Сделай Сам Свою Работу на 5

ПРОБЛЕМА ТЕРРОРИЗМА В ЗЕРКАЛЕ СОВРЕМЕННОГО КИНЕМАТОГРАФА





Статья посвящена культурологическому аспекту изображения терроризма средствами кино. В центр внимания выдвигаются вопросы мифологизации терроризма, влияния виртуальных художественных образов террористов в кино на формирование их имиджа в глазах общественного мнения. В статье поднимается проблема протеррористического и антитеррористического воздействия кино на общественное сознание. Используется семиотический и психоаналитический методы. Выводы автора опираются на социологическое исследование, проведенное им в студенческой среде.

This article deals with culturological aspect of image of terrorism by means of the cinema. The focus is made on questions ofmythologizing of terrorism, the influence of virtual terrorist's cinema images on formation of terrorist's reputation in public opinion. This article raises a problem of pro-terrorist and anti-terrorist impact of cinema image on public thinking. Semiotic and psychoanalytical methods are used. The conclusions of the author are based on his sociological investigation among students.

Кинематограф, отражая проблему терроризма, является мощным средством информационного влияния на общество. Кино в условиях информационной психологической войны способно нести миру стратегические образы, контексты и интерпретации фактов, предопределяя реакции социума на те или иные события, связанные с террористической угрозой. Влияние терроризма на общественное сознание посредством кино может осуществляться опосредованно, так как «важнейшим звеном здесь оказывается социально-культурный контекст и глубинные психологические процессы, в том числе бессознательные, которые управляют поведением людей» [1, 109].



Петухов Валерий Борисович— кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и культуры Ульяновского государственного технического университета (Ульяновск).

Между терроризмом и кинематографом пролегает виртуальная сфера, парадоксальным образом сближающая их в инструментальном смысле воздействия на общество. Это — драматургичность, театральность. Театральность стала неотъемлемой характерной чертой современного терроризма. Один из самых авторитетных исследователей терроризма Брайан Дженкинс утверждал: «Терроризм — это театр» [7,31 ]. В политически ориентированном сознании террорократической элиты террористическая акция задумывалась как театрализованное зрелище, спланированное так, чтобы произвести впечатление, шокировать и поразить воображение. В современном кино, ориентированном на массовую аудиторию, господствуют те же самые установки. Длительная эксплуатация «эстетики шокирующего» в кинематографе привела к тому, что для многих обывателей террористические события действительно стали зрелищем. Анализируя фильм «Пароль Рыба-меч» режиссера Д. Сена, один из молодых людей, являвшийся респондентом в проведенном автором социологическом исследовании (см. прим. 1), восхищался красотой террористического взрыва, совершенно позабыв о том, что в этом взрыве погибли невинные люди. Театр и кино — очень близкие, родственные друг другу виды искусства, и это обстоятельство дает основание экстраполировать рассуждения о взаимосвязи террора и театра на кинодраматургию.



Было бы ошибочным считать, что театральность в терроризме – явление новое, современное. Она имеет глубокие корни, тянущиеся с античных времен и, возможно, исходящие из определенных архетипичес-ких оснований. На взаимосвязь театра и терроризма обратил внимание В. Никитаев [2]. Сопоставляя сходные признаки, он высказал мысль о происхождении терроризма из духа античной древнегреческой трагедии. Ссылаясь на «Поэтику» Аристотеля, В. Никитаев делал акцент на следующих атрибутивных параллелях: 1) общности мифологического генезиса древнегреческой трагедии и терроризма; 2) общности катарсического воздействия на социум; 3) убежденности в фаталистической предначертанное™ событий; 4) формально-структурной общности. Сравнивая древнегреческую трагедию и театр террора XXI в., он констатировал умышленное позиционирование террористами себя в качестве слепой силы рока, от которой никто, нигде и никак не может укрыться. Фундаментальная для эллинского театра фаталистическая вера в судьбу, рок, предопределение выступает для В. Никитаева герменевтическим объяснением ментального фона современного терроризма. Самым главным аргументом формально-логической и семиотической близости террора и театра он считал явление катарсиса. Очевидно, что катарсическое воздействие, вызываемое откровенной мифологической фабульностью ре-



жиссерских задумок, заранее спланированных террористических акций, имеет целью информационную экспансию, направленную на массовое сознание.

Рассмотрим теперь кинодраматургический аспект катарсиса, вызываемого демонстрацией терактов в визуальной художественной форме. Телевизионные кадры с врезающимися в небоскребы самолетами, ставшие зловещими символами современного терроризма, еще 11 сентября 2001 г. поразили многих сходством происходившего с голливудскими образами. Некоторые специалисты по телеэффектам, желая достичь максимально возможного шокирующего воздействия на публику, специально монтировали кадры CNN с соответствующими эпизодами из фильмов-катастроф. Голливудские кошмары стали явью – таков был лейтмотив многих комментариев в те дни. Складывалось впечатление, что во всем виноваты кинематографисты, которые невольно подсказали террористам идею этой кровавой акции. Видимо не случайно Мохаммед Атта, один из террористов-смертников, спикировавших за штурвалом «боин-га» на здания Всемирного торгового центра, в период своего пребывания в Гамбурге неоднократно пересматривал американские боевики и триллеры, о чем сообщили сотрудники пункта видеопроката, которым он задолжал за невозврашенные кассеты 800 марок [3, 232].

В таких фильмах как «День независимости» (1996), «Армагеддон» (1998), «Осада» (1998), «Столкновение с бездной» (1998), «Дорога на Арлингтон» (1999), «Бойцовский клуб» (1999) и др. можно найти немало свидетельств виртуальной предопределенности драматических событий 11 сентября 2001 г., воплотивших фантасмагорические образы кино в ужасающую реальность. Однако было бы наивным считать произошедшее просто преступлением-подражанием. В теракте заключен определенный мифосимволический смысл, являющийся своеобразной точкой отсчета разрушительной дивергентности современного мира в сознании террористов. Исламистское террористическое мироощущение, проникнутое религиозными и мифологическими реминисценциями, на сенсорном и эмоционально-психологическом уровне обращено к идее фатальной предопределенности человеческих судеб и судеб мира, закрепленной в вере в святые пророчества, предсказания, вещие сны. Очень показательна в этом плане видеозапись о встрече Усамы Бен Ладена с неизвестным шейхом после терактов 11 сентября, опубликованная Министерством обороны США. В одном из ее фрагментов Бен Ладен говорил, что некий Абу-Аль-Хасан поведал ему о своем сне: «Я видел во сне, что мы Принимали участие в футбольном матче против американцев. Когда члены нашей команды вышли на поле, они все были летчиками. Я даже спро-

сил себя: это футбольный матч или матч летчиков. Наши игроки были летчиками. Матч продолжался, и мы выиграли». Бен Ладен утверждал, что Абу-Аль-Хасан ничего не знал об операции до того, как услышал о ней по радио. Бен Ладен видел в этом сне хорошее предзнаменование»[4, 257]. Вслед за этим фрагментом в видеозаписи идут слова неустановленного лица, находящегося вне поля видимости камеры, о том, что Абд Аль Рахману было видение перед операцией: самолет врезался в здание на большой высоте. Вера в мистическое предвидение грядущих событий стала для многих исламских боевиков стимулом для активизации их террористической деятельности. Дело в том, что экстремисты воспринимают эти явления как доказательства правильности избранного ими пути, как знаки божественного откровения, дающие им санкции на любые действия.

Такого же рода знаками, символическими ментальными конструкциями, побуждающими террористов к воплощению семиотически уже предсказанного события, выступают виртуальные образы кино, подобные картинам разрушающихся в результате терактов высотных сооружений. Обращает на себя внимание множественность и повторяемость этих фреймовых ужасающих эпизодов в западной киноиндустрии. Произошла некоторая кодификация данного образа в профессиональном кинематографическом сообществе, закрепившая его на уровне массового сознания. Своеобразную трактовку ситуации высказал французский философ Жан Бодрийяр. По его мнению, все дело в катарсисе, заключенном в созерцании разрушении символа мировой мощи, коими и являются башни ВТЦ. Чувство это порождено глубоким недовольством или даже ненавистью по отношению к главному субъекту сосредоточения мировой власти и основному актору политики глобализации. В результате, -считает Ж. Бодрийяр, – возникло «воображение терроризма, которое бессознательно живет во всех нас». Свои представления он далее раскрывает следующим образом: «Без нашей глубокой сопричастности событие никогда не вызвало бы такой реакции; несомненно, символическая стратегия террористов была рассчитана на наше молчаливое согласие» [5].

Существование такой символической стратегии не вызывает никаких сомнений. Об этом говорит и выбор объектов нападения, и совпадение конфигурации башен-близнецов с датой совершения теракта. Сим-волична и взаимосвязь голливудских фильмов с террористическим объектом, свидетельствующая о существовании «определенного фантазма, образ которого словно бы заговаривают, как ячмень, утопив его в спецэффектах» [5]. Вера в воздействие кинематографа на людей оказалась в Америке столь сильна, что многие кинокомпании приостановили кинопроизводство и прокат картин, в которых были сцены крушения зданий

и теракты, чтобы не травмировать психику соотечественников. Как утверждал Г. Почепцов, эксперты Пентагона стали активно изучать художественные фильмы о терроризме, чтобы попытаться посредством их анализа выяснить новые возможные цели и новые типы инструментария терроризма. Через две недели после 11 сентября 2001 г. состоялась встреча представителей Пентагона и Голливуда с целью выработать стратегию их совместной деятельности и найти возможности введения антитеррористических тем в будущие работы голливудских режиссеров и продюсеров [6: 516, 521]. Ярким подтверждением этой тенденции стал фильм «Мировой торговый центр», известного американского режиссера, неоднократного обладателя премии «Оскар» Оливера Стоуна. Террористы здесь лишены слова, абсолютно выведены за рамки действия. Все внимание сосредоточено на жертвах-героях и на социальном единстве людей, объединенных общим горем. На фоне прежней многолетней спекуляции Голливудом фильмами-катастрофами с террористическими сюжетами, картина Оливера Стоуна знаменует появление новой тенденции, защищающей зрителя от опасной виртуальной киноигры в терроризм.

Режиссер Джон Ирвин в фильме «Четвертый ангел» (2001) показал трагедию своего киногероя Джека Элджина, редактора крупнейшего журнала Британии «Экономист», потерявшего в результате теракта жену и двух дочерей. Известие о том, что правительство Британии возвратило террористов сербскому правительству под залог, не возбудив собственного судебного разбирательства, повергло героя в состояние шока. Не смотря на широкие связи в политическом истеблишменте, ему не удалось добиться наказания преступников законным путем. И тогда Джек Элджин начал мстить и постепенно превратился в одержимого отчаявшегося человека, испытывающего своеобразную «наркотическую» зависимость от охватившего его чувства удовлетворения местью. Студенты в абсолютном большинстве (до 90%) были солидарны с героем в необходимости возмездия террористам. Некоторые признавались, что после фильма утвердились во мнении относительно справедливой мести. Таким образом, под информационным воздействием фильма у аудитории произошла активизация мстительных настроений и мыслей. Знаменательно, что «Четвертый ангел» первоначально вышел на экраны только во Франции, Италии и России. США, Германия и даже страна-производитель — Британия не решились показать у себя триллер о терроризме, премьера которого была запланирована на 11 сентября 2001 г., очевидно, опасаясь спровоцировать вспышку экстремизма.

Картина Майкла Андерсона «Меч Гедеона» посвящена событиям, происшедшим 5 сентября 1972 г. в Мюнхене во время Олимпийских игр,

когда палестинские террористы из организации «Черный сентябрь» совершили нападение на израильских спортсменов и взяли их в заложники. В результате штурма, предпринятого особым подразделением немецкой полиции, все заложники погибли. Спустя год началась операция возмездия, организованная израильскими спецслужбами, которые приняли беспрецедентное решение — покарать всех исполнителей и организаторов этой террористической акции. В конце фильма капитан Авнер, главный герой картины, доложил начальству о проделанной работе и, испытывая угрызения совести, отказался от дальнейшего участия в операции. По замыслу М. Андерсона, зрители должны были задуматься: нужно ли отвечать террором на террор? Создатели фильма «Меч Гедеона» отчетливо выразили сомнение в морально-нравственной правомерности ответного террора-возмездия, полагая, что подобная тактика борьбы не решает проблему, а только загоняет ее глубоко внутрь, провоцируя дальнейшую эскалацию террора. Молодежная студенческая аудитория прореагировала на «Меч Гедеона» следующим образом: около 70% зрителей, участвовавших в интервьюировании, высказали свое несогласие с мнением авторов фильма. Вот наиболее характерные аргументы, выражающие данную позицию: «возмездие неотвратимо и срок давности по отношению к людям, поставившим себя вне закона и человеческой морали, не существует»; «никакого другого отношения эти "нелюди" не заслуживают»; «справедливость должна восторжествовать, а преступники должны быть наказаны»; «хороший террорист – это мертвый террорист» и т.д. Представленные мнения исходят из укоренившихся убеждений о справедливости и моральной оправданности возмездия.

Действительно, в терроризме очень сильны его архетипические основания, которые могут быть проявлены через виртуальные образы кино. Являясь выражением коллективного бессознательного в психике человека, они воспроизводят ее архаические деструктивные тенденции и катализируют процессы социокультурной регрессивности.

Рефлексия студентов на представленные фильмы наглядно показала, что кино является эксцитативным механизмом, способным формировать общественное мнение. Изучение и анализ этих возможностей становится насущной потребностью общественного развития.

ЛИТЕРАТУРА

1. Разлогов К. Виновато ли кино в распространении терроризма? // Свободная мысль. 2001. № 8.

2. Никитаев В. Происхождение терроризма из духа трагедии. 30 октября 2003 г. / http: // www. russ.ru/politics/20021030- nik.html.

3. 11 сентября 2001 года: Первый день новой эры / О. Фочин, А. Яшлавский. М., 2001.

4. Мейсан Г. 11 сентября 2001 года. Чудовищная махинация. М., 2002. Приложение.

5. БодрийярЖ. Дух терроризма ( "Le Monde", Франция) // Иносми. Ru. 6 ноября 2001 г.

6. Почепцов Г.Г. Психологические войны. М., 2002.

7. Jenkins В.М. International Terrorism: A New Mode of Conflict. Research Paper 48. California. Seminar on Arm Control and Foreign Policy. Crescent Publications. Los Angeles, California, 1974.

Примечания

1. В 2005-2006 гг. автором статьи было проведено социологическое исследование с целью выяснения восприятия молодежью художественных фильмов с сюжетами, затрагивающими террористическую тему. Оно носило комбинированный характер, так как включало в себя рецензирование просмотренных студентами кинофильмов и интервьюирование респондентов. Мониторингом бьио охвачено 230 студентов технического университета второго и третьего курса. Обобщающему анализу были подвергнуты мнения и впечатления респондентов по поводу 9 зарубежных и отечественных фильмов, соответствующих тематике данного исследования.

©ЛИЧНОСТЬ. КУЛЬТУРА. ОБЩЕСТВО. 2007. Вып. 4(39)

В.И. РАЗУМОВ, В.П. СИЗИКОВ

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.