Московская конференция по сокращению вооружений

Прилагая интенсивные дипломатические усилия к установлению отношений с ве­ликими державами, советское руководство предпринимало шаги к урегулированию отношений со своими ближайшими соседями, входившими некогда в состав Россий­ской империи, некоторые из которых после войны вошли в состав Малой Антанты.

2 декабря 1922 г. с этой целью в Москве открылась международная конференция, посвященная проблемам сокращения вооружений и военных расходов. С одной сто­роны, с точки зрения развития стратегической линии российской внешней политики, эта конференция должна была способствовать повышению престижа РСФСР в после­военной Европе, а также для создания благоприятного внешнеполитического климата для внутреннего развития Советской России, а с другой стороны, став инициатором, подобной конференции, советская сторона продемонстрировала свое миролюбие по отношению к своим ближайшим соседям, обеспечивая тем самым безопасность своих

границ.

Кроме Советской России в конференции приняли участие Польша, Финляндия, Латвия, Литва и Эстония. Румынское правительство отказалось от участия в конфе­ренции в связи с тем, что его требование узаконить оккупацию Бессарабии было от­клонено. На первом заседании советской делегацией была оглашена декларация, со­державшая развернутую программу сокращения вооружений, в соответствии с кото­рой страны — участницы конференции должны были сократить личный состав своих армий на 75%; предполагалось также распустить все иррегулярные военные форми­рования, ограничить военные расходы и создать на границах между странами-участницами нейтральные зоны, свободные от воинских подразделений.

Не возражая в целом против выдвинутых принципов, участники конференции предложили отложить осуществление этих мер до тех пор, пока в Европе не устано­вится «атмосфера доверия» и не станут возможными политические гарантии безопас­ности. Польская делегация представила проект договора о ненападении, согласно которому практически все конфликты должны были передаваться на арбитражное рассмотрение Лиги Наций. Проект был подвергнут обсуждению, которое, впрочем, ни к чему не привело. Согласованного решения относительно сокращения вооруже­ний и военных расходов так и не было принято. Тем не менее данная конференция продемонстрировала готовность советского государства к конструктивному диалогу со странами Антанты и их союзниками в Восточной Европе, что, в свою очередь, способствовало дальнейшей стабилизации международных отношений после Первой мировой войны.

Лозаннская конференция

Как уже отмечалось, Первая мировая война не решила целый ряд вопросов, при­ведших в 1914 г. к столкновению Антанты и Австро-Германского блока. В их число входил и вопрос о Черноморских проливах, являвшийся в XIX - нач. XX в. фактором, постоянно осложнявшим отношения европейских держав друг с другом, а также с Турцией. В послевоенный период восточный вопрос приобрел новое звучание в связи с распадом Османской империи и выходом России из лагеря Антанты. В начале сентября 1922 г. турецкие войска одержали победу над англо-греческими интервентами, исключив тем самым возможность решить этот вопрос силовым путем и поставив, таким образом, проблему созыва международной конференции для уре­гулирования спорных моментов в ближневосточных делах. Уже на совещании 20-24 сентября 1922 г. в Париже премьер-министра Франции Р. Пуанкаре, министра ино­странных дел Англии Д.Керзона и посла Италии во Франции К. Сфорца было решено созвать такую конференцию.

После соответствующей подготовки конференция открылась в Лозанне 20 ноября 1922 г. при участии представителей Великобритании, Франции, Италии, Турции, Греции, Югославии, Болгарии, Румынии и Японии. США не приняли участия в кон­ференции, прислав лишь своих наблюдателей.

Открытию конференции предшествовала упорная дипломатическая борьба между организаторами конференции и Советской Россией по вопросу участия последней в работе конференции. Узнав из зарубежной печати о намерении западных держав со­звать конференцию по Ближнему Востоку, правительство РСФСР 24 сентября 1922 г. направило правительствам стран-организаторов ноту, в которой выразило озабочен­ность Москвы событиями на Ближнем Востоке и высказалось против того, чтобы нечерноморские державы присвоили себе право регулировать режим проливов. Со­ветское руководство заявило также, что не признает никаких решений по этой про­блеме, принятых без ее участия, и предложило немедленно созвать конференцию с участием, в основном, черноморских государств.

Столь решительный демарш советской дипломатии был вызван дошедшими до Москвы сведениями о первоначальном желании Керзона вообще не допускать Россию к работе конференции. Тем самым Керзон надеялся, во-первых, осложнить со­ветско-турецкие отношения и, во-вторых, договорившись сепаратно с турками, до­биться такого решения по вопросу о проливах, при котором английский флот в любое время мог проникнуть в Черное море, что явилось бы фактором постоянного давле­ния Великобритании на Турцию и Советскую Россию. Такое решение вопроса, ко­нечно же, не устраивало российскую сторону, о чем она и предупредила Запад.

Эти события происходили на фоне некоторого осложнения отношений между Мо­сквой и Анкарой: в ноте от 4 октября 1922 г. турецкое правительство, отвечая на предложение Антанты о созыве мирной конференции, обошло вопрос о полноправ­ном участии РСФСР, Украины и Грузии в ее работе. По мнению ряда отечественных исследователей, такая позиция Турции объясняется, с одной стороны, желанием в какой-то мере проявить свою лояльность к организаторам конференции и тем самым заранее смягчить их позицию, а с другой - определенным ухудшением в это время российско-турецких отношений, вызванным нескрываемым раздражением турок со­ветским вмешательством через соответствующие подразделения ОПТУ и Коминтерна во внутренние дела Турции, а также фактическим срывом советской стороной поста­вок оружия туркам и рядом других факторов.

После настойчивых неоднократных заявлений советской стороны по поводу кон­ференции, видимо, в столицах европейских держав пришли к выводу о возможности участия в ней представителей РСФСР. 27 октября 1922 г. правительства Англии, Франции и Италии передали руководству Советской России ноту, в которой оно было официально уведомлено о конференции и приглашено к совместному обсуждению на ней вопроса о проливах. Таким образом, в ноте содержался прямой отказ предоста­вить советской делегации равные с другими участниками конференции права, ограничив ее полномочия обсуждением лишь вопроса о проливах. 2 ноября Чичерин на­правил ответную ноту, в которой опротестовал ограничение прав российской делега­ции и подчеркнул, что попитки решить вопрос о проливах отдельно от других вопро­сов, связанных с Ближним Востоком, не приведет к положительным результатам. Организаторы конференции в ответной ноте подтвердили свое намерение пригласить на конференцию прежде всего страны, не находящиеся в состоянии окончательного мира с Турцией, а также подтвердили права советской делегации на ведение перего­воров и принятие решений лишь по вопросу о проливах. Кроме того, отмечалось, что страны Антанты не возражают против включения в состав российской делегации представителей Украины и Грузии, как это было на Генуэзской конференции.

20 ноября конференция приступила к работе. Наряду с пленарными, заседания проходили по нескольким специальным комиссиям, в том числе комиссии по проливам. 4 декабря на заседании этой комиссии Г.Чичерин огласил декларацию российской делегации. Напомнив, что основной целью российского правительства как в во­просе о Ближнем Востоке, так и во всей внешней политике является содействие уста­новлению и укреплению всеобщего мира, Чичерин заявил о стремлении делегации при решении вопросов, в обсуждении которых она будет участвовать, добиваться осуществления двух основных принципов: равноправия России и ее союзников с дру­гими государствами, а также обеспечения безопасности территории России и свобо­ды экономических отношений с другими странами. Говоря о проблеме проливов, Чи­черин заявил, что РСФСР является сторонником обеспечения свободы постоянного прохода торговых судов и мирных морских сообщений на Босфоре, в Мраморном море и Дарданеллах, а также сторонником установления прочных гарантий сохране­ния мира на Черном море и безопасности его побережья, равно как и сохранения ми­ра на Ближнем Востоке и безопасности Константинополя. Это означало, что как в мирное, так и в военное время проливы должны были быть закрыты для военных су­дов и военной авиации всех стран, кроме Турции.

6 декабря Керзон выступил с речью, в которой был дан ответ советскими предста­вителям: обвинив советские республики в стремлении к доминированию на Черном море посредством установления контроля над проливами и в игнорировании при этом законных интересов других держав, Керзон изложил предложения Антанты, сформу­лированные в двух проектах, озаглавленных как «Свобода проливов» и «Демилитари­зация зоны проливов». В первом проекте предусматривалась полная свобода прохода через проливы всех военных и торговых судов и пролета авиации как в мирное время, так и во время войны, в которой Турция является нейтральной. Во время войны, уча­стником которой является Турция, право прохода через проливы должно было быть предоставлено только военным судам нейтральных стран. В случае договоренности между прибрежными черноморскими странами о полном разоружении на Черном море, нечерноморские государства, согласно проекту, оставляли за собой право по­сылать через проливы три военных корабля, водоизмещение одного из которых мог­ло превышать 10 тыс. тонн.

Во втором проекте предусматривалась демилитаризация европейского и азиатского берегов Босфора и Дарданелл и ряда прилегающих к ним островов; в демилитаризованных зонах исключалось присутствие военных частей и предусматривалось лишь наличие полицейских сил, необходимых для поддержания внутреннего порядка. Ис­ключение делалось лишь для района Константинополя, где допускалось размещение турецкого гарнизона численностью до 10 тыс. чел. Для осуществления контроля в демилитаризованной зоне предлагалось создать международную комиссию из пред­ставителей Англии, Франции, США, Румынии, Италии, Греции, Японии, Югославии, Болгарии и России.

Выступивший 8 декабря глава турецкой делегации Исмет-паша в принципе не возражал против прохода военных судов через проливы, хотя и высказывался за про­пуск только легких кораблей, сопровождающих коммерческие суда. Турецкая сторо­на соглашалась и на демилитаризацию Дарданелл, протестуя тем не менее против демилитаризации Босфора. На этом же заседании с развернутой речью выступил и Чичерин, высказавшийся против пропуска через проливы военных судов. Однако советское предложение не встретило поддержки ни с чьей стороны. Англичане, по­чувствовав, что турки готовы к компромиссу, заявили о необходимости отдельной встречи союзных и турецких экспертов для выяснения деталей, что, по мысли Керзо­на, должно было способствовать быстрейшей сепаратной договоренности. Неодно­кратные протесты советской делегации никакого эффекта не возымели.

Таким образом, в целом на конференции для советской стороны складывалась ту­пиковая ситуация, вызванная как нежеланием союзников прислушаться к ее требова­ниям, так и двойственной позицией турецкой делегации, склонявшейся к достижению договоренности с Антантой. В сложившихся условиях советское руководство приня­ло решение несколько смягчить свою позицию. 18 декабря 1922 г. на очередном засе­дании комиссии по проливам, представители РСФСР предложили на рассмотрение новый проект прохождения судов через Дарданеллы, Мраморное море и Босфор. При этом советская делегация выступила с заявлением, что в случае одобрения этого про­екта, Россия и другие советские республики обязуются предложить правительствам прибрежных черноморских государств созвать конференцию для принятия взаимных гарантий в отношении эффективного обеспечения безопасности их берегов. Суть рос­сийских предложений заключалась в следующем: 1) легкие военные корабли могут иметь право свободного прохода через проливы, но по каждому такому случаю ту­рецкий парламент должен выносить отдельное решение; 2) доступ в Черное море должен быть запрещен судам воюющих стран.

Западные державы сочли уступки советской стороны незначительными и продол­жали оказывать давление на Турцию с целью заставить ее согласиться с предложе­ниями, выдвинутыми Антантой. Ситуация складывалась не в пользу советской ди­пломатии, тем более что в начале 20-х гг. военный, экономический и политический потенциал Советского государства был несоизмеримо меньше, чем потенциал его противников, что, по мнению исследователей, и предопределило исход обсуждений не в пользу России.

Однако необходимо отметить, что дела стран Запада также не были блестящими. Если по вопросу о проливах английская и турецкая делегации сумели сблизить свои позиции, то по наиболее важным для Турции пунктам, касающимся финансово-экономических вопросов и капитуляционного режима, а также территориальных во­просов, на конференции разгорелась острая дискуссия, в ходе которой стороны не могли прийти к каким-либо результатам. Для того чтобы воздействовать на турецкую делегацию, а также для того чтобы надавить на французов, с которыми у англичан к этому моменту возникли серьезные разногласия, вызванные рурским кризисом, Кер­зон спровоцировал приостановку переговоров в Лозанне. 1 февраля 1923 г. он в уль­тимативной форме потребовал от турецких представителей подписать выработанный экспертами Антанты проект общего договора; в противном случае он пригрозил покинуть конференцию. 4 февраля Керзон демонстративно покинул Лозанну. Вслед за ним уехали и другие делегации, включая советскую.

Второй этап конференции начался 23 апреля 1923 г. и характеризовался тем, что делегации держав-участниц состояли уже из второстепенных лиц. Представители Ан­танты на этом этапе постарались устранить советских представителей от участия в переговорах, аргументируя это тем, что вопрос о проливах больше не будет подни­маться, а также т!м, что советская делегация уже официально отказалась подписать конвенцию о проливах. Неблагоприятная политическая обстановка, сложившаяся на этом этапе конференции, была следствием, в частности, ухудшения советско-английских отношений в этот период.

В ответ на это глава советской делегации - В. Боровский - обратился с нотой на имя Б. Муссолини, главы одной из стран - инициаторов конференции, с протестом против произвольного отстранения советской делегации от участия в конференции до подписания соглашения о проливах. Отметив, что работа комиссии по проливам еще не закончена, В. Боровский также подчеркнул, что советская делегация никогда не отказывалась подписать конвенцию о проливах, что же касается выступления Г.В. Чичерина по этому поводу, то в нем было лишь констатировано, что представленный западными державами проект, выработанный без участия советской делегации, про­тиворечит интересам России и ее союзников.

После длительных переговоров, в основном по экономическим, финансовым и территориальным вопросам, участники конференции подписали мирный договор ме­жду союзными державами и Турцией, а также ряд приложенных к нему актов (кон­венция о проливах, конвенция об обмене населением между Турцией и Грецией и т.д.). Можно сказать, что результаты конференции были благоприятны для кемалист-ской Турции: Анкара добилась международного признания Турецкой республики, сохранившего ее единство в этнографических фаницах, обеспечила невмешательство держав в ее внутренние дела и денонсировала таким образом Севрский договор.

Что же касается вопроса о проливах, то здесь английской дипломатии удалось до­биться значительных уступок со стороны турецкого руководства. Конвенция о режи­ме черноморских проливов предусматривала свободу прохода через них в мирное и военное время морских и воздушных судов и демилитаризацию Босфора и Дарда­нелл. Державы получили право при любых обстоятельствах посылать в Черное море не более трех судов водоизмещением не более 10 тыс. т каждое. Для контроля за вы­полнением конвенции создавалась международная комиссия со штаб-квартирой в Константинополе во главе с представителем Турции и при участии Франции, Велико­британии, Италии, Румынии, Болгарии, Югославии, России и Японии.

Что касается позиции советского руководства по отношению к данной конвенции, то в Москве она сначала была расценена как совершенно противоречащая россий­ским интересам, так как

1)открытие Черного моря и проливов для военных судов западных стран, несмот­ря на офаничение их количества, ставило советские берега под постоянную военную уфозу, что не могло не вызвать увеличения военных расходов, мешающих экономи­ческому развитию страны;

2) свободный доступ иностранных военных кораблей в проливы и демилитариза­ция их берегов нарушали интересы Турции, являвшейся основным союзником совет­ского государства на Ближнем Востоке, делало неизбежным вовлечение ее в войну в случае военного столкновения в районе Черного и Эгейского морей;

3) кроме того, советское руководство было недовольно тем, что Лига Наций взяла на себя роль наблюдателя за деятельностью комиссии по проливам.

Тем не менее, учтя все «за» и «против», советская дипломатия решила продолжить попытки использовать даже слабую возможность контроля над проведением в жизнь конвенции, дабы устранять по мере возможности опасности, угрожающие советским республикам. При этом советская сторона заявила, что если практика осуществления мероприятий, предусмотренных конвенцией, поставит под угрозу интересы Совет­ского государства, как политические, так и экономические, то правительство СССР будет вынуждено поставить вопрос о прекращении ее действия.

В целом Лозаннская конференция, не решив всех проблем, связанных с урегули­рованием международных отношений на Ближнем Востоке в период после Первой мировой войны, тем не менее создала определенные условия для стабилизации меж­дународной обстановки в данном регионе, способствовав интеграции в послевоенный мировой орядок Турции, а также, в определенном смысле, и Советской России.ГЛАВА 2

СПЕЦИФИКА

МЕЖДУНАРОДНЫХ

ОТНОШЕНИЙ

СЕРЕДИНЫ 20-х - НАЧАЛА 30-х гг.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: