Сделай Сам Свою Работу на 5

К ВОПРОСУ О КОЛИЧЕСТВЕННЫХ И ПОРЯДКОВЫХ ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ





Количественные числительные представляют семантическую форму осознания числа вне предметного отношения. С помощью порядковых числительных число осознается как признак одного из элементов множества. Количественные и порядковые числительные представляют в языке ретроспективную и перспективную формы осознания числа.

Cardinalnumerals representthe semantic form of numberrealization regardless of subject relations. The number is realized as a set member characteristic by means of ordinal numerals. Cardinal and ordinal numerals represent in the language the retrospective and perspective forms of number realization.

Сущность классических частей речи русского языка (существительных, прилагательных, глаголов и наречий) состоит в том, что они представляют собой различные коммуникативно востребованные семантические формы осмысления любого лексического содержания [11,83-118], выявляющиеся наборами соответствующих морфосинтаксических параметров. При пользовании языком языковые единицы выбираются не из общих парадигм классических частей речи, а из частных лексико-грам-матических парадигм (названий водоемов, прилагательных цвета, глаголов движения и т.д.), в которых уже синтезирована лексема и ее часте-речная маркировка. Выбор лексемы и части речи (семантической формы лексемы для ее включения в речь) — это две стороны одной умственной



Лыков Александр Вадимович— кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры общего языкознания Таганрогского государственного педагогического института (Таганрог).

 

операции, направленной на извлечение из системы единиц, необходимых для производства высказываний.

Современные русские названия абстрактных чисел категорируются как количественные числительные, поскольку представляют одну семантическую форму осознания числа вне отношения к предметному миру, которая маркируется не морфосинтаксическими показателями названий чисел (которые варьируются в современном русском языке даже в пределах падежной парадигмы одного имени), а их способностью выступать как субстантивные лексемы в мыслительных операциях и выражениях математического счета:

«Шестидесятью сто двадцать ? Дважды шесть двенадцать; да один в уме...» (Белый).

Количественные числительные также обслуживают мыслительные операции счета-перечисления предметов, когда, считая предметы, носитель языка мысленно проговаривает названия чисел, перечисляя предметы. Счет-перечисление может быть эксплицирован:



«Вот это любо! вскрикнул он. — Глядите, один, два, три. А вот там еще дымок» (Шишков).

«Числительные один, два, три, четыре — это просто серия слов, которые мы научились произносить в определенном порядке для замены описанного выше процесса» [1, 43].

Исключение на формальных основаниях некоторых названий чисел (один, тысяча, миллион) из состава количественных числительных [6, 573] только запутывает объяснение того, как люди пользуются языком, поскольку в этом случае научная мысль разрушает естественную лексико-грамматическую парадигму, работающую при пользовании языком не только на лексическом (выбор лексемы), но и на категориально-грамматическом уровне (выбор семантической формы для лексемы).

Особенность количественных числительных как части речи заключается в том, что информация о семантической форме представления числового содержания заложена в лексических значениях названий чисел: «числительное осознается как числительное не потому, что ему свойственно особое грамматическое значение "числительности", о котором мы узнаем благодаря его морфологическим и синтаксическим свойствам, являющимся внешним показателем этого грамматического значения, но потому, что оно имеет своим лексическим значением число» [7, 27].

При разграничении классических частей речи точкой отсчета является некоторый набор морфосинтаксических параметров в отвлечении от тех лексем, которым могут принадлежать эти параметры как маркеры семантической формы.



337

При категорировании количественных числительных точкой отсчета является парадигма лексем, называющих числа. Далее в парадигме названий чисел обычно обнаруживаются лексемы, имеющие в количественных группах (далее — КГ) различные морфосинтаксические параметры, проводится сопоставление формальных показателей названий чисел с формальными показателями других частей речи. И здесь происходит то, что можно назвать смещением точки отсчета: числительные начинают категорироваться таким образом, как будто имя числительное — это набор морфосинтаксических параметров, индифферентных в плане содержания, то есть делается попытка описать числительные так же, как и классические части речи (существительное, прилагательное, глагол и наречие).

Такое смещение точки отсчета приводит к тому, что наиболее типичный для названий чисел набор морфосинтаксических параметров (при их функционировании в составе КГ) признается маркировкой имени числительного, хотя именно этот набор параметров возник во многом спорадически (см. прим. 1). Формы, которые характеризуются другим (периферийным) морфосинтаксисом, распределяются по другим (классическим) частям речи, к которым эти формы легко присоединяются при классификации частей речи со стороны формально-грамматических признаков.

Следует все-таки признать, что количественные числительные выделяются на иных основаниях, чем классические части речи. Несмотря на то, что в парадигме названий абстрактных чисел объединяются лексемы, имеющие различные морфосинтаксические признаки, имена чисел закреплены в сознании пользователя языка в виде лексико-грамматиче-ской парадигмы подобно тому, как закрепляются в языковом мышлении частные лексико-грамматические парадигмы существительных, глаголов, прилагательных и наречий. В составе парадигмы количественных числительных объединяются единицы, в семантике которых синтезируется числовое содержание и единая семантическая форма «математического» осознания числа в отвлечении от предметности. Лексико-грамматические парадигмы отличаются от тематических парадигм, в которые могут входить близкие по содержанию лексемы, имеющие различные семантические формы для выхода в речь (ср. парадигмы бежать, бег, беговой и два, пара, второй, в составе которых единицы противопоставляются формами осознания соответственно идеи бега и идеи «два»).

В связи с наличием в системе русского языка различных частей речи, представляющих разные способы осмысления тождественного числового содержания, носитель русского языка получает возможность выбирать

семантическую форму осознания идеи числа в соответствии со своими предпочтениями, углом зрения, коммуникативными задачами, с директивными образцами включения числовых лексем в предложение а также в зависимости от того, удобно ли вести счет так, как предписывает абстрактная счетная система, или лучше использовать альтернативные способы счета:

«Сыро и душно. Тем не менее, не одиноко:

рядом два дикаря, и обаиграют на укалеле» (Бродский).

«Вот вам приятель Гость. Вот вам приятель ложь.

Все та же парарук. Все та же параглаз» (Бродский).

«По крайней мере,

точных примет с лихвой хватило бы на вторую

жизнь» (Бродский).

Таким образом, количественные числительные один, два, три, пять, тысяча не составляют одного морфологического разряда, однако всознании носителя русского языка эти лексемы категорируются не только как семантически соотнесенные, но и представляющие один (базовый) способ осознания числа вне отношения к предметному миру. Разводить названия чисел на формальных основаниях по разным частям речи -значит произвольно (в угоду придуманному основанию) нарушать «действительное, заложенное в самой структуре языка, обусловленное его логико-грамматической и коммуникативной природой членение слов на грамматические или функционально-смысловые разряды» [2, 172-173].

Определенно-порядковые лексемы {первый, второй, третий...) возникают в языке как второй (после названий чисел) регулярный способ представления числовой информации и имеют в русском языке морфосинтак-сические параметры, характерные для относительных прилагательных.

Л.В. Щерба подчеркивает, что «порядковые числительные» {первый, второй и т.д.) своими формами согласования с существительными подводятся под категорию прилагательных (порядковых) [14, 82].

В [6] делается вывод, что «счетно-порядковые прилагательные типа второй, третий, десятый (называемые иногда также порядковыми числительными)... не имеют своих собственных, отличающих их от прилагательных морфологических признаков» [6, 573].

Ю.С. Степанов считает, что порядковые числительные являются трансформацией числительных в прилагательные, однако лишь по одному значению: первый значит «имеющий номер "один"», но не «имеющий свойство "быть в количестве одного"» [8, 190].

Н.С. Поспелов порядковые числительные называет особой «прилагательной формой», имеющейся у всех счетно-количественных числи-

тельных, что составляет одну из грамматических особенностей слов данной части речи [5, 33].

При категорировании определенно-порядковых лексем как числительных учитываются их счетные функции в речи, тесная генетическая, мотивационная связь с названиями чисел [3, 61]. Действительно, при предметном счете количественные и порядковые числительные обнаруживают устойчивые семантические корреляции, различаясь способом представления числовой информации. Ярким примером соотносительности семантических функций рассматриваемых единиц явилось то, что в XX в. в русской речи порядковые числительные перестают употребляться вкачестве способа представления числовой информации о временном промежутке прошлого относительно настоящего: конструкции типа третьего года (начальная точка — день момента речи) вытесняются выражениями с количественными числительными (два года назад):

XIX в.: «Третьего года он нас зазвал к себе на чаек, да с ликерцем (барыни ему ликер присылают), да как пустился расписывать старину, так мы животики надорвали...» (Достоевский).

XX в.: «За этот дом Лосеву два года назадподвесили выговор, но выговор давно сняли, а дом остался и стоит, лучшее утешение при подобного рода неприятностях» (Гранин).

В категориальном значении порядковых числительных число отражается как признак, выделяющий объект множества по его положению в этом множестве, представляющемся сознанию в виде определенным образом упорядоченной совокупности относительно некоторой начальной точки счета. В связи с этим множество, из которого выделяется предмет, обязательно должно мыслиться как дискретное и допускающее иерархию элементов в том или ином отношении (временном, пространственном). Например, в толпе людей никак себя не проявляющей, сложно выделить какого-либо человека по его положению в этом множестве.

В естественных контекстах порядковое числительное выделяет один из компонентов упорядоченного множества способом счета-перечисления относительно исходной точки отсчета и имплицирует нижний числовой предел множества, в которое входит выделяемый элемент. Для множеств, имеющих тривиальную упорядоченность, точка отсчета предопределена нормой, и ее экспликации не требуется:

«Он нашел нужный дом, поднялся на третий этажи у темной двери нажал кнопку звонка» (Дудинцев).

Поднялся на третий этаж означает, что этажей было минимум три, и что счет начинался с нижнего этажа, который считается в этом здании первым.

Очевидно, порядковые числительные противопоставляются количественным, которые «закрывают» множество:

«Квартира помещалась во втором этаже»(Пастернак).

«Квартира находилась наверху небольшого каменного дома в два этажа,старинной стройки» (Пастернак).

Поскольку порядковые числительные задают нижний предел множества, в которое входит выделенный объект, числовая перспектива может «закрываться» в тексте либо передачей числовой информации о мощности множества, либо дополнительной маркировкой выделенного элемента как последнего:

«Он внимательно осмотрел знакомое семиэтажное здание, но окон Елены Владимировны так и не нашел<... >. Федор Иванович прошел через двор, взошел по скрипучей деревянной лестнице на второй этажи позвонил у высокой старинной двери» (Дудинцев).

«А между тем ты бы мог еще и тогда взять меч Кесаря. Зачем ты отверг этот последний дар? Приняв этот третий советмогучего духа, ты восполнил бы всё, чего ищет человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потребность всемирного соединения есть третьеи последнее мучениелюдей» (Достоевский).

Счетная индивидуализация объекта в составе нетривиальных в плане упорядоченности множеств требует экспликации точки отсчета, в противном случае числовая информация может быть двусмысленной:

«Сейчас вслед за Дмитрием Федоровичем вбежали в залу и Григорий со Смердяковым <...>. Воспользовавшись тем, что Дмитрий Федорович, ворвавшись в залу, на минуту остановился, чтоб осмотреться, Григорий обежал стол, затворил на обе половинки противоположные входным двери залы, ведшие во внутренние покои, и стал пред затворенною дверью <...>. Увидав это, Дмитрий не вскрикнул, а даже как бы взвизгнул и бросился на Григория <...>

Держи, держи его! — завопил он и ринулся вслед за Дмитрием Федоровичем. Григорий меж тем поднялся с полу, но был еще как бы вне себя. Иван Федорович и Алеша побежали вдогонку за отцом. В третьей комнатепослышалось, как вдруг что-то упало об пол, разбилось и зазвенело: это была большая стеклянная ваза (не из дорогих) на мраморном пьедестале, которую, пробегая мимо, задел Дмитрий Федорович» (Достоевский).

В контексте с помощью КГ в третьей комнате выделяется одна из комнат дома посредством счета комнат в порядке их удаленности от залы. Причем адекватное понимание информации, выраженной КГ в третьей комнате, требует знания начальной точки счета, а именно: включается

ли в счет зала, или точка отсчета — первая комната от зала. В контексте нет эксплицитной информации об этом. Нельзя с достоверностью утверждать, была ли та комната, которую пробегал Дмитрий в поисках Грушеныси и задел вазу, третьей от зала включительно или третьей (во внутренних покоях), начиная с той, с которой он, собственно, начал свой бег после того, как в дверях преодолел сопротивление Григория.

В следующем примере при описании ситуации в том же доме числовая индивидуализация корректна, поскольку эксплицируется начальная точка счета:

«Дело в том, что Грушенъку хоть давеча и удалили, но увели не очень далеко, всего только в третью комнатуот той голубой комнаты, в которой происходил теперь допрос» (Достоевский).

Проблемы адекватной референции, которая достигается КГ с порядковыми числительными в связи с возможной вариативностью точки отсчета, а шире говоря, проблемы способа передачи числовой информации с помощью количественных и порядковых числительных проявились с неожиданной силой на рубеже тысячелетий.

Языковые картины мира носителей русского и английского языков различаются тем, что в русском языке календарные года называются порядковыми числительными, а в английском – количественными числительными. Если спросить у англичанина о годе начала третьего тысячелетия, он скажет «The third millennium began in two thousand year». Мыслительное содержание этой фразы — «третье тысячелетие начнется, когда пройдет 2000 лет». Английская языковая картина мира предписывает носителю английского языка думать в этом случае ретроспективно, об окончании предшествующего этому событию года. Этой фразе соответствует русское предложение « Третье тысячелетие начнется в две тысячи первом году», поскольку русская языковая картина мира требует, чтобы носитель русского языка мыслил в этой ситуации перспективно, то есть начало нового года, который наступит в момент данного события, потому что в русском языке для обозначения года принята форма не количественного, как в английском языке, а порядкового числительного.

Очевидно, количественные и порядковые числительные представляют в языке две формы осознания числа — ретроспективную и перспективную. Они оказываются релевантными во всех сферах, в которых считаемые факты представляют отрезки, имеющие пространственную или временную протяженность. «Положим, – пишет Ю.С. Степанов, – мы считаем участки забора, разделенные столбами. При одном способе, "проспективном", мы произносим "Раз!" в тот момент, когда касаемся самого первого столба, чтобы тем самым просчитать весь отрезок, который

при нашем движении вдоль забора еще только последует впереди; мы как бы мысленно забегаем вперед и считаем отрезок. Еще не пройдя его, видя его перед собой, "в перспективе". При другом способе, "ретроспективном", мы молчим, проходя мимо первого столба, и говорим "Раз!", коснувшись второго столба; тем самым мы обозначаем первый отрезок, уже пройдя его, по его дальнему концу, как бы оглядываясь на пройденный отрезок "в ретроспективе"» [9, 68]. Строго говоря, начав движение от первого столба ко второму, считающий должен был сказать первый, имея в виду, что счет начального промежутка еще не закончен, а, подойдя ко второму столбу, мог сказать один.

При временной характеристике незавершенного процесса говорящим устанавливается необходимая точность передачи числовой информации о времени протекания события, которая адекватна ситуации. В этом случае возможны две формы передачи числовой информации, представляющие две разные семантические формы осознания одного содержания: 1) ретроспективную (КГ с количественными числительными) и 2) перспективную (КГ с порядковыми числительными):

«Матч длится более двух часов».

«Матч длится третий час».

При описании завершенного процесса (с закрытой временной перспективой) его внутренняя временная характеристика может быть выражена только ретроспективно с помощью количественных числительных:

«Матч длился более двух часов».

Но нельзя: «Матч длился третий час».

Если элементы множества мыслятся как отрезки, имеющие внутреннюю протяженность, то употребление количественного числительного без аппроксиматоров при характеристике незавершенного процесса может быть многозначным. В «Я отдыхаю два дня»КГ может означать «два полных дня» и«два неполных дня», то есть количественное числительное может использоваться в значении порядкового числительного: «Я отдыхаю второй день».

Характерен также диалог, в котором вопрос о порядке в счетном ряду имплицирует вопрос о количестве, а ответ, прежде всего, эксплицирует подразумеваемый смысл вопроса, а затем выражает формальное подтверждение порядка:

«В этом году у меня выходит новый альбом.

Это уже восьмой?

Восемь, да, восьмой»(из телеинтервью).

На вопрос, предполагающий перспективный способ передачи информации (альбом все-таки еще не вышел), сначала следует ответ с пер-

спективой, маркированной количественным числительным (видимо музыкант мысленно представил, что альбом вышел), что означает «вместе с ним будет восемь альбомов».

В сфере употребления числовых лексем наблюдаются аналитические тенденции, которые проявляются в том, что количественные числительные вытесняют порядковые в их собственной функции (см. прим. 2).

Порядковые числительные в первичном (счетном) значении не сужают объем понятия, выраженного общим именем, но, как известно, часто используются в функции не числовой, а характеризующей индивидуализации, то есть в значении прилагательных (см. прим. 3). Метафоры, основанные на явной подмене счетной индивидуализации характеризующей, — один из активных приемов номинации и в поэзии, и в обычной речи (пятое колесо в телеге, шестое чувство). Пятым временем года немцы называют карнавал в Кельне, особое время безудержного веселья, когда все законы перестают действовать. Ср. также:

«Ах, свобода, ах, свобода.

Ты – пятое время года.

Ты — листик на ветке ели.

Ты — восьмой день недели» (Бродский).

Очевидно, частеречная категоризация определенно-порядковых слов предопределяется, по сути, точкой зрения на принципы разграничения частей речи. Л.Д. Чеснокова квалифицирует определенно-порядковые слова как синкретичные, что дает основания для выделения их «в самостоятельный класс слов, в котором своеобразно сочетаются как признаки имени числительного, так и признаки имени прилагательного» [13, 54]. К этому классу вполне применим термин «порядковые числительные». Но это не снимает необходимости четкого разграничения количественных и порядковых числительных, поскольку они, как бы ни назывались лингвистами, являются разными частями речи. Это различие обусловлено тем, что они представляют в языке различные семантические формы осознания идеи числа.

ЛИТЕРАТУРА

1. Блумфилд Л. Язык. М., 2002.

2. Дегтярев В.И. Основы общей грамматики. Ростов-на-Дону, 1973.

3. Жолобов О. Ф. К предыстории русского языкового строя: имена числительные // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2001. № 4.

4. Лыков A.B. Имена чисел в современном русском языке: семантический, грамматический и функциональный аспекты. Ростов-на-Дону, 2007.

5. Поспелов Н. С. Учение о частях речи в русской грамматической традиции. М., 1954.

6. Русская грамматика: В 2 т. Т. 1. М., 1982.

7. Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. Л., 1974.

8. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981.

9. Степанов Ю. С. Счет, имена чисел, алфавитные знаки чисел в индоевропейских языках//ВЯ. 1989. № 4.

10. Суник О.П. Общая теория частей речи. М., Л., 1966.

11. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.

12. Чеснокова Л.Д. Имя числительное в современном русском языке. Семантика. Грамматика. Функции. Ростов-на-Дону, 1997.

13. Чеснокова Л.Д. Порядковые числительные в аспекте теории синкретизма // Переходность и синкретизм в языке и речи. М., 1991.

14. Щерба Л.В. О частях речи в русском языке // Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

Примечания

1. См. об этом в [4]. В этой связи, не кажется таким абсурдным мнение, согласно которому числительных, в том смысле, который приписывается классическим частям речи, в русском языке вообще нет [10, 111]. Во всяком случае, признать, что числительные – это лексическая группа, более логично, чем утверждать, что числительные – это всего лишь особый набор формальных показателей и что названия чисел, морфосинтаксис которых не укладывается в установленные рамки, — не числительные.

2. Странно, но это вызывает негодование некоторых рядовых носителей языка (все-таки при употреблении количественных числительных в функции порядковых грамматика упрощается). Так, в «С.-Петербургских ведомостях» (выпуск№ 120 от 05.07.2006) была опубликована заметка следующего содержания: «Прислушайтесь, к примеру, к поездной трансляции в метро. Объявляют название станции и, если на ней можно сделать пересадку, говорят: переход на линию (один, два...). Неужели работники метро не знают, что в русском языке кроме количественных есть еще и порядковые числительные? Почему не сказать: переход на первую, вторую и так далее линию? Или они так же говорят со знакомыми о сыне первокласснике: мой ребенок ходит в класс один?»

3. В свое время в Интернет издании «Пятое колесо» была помещена статья о новом автомобиле семейства ВАЗ, в которой, в частности, сообщалось: «ВАЗ-21106 в народе скоро окрестили " 106-я" — порядковое числительное по грамматике русского языка. Непорядок... Да, машина отечественная. Однако в силу ее уникальности не грех и небольшую реформу русского языка провести: " 106-я" — не порядковое числительное, а скорее качественное прилагательное. Качества — динамика, скорость, комфорт... И под этим подпишется каждый, кому повезло познакомиться с этой машиной» (http://5koleso.ru). Конечно, никакой реформы для такого переосмысления порядкового числительного не требуется. То, что произошло с именем «106-я», – пример регулярного процесса, хорошо описанного в [12, 153-154].

Г.А. ЯКОВЛЕВ

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.