РЕГИОНАЛЬНАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ

Как мы видели, отцы-основатели считали дисперсию необходимым условием ассимиляции; исторически эта тенденция превалировала в американском обще-

стве и сохранилась до сего дня применительно к неиспаноязычным иммигрантам. Последние, однако, тяготеют к региональной концентрации: мексиканцы селятся в Южной Калифорнии, кубинцы — в Майами, доминиканцы и пуэрториканцы (которые де-юре иммигрантами не считаются) — в Нью-Йорке. В 1990-е годы численность «латинос» в этих городах и областях неуклонно возрастала. В то же время мексиканцы и прочие испаноязычные иммигранты начали захватывать плацдармы в других районах. Абсолютные показатели оставались сравнительно малыми, но в десятилетие с 1990 по 2000 год испаноговорящие иммигранты обосновались в Северной Каролине (прирост на 445 процентов), Джорджии, Небраске, Миннесоте, Арканзасе, Юте, Неваде и Теннеси (прирост на 270 процентов, штаты перечислены в порядке убывания доли иммигрантов среди населения). Испаноязычные иммигранты также основали «колонии» в крупных городах страны. В 2003 году более 40 процентов населения Хартфорда, штат Коннектикут, составляли Hispanics (в основном пуэрториканцы), и это трактовалось как «крупнейшая испаноязычная колония в крупных городах за пределами Калифорнии, Техаса, Колорадо и Флориды»; следует отметить, что доля чернокожих в населении Хартфорда не превышала 38 процентов. Как заявил первый «латинский» мэр города, «Хартфорд превратился, так сказать, в латинский город. Это знак грядущих перемен». Испанский язык в Хартфорде сделался фактически официальным языком коммерции и управления³⁷⁰.

Наибольшая концентрация Hispanics отмечена на Юго-Западе, прежде всего в Калифорнии. В 2000 году на американском Западе проживало почти две трети мексиканских иммигрантов, и почти половина из них обосновалась в Калифорнии. В Лос-Анджелес стека-

ются иммигранты из многих стран, в нем имеется свой корейский квартал, свой вьетнамский квартал, а город-спутник Лос-Анджелеса Монтерей-Парк вошел в историю как первый американский город с преобладанием азиатского населения. Однако большинство в Калифорнии составляют иммигранты из одной страны, а именно из Мексики, причем по численности мексиканские иммигранты превосходят и европейских, и азиатских. Это нетрудно доказать на примере Лос-Анджелеса. В 2000 году 46,5 процента населения города составляли Hispanics, из которых 64 процента были мексиканцами; доля белых неиспаноязычных жителей равнялась лишь 29,7 процента. К 2010 году, по оценкам социологов, будет испаноязычным 60 процентов населения Лос-Анджелеса³⁷¹.

Большинство иммигрантских общин демонстрирует более высокие уровни рождаемости, нежели среди коренных жителей, поэтому эффект иммиграции особенно остро ощущается в школах. Диверсифицированность общин Нью-Йорка привела к тому, что учителям приходится общаться с учениками, говорящими на двадцати разных языках. В городах Юго-Запада, напротив, дети в основном говорят по-испански. «Ни одной американской школе не приходилось до сих пор сталкиваться с массовым притоком детей из одной иноязычной общины, — писали Катрина Берджесс и Абрахам Левенталь в своем исследовании о мексиканцах в Калифорнии (1993). — Школы Лос-Анджелеса становятся мексиканскими». В 2002 году «латинос», преимущественно мексиканцы, составляли 71,9 процента учеников школьного округа Лос-Анджелеса, тогда как доля белых неиспаноязычных детей равнялась 9,4 процента, и разрыв постоянно увеличивался. В 2003 году, впервые с середины девятнадцатого столетия, в Калифорнии число новорожденных в испано-

язычных семьях превысило число младенцев в семьях англоговорящих³⁷².

В прошлом, писал Дэвид Кеннеди, «многообразие и дисперсия "иммигрантского потока" способствовали ассимиляции. Сегодня мы наблюдаем, как вливается в наши границы могучий поток, источник которого — в Мексике, что означает культурное, лингвистическое, религиозное и национальное родство большого количества современных иммигрантов. Тот факт, что у Соединенных Штатов нет опыта борьбы с подобными явлениями, поневоле заставляет задуматься»³⁷³. Согласимся с Кеннеди и прибавим, что чем выше концентрация иммигрантов, тем медленнее и тяжелее происходит ассимиляция.

ПОСТОЯНСТВО

Предыдущие волны иммиграции, как мы видели, постепенно сходили на нет, количество иммигрантов из разных стран существенно варьировалось на протяжении времени. В настоящий момент текущая волна иммиграции не выказывает ни малейших признаков спадания, а условия, порождающие мексиканизацию этой волны, имеют все основания сохраниться в течение ближайших десятилетий, если не начнется крупная война или не произойдет экономический спад. В долгосрочной перспективе мексиканская иммиграция может сократиться, когда уровень экономического развития Мексики приблизится к уровню Соединенных Штатов. На 2000 год в Америке валовой продукт на душу населения в девять-десять раз превосходил аналогичный мексиканский показатель. Если эта разница сократится хотя бы до соотношения «три к одному», приток иммигрантов из Мексики наверняка уменьшится. Однако чтобы достичь подобного соот-

ношения в обозримом будущем, мексиканская экономика должна развиваться темпами, намного превосходящими темпы экономического развития США. Впрочем, даже если подобное и случится, экономический рост сам по себе не приведет к сокращению иммиграции. В девятнадцатом столетии, при том что Европа стремительно индустриализировалась и доходы на душу населения значительно возрастали, пятьдесят миллионов европейцев покинули родной континент и перебрались в Америку, Азию, Латинскую Америку и Африку. С другой стороны, экономический подъем и урбанизация страны могут привести к понижению уровня рождаемости, что, в свою очередь, обернется уменьшением числа людей, «глядящих на север». Уровень рождаемости в Мексике падает. В 1970-1975 годах он составлял 6,5 ребенка на семью, а в 1995-2000 годах сократился более чем вдвое, до 2,8 ребенка на семью. Тем не менее, в 2001 году мексиканский Национальный демографический совет заявил, что это падение не окажет заметного воздействия на текущий уровень иммиграции и что до 2030 года среднегодовой показатель иммиграции будет варьироваться в пределах от 400 000 до 515 000 человек³⁷⁴. К тому времени массовая иммиграция коренным образом изменит демографическую ситуацию в Соединенных Штатах и демографические отношения между Мексикой и США.

Неизменно высокий уровень иммиграции имеет три важных последствия. Во-первых, иммигранты воспроизводят себя. «Если и существует некий общий закон иммиграции, — писал Майрон Вейнер, — он гласит, что иммиграция, единожды начавшись, не имеет завершения. Иммигранты побуждают своих родственников и друзей, по тем или иным причинам оставшихся дома, присоединиться к ним в новой стра-

не, снабжают их необходимыми сведениями и документами, передают деньги, помогают найти работу и кров». В результате возникает «цепная иммиграция», в процессе которой каждая последующая группа испытывает меньше затруднений, чем предыдущие³⁷⁵. Во-вторых, чем дольше продолжается иммиграция, тем труднее остановить ее политическими средствами. Иммигранты часто склонны, выражаясь метафорически, захлопывать за собой дверь в прошлую жизнь. Однако на уровне иммигрантских сообществ вступает в действие иная практика. Элита этих сообществ отнюдь не желает «захлопывать двери». Она организует иммигрантские ассоциации, которые начинают лоббировать интересы иммигрантов, и стимулирует развитие этих ассоциаций через увеличение и убыстрение иммиграционных процессов. А чем многочисленнее становятся иммигрантские сообщества, тем труднее политикам сопротивляться требованиям их лидеров. Представители различных иммигрантских сообществ входят в коалиции, получающие поддержку тех, кто одобряет иммиграцию по экономическим, идеологическим или «гуманитарным» соображениям. Законодательные успехи, которых добиваются эти коалиции, оказываются наиболее значимыми, вполне естественно, для крупнейшего иммигрантского сообщества в США — для мексиканцев. В-третьих, высокий уровень иммиграции замедляет ассимиляцию и даже блокирует ее. «Постоянный приток новых иммигрантов, — замечают Барри Эдмонстон и Джеффри Пассел, — особенно в районы высокой концентрации некоренных жителей, способствует сохранению родного языка в качестве языка общения этих иммигрантов и их детей». В итоге, заключает Майк Фолкофф, «испаноязычное население регулярно пополняется новыми членами, причем это пополнение опережает

ассимиляцию»; отсюда следует, что широкое распространение испанского языка на территории Соединенных Штатов — «реальность, которую нельзя изменить, даже в долгосрочной перспективе»³⁷⁶. Как мы видели, сокращение иммиграции ирландцев и немцев после Гражданской войны и падение уровня иммиграции южно- и восточноевропейцев после 1924 года привели к ассимиляции этих иммигрантов в американском обществе. Если текущий уровень мексиканской иммиграции сохранится, подобного «трансфера» лояльностей, традиций, ценностей и идентичностей наверняка не произойдет; история великого успеха американизации совсем не обязательно должна повториться в случае с мексиканцами.

ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ

Никакая другая группа иммигрантов на всем протяжении американской истории не предъявляла притязаний на территорию Америки. Мексиканцы и американцы мексиканского происхождения считают себя вправе выдвигать подобные претензии. Почти весь Техас, а также Нью-Мексико, Аризона, Калифорния, Невада и Юта некогда принадлежали Мексике и были захвачены у нее в ходе Техасской войны за независимость (1835-1836) и Мексикано-американской войны (1846-1848). Мексика — единственная страна, в пределы которой США осуществили вторжение, чьей столицей овладели, разместили морских пехотинцев в «чертогах Монтесумы» и аннексировали половину территории. Мексиканцы этого не забыли; вполне естественно, что они до сих пор считают земли перечисленных выше штатов своими. «В отличие от прочих иммигрантов, — писал Питер Скерри, — мексиканцы прибывают в США из страны, расположенной по со-

седству, из страны, потерпевшей военное поражение от Соединенных Штатов, и селятся в регионе, на который когда-то распространялась юрисдикция их родины. Поэтому американцам мексиканского происхождения присуще чувство нового освоения родной земли, отсутствующее у прочих иммигрантов»³⁷⁷. Упомянутое «чувство освоения родной земли» демонстрировали все мексиканские общины, складывавшиеся на территории США . Эти общины возникали, сменяя друг друга, в «мексиканском анклаве» на севере Нью-Мексико и по берегам Рио-Гранде; 90 процентов членов этих общин были выходцами из Мексики и говорили на испанском языке. В этих общинах «доминировали испаноязычная культура и испаноязычные традиции, что в значительной степени препятствовало ассимиляции иммигрантов»³⁷⁸.

Время от времени выдвигаются теории, утверждающие, что Юго-Западу суждено стать американским Квебеком. Да, в обеих местностях имелось католическое население, которое было завоевано людьми англо-протестантской культуры, но в остальном между Юго-Западом США и Квебеком мало общего. Квебек удален от Франции на три тысячи миль, он не испытывает «иммиграционного давления», то есть в него каждый год не пытаются, легально и нелегально, проникнуть несколько сот тысяч французских иммигрантов. История показывает, что конфликты возможны там и тогда, где и когда население одной страны начинает воспринимать территорию другой страны как свою собственную и предъявлять притязания на эту территорию.

Географическая близость Мексики, массовость, постоянство и нелегальность иммиграции, региональная концентрация иммигрантов и исторические корни мексиканской иммиграции — все это отличает

иммиграцию мексиканскую от любой другой и создает существенные затруднения с ассимиляцией иммигрантов из Мексики в американском обществе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: