя фраза видимо задела хозяйку за живое и та молча отвернулась к окну, рассматривая безумно прекрасный пейзаж за его пределами.

- Чертовы женские штучки, - подумал гость, но решил не извиняться, - Ты, кажется, что-то говорила о своем брате? Кто он?

Не отрывая глаз от окна, хозяйка принялась излагать свое повествование.

- Мой брат Фридрих был профессором университета. Ему сильно не повезло в жизни. Еще в подростковом возрасте он заработал опухоль мозга, а может, он с ней и родился. Об этом никто не знает. Жизнь гения от Бога превратилась в один сплошной кошмар. Теперь, когда мой возраст призвал для моего истязания мигрень, я часто думаю о том, как он мог столь долго выносить эти головные боли. Наверное, именно в таком состоянии, близком к безумию, рождается лучшее в этом безумном мире. Так произошло и с моим братом.

- И что же он сделал?

- Книги. Это что-то совершенно непостижимое. Иногда мне кажется, что Беригард застрелился не из-за полиции, а из-за Фридриха. Эти книги способны кардинально изменить мир.

- В чем же проблема?

- Проблема в том, что любое живое существо хочет выжить. Если мир измениться, то лишь в том направлении, где не будет места ни для меня, ни для тебя и ни для кого из тех, кого ты знаешь.

- Ты бредишь. Если его книги обладают такой силой, то почему я никогда не слышал о твоем брате?

- Ты живешь одним днем, Джерри и в этом твоя величайшая ошибка. Мой брат умер в психиатрической лечебнице, и все считают его сумасшедшим. Но пройдут годы и люди поймут, кто есть кто.

- Чего же ты хочешь?

- Я хочу выжить. Я не хочу менять этот мир, каким бы безумным он не был. Лучше синица в руках, чем стая журавлей на небе.

- Так значит, в твоей умной головке созрел дьявольский план.

- Я слышала, что ты способен создать теовирус.

Гость начал медленно бледнеть, от чего хозяйка не на шутку перепугалась и спешно налила ему стакан воды.

- Ты сошла с ума, так же как твой братец. У вас, видимо, это семейное, - прошептал гость, отпивая из стакана.

- Так что же произошло на самом деле? – спросил я, начиная приходить в себя, - Кто виноват? И что вообще происходит?

- Давай присядем, - ответил отец и повел меня к уже знакомой лавочке, разговор будет долгим.

Мы сели, а наши глаза проводили очередной автомобиль, который промчался мимо.

- Помнишь, ты знакомил меня со своим приятелем, с которым вы учились в одной группе?

- Это ты о Максе Дементьеве?

- Да, именно о нем. Думаю, ты, вряд ли мог предполагать, что он способен на убийство, однако все семнадцать трупов на его совести.

Отец всегда был любителем шокотерапии. Мои расширенные зрачки тупо уставились на него, демонстрируя всем своим видом недоверие к вышеизложенному.

- Да ты гонишь…. Он же прирожденный ботаник. Он и муху не способен обидеть.

- Я тоже так считал, пока лично не увидел, как он убил не в чем неповинную Марину.

Ширина моих зрачков стремилась к своему пределу, и мне уже было не до спокойствия.

- Что? Ты видел, как он сотворил с Мариной это…. У меня даже слов нет, чтобы описать…. И ты ничего мне об этом не сказал.

Отец оставался недвижим по отношению к моим эмоциональным всплескам.

- А ты думаешь, стоило? Да ты в тот же миг ринулся бы к нему и оказался бы под номером восемнадцать в списке смертников.

- А милиция? Почему ты не пошел в милицию?

- И чтобы я им сказал? Что некто Дементьев силой взгляда способен вызывать гниение человеческих тел? Да через полчаса я сидел бы в соседней от тебя палате и внимал бы словам добрых докторов, что мир, несомненно, прекрасен и не стоит так расстраиваться, если у вас внезапно возникли глюки.

- Но как ты попал сюда? И кто эти «Наги»?

- На следующий день, когда ты уже весело проводил время в психиатрической лечебнице, в дверь нашей квартиры позвонил незнакомец. Я собирался выставить его за пределы частной собственности, однако он сказал, что мне стоит переоценить свою позицию, если я не хочу, чтобы весь город превратился в собрание разлагающихся трупов.

- Кто это был?

- Он назвался Джеральдом. Сказал, что в свое время совершил чудовищную ошибку, создав некий «теовирус», от которого заразившийся человек приобретает способности к сверхъестественному умерщвлению людей. Сначала находят трупы с признаками разрыва внутренних органов, потом – черви, а после - намного хуже….

- Но как Дементьев смог заразиться?

- Джеральд сказал, что заражение происходит через книги какого-то Франко.

- Да ну!

- Вот тебе и да ну….

- Я где-то слышал про Франко, точнее мы что-то проходили про него в институте…. Но я никогда ничего не слышал ни про какой теовирус….

- В Индии существует тайное общество эзотерического знания. Они называют себя «Наги». Джеральд сказал, что в свое время тоже являлся членом этого общества, но когда старейшины узнали о создании теовируса, его изгнали. В течение ста лет Наги боролись с теовирусом самым иррациональным способом. Они просто изолировали зараженных в местах, подобных этому.

Сказав это, отец смачно сплюнул на асфальтовый пол остановки и растер плевок подошвой.

- Но раз появился этот самый Джеральд, - спросил я, - Значит, что-то изменилось?

- Да, в конце концов, они поняли, что изоляция может продолжаться до бесконечности. И тогда они призвали Джеральда, чтобы он исправил свою ошибку. В случае успеха ему обещали возврат в общество.

- И что же он должен был сделать?

- Старейшины вручили ему Лабиринт и Ключи.

- А это еще что за бодяга?

- Согласно легенде, боги, создавшие человека и мир вокруг нас, живут в своем собственном мире, в который нам нет доступа. Но придет время и один из людей обретет силу, которая позовет его в мир богов. И путь этот лежит через Лабиринт, медальон Избранного.

- А при чем тут теовирус?

- Лабиринт много тысяч лет хранился обществом Наги и однажды, после долгих ночных раздумий над тем как уничтожить теовирус, они наткнулись на чертовски сложный способ. Согласно задумке, было изготовлено восемь ключей, которые позволяли члену общества при открытии восьми дверей изолировать теовирус, вызвав его материализацию. Впрочем, возникла очередная проблема. Никто из членов общества не хотел рисковать своей сущностью, в связи с чем на это дело позвали Джеральда.

- Зачем же он пришел к тебе?

- Он сказал, что хочет вернуть себе потерянное за годы изгнания и получить приличный бонус. Джеральд считал, что теовирус не способен уничтожить его, а, убив теовирус, он получит всю силу убитых и ее будет более чем достаточно, чтобы пройти Лабиринт. Джеральду нужен был помощник, к тому же я знал, где найти носителя.

- Но раз убийства продолжаются, значит, дело не выгорело? Или я ошибаюсь?

- Мы сумели загнать Дементьев в угол в старом заброшенном доме на улице Шмидта. Однако что-то пошло не так. Я помню только вспышку света, а потом Дементьев и Джеральд просто исчезли. Вскоре появились Наги и поместили меня в это прекрасное место…. Прошло пять лет, и он вернулся опять.

- Но откуда ты узнал?

- Если очень захотеть, то можно увидеть ваш мир и даже пригласить гостей.

Год. Германия.

Элизабет обыденно сидела в объятиях своего старинного кресла-качалки и размеренно наблюдала привычную картину того, как оранжево-красные языки пламени лизали полешки дров, при этом отбрасывая чудаческие тени на белизну потолка и вертикальное пространство стен.

- Наверное, именно такой вид имеет старость, - прошептала она и вновь погрузилась в череду бесконечных и сумрачных размышлений.

Да, лишь теперь ей удалось осознать, насколько она одинока в этом безумном, безумном, безумном мире. Старческий маразм подкрался к ней незаметно. Просто в один прекрасный день он прошептал ей на ухо:

- Знаешь, дорогуша, а я здесь уже давно.

Печально сознавать, что все в этом мире произошло как-то без тебя. Словно ты просто сидишь в кинотеатре, где крутят очередную серию дурацкого и совершенно непонятного кино. Но трагизм вовсе не в этом. Парадоксально, но весь этот сериал был снят давным-давно, еще до ее рождения. Поэтому вряд ли теперь ей удастся отыскать режиссера или хотя бы сценариста, чтобы плюнуть кому-нибудь из них в харю.

- Какая неудача, - подумала Элизабет.

Выражение ее лица было суровым, хотя можно вспомнить тот день, когда на этом лице еще сияла девичья беззаботность. Спустя годы остались только заботы, которые почему-то нужно было, во что бы то ни стало ежедневно ликвидировать. Если бы кто-то спросил ее, зачем ей это нужно, то, безусловно, она ответила бы дотошным вопрошателям:

- Не знаю.

- Все там будем, - сказал кто-то из моих знакомых.

Наверное, он был по-своему прав, однако почему-то ему так и не удалось дожить до коммунизма. Его нашли в ванной с распоротыми руками.

А вот Элизабет удалось совершить этот подвиг.

- Почему же подвиг? – спросите вы, бросая в меня всем тем, что окажется в данный момент под вашей жилистой рукой.

- Таково мое мнение, - отвечу я, стирая с лица чужую слюну и вязкую гниль протухших овощей, - Лучше внезапно умереть молодым, чем медленно осознавать, как в твою душу вкрадывается безумие, или еще хуже, ежедневно с трепетом ожидать прихода старушки с косой. При последнем раскладе, лучше ждать старушку на крыльце, чтобы ей не пришлось утруждаться, заходя в дом. Для нее ведь тоже старость не радость. А пока она еще не пришла, можно тихо смотреть вдаль и следить за закатом. Я когда-нибудь рассказывал вам о закате? Должно быть нет. Это зрелище завораживает. Сидишь и смотришь, смотришь и сидишь. А солнце постепенно скрывается за горизонтом, оставляя после себя оранжевый след, но вскоре и он исчезает, а ты продолжаешь сидеть, только теперь уже в темноте. Таков закат, закат жизни и смерти.

Одна моя знакомая, сказала как-то, увидев в анатомическом музее абортированный эмбрион.

- Какой ужас! – в ее глазах я видел неподдельный ужас с примесью какой-то мерзко-отвратительной жалости, а потом невинно расплакалась и прошептала, - Какая жалость. Как же ему не повезло…. Умер, так и не родившись.

- Ты ошибаешься, - обратился я к ней, нарушив ее философские беседы с давным-давно мертвым трупиком, - Ему просто несказанно повезло.

Она обернулась и увидела в углах моего рта безумную улыбку.

- Ты идиот, - закричала она и, отвесив мне оплеуху, убежала куда-то прочь.

Что ж, зачем мудрить. Каждому свое.

Хотя подождите…. Кажется, этот эпос совсем не об анатомических театрах? А о чем же…. Ах, да. Об Элизабет Фёрстер.

Так вот, Элизабет одиноко сидела в своем кресле и мучительно пыталась вспомнить потерянный смысл жизни. Ничего другого ей просто не оставалось. Последний из ее друзей покинул этот мир лет двадцать назад. Сифилис. Она прекрасно помнила, как он метался с глазами полными страха, когда ему сообщили диагноз.

- Остается только сидеть и ждать, - говорила она каждый день миру, в котором ее уже ничто не могло удержать.

- Госпожа….

Элизабет наконец-то выбралась из мира «снов на яву» и озадаченно посмотрела на горничную.

- Что-нибудь случилось, Мари?

- Там молодой человек просит принять.

- Скажи, что я никого не хочу видеть.

- Но госпожа….

- Что еще?

- Он сказал, что никуда не уйдет, пока не поговорит с вами.

Элизабет подумала и решила, что лучше разобраться в чем там дело, чем идти на штурм баррикад в собственном доме.

- Чего ему нужно?

- Он не сказал.

Еще одна пауза прежде, чем Элизабет приняла решение.

- Хорошо, я готова с ним поговорить.

Спустя небольшое количество мгновений в комнату вошел интеллигентного вида парень.

- Рад с вами познакомиться, госпожа Фёрстер. Мое имя Адольф, - сообщил отлаженным в ритме голосом молодой человек.

- Я тоже рада с вами познакомиться, - сказала Элизабет и указала на стоящее напротив нее кресло, - Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной.

- Нет, что вы.

- Нет? – заявление гостя несколько шокировало Элизабет.

- Я просто мечтаю об этом с тех пор, как прочитал книги вашего брата. Когда я узнал, что именно вы являетесь его прямым последователем и хранителем наследия, то в ту же минуту сорвался с места. И вот я здесь, чтобы преклонить перед вами свои колени….

С этими словами молодой человек бросился к ногам Элизабет. Госпожа Ферстер оторопела от неожиданного поворота событий, но вовремя успела сориентироваться и, не взирая на тяжелый радикулит, принялась поднимать парня с пола.

После этого они долго разговаривали, пили чай, смеялись, и перед тем, как попрощаться, Элизабет сказала Адольфу:

- Если бы Фридрих был сейчас жив, он сделал бы тоже самое, - и протянула ему трость своего брата.

- Да, да, я понимаю, что ты спишь, - бормотал Майоров в трубку телефона, - но у нас тут тоже не сейшены ведутся. Живо приезжай!

Ситуация с каждым часом приобретала все более устрашающий характер. Хотя с другой стороны, об этом знали немногие. Криминалисты уже битый час пытались понять, отчего это в отделении милиции внезапно появилась стая крыс, захотевших также неожиданно сожрать одного из сотрудников.

- Капитан, - вошедший судмедэксперт бросил на стол оперуполномоченного папку бумаг с надписью «Дело№», - Полнейший бред.

Майоров оценивающе посмотрел на эксперта, после чего раскрыл папку. Людей с фотографий было трудно опознать. Лишь по фамилиям и именам Майоров вспоминал настоящий облик умерших.

- Зачем ты мне это принес? – спросил оперуполномоченный, вернув свой взгляд на судмедэксперта, - Думаешь, я еще не догадался?

- Тогда почему ты медлишь?

Майоров молчал. Действительно нужно было действовать.

- И что ты предлагаешь?

- Я ничего не предлагаю. Ты у нас главный мозг.

В этот момент в дверь постучали.

- Войдите, - сказал Майоров, обернувшись на стук.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел я, точнее сказать не сам я, а моя физическая оболочка, которую у меня одолжил мой отец.

- Доктор Дианов, здравствуйте, - приветствуя меня, капитан протянул мне руку.

- Здравствуйте, товарищ оперуполномоченный, - ответил я приветствием на приветствие.

- Не подскажите, что привело вас сюда в столь ранний час? – спросил Майоров.

Я рассеянно взглянул на часы и увидел, что стрелки перемещаются в районе шести часов утра.

- Ах, да…. Впрочем, неважно.

- Так что вас привело, доктор?

- Думаю, вам известно, что этой ночью в моем подъезде был обнаружен труп?

- Да. И что из этого?

- Мне хотелось бы знать, есть ли какие-то результаты следствия или нет.

Майоров дерзко усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, излил свой монолог.

- Как же, как же…. Мы ведь не спим, а работаем.

На моем лице высветился ярко выраженный интерес, и я спросил:

- И что вам удалось узнать?

- О чем?

От внезапного зигзага в диалоге меня несколько покоробило.

- О том, кто это совершил?

- По ходу расследования выяснились преинтереснейшие обстоятельства, которые позволяют утверждать, что убийцей двадцати шести человек является некто Михаил Олегович Дианов.

- Не понял….

- А что тут понимать? Первое убийство вы совершили, еще учась в институте. Видимо вам это настолько понравилось, что вы решили продолжить в своем родном городе. Вы даже не остановились, когда ваша девушка вас раскрыла. Но ее убийство вывело вас из колеи, да так, что вас пришлось поместить в психушку. И вот спустя пять лет вам захотелось вспомнить былое. Чем же вам не угодили ваши пациенты?

Паралич голосовых связок – вещь серьезная, однако у меня просто ком застрял в горле.

- Я ничего не упустил?

- Вы ошибаетесь.

- И в чем же?

- Я никого не убивал.

- Следствие во всем разберется.

По-видимому, Майоров ожидал, что я заткнусь, но во мне не было особого желания совершать это действие.

- Пока вы будите разбираться, пострадают невинные люди. Нужно действовать сейчас. Потом будет слишком поздно.

- Не нужно мне вешать лапшу на уши, доктор, - с этими словами капитан вызвал дежурного, - Уведите задержанного.

К вечеру ситуация накалилась до предела. Телефоны были уже готовы взорваться от перенапряжения. В итоге было решено собраться всем вместе и определить план дальнейших действий.

- За последние шесть часов произошло восемь убийств. По-видимому, наш разлагатель превращается в ударника.

- Есть хоть какие-нибудь зацепки?

- Полный ноль по всем фронтам

- А этот чудотворец, которого ты запер в КПЗ?

- Молчит как партизан.

- Тогда может, ты его отпустишь?

- Зачем?

- Сомневаюсь, что, сидя в камере, он мог совершить восемь убийств. Это не он.

Тем временем я одиноко просиживал штаны на всеми любимой остановочке, провожая взглядом очередную порцию мчащихся мимо автомобилей.

- Что ж будем надеяться на разумный конец.

Собираясь подсушить вспотевшее лицо, я полез за носовым платком в задний карман штанов. Моя рука вместо платка обнаружила нечто округлое с цепочкой. Это был медальон.

- На кой черт он мне нужен, - подумал я и бросил его в пустоту.

Майоров торопился. Но быстрее возможного найти нужную дачу было невозможно.

- Здесь заблудиться – эдак хана.

Однако вскоре капитан все же прибыл по назначению.

- Пойдем со мной, - сказал я, встретив его у калитки.

- Как тебе удалось его схватить, не заразившись?

- Секрет фирмы. Но ты не бойся. Я завязал ему глаза.

Свернув за сарай, мы оказались возле свежевыротой ямы, на краю которой лежал связанный Дементьев.

- Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросил меня Майоров, схватив за рукав.

- Уверен.

С этими словами я бросил Дементьева в яму. Он молчал. Когда же бросаемая нами земля стала скрывать его от внешнего мира, мы услышали адский вопль, переполненный ужасом. Но мы не остановились, и вскоре вопль перешел в хрип, после чего воцарилась тишина.

Записки Скользящего.

Был декабрь. Мороз крепчал с каждым днем, так что мало в ком могла созреть потребность лишний раз померзнуть на улице. И как бы в противовес человеческим желаниям мне хотелось чувствовать на своей коже обжигающее дыхание холодных ветров.

- Что я могу потерять, раз я и так живой труп? Врачи сказали, что мне осталось недолго, но ведь я абсолютно здоров, у меня ничего не болит. Метастазы.… Откуда?.. Опухоль не обнаружена.

- Такое бывает, - сказал мне лысеющий доктор, перекосившись в лице и, странным образом вытаращив глаза.

- Что мне сказать Кате?

Актуальность вопроса терзала мое сердце, пока я не добрался до дверей собственного дома. Нажав на звонок, я стал ждать реактивных действий. Напрасно. Я нажал еще раз. Тот же эффект. Я взглянул на циферблат наручных часов и негромко выругался:

- Где она бродит в двенадцать часов ночи?!

Открыв дверь своим ключом, мне удалось войти в квартиру. Пытаясь раздеться, я увидел записку, приклеенную скотчем к зеркальному стеклу:

«Я ухожу от тебя, неудачник».

Мне было горько, но с другой стороны потребность что-либо объяснять тут же испарилась. Я вновь оделся и выскочил на улицу. С неба неохотно падали одинокие хлопья снега.

- К утру потеплеет, - подумал я и в этот момент поскользнулся, после чего трагически распластался на тротуаре.

Приземление трудно было назвать мягким. Повреждения ощущались во всем теле, но спустя какое-то время я почувствовал, как что-то между лопаток причиняет мне нестерпимую боль. С трудом переборов, внезапно возникший радикулит, я постарался подняться на ноги. Поверх оледеневшего снега что-то лежало. Нагнувшись, я увидел медальон.

Не помню, что мне снилось, но охарактеризовать это своим нормальным сном я не мог. Какие-то лица мелькали в поле моего зрения, то появляясь, то исчезая. Казалось, что я их когда-то знал, но тяжелейший склероз стер их из моей памяти, оставив мне лишь туманное чувство «дежа вю». К счастью, в конце концов, в моих снах появилось действительно знакомое лицо. Я оказался в подъезде своего дома под светом мигающей лампочки, а рядом мой институтский профессор по кибернетике, известный в народе как Акимыч, усиленно переключал рубильник какого-то прибора, приговаривая при этом:

- Несомненно…. Несомненно это должно работать…. Несомненно….

Меня же трясла крупноразмашистая дрожь, вызванная страхом чего-то, способного выскочить из темноты.

- Владимир Сергеевич, нужно торопиться!

- Ву-у-у-ух! – что-то когтистое, ночное и отвратительно мерзкое запрыгнуло на меня и вцепилось в шею.

- Не-е-ет! – закричал я в порыве ужаса.

Проснувшись в холодном поту, я обнаружил у себя на груди своего кота, кот перепугавшись от моего крика, впился когтями в мою футболку.

- Козлевич, - прошептал я и поцеловал зверька в пушистый лоб, - Я из-за тебя чуть инфаркт не получил.

Однако спустя несколько секунд я ощутил присутствие в комнате чужака.

- Кто здесь? – спросил я, сбросив ноги на пол, но продолжая удерживать кота.

Мне никто не ответил. Подождав еще немного, я потянулся рукой к настольной лампе, и в следующее мгновение пространство рассекло добротно отточенное лезвие клинка. С непонятным спокойствием я взирал на обрубки пальцев левой руки, из которых неспешно сочилась кровь.

Некто вышел из темноты под пучок лунного света.

- Кто вы и что вам нужно? – спросил я.

- Мне нужен Лабиринт, - Фантом, казалось, впервые в жизни ощутил в себе присутствие волнения.

Но мне было совершенно неизвестно о чем идет речь.

- Какой Лабиринт? – осведомился я и тупо уставился на непрошенного гостя.

- Медальон, который у тебя на шее. Он мне нужен.

- Не знал, что он зовется Лабиринтом, - подумал я и, отсадив кота, взялся уцелевшей рукой за медальон, но что-то внутри моего организма принялось усиленно подсказывать, что я не должен его отдавать.

- Чего ты медлишь?! – закричал Фантом.

Отняв руку от медальона, я злобно посмотрел на мерзавца, посмевшего ворваться в мой дом, и заявил:

- Я не отдам тебе медальон. Он тебе не принадлежит.

- Что? – бешенство отчаявшегося захватило Фантома, - А кому же тогда он принадлежит?

Являя собой целостную противоположность несдержанности неожиданно прибывшего гостя, я ответил:

- Лабиринт принадлежит мне.

- Да я сотру тебя в порошок, ничтожество! – закричал Фантом и, кинувшись на меня, сжал своей мускулистой лапой мое непривыкшее к подобному обращению горло.

- Попробуй, - прошептал я, задыхаясь.

Как бы повинуясь моему призыву, Фантом схватил медальон и потянул на себя, намереваясь разорвать цепочку. Теряя сознание, я почувствовал, как звенья цепочки врезаются мне в кожу. В следующее мгновение по моему телу пробежала энергетическая волна, и, приняв ее за предсмертные судороги, я закрыл глаза. Но внезапно хватка ослабла, а затем и вовсе прекратила свое существование. Открыв глаза, я обнаружил Фантома, стоящего в центре комнаты. С головы до ног его покрывали языки пламени.

- Кто ты? – прошептал Фантом, уходя в небытие.

Сам того не осознавая, я прошептал:

- Скользящий.

Сгорая на нет, он продолжал смотреть на меня. Когда же процесс был завершен, я подошел к черному пятну на полу и поднял связку ключей.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: