Глава 6. ПОИСКИ НОВОГО ОСМЫСЛЕНИЯ БЬГГИЯ

Бытие как материя

Материя и ее атрибуты

В свое время Аристотель определил задачей «первой фи­лософии» исследование сущего как такового, а также того, что ему присуще само по себе. Позже первая философия, как мы уже знаем, была названа метафизикой, и в ней во­прос о сущем самом по себе, т.е. о бытии, неизменно зани­мал весьма значительное место. Классическая философия опиралась на доверие к разуму и, как правило, рассматрива­ла бытие в качестве понятийной конструкции, построенной в соответствии с требованиями разума. Вместе с тем фило­софы-материалисты всегда настаивали на том, что един­ственной и всеобъемлющей реальностью является материя, а ее критериальным признаком, как показал известный по­следователь Маркса Владимир Ильич Ленин (1870-1924), является существование вне и независимо от какого бы то ни было сознания. В течение всего XX в. философия Марк­са была наиболее влиятельной формой материализма. Фи­лософию эту русский марксист Г.В. Плеханов назвал диа­лектическим материализмом, и название это закрепилось за ней с добавлением еще одного важного определения: исторический материализм. В философском творчестве са­мого Маркса центральное место занимал именно истори­ческий материализм, связанный с разработкой материали­стического понимания истории, тогда как Энгельс уделял довольно значительное внимание разработке диалектико-материалистического учения о природе и о человеческом познании.

В новых условиях, сложившихся в начале XX в., в связи с происходившей тогда революцией в естествознании потре­бовалось уточнить и в известной мере доработать марксист­скую концепцию материи как подлинного бытия, чем и за­нялся Ленин. С его именем связана определенная версия марксистского учения, получившая название марксизма-ленинизма и ставшая государственной идеологией в СССР, а затем и в ряде других стран «социалистического содружест­ва». Марксистское учение об общественном бытии было вкратце изложено в предыдущей главе, и здесь мы ограни­чимся обсуждением общей онтологической позиции фило­софии марксизма-ленинизма, имевшей значительное влия­ние вплоть до начала 90-х годов прошлого века.

По определению Ленина, «материя есть философская ка­тегория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фото­графируется, отображается нашими ощущениями, суще­ствуя независимо от них»^[64]. Вопрос о признании материи единственной реальностью связывается Лениным с вопро­сом о доверии человека к показаниям его органов чувств, или об источнике нашего познания. Критерием объективно реального существования здесь признается чувственный опыт человека. Это - позиция сенсуализма.

Французские материалисты XVIII в., стоявшие на той же позиции, признавали, в соответствии с наукой своего вре­мени, что первокирпичиками материи являются атомы, ко­торые имеют ряд неизменных, или абсолютных свойств (неделимость, непроницаемость, постоянство массы и т.д.). Открытия в физике, происходившие на рубеже XIX и XX вв., продемонстрировали относительность, изменчивость этих свойств. Поскольку прежнее понимание материи включало признание их абсолютности, потребовалось заново осмыс­лить философское понятие материи, не сводимое к ее есте­ственнонаучному толкованию. Ленин показал, что филосо­фская позиция материализма требует признания только то­го, что материя существует объективно, т.е. независимо от сознания. Вместе с тем материя должна быть познаваема, а для этого материальные объекты, действуя на наши органы чувств, должны производить ощущения, отражающие то, чем они вызваны, и, соответственно, имеющие некоторое сходство с отражаемым.

Мир наших ощущений, вообще все то, что мы называем субъективной реальностью, признается вторичным, или производным от вызвавшей его материальной действитель­ности. Этот субъективный мир тоже существует, но его фе­номены не имеют протяженности и некоторых других свойств, присущих вещам, а выступают результатами про­текания материальных процессов. Сознание есть свойство высокоорганизованной материи, развившееся в процессе усложнения форм отражения в ходе развития жизни и в особенности под влиянием перехода от приспособительной жизнедеятельности животных к человеческому труду. Труд же основан на использовании орудий (как естественных, так и, что особенно важно, искусственно созданных) и сопря­жен с языковыми формами общения, с коллективной орга­низацией жизни людей.

В марксистско-ленинской философской литературе при­нято утверждать, что вывод о всеобщей материальности мира следует из развития научного познания. Но если поня­тие материи образуется благодаря абстрагирующей работе мысли, то оно, очевидно, вбирает в себя в явном или неяв­ном виде те доопытные предпосылки, которыми руковод- ствутся люди при систематизации и обобщении данных чувственного опыта. Поэтому одни люди могут прийти к выводу о материальности оснований мира, другие же могут заключить об их идеальности, а третьи могут заявить, что сам этот вопрос о всеобщей первооснове бытия лишен науч­ного или, скажем, практического значения. Ссылаясь только на чувственный опыт, мы не можем доказать всеобщность материи как подлинного бытия; подобное утверждение можно только постулировать.

Категоричность данного постулата смягчается признани­ем того, что приведенное выше определение материи явля­ется открытым для новых, пока еще не известных видов ма­териального бытия; важно только установить, что они существуют объективно, а конкретные их свойства покажет новый опыт. Такое определение материи относится не толь­ко к отчетливо выделенным и осязаемым телам, вещам, но и к объективным свойствам, а также и к отношениям. Это позволяет связать общую онтологическую концепцию марксизма-ленинизма с материалистическим пониманием истории, общественной жизни, поскольку экономические отношения, складывающиеся между людьми, признаются существующими объективно, а значит, считаются матери­альными в том смысле, что они в основном не зависят от сознания.

Характеризуя марксистско-ленинское учение о бытии, следует иметь в виду, что учение это оформилось и приоб­рело хорошо знакомые нам черты, выступая в качестве од­ной из составных частей государственной идеологии. Вмес­те с тем данная философия всегда претендовала на строгую и исчерпывающую научность и обращалась прежде всего к разуму, а не только к вере. Положительно сказалось и то обстоятельство, что Маркс и Энгельс непосредственно прошли школу гегелевской философии, а Ленин хотя и не имел глубокого философского образования, однако уже в зрелые годы, находясь в эмиграции, обратился к обстоя­тельному изучению текстов Гегеля, Аристотеля и других ав­торитетных источников. В связи с этим в его работах стали встречаться нотки явной и искренней симпатии к выда­ющимся философам-идеалистам, прежде всего к Гегелю. Ленин начинает рассматривать философский идеализм как одностороннее, преувеличенное развитие некоторых реаль­ных черт познания, подчеркивая при этом, что Гегель гени­ально угадал диалектику вещей (явлений, мира, природы) в диалектике понятий, и вообще умный идеалист лучше и ин­тереснее глупого материалиста.

Итак, напомним, что материя понимается в марксист­ско-ленинской философии как субстанция, а ее атрибутами признаются пространство, время и движение. Эти атрибуты не выводятся здесь умозрительным путем, на ос­нове понятийной дедукции; их реальность утверждается со ссылкой на многообразный практический и познаватель­ный опыт человечества. Для диалектико-материалистиче- ской философии вообще характерно частое обращение как к данным науки, так и к здравому смыслу и жизненному опыту людей. Заметим, что и в других философских кон­цепциях, например, в учении Канта, пространство и время просто постулировались как хорошо знакомые всем людям и не допускающие исключений формы нашего чувственно- практического опыта.

Правда, Кант утверждал, что универсальность указанных форм противоречит конкретности, единичности чувствен­ных данных, и поэтому формы эти априорны; они состав­ляют специфические человеческие познавательные способ­ности, но не свойства самих вещей, познаваемых нами. Здесь марксистско-ленинская философия принимает скорее гегелевскую позицию, признавая, что формы опыта не мо­гут быть обособлены от оформляемых ими предметов опы­та. Коль скоро эти формы действенны, т.е. применение их позволяет получать предвидимые результаты, они в той или иной степени объективны по своему содержанию. Существует вместе с тем проблема соотношения перцепту- алъных пространства и времени, характеризующих упоря­доченность наших ощущений, и разрабатываемых науками концепций пространства и времени, а также реальных про­странства и времени, под которыми обычно понимаются свойства объектов иметь протяженность и форму, распола­гаться друг относительно друга в определенном порядке, а также иметь некоторую длительность существования, поря­док следование его фаз, свой особый темп и ритм бытия.

Ленин констатирует, что человеческие представления о пространстве и времени относительны, но из них складыва­ется абсолютная истина, или, точнее говоря, эти представле­ния развиваются в направлении приближения к абсолют­ной истине. Подобное утверждение тоже представляет со­бой лишь декларацию определенной философской пози­ции, поскольку абсолютная истина понимается как предел, который реально недостижим, и поэтому знаниями о ее полноте мы не обладаем. Действительный смысл этого утверждения состоит в том, что познание пространственно- временных характеристик бытия относится к области конк­ретно-научных исследований.

Философским преемникам и последователям Ленина не всегда удавалось выдерживать такую диалектически взве­шенную, недогматическую позицию. Известны их много­численные нападки на теорию относительности и кванто­вую механику, равно как и на некоторые другие естествен­нонаучные теории, которым приписывалась идеалистиче­ская направленность, в том числе и в толковании простран- ственно-временных связей приходных явлений. Потом, правда, обнаруживалось что все эти научные теории, как и вообще любые продуктивные научные построения, можно безболезненно согласовать с марксистско-ленинской фило­софией, введя в нее те или иные детализации. Так, весьма полезным оказалось различение реляционных и субстанцио­нальных концепций пространства и времени и утвержде­ние, что «духу» диалектического материализма в большей степени отвечают теоретические представления о релятив­ности (относительности) пространственных и временных свойств материальных объектов и процессов, нежели догма­тические идеи квазисубстанциональных пространственно- временных абсолютов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: