Различные документы из Государственного Архива Англии.

Некоторые из этих писем содержат между строк зашифрованные места. Шифр состоит из чисел и, вполне вероятно, скрывает в себе противоположный написанным словам смысл. Однако, шифр с того времени неоднократно менялся, ключ же к нему был известен только тем, кто имел непосредственно отношение к документам, поэтому мы считаем излишним обременять страницы нашей книги бесполезным материалом.

Выдержка из письма господина Каудербаха князю Голицыну.

(Получено 20 марта, 1760 года). Гаага. 14 марта, 1760 год.

Наконец-то вернулся курьер господина Райшаха, однако, он не привез долгожданного ответа. Этот посланник должен получить все необходимые распоряжения от графа Штарем-берга в Париже, также как и граф Бешичев. Они ожидают их получения в ближайшие два или три дня. Таким образом, мы вскоре увидим, каков будет коней этого дела.

Примечательно то, что мы не в состоянии выяснить, действительно ли Англия собирается послать свои войска в Германию, а если собирается, то в каком количестве. Говорят, что король Пруссии и принц Фердинанд искренне приветствуют этот десант, однако заискивать перед Лондоном они, видимо, не торопятся.

Здесь сейчас находится один экстраординарный человек. Это — знаменитый граф Сен-Жермен, известный по всей Европе своей ученостью и огромным богатством. В этой стране он выполняет очень важное поручение, и много говорит о необходимости спасения Франции любыми средствами, имея в виду, вероятно, те, которыми некогда воспользовалась Орлеанская Дева. Посмотрим, как у него это получится. Он владелец, наверное, целого склада драгоценных камней. Он утверждает, что ему удалось открыть тайны Природы и познать её целостность. Однако, самым любопытным является утверждение о том, что ему якобы сто десять лет. Выглядит он, как бы то ни было, лет на сорок пять. Благословенны рожденные под счастливой звездой. Думаю, что в наших интересах попытаться открыть его тайну. Он является пылким сторонником госпожи де Помпадур и маршала Белл-Изля. Братья же Пари ему ненавистны, ибо именно их он склонен обвинять во всех бедствиях, постигших Францию. Он очень охотно и вольно говорит обо всем, что имеет отношение к Франции, начиная с короля и заканчивая шутом.

Письма из Германии не принесли нам новостей.

Копия письма господина Каудербаха князю Голицыну.

(Получено, 25 марта, 1760 года.) Гаага, 19 марта, 1760 год.

Вы, вероятно, уже знакомы со списком офицерского состава прусской армии, который только что доставлен курьером в Лондон. Такой же список был передан и господину Верелату в Берлин. Король Пруссии, в то же время, предлагает господину Митчеллу лично засвидетельствовать боеготовность прусских вооруженных сил, которая видна из этого документа. После подобного предложения, стоит ли опасаться английскому парламенту? Не лучше ли, не теряя времени, броситься на поддержку замыслов Его Величества короля Прусского, и оказать ему всестороннюю помощь? Может быть, завершив эти свои дела, Его Величество займется чем-либо иным?

Если Вам приходилось читать работы философа из Сан-Суси, Вы, вероятно, знаете, что, подобно многим другим, свои заветные мечты он всегда хранит втайне. Весь этот бред, который пруссаки подают как шедевр человеческого интеллекта, был проклят и осужден, и вполне заслуженно, со всех трибун Амстердама. Это открыло глаза многим его сторонникам на истинную суть принципов, которых придерживается их предмет поклонения. Некоторые, впрочем, упорствуют до конца в своей слепоте и считают эту писанину подделкой врагов.

Мы все еще ожидаем ответа, единственной причиной задержки которого является, по общему мнению, Франция. Господин Д'Аффри принял в четверг курьера, но ни словом не обмолвился о доставленной ему почте. Видимо, он чего-то ожидает прежде, чем отослать его обратно, ибо тот все еще находится у него.

Я уже сообщал Вам, монсеньор, в предыдущих письмах о знаменитом Сен-Жермене, в данный момент находящемся в Амстердаме, где он проживает вместе с господином Хоупом. Он встречался с господином Йорком в его доме, беседа продолжалась три часа. Он не поддерживает никаких отношений с господином Д'Аффри, заявив, впрочем, мне лично, что здесь он находится с весьма важным поручением. Однако, сказать правду, мне он кажется опрометчивым в своем желании уверить всех в том, что он является уполномоченным посредником. Я отношу его к категории известного Маканаса, которого Вы, Ваша Светлость, могли знать в 1747 году, или же, на худой конец, я сравниваю его с графом Секендорфом, объявившемся в этих краях в прошлом году. Я не удивлюсь, если ему не удастся выполнить свою миссию. Наши голландцы слишком тупоголовы, чтобы оценить тонкости и достоинства его натуры. Как бы то ни было, я не сомневаюсь в том, что где-то здесь уже ведутся весьма важные, как мне кажется, переговоры... Этот человек сказал мне, что Франция согласна уступить Гваделупу.., если подобной ценой, конечно же, она сможет добиться заключения приемлемого мирного договора. В этом, возможно, и не будет ничего плохого.., если Англия, конечно, не прекратит помогать Пруссии... Что Вы думаете по этому поводу?..

Господин Вассемар сообщает мне, что граф де Бристо имел продолжительную аудиенцию у короля Испании сразу же после того, как тот отправил курьера. Все остальное является, вероятно, домыслом. Из Германии мне ничего интересного не сообщают, кроме рассказов о жестоких нескончаемых преследованиях несчастных саксонцев. Пруссаки во всеуслышание заявляют, что они превратят эту местность в пустыню. Помилуй Господь эту бедную страну.

Выдержка из письма князя Голицына господину Каудербаху.

(Получено 25 марта, 1760 года) Лондон, 25 марта, 1760 год.

Мне известно, что у графа Сен-Жермена хорошая репутация. Этот необычный человек находился некоторое время в Англии, и мне, право, трудно сказать, нравилось ли ему здесь. Он, видимо, ведет переписку кое с кем из жителей этих краев. Один из них утверждает, что поводом путешествия графа в Голландию послужил чисто финансовый интерес. Здешние газеты и люди говорят, что король Пруссии рассчитывал на нападение австрийцев, которое должно было состояться двадцать пятого числа, и, по заявлениям некоторых чиновников, этот монарх собирается возобновить военные действия, имея в своем распоряжении сто пятьдесят тысяч солдат.

Очевидно, что для ведения боевых действий в этом году союзникам удастся собрать внушительную по численности армию. Есть опасение, что неожиданная смерть графа Бестужева может замедлить в какой-то мере решение этого вопроса, хотя, с другой стороны, мой кузен князь Голицын уже некоторое время назад был назначен посланником при Его Христианнейшем Величестве.

Копия письма господина Каудербаха князю Голицыну.

(Получено 31 марта, 1760 года)

(расшифровано)

Гаага, 28 марта, 1760 год.

Здесь много говорят о тайных переговорах между Англией и Францией, и, судя по всему, есть веские основания полагать, что это правда. Мне достоверно известно, что господа Д'Аффри и Йорк разными путями добрались-таки до места встречи в Буа, где, вероятно, и состоялась их беседа. Мне также известно, что они встречались повторно в Рисвике. Теперь вы вправе оценить значимость этих встреч.

Пруссаки заявляют во всеуслышание, что если две ныне царствующие императрицы не склонятся к миру, то Франция пойдет собственным путем. Надеюсь, что с их стороны это всего лишь предположение. Господин Райшех говорит, что бояться нечего, ибо он уверен в абсолютном согласии между его двором и Францией. Однако, я не совсем согласен с этим предположением.

Я уже говорил Вам о графе Сен-Жермене, ныне находящемся здесь. Господин Д'Аффри, приняв его у себя в доме, где раньше тот неоднократно бывал, только что отказал ему в гостеприимстве, выполняя распоряжение своего двора, и поспешил известить о этом всех нас. Господин Сен-Жермен говорит, однако, что этот приказ исходит от господина Шуа-зеля, что он обвиняется во вмешательстве в дела, касающиеся мирных переговоров, и что он действительно посылал отчет о некоторых предположениях, обнаруженных им в беседе с господином Йорком, маршалу Белл-Излю, доверительные письма которого он всем нам показывал. Он заявил во всеуслышание, что господин Д'Аффри пренебрег неким влиятельным лицом, которое могло оказаться чрезвычайно полезным. Эта история произвела здесь сенсацию. Вполне очевидно, что у господина Сен-Жермена имеется паспорт, подписанный королем Франции, который питает к нему симпатию. Именно по поручению этого монарха и находится господин граф в Голландии. Также очевидно, что он выполняет важную миссию, результат которой ожидается с нетерпением господином Белл-Излем, что недвусмысленно явствует из его писем. Госпожа де Помпадур, защитником которой является господин Сен-Жермен, тоже, вероятно, проявляет интерес к этому делу. Однако, как я думаю, этот джентльмен не слишком осторожен по отношению к господину Д'Аффри, и сказать Вам правду, он кажется мне скорее глупцом. Я прошу Вашу Светлость сохранить эти подробности в тайне, ибо мне, наверное, не следует вмешиваться в эти истории.

Ваша Светлость, вероятно, прочла в Лейденской газете о том, что король Пруссии по необходимости только что лишил всех привилегий кораблевладельцев Эмдена. Это кое-что да значит. Шведский посланник рассказал мне, что в Англии они не испытывают никаких неудобств по поводу условия уплаты тысячи фунтов. А вот шведский корабль, захваченный прусским судохозяином, был объявлен собственностью последнего.

Я добавлю к этому несколько подходящих цитат философа из Сан-Суси, и Вы увидите, какого мнения придерживаются о них в Швейцарии. В Берлине же эта книга получила нечто вроде публичного одобрения, ибо ее собираются печатать по Высочайшему соизволению. Выход этого труда, безусловно, будет встречен восторгом со стороны негодяев. Однако, все честные люди придут от этого в ужас, и я думаю, что Всевышний, который подвергся кощунственным нападкам в этой книге, в скором времени повергнет в прах автора и всех его сторонников.

Копия письма князя Голицына господину Каудербаху.

(Получено 1 апреля, 1760 года) Лондон, 1 апреля, 1760 год.

Я не без удивления прочел кощунственные выпады, содержащиеся в некоторых фрагментах упомянутой Вами книги, которую Вы посылаете мне, хотя, конечно, ничего другого можно было и не ждать от этого гнусного автора. Последний плод его больного воображения вполне достоин его одиозных устремлений. Я благодарен Вам, мсье, за эту книжонку. Благодаря усилиям графа Головкина продажа этой ничтожной работы запрещена, однако, я удивляюсь тому обстоятельству.., что кое-кто вообще осмелился публично печатать подобное святотатство, и мне кажется, что этой особе придется в скором времени раскаяться в своих поступках.

Мне не понятно, на чем строятся, согласно Вашим заявлениям, сепаратные переговоры между Англией и Францией. Здесь нам не довелось слышать еще ни одного намека на подобные вещи, однако, если дело обстоит именно так, как Вы говорите, то я постараюсь что-нибудь узнать об этом. Что касается упомянутых променадов в Буа и Рисвик, то эти события отнюдь не являются достаточными основаниями для того, чтобы верить подобным слухам. Скорее всего, речь идет о предположениях с одной стороны, и о неосторожности — с другой. Тем не менее, каким бы невинным не представлялось подобное поведение, все же оно, осмелюсь сказать, очень странно в сложившихся обстоятельствах. Однако, вряд ли стоит придавать серьезное значение этим искренним и доверительным проявлениям чувств, которые способны ввести в 3a6jr>oimeHHe наблюдателя от преувеличения значимости этих бесед, хотя на самом деле это всего лишь попытки одного из дворов скрыть истинное положение дел. Предположения подобного рода, все чаще звучащие здесь, в конце концов станут всеобщим достоянием.

Что же касается речей пруссаков, то я рекомендую не обращать на них никакого внимания, ибо все то, что они говорят об обеих императрицах и Франции, стремящейся к миру, абсолютно не заслуживает доверия. Весь мир ныне в равной степени желает заключения мира, но мира стабильного и на честных условиях. Поведение графа Д'Аффри, послушного воле своего двора, по отношению к графу Сен-Жермену, отказавшемуся от попыток вмешательства в мирные переговоры без участия всех союзных дворов, в достаточной степени подтверждает ложность слухов о сепаратных переговорах, о которых я говорил выше. Граф Сен-Жермен повсюду считался кем-то вроде образованного авантюриста. Здесь, из-за своей неосторожности и безрассудного поведения, он был принят за шпиона и подвергся соответствующему обращению. Что же касается меня, то я. как и Вы, склонен считать его не очень разумным человеком.

У Вас, мсье, вероятно, больше возможностей, чем у меня, проникнуть в истину статьи, напечатанную в Лейденской газете, которую Вы послали мне, по поводу Его Величества короля Прусского, только что лишившего всех привилегий судовладельцев Эмдена. Все, что я знаю об этом деле — это то, что барон Нихаузен некогда предоставил эти привилегии, именем короля, всем англичанам, желавшим плавать под прусским флагом. Привилегии подобного рода стали предметом торговли между английскими кораблевладельцами. Легко представить себе, какой беспорядок возник в результате операций, в которых царили злоупотребления и неразбериха. Не знаю точно, но, возможно, к этому приложили руку иностранные дворы. Господин Нихаузен, безусловно, знал о сложившейся ситуации и лишил англичан части этих привилегий, дарованных от имени короля. И если верить в то, что вышеупомянутая Лейденская газета сообщает истинные намерения Его Величества короля Прусского по этому поводу, то в скором времени все оставшиеся привилегии, которые ныне служат инструментом для грабежа, будут изъяты все без остатка.

Господин Нихаузен принял вчера курьера короля. Однако, до сего времени он не разглашает содержания королевской депеши. Курьер также доставил письмо, написанное министром от имени короля...

Копия письма графа Лаурвига графу Сен-Жермену в Париж.

Копенгаген, 3 апреля, 1760 год.

Моя искренняя привязанность к Вам вынуждает меня искать продолжения знакомства посредством письма, ибо нет ныне никакой возможности увидеться воочию. Однако, я не знаю Вашего точного адреса и не смел беспокоить Вас по этому поводу, пока камергер барон Гляйхен не уверил меня в том, что Вы будете рады получить от меня письмо. Разрешите же выразить искреннюю благодарность, которую я испытываю, получив возможность рассказать Вам о моей признательности за любезность и дружеское участие ко мне в Англии. Шпагу, преподнесенную Вами, и письма от Вас, я храню как реликвию. Но Ваше доброжелательное отношение ко мне столь глубоко запало в сердце, что заставляет меня уверить Вас в глубоком уважении, которое я испытываю по отношению к Вашей особе. Прошу сообщить какие-нибудь новости о себе, и сделать для меня распоряжения, если, конечно, я могу оказаться полезным для Вас в этой стране. Поверьте, я столь счастлив вновь обрести моего друга (простите за излишнюю эмоциональность), что не нахожу слов, чтобы выразить свою признательность Вам. Прошу снисходительно принять это письмо, и не сомневаться, что оно написано с искренним желанием быть Вашим преданным другом, которым, не боюсь повторить, я являюсь и надеюсь остаться всю мою жизнь...

P.S. Адрес, который указан на конверте, дал мне барон Гляйхен. Он сказал, что таково Ваше желание. Не будете ли вы так любезны, дорогой граф, ответить мне. Мой адрес: Граф Даннескольд Лаурвиг, Рыцарь-Камергер и Адмирал.

Графу Сен-Жермену в Гаагу. (Выдержка).

Амстердам, 27 апреля, 1760 год.

Если бы вдруг меня поразил гром, я бы не был так поражен, как, будучи в Гааге, тем известием о Вашем отъезде. Я хочу сделать последнюю попытку засвидетельствовать Вам лично свое почтение, ибо я полностью уверен, монсеньор, в том, что Вы — величайший человек на земле. Мне остается только сожалеть о том, что всякие грязные людишки осмеливаются доставлять Вам неприятности и распускать всяческие сплетни по поводу того, что якобы презренный металл и интрижки способны противостоять Вашим миролюбивым усилиям. В настоящее время я почувствовал себя немного свободнее, ибо уверен, что господин Д'Аффри отбыл внезапно в прошлый четверг ко двору. Поэтому надеюсь, он получит там по заслугам за свои попытки провалить Вашу миссию. Я же, со своей стороны, думаю, что он является причиной Вашего долгого отсутствия, а, следовательно, и моих несчастий. Если Вы считаете, что я способен оказаться чем-то полезным Вам, можете положиться на мою преданность. У меня нет ничего, кроме твердой руки и страстной натуры, однако, это всегда и с радостью будет к Вашим услугам.

Граф де ла Вату.

Копия письма господина Корнета графу Хаслангу.

Гаага, 29 апреля, 1760 год.

Чужеземец, называющийся графом Сен-Жерменом, чье происхождение и отечество никому не известны, но обладающий, по всеобщему уверению, несметным богатством и принимавшийся с большим почетом при различных дворах Европы и, особенно, Франции, после трехмесячного пребывания в наших краях внезапно исчез. Он был весьма тесно связан с французским послом, хотя в то же время усердно искал сближения с англо-прусскими посланниками и их приверженцами. Затем, он посвятил некоторых влиятельных особ в тайну своей переписки с маршалом Белл-Излем, который, согласно его словам, стремился восстановить мир между Францией и Англией, общий план установления которого имелся у вышеозначенной особы чуть ли не в кармане. Граф Д'Аффри немедленно сообщил об этом герцогу Шуазельскому, который, в свою очередь, приказал первому не встречаться более с упомянутым лицом и пригрозить Бастилией в случае дальнейших вмешательств и разнузданной болтовни. Посол довел до его сведения это послание. Граф Сен-Жермен же публично заявил несколько дней спустя, что посланник несколько раз справлялся о его здоровье, ибо беспокоился его состоянием и просил, якобы, поторопиться с визитом к нему. Однако, он с извинением отказался от приглашения под предлогом, якобы, полученных им от своего собственного двора неких распоряжений, содержание которых не позволяет ему общаться с упомянутой персоной. Это противоречивое поведение со стороны посла главным образом зависит от распоряжения, полученного им от герцога Белл-Изля, и должно рассматриваться, как ясное доказательство несогласованности в действиях между обоими государственными секретарями Франции. Как бы то ни было, граф Сен-Жермен настаивал на истинности своих утверждений. После второго доклада, который сделал граф Д'Аффри двору Франции, ему приказали арестовать упомянутую особу и добиться его экстрадиции королю. Почувствовав, в какую сторону дует ветер, господин Сен-Жермен немедленно отправился в Хелветслюис. А так как всем известно, что граф пользовался доверием короля и состоял в переписке с герцогом Белл-Излем, здешние жители поголовно уверены в том, что он наделен весьма важными полномочиями к проведению дел, представляющих интерес для государства. А последовавшая вдруг немилость вызвана либо его неосторожностью, либо отсутствием единства во мнениях, что, как известно, и наблюдается во французском министерстве.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: