Сделай Сам Свою Работу на 5

О СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ ПОДХОДЕ К ИЗУЧЕНИЮ СОЦИАЛЬНОЙ СИМВОЛИКИ





The article considers the role of social symbols in the contemporary society with special regard to Russia. The symbols important for the enhancing of certain social and political values are mobilized by President's Putin administration to achieve national consensus and stability.

В статье рассматривается роль социальных символов в современном обществе, в особенности российском, и делаются выводы о функциях символики, о том, как символы, необходимые для продвижения тех или иных социальных и политических ценностей, мобилизуются администрацией Президента РФ В.В. Путина для достижения консенсуса и стабильности.

Неотъемлемым элементом функционирования любого общества являются символические смыслы и значения. «Самые серьезные проблемы национальных государств чаще всего связаны не с экономикой, политикой или обороной, а с нематериальными, неосязаемыми символами. Все преуспевающие нации обладают набором стержневых символических элементов, которые служат их гражданам своеобразными "критериями истины". Эти символы поощряют лояльность, конкретизируют чувства собственного достоинства и самоуважения, а также создают этическую основу для общественного участия в национальной обороне, по-

Белова Татьяна Павловна – кандидат философских наук, доцент кафедры общей социологии и феминологии Ивановского государственного университета;



Кожин Владимир Алексеевич – аспирант кафедры общей социологии и феминологии Ивановского государственного университета.

литике, в функционировании социальных и экономических институтов» [26, 5]. В трагические периоды истории именно они способствуют объединению и сплочению нации.

Обращает на себя внимание то, что в отечественной социогумани-тарной мысли нет такого количества теорий и концепций символа, как в западном обществознании, нет у нас и фундаментального труда, аналогичного «Философии символических форм» Э. Кассирера [33]. Однако символическое направление в отечественном социально-гуманитарном знании тоже весьма многообразно и интересно, а его родоначальником с полным правом можно считать великого русского философа B.C. Соловьева [1, 136-158].

Символ, в силу своей универсальности, имеет «специализированный характер в каждой отрасли знаний», поэтому вполне обоснованно существование «социологического измерения символического» [7,321]. Общность эмоциональных реакций различных социальных групп на одни и те же символы, их конвенциональное понимание и использование в качестве социально-мобилизационных инструментов образуют специфическую предметную область социологического знания — социологию символа.



С точки зрения социологического подхода, социальную символику следует понимать как совокупность общественно значимых образов и смыслов, выражающих умонастроения и интересы эпохи на уровне общества в целом, его структурных элементов и межличностных взаимодействий в соответствии с социальными статусами и ролями. Таким образом, предполагается изучение данного феномена на макро-, мезо- и микроуровне.

В силу полипарадигмальности социологического знания единой трактовки символа и его роли в функционировании и развитии общества быть не может. Анализ различных теорий и концепций позволяет выделить, как минимум, три основных направления социологического анализа символа.

К первому направлению относятся, прежде всего, труды социологов-классиков (Э. Дюркгейм, М. Вебер, Г. Зиммель, Дж. Мид, П.А. Сорокин, Т. Парсонс), в которых символ рассматривается в качестве важнейшего основания для социального и социокультурного развития общества и личности.

Второе направление можно определить как конструктивистско-ком-муникативное. Своими концептуальными основаниями оно уходит в первое направление, а в качестве его наиболее значительных представителей следует назвать П. Бергера, Т. Лукмана, Н. Лумана, Н. Элиаса, Ю. Хабермаса, П. Бурдье.



В третьем направлении (Г. Блумер, И. Гофман, Ж. Бодрийяр, У. Эко) доминирующим является понимание символа как способа искажения действительности, как инструмента пропагандистских, манипулятивных технологий.

При этом следует заметить, что все три обозначенных направления генетически связаны с теоретическими идеями неокантианца Э. Касси-рера. Однако если воззрения представителей первых двух направлений в определенной мере являются реминисценциями его «Философии символических форм» и «Эссе о человеке» [32], то третьего направления — его последней книги «Миф о государстве» [34].

В современной отечественной социологии можно также обнаружить сторонников всех трех обозначенных выше исследовательских направлений. Так, например, к первому можно отнести работы Л.А. Степновой, З.В. Сикевич, И.Е. Фадеевой [24, 90-100; 20, 87-93; 21; 25, 300-313], ко второму – O.A. Кармадонова [6, 130-138], к третьему – отдельные исследования В.В. Радаева и В.А.Ядова [19, 5-25; 27, 41-54].

Поскольку социальная символика — явление многослойное, многоуровневое, то можно выделить различные типологические основания для ее анализа. Например, по институциональному признаку ее можно подразделить на политическую, экономическую, религиозную и т.д.; по принадлежности к социальным группам и общностям — на этнонациональ-ную, поколенческую, тендерную и т.д. При применении социокультурного подхода она предстает носительницей и выразительницей социально значимых ценностей («правда», «безопасность» и др.) и культурных образцов (обычаев и традиций).

Кроме того, социальные символы делятся на динамические и статические (первые выражаются в различных процессах, действиях, событиях; вторые — в материальных предметах) [24, 91-92], на дискурсивные и презентативные (соответственно — языковые знаки, с помощью которых мы производим значение и смысл, и моментальные (одномоментные) представления предмета или идеи) [37, 96], на символы образа жизни [21, 227-232] и социального статуса. Также выделяют иконические (например, портреты и т.д.), конвенциональные (ордена, медали и др.), церемониальные (манифестации, заседания) символы [13, 48].

Большие сложности возникают при попытках проведения структурно-функционального анализа социальной символики, т.к. «сама структура символа символизирует ничуть не меньше, нежели структура экспериментально установленных взаимосвязей...» [31, 17]. Социальная символика «создается в недрах социального мышления» и воспроизводит «в идеях, мнениях, ценностях актуальные для массового сознания мотива-

ционно-смысловые тенденции и потребности». Символ «изначально содержит в себе динамику социального действия», является его катализатором в силу эмоциональной насыщенности, синтеза обозначающего и обозначаемого, оказывающегося «сильнее и реальнее самой действительности» [24, 92-93].

Таким образом, символы являются своеобразными социальными конструктами, а их конструирующая роль реализуется благодаря символизации, которая, в свою очередь, является не просто действием с применением символов, а действием, самим выступающим как символ.

Процесс восприятия социальной символики «в значительной степени определяется отношением людей к тому набору явлений, феноменов, событий и т.д., знаковым отражением которого она является. Те интерпретативные схемы, ассоциации и смысловые ходы, которые мобилизуются в сознании людей применительно ко всем компонентам символизируемой области ...представляют собой способы категоризации тех или иных символов — способы и приемы, с помощью и на основании которых человек формирует свое собственное к ним отношение» [17]. В результате обнаруживаются те существенные для социума смыслы и ценности, которые определяют мотивы социального поведения индивидов и социальных групп. Следовательно, в структуре социальных символов присутствуют когнитивный, аффективный и деятельно-стный элементы.

Основными функциями социальной символики являются функции интеграции (дезинтеграции), идентификации, коммуникации, управления и легитимации.

Функция интеграции направлена на сплочение общества в целом и его структурных элементов посредством обозначенных символов. Как уже подчеркивалось, данная функция ярко проявляет себя в наиболее драматические периоды истории. Характерный пример — значимость образа Родины-Матери в годы Великой Отечественной войны.

Однако эта функция имеет и другую сторону. Для современного состояния общества актуально звучат идеи П.А. Сорокина об утрате социокультурной «суперсистемой» единого вектора ментальной жизни, что означает ценностную (а значит, и символическую) дезинтеграцию и «поляризацию» общества. Но, по мнению крупнейшего российско-американского социолога, именно глубокие ментальные кризисы составляют необходимую часть мирового исторического процесса и оказываются прелюдией формирования нового социокультурного порядка [22: 16-17, 25-26, 198-199], преодоления «хаоса разрозненных фрагментов» путем придания каждому компоненту системы определенного смысла и значе-

мия [23, 34]. Таким образом, преодоление общественных кризисов требует обретения единства на символическом уровне.

Функция интеграции тесно связана с функцией идентификации. Так, например, В.А. Ядов при анализе социальных последствий рыночных реформ начала 1990-х гг. отмечал, что социальные институты в условиях радикальных перемен утрачивают «свои основные функции, включая функцию обеспечения и поддержания социальной солидарности», а под влиянием СМИ и пропаганды происходят существенные сдвиги «в символических солидарностях (конструируемых социальных идентификациях)» [23, 183].

Именно на период 1990-х гг., когда страна и регионы оказались перед выбором новой идентичности в России, пришелся пик развития государственной, общенациональной и региональной геральдики. Наряду с обретением новой официальной государственной символики свои флаги, гербы, гимны были приняты в различных регионах, городах, районах, социальных организациях и учреждениях.

Функция идентификации отвечает за обеспечение осознания принадлежности к социальным институтам, общностям и группам по горизонтали и по вертикали. Обретению и поддержанию идентичности посредством социальной символики способствует то, что в функционировании социальной символики отмечается некая «кастовость», зависимость от положения в общественной и групповой иерархии. По мнению М. Кастельса, «люди все чаще организуют свои смыслы не вокруг того, что они делают, но на основе того, кем они являются, или своих представлений о том, кем они являются» [10, 27]. Статусные символы отличия и различия тем самым помогают поддерживать социальную иерархию и выстраивать сетевые отношения. Отсюда вытекает взаимосвязь идентификационной функции символики с коммуникативной.

Коммуникативная функция обеспечивает трансляцию символических смыслов с целью релевантного обмена информацией и достижения взаимопонимания. По утверждению Н. Элиаса, символ является «основным носителем социальной информации, включая идеи и представления...» [36, 41]. Гармоничные отношения с символами возникают, когда отрегулированы связи: объект символизации — символ — субъект, воспринимающий символику. При этом взаимодействия между элементами не являются вечными и неизменными, а подчиняются конкретным целям [13, 55].

Важно отметить, что на восприятие и понимание людьми социальной реальности влияет их принадлежность к общему полю символа, а также личностные ориентации по отношению к символическому окру-

жению. По мнению А. Коэна, наличие собственной символики создает возможность образования общности, поскольку обеспечивает универсальные средства коммуникации, выступает в роли «оболочки», в которую «упаковывается "своя" информация: в таком виде она узнаваема и отличима от чужой» [35, 14].

Коммуникативная функция также связана с регулятивной функцией социальной символики. Поскольку «человеческое общество состоит из людей вовлеченных в действие» [29, 1], поэтому социальный символ служит своеобразным ориентиром, программой, инструкцией для поведения индивида, группы, общества, а также способствует упорядочиванию взаимоотношений, складывающихся среди участников символических актов.

Значения сами определяют, какие факты социальной реальности и каким образом будут восприняты. Для того чтобы действовать «здесь и сейчас», человеку нужна смысловая ясность относительно окружающих его вещей. У него возникает спонтанная потребность не столько в знании, сколько в значении, и она, тоже спонтанным образом, удовлетворяется посредством толкований ситуации. Общепринятые значения возникают в процессе взаимного согласия людей относительно наиболее важных, актуальных символов. По сути дела данный процесс можно характеризовать как некую «когнитивную селекцию», производимую символом [18, 65]. Символ группирует элементы индивидуального и коллективного опыта, организует «репертуар» когнитивного содержания и значения. В результате символические значения становятся устойчивыми смыслами массового когнитивного опыта: «Все агенты социальной формации разделяют набор базовых схем восприятия» [30, 468]. Такие смыслы устойчивы, т.к. они опираются на упорядоченность и ригидность значений; но как смыслы они более субъективны, чем значения, оставаясь в близком созвучии с эмоционально-психологическими переживаниями индивидов. (В роли устойчивых смыслов символической информации выступают, например, представления о «врагах» и «друзьях» государства.)

Однако следует заметить, что функционирование социальной символики в массовом и индивидуальном сознании — процесс сложный, т.к. задействует как рациональный, так и эмоциональный компоненты, может вносить иррациональный момент в социальное поведение отдельного человека и различных социальных групп и общностей. Для того, чтобы быть своеобразной поведенческой инструкцией, символы должны быть теснейшим образом связаны с идеологией [9, 4] и выполнять управленческую функцию.

Функция управления позволяет использовать социальную символику в качестве инструмента достижения планируемых состояний и пара-

метров социальных отношений и процессов. Получить результат можно благодаря следованию практическим правилам пропаганды, сформулированным американским социологом Г. Блумером: «Во-первых, ...чтобы привлечь желаемую точку зрения или установку, необходимо привлечь к ним внимание людей. Во-вторых, объект, на который желательно обратить интерес, должен быть преподнесен в благоприятном и привлекательном свете, как, например, в рекламе. В-третьих, образы, используемые для влияния на людей, должны быть простыми и отточенными. В-четвертых, необходимо постоянное повторение лозунгов, призывов или представляемых образов. В-пятых, лучше всего вовсе не спорить, а просто твердить одно и то же вновь и вновь» [2, 190].

Управленческая функция социальной символики взаимодействует с легитимирующей, обеспечивающей символическое представление событий и действий как общественно значимых и оправданных.

Символы во все времена использовались властью для укрепления своих основ, особенно в моменты социальных кризисов. Социальная символика открывает громадные возможности для поддержки или демонтажа присущих обществу политических убеждений и оценок. Современные технологии легитимизации власти в значительной мере определяются характером воздействия на аудиторию «визуального дискурса телевидения», который разворачивается на экране в виде мозаики презента-тивных символов, не претендующих на истинность или ложность языковых выражений, хотя и оказывающихся для миллионов людей основным источником информации об окружающем мире [18, 64-65]. Власть через передачу в СМИ устойчивых смыслов аудиовизуальной информации, т.е. пользуясь правом «на социальную номинацию социального пространства» [4, 73-74], может содействовать складыванию разнообразных впечатлений, формирующих и поддерживающих у общественности чувство солидарности с властвующими структурами.

Сегодня происходит то, что французский социолог и философ Ж. Бо-Дрийяр называет «тотальной симуляцией и обесплочиванием социального мира», означающих «замену социального контроля через цель... социальным контролем через предвидение, симуляцию... Закономерным Результатом становится интенсификация практики рекламы, не нуждающейся ни в логике, ни в доказательности, но действующей гипнозом слова и зрелища, т.е. околдовыванием и мистификацией» [3, 130]. Однако следует иметь в виду, что претендующая на историческую перспективу символика должна прочно закрепляться в массовом сознании, а потому она обязана отражать не сиюминутные потребности отдельной личности или не узкогрупповые интересы, а устойчивые когнитивные за-

просы всех живущих поколений и обладать ресурсным потенциалом для их воспроизводства будущими поколениями.

Именно в поколенческих группах, т.е. больших социальных группах людей, рожденных приблизительно в один исторический период и являющихся современниками определенных событий, и тем самым составляющих «историческую» структуру общества [11, 39], протекают основные процессы социализации, происходит передача обобщенного исторического опыта от старших к младшим, фокусируются символические солидарности социальных акторов. Поэтому поколенческий аспект социологического анализа символического сознания, настроения и действия представляется весьма актуальным.

Процесс становления и функционирования социальной символики в современной России взаимосвязан с противоречивым характером социально-экономических, политических и культурных преобразований, трудностями формирования гражданского общества. За последние двадцать лет в нашей стране произошел радикальный слом символической системы. Кризис советской символики, латентно начавшийся в период «перестройки» [8, 22-40], ставший очевидным в начале 1990-х гг., привел к разрушению ранее существовавшего механизма символической интеграции как элемента системной интеграции общества. Таким образом, символика выступила в качестве дезинтегрирующего и травмирующего фактора, усложняющего процесс перехода в постсоветское состояние.

И сегодня мы встречаем факты, касающиеся неоднозначного толкования прошлого, его символического осмысления, и как следствие, отмечается не только одновременное сосуществование «старых» и «новых символов, но и их постоянная борьба. При этом «одинаковую опасность представляет как бездумное восхваление прошлого, так и огульное его отрицание, желание "стереть" память о событиях истории, вычеркнуть их из жизни поколений...» [5, 129].

В конце 2000 г. в нашей стране были приняты законы о главных государственных символах (гербе, гимне, флаге) [14; 15; 16]. Российский парламент утвердил «в одном пакете» имперско-советские символы «с некой инновацией в виде слов гимна», а на «красном знамени Вооруженных сил вскоре появился двуглавый орел» [12]. Однако попытка синтеза православно-монархической и советской традиций в новых символах Российского государства вызвали неоднозначную реакцию в обществе.

С 2002 г. в нашей стране начала проводиться активная политика по отношению к важнейшим государственным символам, по общефедеральным каналам начали демонстрировать специальные передачи. В школах стали вывешивать на стенах изображения флага, герба и текста гимна, а

также проводить уроки, посвященные госсимволике. По содержанию и направленности курс, который был взят политическим руководством страны в отношении государственной символики, можно определить как путь согласия и примирения.

В настоящее время, что было особенно заметно в дни празднования 60-летия Победы, наметилось явное стремление к «реабилитации» символов советской эпохи. Однако к «символическому консенсусу» это не приводит. Так, молодежь нередко воспринимает советскую символику (например, надписи «СССР») как привлекательную торговую марку. Объяснить это можно тем, что одной из важнейших характеристик российской молодежи является то, что формирование ее значительной части происходит в условиях постсоветской России.

Противоречивое отношение к советской символике представителей среднего поколения объясняется тем, что получение образования и их вхождение в профессию пришлось на советское время, но с распадом СССР у них произошел частичный отказ от советского прошлого. Взгляды и ценности представителей старших поколенческих групп определяются, с одной стороны, их воспитанием советской школой и житейским опытом, накопленным в условиях СССР, а с другой — характерной для их возраста консервативной настроенностью. Поэтому среди них в большей степени характерна ностальгия по советскому прошлому как времени их молодости и профессиональной реализации.

Таким образом, мировоззрение, ценности и социальные установки ныне живущих граждан России, определяющие их символическое сознание и поведение, сформировались и формируются под влиянием противоречивого исторического наследия, демократического транзита и современного этапа стабилизации общества.

ЛИТЕРАТУРА

1. Белова Т.П. B.C. Соловьев как родоначальник символического направления в отечественном социально-гуманитарном знании // Соловьевские исследования: периодический сборник научных трудов. Вып. П. Иваново, 2005.

2. Блумер Г. Коллективное поведение // Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М., 1996.

3. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000.

4. Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

5. Иконникова С.И., Лисовский В.Т. «Отцы и дети»: диалог или конфликт // Молодежь: тенденции социальных изменений: Сб. статей / Под. ред. В.Т.Лисовского. СПб., 2000.

6. Кармадонов O.A. «Символ» в эмпирических исследованиях: опыт зарубежных социологов // Социс. 2004. № 6.

7. Кармадонов O.A. Социология символа. М, 2004.

8. Кармадонов O.A. Трансформация символов и символы трансформации: версия одного социально-политического суицида // Журнал социологии и социальной антропологии. 2005. Том VIII. № 2.

9. Касперавичюс М.М. Функции религиозной и светской символики Л., 1990.

10. Кастелъс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.

11. Левада Ю.А. Поколения XX века: возможности исследования // Отцы и дети: поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М., 2005.

12. Мисюров Д.А. Обозначить государство и нацию [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.novopol.ru/material312.html.

13. Мисюров Д.А. Политическая символика: структура и функции // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12, Политические науки. 1999. № 1.

14. О государственном гербе Российской Федерации: Федеральный конституционный закон РФ // Российская газета. 2000. 27 декабря.

15. О государственном гимне Российской Федерации: Федеральный конституционный закон РФ // Российская газета. 2000. 27 декабря.

16. О государственном флаге Российской Федерации: Федеральный конституционный закон РФ // Российская газета. 2000. 27 декабря.

17. Патриотизм и патриоты: Доминанты. Поле мнений. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.fom.ru/survey/dominant/320/777/ 2584.html.

18. Поцелуев СП. Символическая политика // Полис. 1999. № 5.

19. Радаев В.В. Социология потребления // Социс. 2005. № 3.

20. Сикевич З.В. «Образ» прошлого и настоящего в символическом сознании россиян // Социс. 1999. № 1.

21. Сикевич З.В. Социологическое исследование: практическое руководство. СПб., 2005.

22. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М., 1997.

23. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.

24. Степнова Л.А. Социальная символика России // Социс. 1998. № '·

25. Фадеева И.Е. Социально-культурная символика и современного общество // Социально-гуманитарные знания. 2004. № 4.

26. Феоктистов И. От редакции. На переломе, в поисках себя // Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности. М, 2004.

27. Ядов В.А. Символические и примордиальные солидарности (социальные идентификации личности) в условиях быстрых социальных перемен // Проблемы теоретической социологии: Межвуз сб. / Отв. ред. А.О. Бороноев. СПб., 1994.

28. Ядов В.А. Теоретическое осмысление трансформаций «посткоммунистических» стран в приложении к России // Социология и современная Россия. М. 2003.

29. BlummerH. Symbolic Interactism. Perspective and Method. Berkley,

1969.

30. Bourdieu P. Distiction: A Social Critique of the Judgement of Taste State. London, 1989.

31. Bourdieu P. Zur Sociologie der symbolischen Formen. Frankfurt am M., 1970.

32. CassirerE. An essay on man. New Haven; London, 1944; Рус. перевод: Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998.

33. CassirerE. Philosophie der symbolischen Formen. Bd. 1. Die Sprache. Berlin, 1923; Bd. 2. Das mythische Denken. Berlin, 1925; Bd. 3. Phänomenologie der Erkenntnis. Berlin, 1929; рус. перевод: Кассирер Э. Философия символических форм: В Зт. Т. 1. Язык; Т. 2. Мифологическое мышление; Т. 3. Феноменология познания. М.; СПб., 2002.

34. Cassirer E. The Myth of the State. New Haven; London, 1946.

35. Cohen A.P. The Symbolic Construction of Community. London, New York, 1985.

36. Elias N. The Symbol Theory. London, 1991.

37. Speth R. Symbol und Funktion. Institution – Macht – Repnisentation: Wofbr politische Institutionen stehen und wie sie wirken. Baden-Baden, 1997.

Е.Б. ПЛОТНИКОВА

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.