Сделай Сам Свою Работу на 5

На Западную Европу могут оказать влияние и потоки беженцев из Северной Африки, препятствия в доступе к рынкам ближневосточных энергоносителей или





международный терроризм североафриканского происхождения. Оказывает влияние и том факт, что многие достаточно нестабильные ближневосточные государства об­ладают оружием массового поражения и средствами доставки, позволяющими пора­жать часть западноевропейской территории.

Процессы фрагментации на востоке и консолидации на западе Европы идут па­раллельно и во многом влияют друг на друга. Наиболее наглядным примером может служить конец 1991 года. В декабре в Маастрихте лидеры 12 стран ЕС заключили договор о европейском политическом, экономическом и валютном союзе. Несколь­кими неделями ранее руководители Белоруссии, Украины и России разрушили СССР. Однако уже в 1992-1993 годах эти тенденции обернулись собственной проти­воположностью. На Западе союз столкнулся с рядом проблем (в том числе и с рати­фикацией самого договора). На Востоке же создались предпосылки для реинтеграции некоторых республик бывшего СССР.

Одна из важнейших проблем, с которой сталкивается ЕС, проблема расширения. Принципиальное решение о необходимости расширения было принято на Копенга­генской встрече в верхах, на которой Евросовет решил, что страны Центральной и Восточной Европы, которые окажутся способны выполнять обязательства, налагае­мые на них членством в ЕС, и способные выполнять определенные экономические и политические условия, будут приняты в ЕС. Решение предложить членство в ЕС всем странам Центральной и Восточной Европы (включая Прибалтийские республики бывшего СССР) и исключить членство России и других республик бывшего СССР (так же как и Турции) будет иметь долгосрочные последствия. В принципе это озна­чает, что Европа развивается в направлении двух центров силы - ЕС на западе и Рос­сии на востоке. В то время как Турция находится в достаточно интересной позиции ассоциации с ЕС, сосуществования с Россией и историческими и религиозными свя­зями с Ближним Востоком.



Рассматривая взаимодействие Западной Европы и России, очень часто забывают о таком важном факторе этого процесса, как поставки российских энергоносителей. Можно выделить несколько основных тенденций в развитии европейского энергети­ческого сектора. Во-первых, зависимость многих западноевропейских стран от им­порта энергоносителей по-прежнему возрастает. Во-вторых, российская энергосис­тема и энергосистемы центрально- и западноевропейских стран во все большей сте­пени интегрируются. В-третьих, роль ядерной энергии в европейском энергетиче­ском рынке заметно упала.



Другой фактор, на протяжении последних нескольких лет влияющий на отно­шения России с Западом - расширение НАТО и процессы, которые ему сопутству­ют. Складывается впечатление, что в вопросе о расширении НАТО американская администрация постоянно игнорировала требования осторожности и осмотрительно­сти и действовала без достаточного обсуждения вопросов. Большинство из решений, принятых с 1994 года, были продиктованы внутриполитическими причинами. В ка­честве доказательства бывший госсекретарь Г.Киссинджер отмечал в одной из газет­ных статей, что единственная из публичных речей президента Клинтона о расшире­нии НАТО до 1997 года была речь на собрании американцев польского происхожде­ния в Детройте во время президентской кампании 1996 года.

Хотя Примаков и называл расширение НАТО величайшей ошибкой со времени окончания «холодной войны», его политика основывалась на осознании того, что Россия не способна помешать расширению. Примаков стремился к соглашению с НАТО о неразмещении военной инфраструктуры (включая С31) у границ России, в то же время заявляя, что Россия не против расширения политических структур НАТО в Восточную Европу. Было выражено желание о пересмотре договора ОВЕ, препятст-



вующем размещению сил НАТО в Центральной Европе. Примаков провел линию приемлемого расширения по бывшим границам СССР.

Из всех российских учреждений сильнее всего оппозиция расширению НАТО проявилась в Думе. В октябре 1996 г. Дума приняла резолюцию, согласно которой расширение вызовет международный кризис. Спикер Думы Г.Селезнев несколько раз предупреждал, что Дума не ратифицирует договор СНВ-2, если НАТО расширится. Правда, если принять во внимание достигнутую договоренность президентов Ельци­на и Клинтона о начале переговоров об СНВЗ, подобная угроза выглядит несколько сомнительной. Даже либеральные парламентарии, такие, как Явлинский, выступают против расширения. Правда, их мотивы скорее внутриполитические. По словам Яв­линского, многие в России видят расширение НАТО как угрозу стране и оправдыва­ют ограничение ориентированных на Запад реформ и рост расходов на оборону.

Между тем в военном отношении расширение не является столь уж большой уг­розой (по крайней, мере, по сравнению с целым спектром новых и гораздо более ре­альных угроз, с которыми сталкивается Россия). Министр обороны США У.Перри называл недостаток военных возможностей Прибалтийских республик в качестве главного препятствия их вступлению в НАТО в первых рядах. Особенно заметна слабость в таких областях, как противотанковые вооружения и системы ПВО. Мо­бильность практически отсутствует. Во всех трех республиках основу вооруженных сил составляет национальная гвардия. Однако возможности получения этими под­разделениями достаточной подготовки для ведения современных боевых действий остаются под сомнением. В Эстонии министерство обороны планирует к 2005 году иметь численность частей национальной гвардии, готовых для мобилизации, в 42 тысячи человек. Это будет достигнуто добавлением бывших военнослужащих сроч­ной службы к резервным формированиям (3 тысячи ежегодно на добровольной осно­ве). Литва уже сейчас имеет 35-тысячные ВС, готовые к мобилизации. Однако эти соединения недостаточно обучены и организованы. В Латвии проблемы наиболее остры. Менее 20 процентов лиц, призываемых на военную службу, выполняют свои обязательства. К тому же уровень финансирования значительно ниже, чем в Эстонии и Литве. Процесс принятия трех центрально-европейских стран в НАТО находится в своих первых стадиях. Пройдут десятилетия, прежде чем эти страны станут действи­тельными членами альянса.

Пока же Россия и Запад спорят о том, дает ли Основополагающий акт Москве право вето по делам альянса. Представители НАТО заявляют, что предлагаемый дву­сторонний совет является отдельным органом, имеющим дела с совместными про­блемами, но не внутренними вопросами НАТО.

Следующий неожиданно ставший важным вопрос - политика России на Балка­нах. Здесь в силу причин, описанных в первой главе нашей работы, российская поли­тика является достаточно непоследовательной и не совпадающей с долгосрочными интересами страны. Балканы имеют довольно малое стратегическое значение для России. Даже во времена расцвета силы Советского Союза военное присутствие СССР в этом регионе было незначительным. Сейчас же на Балканах создались воз­можности, упускать которые нельзя. Почему Россия заинтересована в этом регионе? И бывший премьер-министром Примаков, и министр иностранных дел И.Иванов ве­рили, что долгосрочная цель России заключается в сохранении ее статуса сверхдер­жавы дипломатическими средствами. Балканы в настоящее время являются единст­венным регионом, где присутствуют прямые разногласия между Россией и западны­ми странами. Хотя Россия и подвергает сомнению целесообразность действий запад­ных стран в других частях мира (например, в Ираке), ее влияние там достаточно ог­раничено. В любой конфронтации с Западом Россия неминуемо проиграет. Особенно ясным это стало после августовского 1998 года финансового кризиса. На Балканах

Россия имеет как соответствующие внешнеполитические инструменты, так и благо­приятную для проведения своего влияния ситуацию.

Как и во многих других функциональных и региональных направлениях россий­ской внешней политики, существенное значение имел личностный фактор. Примаков интересовался Балканами. Иванов является специалистом по европейской безопасно­сти, расширению НАТО, разоружению и Югославии (все это является частями бал­канской политики России). Он являлся представителем России в так называемой кон­тактной группе основных держав, пытающихся разрешить балканский конфликт. Адмирал Ю.Зубаков, глава консульской службы, и Р.Маркарьян, начальник аппарата Примакова, также интересовались проблемами Балкан.

Говоря о европейском направлении внешней политики России, следует отметить также и то, что, несмотря на все рассуждения о заговоре против России как великой державы, изменения в положении России в Европе, связанные с объединением Гер­мании, уходом из Центральной и Восточной Европы, расширения ЕС и включение в него Австрии, Финляндии и Швеции, не были рассчитаны на то, чтобы ослабить стратегические позиции России. Скорее эти изменения сами были результатом, а не причиной российской слабости. Однако изменения эти уже стали частью истории. И, как результат этих изменений, роль европейского направления российской внешней политики обречена на постоянное снижение.

Вероятно, что из всего "западного направления" для России преобладающее значение будут иметь отношения с США. Вероятнее всего, Соединенные Штаты будут достаточно глубоко вовлечены в мировые дела и в первые годы нового столе­тия. Несмотря на периодически проявляющиеся в стране настроения изоляционизма, США попросту не имеют другого выбора, кроме глобального вовлечения. Сами раз­меры американской экономики, торговые, политические, культурные и военные свя­зи с другими странами и негосударственными объединениями вынуждают США к этому. Последствия же устранения США от их нынешних лидерских функций могут быть достаточно негативными для всей мировой системы. Вслед за этим начнется глобальное соперничество за то, чтобы заполнить вакуум, оставленный Соединен­ными Штатами. Подобное соперничество неизбежно приведет к нестабильности.

В последнее время достаточно много говориться о том, что Соединенные Штаты стали единственной в мире сверхдержавой, о том, что силовая гегемония США явля­ется источником мировой нестабильности, что целью российской внешней политики должно быть построение многополярной мировой системы, которая якобы является единственной для нашей страны возможностью занимать подобающее ей место в международных отношениях.

Думается, что логика подобных рассуждений является во многом неверной. Во-первых, многополярность в нынешних условиях может принести России гораздо больше угроз, чем краткосрочных выгод. Даже во времена расцвета многополярности в Европе девятнадцатого столетия, когда действовал «концерт Европы», войны меж­ду великими державами были регулярным явлением. Конфликты различной интен­сивности и масштаба случались каждое десятилетие. Успех же Европейского союза, который многие приводят в качестве примера многополярной региональной системы безопасности, стал возможен только благодаря гегемонии США.

Во-вторых, несмотря на все разговоры о том, что мировое сообщество «устало» от лидерства США, ни одно из ведущих государств не вносит вклад в создание под­линной многополярности. Ни одно из государств не проявило готовности разделить обязательства по поддержанию глобального порядка и управлению международными кризисами. Говоря о военных возможностях западноевропейских стран, следует при­знать, что они во все большей степени зависят от Соединенных Штатов в деле обес­печения собственной безопасности. В будущем же возможности западноевропейских стран вносить вклад в операции типа войны в Заливе или в операции по поддержа­нию мира еще более уменьшатся. До сих пор ни одна из стран (в отличие от США) не проявляла готовности к краткосрочным жертвам для защиты долгосрочного интереса по поддержанию мирового порядка. Только КНР сейчас делает попытки увеличить военные расходы, чтобы играть большую роль в международных отношениях (не говоря о том, что наращивание вооруженных сил Китая не вполне вписывается в об­щепринятые представления о защите стабильности в АТР).

Страны, действительно заинтересованные в многополярности и обладающие возможностью играть достойную роль в мировой системе, должны были бы не со­кращать военные бюджеты, а существенно их увеличивать. Однако никто (и Россия не является исключением) не может и не желает платить цену за «мир без гегемона». Более того, возврат в многополярности означал бы сейчас борьбу за лидерство в Ев­ропе между Россией, Германией, Францией и, может быть, Великобританией. В странах «третьего мира» такое развитие событий также неминуемо привело бы к но­вому соперничеству за сферы влияния.

В-третьих, очень часто призывы к отказу от американской гегемонии связаны либо с внутриполитическими соображениями, либо с желанием получить кратко­срочный пропагандистский успех. Политика, которую сейчас демонстрируют такие страны, как Россия и солидаризирующаяся с ней по целому ряду вопросов Франция, нацелена на то, чтобы иметь «равный голос» с США в решении наиболее важных мировых вопросов, не беря на себя никакой ответственности и расходов (финансо­вых, людских, политических и иных), ассоциируемых обычно со статусом великой державы. Наиболее часто используемая тактика - поднятие собственного политиче­ского престижа за счет проявления оппозиции США, и в то же время использование той уникальной стабильной стратегической ситуации, которая стала возможна благо­даря наличию явного гегемона. В итоге эти страны лишают США какой-то части их статуса гегемона. Однако это ценой этому является возникновение очередной угрозы той мировой системе, от стабильности которой эти страны сами зависят, но защи­щать которую они не могут. Они не обладают средствами, чтобы решить иракскую или балканскую проблемы. Их могущества хватает только на то, чтобы помешать разрешению этих проблем Соединенными Штатами.

В-четвертых, лишь два фактора сдерживают ряд российских соседей (на юге и на востоке) от нападения на ослабшую Россию - существование ядерного оружия и, в об­щем-то, выгодная для России квазигегемония США. Об ограничениях сдерживающей функции ядерного оружия уже говорилось в части, посвященной военной политике. Поэтому в настоящее время именно американская гегемония объективно является наи­более надежным и дешевым сдерживающим фактором для соседей России.

Таким образом, вполне вероятно, что гегемония США для ослабленной России может являться даже полезной, если эта гегемония будет иметь достаточно четко очер­ченные временные рамки. Важно только, чтобы российская дипломатия была заранее готова к вызовам, которые поставит та система, которая рано или поздно придет на смену нынешнему доминированию США, не могущему продолжаться вечно.

Кроме того, Россия в настоящее время просто не имеет ресурсов (финансовых, военных, политических, культурных и идеологических) для того, чтобы действитель­но противостоять Соединенным Штатам или просто выполнять стабилизирующие функции в мировой системе без их участия. Таким образом, вне зависимости от того, рассматриваем ли мы страны Запада как угрозу или нет, конфронтация с ними вряд ли возможна. Любой конфликт с Западом, ведомым США, будет для России в ее ны­нешнем положении заведомо проигрышным. Кроме того, он может спровоцировать других (и часто более реальных) противников России к более активным действиям против нее.

* * *

Основной вывод, который можно сделать при анализе региональных направле­ний российской внешней политики в 1990-е годы, заключается в том, что именно "восточное" направление будет являться решающим в начале нового тысячелетия. Естественно, что ключевым фактором будут отношения с Китаем. Именно эти отно­шения таят в себе наибольшие угрозы. Они же могут предоставить и множество но­вых возможностей, которые, при сохранении нынешних тенденций в двусторонних отношениях между Россией и КНР, реализовать просто невозможно. Можно также отметить, что осознание приоритетности и "первичности" этих отношений в России пока еще не сформировалось. Как правило, все схемы региональной политики на "восточном" направлении строятся в зависимости от того, как развиваются отноше­ния с США, НАТО и в зависимости от влияния внутриполитических факторов. То есть отношения эти становятся вторичными. Кроме того, и на "западном" направле­нии политика является непоследовательной и не учитывающей реальные возможно­сти России влиять на развитие событий. Что же самое опасное, политика эта во все большей степени становится подверженной влиянию идеологии и соображений предвыборной борьбы в самой России. В принципе такие тенденции в разное время были характерны для множества стран. Отличие же России заключается в том, что она себе этого сейчас позволить просто не может, учитывая внутреннюю слабость страны и шаткость ее позиций на мировой арене, а также ее неготовность бороться с угрозами (реальными, а не гипотетическими), с которыми она так или иначе столк­нется в ближайшее десятилетие.

* * *

Рассмотрев основные факторы, влияющие на внешнюю политику России во второй половине 1990-х годов, можно выделить следующие основные тенденции.

Государство уже не может обеспечить выработку и проведение внешней поли­тики, отвечающей интересам сколь-либо широких слоев населения. Как это было на протяжении большей части истории России, граждане страны страдали от собствен­ного государства гораздо больше, чем от любой внешней угрозы. К тому же, если говорить о реальных внешних угрозах, с которыми может столкнуться Россия в бли­жайшие десятилетия, нынешнее государство не способно обеспечить защиту от них. Для этого оно не обладает ни материальными ресурсами, ни политической волей, ни осознанием собственной исторической миссии. Оно также во все меньшей степени способно обеспечить защиту интересов сколь-либо влиятельных слоев российского бизнеса. Хотя много говорится о манипулировании государством ведущими ФПГ, политическая элита при ее нынешней автономии не способна обеспечить выполнение долгосрочных целей даже тех ФПГ, которые эти цели в той или иной мере имеют. Ни в одной сфере государственной политики, влияющей на место России в мировой сис­теме, будь то непосредственно внешняя политика, военная политика, политика в об­ласти экспорта вооружений, о каких-либо значимых успехах говорить не приходится. Даже беглый обзор основных этапов российской внешней политики в 1990-е годы подтверждает этот тезис.

При этом нет никаких указаний на то, что какая-нибудь из существующих в на­стоящее время политических сил может изменить эту тенденцию. Кризис внешнепо­литической роли Российского государства является системным и не может исчезнуть при существующем политическом режиме. Во многом тенденция распада внешнепо­литической роли Российского государства связана с объективными процессами,

идущими во всем мире. Основная опасность заключается в том, что никаких серьез­ных изменений может в ближайшее время не произойти. Стабильность нынешней ситуации сама по себе пагубна.

Если никаких изменений не произойдет, Россия обречена на то, чтобы поэтапно терять остатки своего суверенитета и постоянно жертвовать собственной территори­альной целостностью. Она станет объектом нападений как со стороны соседних го­сударств, так и со стороны негосударственных объединений. Внутренний сепаратизм будет подпитываться извне. Страна в этом случае просто не имеет будущего.

В этих условиях можно ожидать повышения значения других (не связанных с государством) внутренних факторов формирования внешней политики России. Речь, прежде всего, идет о так называемой организованной преступности и финансово-промышленных группах. Именно на стыке этих двух факторов может появиться но­вая сила (не путать с "Новой силой"), способная переломить негативные тенденции последних лет. Это вряд ли будет возможно в условиях существования нынешнего политического режима, который, следовательно, должен уйти в прошлое.

Подобному переходу ведущей роли в процессе выработки и проведения внеш­ней политики от государства к другим действующим лицам способствует ряд внеш­них факторов. Информационная революция делает старый порядок осуществления властных полномочий (в том числе и внешнеполитических) государством устарев­шим. Распространение оружия массового поражения ставит перед Россией пробле­мы, которые нынешняя система выработки и проведения внешней политики просто не в состоянии разрешить. Меняющаяся роль международных институтов делает возможным непосредственное участие в международном взаимодействии новых дей­ствующих лиц. Выход на мировую арену стран и негосударственных объединений, которые ранее были на периферии мировой политики, также способствует подрыву традиционной внешнеполитической роли российского государства.

Рассмотрение некоторых региональных направлений российской также говорит о глубоком кризисе системы выработки и проведения внешней политики в нашей стране. Кроме того, существует целый ряд реальных (а не воображаемых) внешних угроз, кото­рые могут угрожать будущему России как самостоятельной державы. Причем нынешняя Россия противопоставить этим угрозам что-то реальное вряд ли может.

Специфика России как страны заключается в том, что в отличие от других быв­ших великих держав, она просто не может позволить себе медленный и сравнительно безболезненный отход на периферию мировой политики. Сами размеры страны, ее историческое наследие, ее потенциал ведут к тому, что будущее страны не гаранти­ровано само по себе. Это будущее необходимо завоевывать в борьбе с внешними уг­розами. Как это ни парадоксально, именно внешние угрозы еще только и могут яв­ляться основой для консолидации российского общества. Альтернативой же этому завоеванию будущего является, при продолжении существования нынешней систе­мы, исчезновение России как субъекта международных отношений в результате це­лого ряда внутренних конфликтов и столкновений с внешними силами.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.